Пэт не могла разглядеть ее как следует в этом углу, да и диван страшно скрипел пружинами при каждом движении и заставлял Пэт нервно вздрагивать и просыпаться.
Кэтрин не призналась Пэт, что беременна, – она вообще предпочитала об этом не говорить. Вот и еще одна издевка судьбы: таить в себе такую удивительную новость, не имея возможности ни с кем поделиться.
– Кэтрин! – слабо окликнула Пэт.
– Я здесь. Тебе что-нибудь нужно?
– Попить.
Кэтрин взяла со стола специальную кружку с носиком и поднесла к губам Пэт.
– Который час? – поинтересовалась Пэт.
– Хм… наверное, около пяти.
– Утра или вечера?
– Вечера.
– И ты, конечно, пришла.
– Да, я пришла.
– У меня абсцесс в легком. Ты уже знаешь?
– Да, мне сказали.
– Лучше уж абсцесс, чем метастаз, правда? По-моему, они собираются завтра что-то сделать с ним. Завтра будет великий день… – Больная снова провалилась в забытье, а Кэтрин устало посмотрела в окно. На улице почти стемнело. От усталости она валилась с ног, но все же не хотела уходить, пока к Пэт не явится ночная сиделка. Все эти дни возле Пэт кто-то дежурил – или медсестры, или монахини из монастыря, или сама Кэтрин.
Она машинально вслушивалась в знакомую больничную суету. Вот из грузового лифта вывезли тяжело груженные каталки с ужином для больных. Вот о чем-то оживленно шепчутся медсестры у себя на посту. Интересно, чем сейчас занимается Джо. Между прочим, получилось так, что утром она сказала ему правду. Она придет домой очень поздно. Его голос в трубке застал Кэтрин врасплох: она испугалась, что Пэт стало еще хуже. Кэтрин обомлела от счастья, когда поняла, что говорит с Джо, – пока не вспомнила о том, что им ни в коем случае нельзя видеться. Это оказалось выше ее сил. Она едва успела повесить трубку и разрыдалась.
– Кэтрин, я хочу тебе кое-что сказать, – неожиданно заявила Пэт.
“И я не прочь тебе кое-что сказать, Пэт!”
– И что же?
Но Пэт закрыла глаза и надолго замолчала.
Кэтрин ждала, готовя себя к неизбежному разговору о Доне. Пэт действительно хотела бы с ним повидаться, но до сих пор никто так и не сумел его отыскать.
– Кэтрин…
– Я здесь.
– Знаешь… Я рада, что у меня нет детей. Я по-настоящему рада… ты ведь понимаешь?
– Нет, Пэт.
– Но ты же должна понять! У тебя тоже нет детей. – Пэт принялась нервно комкать одеяло. – Ох, как же я забыла… Ты же их хотела. – Она снова надолго замолкла. – Я… я тоже когда-то хотела. Помнишь? Я вроде бы рассказывала.
– Я помню.
– Но теперь…
Кэтрин ждала, но Пэт снова погрузилась в беспамятство. Наконец она открыла глаза и сказала:
– Они бы меня позабыли.
– Кто, Пэт?
– Мои дети, – с сердитой гримасой пояснила Пэт. – Мои дети! Дон все равно не позволил бы им вспоминать обо мне. Он не пускал бы их ко мне, потому что я умираю. И не взял бы их в церковь и на кладбище после моей смерти, ведь правда?
Кэтрин полагалось возразить Пэт, что она не умирает, но у нее не хватило сил. Пэт была смертельно больна, а в их соглашение не входила обязанность поддерживать ложные надежды. И Кэтрин просто ответила:
– Не знаю. – Потому что действительно не знала. Отношения Пэт с ее бывшим мужем так и оставались для Кэтрин загадкой.
– Нет, ты должна знать! Я же рассказывала, какой это человек. Он ни за что не позволил бы им меня запомнить. Чтобы надо мной сомкнулись воды забвения. Разве это не звучит поэтично? Воды забвения. Черт бы его побрал, да он бы нарочно меня в них утопил! Вот Джо – тот не стал топить в забвении свою жену, правда? Его дети помнят о матери?
– Да, – отвечала Кэтрин.
– Уж он-то позаботится, чтобы не забыли. Как, бишь, зовут ту девочку?
– Фриц.
– Нет, другую, сбежавшую из дома?
– Делла.
– Ага, Делла. Я видела ее имя где-то в газете. Я тебе не сказала?
– Нет, Пэт.
– А ты видела эту газету?
– Нет, не видела, Пэт.
– Она выиграла какой-то конкурс. Красоты или что-то в этом роде. Разве Джо тебе не рассказал? Ах да, как же я забыла! Ты ведь больше не встречаешься с Джо, верно? Но это точно было в газете. Ты не видела?
– Нет, – снова сказала Кэтрин.
– Ну, там ее описали как дочь Джозефа д’Амаро и… безвременно усопшей миссис д’Амаро – что-то подобное. Дон никогда не позволил бы так напечатать. Он заставил бы их вымарать строчку про “безвременно усопшую миссис Бауэр”. Он сказал бы, что это “дочь Дональда и Бимбо Бауэр” – вот как!
Кэтрин невольно рассмеялась, и Пэт засмеялась вместе с ней.
– Нет, Кэтрин, это правда! Он не оставил бы для меня… возможности сблизиться с детьми. Вот почему я рада, что их у нас вообще нет. Как прикажешь мне отходить… в вечность, думая о подлостях этого негодяя? Я что, уже просила его позвать? – спросила Пэт невпопад.
– И не раз.
– Ох, черт побери! Так я и знала! И он сказал, что придет?
– Они… не смогли его отыскать.
– Ну и слава Богу! Он все равно не придет, даже если его найдут. Кэтрин…
– Ты не слишком себя выматываешь этими разговорами?
– Совсем наоборот! Может, это последняя возможность… поговорить. Я ради этого и заставила их тебе позвонить. Чтобы поговорить по-человечески. Я не в силах трепаться с этими церковными крысами. Ты не подумай, я их очень люблю и благодарна за все, что они делают, но сколько можно обсуждать пирожки?
– Пирожки?..
– Ну да, пирожки! – Пэт даже слабо взмахнула рукой, подтверждая свои слова. – Первым делом… каждая из них сообщает, какое уважение вызывает моя отвага и стойкость – а уж мы-то с тобой отлично знаем, чего стоят такие слова, – а потом начинают… пересказывать мне рецепты своих любимых пирожков. Представляешь, сколько времени мне приходится притворяться, что я в коме?
Кэтрин смущенно потупилась. Она не была уверена, что эти “комы” являлись только продуктом черного юмора самой Пэт, а не последствием ее тяжелого состояния. Врач сказал, что они пытаются побороть пневмонию каким-то новым антибиотиком, и оставалось молиться, чтобы он оказался эффективным и чтобы лечение не запоздало.
– Кэтрин, – сообщила вдруг Пэт, – я тебе наврала.
– Ну и что? – невозмутимо отвечала Кэтрин, забравшись с ногами на стул и пытаясь пристроить голову на спинке кровати.
– Ну вот, теперь ты тоже пытаешься от меня отделаться!
– Я не отделываюсь. – Хотя на самом деле она действительно была не прочь отделаться. Ее рассудок и так изнемогал под грузом собственных страданий, и Кэтрин не улыбалось слушать очередные мрачные откровения тяжко больной подруги.
– Вот это я и пытаюсь тебе объяснить, – раздраженно заметила Пэт.
– Хорошо. Давай объясняй.
– Это насчет женщины Дона. На самом деле она очень умная и образованная. Не хуже меня.
– Вот как – не хуже тебя? – недоверчиво улыбнулась Кэтрин.
– Да, не хуже меня. Поверь, мне сейчас не до ложной скромности. Она умная баба и я умная баба. И знаешь почему?
– Почему?
– Потому что таков характер Дона. Ему нужна баба, на которую он мог бы положиться.
– Понятно.
– Сомневаюсь, – хмыкнула Пэт. – Но тем не менее это факт. Ему нравятся женщины, которые заведомо умнее его самого. Наверное, это следствие каких-то неразрешенных проблем с его матерью – как ты считаешь?
Кэтрин не стала отвечать, и Пэт снова задремала. Молоденькие нянечки из диетической столовой подвезли к дверям каталку и стали сгружать подносы с ужином. Одна из них неловко звякнула стаканом, и Пэт тут же встрепенулась:
– Что такое? – тревожно спросила она.
– Всего лишь твой ужин.
– Не надо мне никакого ужина. Ты им скажи!
– Скажу – но только после того, как ты сама посмотришь, что тебе принесли. Может, захочешь попробовать.
– Ну и зануда ты, Кэтрин!
– Знаю.
– Черт, я постоянно забываю, что ты тоже из медсестер!
– Знаю.
– Ну и глупо!
– Знаю, – снова повторила Кэтрин, на сей раз хором с Пэт, и обе весело расхохотались. Неожиданно Пэт умолкла.
– Хотела бы я стать такой, как ты! – пожаловалась она. – Ты ведь даже сама не знаешь, на кого похожа!
– Вот и скажи, если знаешь.
– Ты похожа на… Ницше!
– На Ницше? Вот удружила! Пэт, он же был сумасшедшим!
– Нет, он рехнулся только под конец. А сначала он просто был… знающим человеком.
– Ага, знающим человеком, – повторила Кэтрин. Пэт и сама все сильнее начинала походить на сумасшедшую.
– Он отлично разбирался в жизни. И любил говорить, что день без танцев – бесцельно прожитый день. Вот и ты такая же, Кэтрин. Ты ни дня не проводишь без танцев. Я тоже пыталась танцевать как могла, вот только… не под ту музыку. Почему-то я всегда выбирала… вальс, давно вышедший из моды. И знаешь, кто еще делает так же? Джо д’Амаро. А это неправильно. Ведь вместо того, чтобы видеть сегодняшний день, ты вечно норовишь оглянуться назад. И твои танцы и музыка не совпадают. Ты должна научить Джо д’Амаро выбирать верную музыку, Кэтрин. Не позволяй этой его избалованной девчонке положить тебя на обе лопатки. Джо без тебя не выживет. Ты не представляешь, какой это ужас: споткнуться посреди танца и вдруг обнаружить, что ты не знаешь, каким должен быть следующий шаг…
В палату вошла девушка с кухни. Она несла поднос с ужином, и от запаха еды Кэтрин чуть не вывернуло наизнанку. Ей пришлось на минуту отвернуться и задержать дыхание, пока не прошел приступ мучительной тошноты.
– Я совсем не хочу есть, – заверила Пэт. – Честное слово!
– Ну хотя бы взгляни. – И Кэтрин, сделав над собой усилие, подняла крышку. Печень с беконом. Рис. И свежая зелень. Черт побери, ее сейчас вырвет!
– Нет! – твердила Пэт.
– А фруктовый салат?
– Ну… если немножко.
Кэтрин сама накормила больную фруктовым салатом, но предварительно вынесла тарелку с печенью обратно в коридор. Измученная и непривычно долгой беседой, и необходимостью переваривать и усваивать пищу, Пэт снова заснула. А Кэтрин еще долго сидела, вслушиваясь в ее затрудненное, неровное дыхание.
Человек не должен танцевать вышедший из моды вальс. Пожалуй, этот девиз все же содержит в себе некую долю истины – если смотреть на него под нужным углом. Вот только Пэт сильно ошибалась насчет способности Кэтрин танцевать “в ногу со временем”. Ведь она так и не сумела обучить Джонатана новым, современным па. И теперь то же самое происходит в ее отношениях с Джо д’Амаро.
Часовая стрелка подошла к семи, когда одна из монашек пришла в палату, чтобы сменить Кэтрин возле постели больной. Кэтрин хотела было предупредить добрую женщину насчет рецепта пирожков, но почему-то передумала.
Пэт пришла в себя настолько, что сумела попрощаться с Кэтрин.
– Не забывай, о чем я говорила, – шепнула Пэт напоследок.
– Не забуду.
– И ты должна что-то сделать со своим Джо.
“По-моему, я и так сделала все, что смогла! ” – вертелось у Кэтрин в голове. Но пока она в нерешительности мялась, не зная, что сказать, Пэт снова задремала. И Кэтрин на цыпочках вышла из палаты. В коридоре она кое-как перевела дух. Господи, как же она устала! Сердце терзала тупая ноющая боль, а в горле саднило так, будто ее только что стошнило и она проплакала весь вечер. Над судьбой Пэт. И над своей судьбой тоже.
Кэтрин накинула пальто и на лифте спустилась на первый этаж. В пустом гулком холле возле окошка регистратуры стоял Джо д’Амаро. Она слишком поздно заметила его и не успела скрыться.
– Кэтрин, постой! Погоди! – воскликнул Джо, когда она в отчаянии сунулась было обратно в лифт. Ему удалось перехватить ее, прежде чем захлопнулись двери.
– Нам надо поговорить, – решительно заявил он. – Иначе я отсюда не уйду! – Кэтрин почувствовала себя загнанной в угол. У нее больше не осталось сил сопротивляться. От одного вида Джо у нее потемнело в глазах. Он пришел прямо с работы, но она не могла оторвать от него восхищенный взгляд.
Их глаза встретились. Кэтрин пришлось сделать над собой усилие.
– Только не сейчас, Джо. Честное слово, мне сейчас не до того!
Она видела, как он прикидывает про себя, можно ли верить ее словам.
Судя по всему, он решил, что Кэтрин снова пытается от него отделаться.
– Пойдем. – Он решительно повел ее в дальний угол холла, где можно было присесть на скамью между кадушек с фикусами. – Давай присядем.
Но она не захотела садиться, и Джо осторожно погладил ее по щеке.
– Кэтрин, тебе придется поговорить со мной начистоту. Иначе я тебя не отпущу.
– Мы все равно больше не сможем видеться, – упрямо повторяла она, уворачиваясь от его ласки. – Никогда. – Ее все сильнее била дрожь, и оставалось молиться, чтобы Джо этого не заметил.
– Почему?
– Делла…
– Оставь Деллу в покое. Почему мы не можем?
– Потому что не можем – и все!
– Почему?!
– Потому что я не… – У нее так и не повернулся язык сказать вслух, что она его не любит. Ведь он смотрел ей в глаза, и она не смогла соврать. В отчаянии Кэтрин рванулась прочь, но Джо поймал ее за локоть.
– Говори, говори до конца! Скажи это мне в лицо!
Она почувствовала, как в глазах закипают слезы. Она открыла рот, чтобы сказать, но вместо этого громко разрыдалась.
– Кэтрин!..
Не в силах больше сдерживаться, он грубо схватил ее в охапку и прижал к себе. Господи, как долго она была одна, как долго в одиночку боролась с целым миром! Кэтрин сама не заметила, как приникла к груди Джо – как испуганный, потерявшийся ребенок.
– Что с тобой? Ты заболела? – горячо шептал он. – Скажи мне, что случилось?
– О Господи, Джо! – только и промолвила она, и в каждом слове содержалось столько горя, что у него едва не разорвалось сердце.
– Кэтрин, скажи мне, в чем дело?
– Я беременна, Джо! Я беременна!..
“Беременна! Беременна!”
Джо понял ее. Он отлично понял каждое слово. В его мозгу моментально зароилась целая тьма вопросов – и все как на подбор были лишними.
“Ты уверена?”
Осел, еще бы ей не быть уверенной! Разве она бы плакала так, если бы не верила?
“Но как тебе это удалось?”
Ох черт, уж он-то знал это лучше всех прочих!
“Это мой ребенок?”
Ну вот, еще не лучше!
“Боже, Боже, не дай мне сболтнуть какую-нибудь глупость!!!”
А Кэтрин вдруг отклонилась и что было сил стукнула его кулаком в грудь.
– Ну скажи хоть что-нибудь! – выпалила она.
Пожалуй, это было не совсем честно, и Джо понимал, что Кэтрин об этом догадывается. Нежданное, невероятное событие – от этого кто хочешь потеряет дар речи, особенно застигнутый врасплох посреди больничного холла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43