— Нарочно?!
Конечно, нарочно — это было написано на его лице.
— Вовсе нет, — возразил он. — Ключи забыл. Торопился…
Он вошел в квартиру, оглядел меня с ног до головы — кажется, не без удовольствия.
— Жаль, что я — не он, — заметил Феликс. — Выглядишь как надо…
Мне тоже когда-то было жаль, что Феликс — не Вадим. Когда-то я считала, что Феликс и есть моя мечта. Но это было когда-то, а теперь мне хотелось убить его за этот звонок в дверь, прозвучавший как ложный сигнал судьбы.
— Ого!.. — засмеялся Феликс, глядя мне в глаза. — А взгляд у тебя, как у волчонка! Причем, голодного… Это почти опасно.
— Не бойся.
— Ладно. Расслабился… — Феликс вдруг загасил улыбку, как сигарету в пепельнице, и спросил другим тоном: — Где она?
— Кто? — удивилась я.
— Рукопись.
И я невольно вздрогнула.
— На подоконнике… А что?..
Я быстро подошла к подоконнику и взяла в руки папку, чтобы перехватить инициативу.
Но Феликс и не собирался брать папку, открывать ее — ему и в голову не приходило, что рукопись надо проверить на предмет ее целостности и неприкосновенности. Он уселся на единственный стул и сказал:
— Мне нужна твоя помощь. Сыграешь роль моего агента?
— Агента?
— Ну, да. Литературного агента. Я — писатель. Ты — мой агент. Отвезешь издателю рукопись.
Оказывается, его разговор с Катей в фойе ресторана крутился вокруг этой самой рукописи. Нужна была тема для беседы, чтобы отвлечь Катю и оставить нас с Вадимом вдвоем, — и Феликс выбрал ту единственную тему, которая и в самом деле волновала его. Он хотел издать книгу и попросил Катю посодействовать ему — у Кати, как у всякого телевизионщика, был самый широкий и разнообразный круг знакомств… Этот разговор неожиданно принес свои плоды: Катя договорилась с одним из крупнейших издателей в Москве о том, что он внимательно отнесется к рукописи Феликса.
Феликс был доволен и даже окрылен. А я — наоборот — напряглась.
— А что — издателю надо отдать именно эту рукопись? — осторожно спросила я. — Она у тебя в одном экземпляре?
— Вообще, на дискете, — отозвался Феликс. — А какая разница?..
— Я… просто я еще не дочитала…
— Дочитаешь потом. Сейчас твоя главная задача — переговорить с издателем лично. Я хочу, чтобы он тебя увидел. — Феликс улыбнулся. — Он — мужчина… Возможно, ему захочется увидеть тебя во второй раз. И рукопись прочтут быстрее…
— Поняла, — отозвалась я, лихорадочно соображая, как мне быть, как выкрутиться из дурацкой ситуации, которую я сама и создала. Ну, почему мне не хватило ума пойти и просто купить тетрадь или пачку чистой бумаги?! Дело было, конечно, не в уме и не в жадности, а в той самой нетерпеливости, на которой я поймала себя сегодня ночью. Мне захотелось что-то написать, и я, не раздумывая, воспользовалась тем, что было под рукой…
— Оденься построже, — скомандовал Феликс.
— Да.
— Но не слишком!
— Да.
Я молча переоделась. После того, как мой костюм был одобрен Феликсом, так же молча взяла папку и прижала ее к груди…
— Ты чего молчишь? — вдруг спросил Феликс. А что я могла сказать? Извини, Феликс, я тут немного загадила твою рукопись… Распечатай новый экземпляр… Пусть издатель подождет…
— Волнуюсь, — ответила я.
Через тридцать минут, уже возле издательства «ACT», самого крупного и влиятельного издательства в Москве, я увидела, как волнуется Феликс. В этом было даже что-то пугающее: остановившийся волчий взгляд в сочетании с пересохшими губами, суетливыми движениями и отрывистыми фразами.
— Паспорт взяла?
— Ой!..
— Ой! — передразнил Феликс. — Где паспорт?!
— В сумке.
— А сумка?!
— В машине.
Феликс выдохнул с облегчением:
— Клуша! — и, нырнув в салон, подал мне сумку. Я растерянно смотрела на него — он осторожно прикоснулся к папке в моих руках, словно в ней заключена сама жизнь, как для Кощея Бессмертного — в яйце…
— И поувереннее… Слышишь?.. Ты должна ему понравиться… Ты умеешь…
— Феликс… — жалобно проговорила я. Но он не слышал меня и не слушал:
— Не говори ему ничего лишнего… Только улыбайся… Обязательно спроси, когда позвонить! Обязательно!..
— Феликс…
— Если спросит обо мне, скажи: он сейчас работает над следующей книгой… Не спросит — ничего не говори. Поняла?
— Феликс…
— Что?..
И я поняла, что ничего не смогу ему сейчас сказать…
— Что «Феликс»? — повторил он.
— Все будет хорошо, — выдавила я. — Не волнуйся.
— Я не волнуюсь, — проговорил он побледневшими губами. — Иди. Иди уже.
Получив пропуск, я поднималась на нужный этаж, все время повторяя про себя, что как-нибудь выкручусь.
Между этажами я остановилась. Пристроив рукопись на подоконнике (странная у нее судьба, все время связана с подоконниками!), я стала методично перечеркивать написанные мною страницы. Крест-накрест. Крест-накрест… Возможно, издателю будет лень разбирать под крестами мой почерк…
Когда я вошла в кабинет и увидела издателя, я успокоилась окончательно. У него были сонные глаза, медленные спокойные движения. Он не производил впечатления взволнованного искателя. Увидев меня, он неторопливо откинулся на спинку кресла и, приподняв бровь, слегка улыбнулся:
— Вот какие нынче пошли агенты у писателей… — вежливо заметил он. — Славно, славно…
Интонации были ровные и убаюкивающие.
— Кладите папочку сюда… — он показал на край стола, где уже высилась изрядная стопка таких же толстых «папочек», как та, что я держала в руках. — Хороший роман? — спросил он.
— Да… — отозвалась я и, почувствовав фальшивость собственной интонации, повторила с энтузиазмом: — Да!
— Хороший нужен позарез!.. — отозвался издатель. — Ну, позвоните мне в следующем месяце — числа, скажем, двадцатого… Ладненько?..
— Да.
Я ждала дальнейших расспросов, смутно помня о наставлениях Феликса, но издатель молчал, глядя на меня.
— Можно уходить?.. — спросила я.
— Да… — удивленно отозвался он. — Конечно… Всего доброго…
Феликс пытал меня о подробностях моего разговора с издателем гораздо дольше, чем длился сам этот разговор. Он хотел знать все: как выглядел издатель, что он говорил, с какими интонациями, как смотрел, какой у него кабинет… Я подумала не без злорадства, что теперь Феликс оказался на моем месте: он, как и я, тоже получает информацию из вторых рук. Только теперь эти руки мои. Я отвечала на его вопросы не слишком подробно. Он злился, сидя за рулем.
— И что же, он вообще не обратил на тебя внимания?
— Обратил, — возразила я.
— Каким образом?
— Ну… Сказал что-то вроде «ах, какие нынче пошли агенты у писателей»…
— Ну?
— Ну, и все… Интима не предлагал, если ты об этом…
— Но ты как сама-то почувствовала?.. Он сразу прочтет рукопись или отложит ее в сторону?
Я не торопилась с ответом:
— Знаешь… По-моему, читать он начнет сразу, но…
— Что?
— Но закончит не скоро…
— Почему ты так думаешь?
— Понимаешь… — тянула я с наслаждением, — он сам такой неторопливый..
— Еще бы!.. Куда ему торопиться? Он в порядке…
— В отличие от нас с тобой, — подлила я масла в огонь.
Феликс, изменившись в лице, вдруг затормозил посреди арки и резко дал задний ход.
— Феликс, ты что! — вскрикнула я, едва не ударившись головой о приборную доску.
— Тихо!.. — прошипел Феликс, выруливая назад из арки.
— Что случилось?
— Там у подъезда стоит его джип…
— Чей джип?.. — прошептала я.
— Вадима…
— Нет… Не может быть…
Мне вдруг стало страшно. Я не была готова к этой встрече. Слишком свежо было воспоминание о моей собственной фантазии: как мы стоим с Вадимом посреди двора и молча улыбаемся друг другу, а я в трусах и майке, как дура…
— Выходи, — скомандовал Феликс.
Я не двигалась. Вот я выйду, подойду к Вадиму и что дальше?.. Что мне делать, как себя вести, что говорить?..
— Ну, что ты сидишь? — спросил Феликс. — Выходи. Дойдешь пешком. Не надо, чтобы он видел нас вместе…
— Я боюсь… — проговорила я, задыхаясь.
— Ерунда!.. Чего тебе бояться?..
— Не знаю…
Я помедлила, а потом резко дернула ручку двери — так резко, что ручка выскочила из моих пальцев и дверь не открылась.
— Погоди… — сказал Феликс и придвинулся ко мне. Волчьи глаза оказались совсем рядом, и я, без того уже достаточно напуганная, оцепенела вовсе.
— Ничего не бойся. У тебя все получится, — медленно проговорил Феликс. — Главное, помни: его жена читает учебники по психологии, она все делает правильно… Значит, ты должна быть неправильной… Неумелой… Смешной… Ты любишь праздники… Тебе всегда весело…
Наверное, такими бывают сеансы внушения…
— Помни обо всем, что мы знаем о них… И у тебя получится… Иди!
Я вышла из машины. Постояла пару секунд, обретая равновесие, глубоко вдохнула прохладный августовский воздух и шагнула под свод арки. Стук моих каблуков подхватило эхо… Я шла летящей походкой, улыбаясь своим мыслям. Я была легка и весела. Даже беспечна. Меня нисколько не интересовала возможная реакция чужих людей на мою улыбку… Такая беспечная девушка, как я, не должна была обращать внимания на машины, стоящие возле подъезда. Я и не обратила. Прошагав мимо джипа — это действительно был джип Вадима! — я свернула к подъезду. Чуть замедлила шаг — ну, скажем, для того, чтобы найти в сумке ключ… а найти ключ в женской сумке — не так просто… не так быстро… Наконец, я услышала, как за моей спиной открылась и через несколько секунд захлопнулась дверца джипа… Я нашла ключ и взялась за дверцу подъезда.
— Полина!.. — позвали меня.
Я оглянулась. Еще несколько секунд ушло на то, чтобы я узнала Вадима.
— Это вы?.. — удивилась я. — А что вы здесь делаете?.. К кому-то приехали?
— К вам, — помедлив, ответил он. Я изумилась еще больше:
— Ко мне?.. Правда?.. — и улыбнулась, на сей раз совершенно искренней счастливой улыбкой.
Странно, Вадим отвечал мне довольно мрачно и неловко:
— Хотите, поужинаем вместе?..
— Я… я не знаю… я не голодна…
— Удивительная девушка, — почти растерянно заметил Вадим и, разведя руками, улыбнулся: — Никогда не хочет есть…
Я тоже развела руками и тоже улыбнулась, словно была его отражением.
— Тогда… — проговорил Вадим, — тогда я приглашаю вас к себе в гости…
Я молчала, вглядываясь в его лицо. Мне казалось, я поняла, в чем было дело. Такое знакомство и такое свидание случились в жизни Вадима в первый раз. Он вел себя как человек, ступивший на чужую территорию, от его спокойствия и уверенности не осталось и следа, и оттого он еще больше был недоволен собой.
Я решила больше не тянуть, не испытывать судьбу: неопределенно пожав плечами, я шагнула к его машине, тем самым соглашаясь отправиться к нему в гости. Он открыл дверцу, и я нырнула в уютный полумрак джипа. Ни охранник, ни водитель никак не среагировали на меня.
Мы ехали молча, время от времени только обменивались взглядами с Вадимом. Я подумала, что, скорее всего, он благодарен мне за мое молчание. Взгляд его постепенно теплел, он успокаивался. Успокоилась — почти успокоилась — и я…
Мы довольно быстро домчались до центра. Джип остановился возле арки одного из домов. Почти такая же арка, как в доме Феликса, только увенчанная тяжелой чугунной решеткой, с охраной в лице вышколенного амбала.
— Приехали, — хрипло сказал Вадим и откашлялся.
В лифте, когда мы остались вдвоем, он снова улыбнулся мне. В сущности, все было так очевидно, что, я подумала, он прямо здесь и сейчас поцелует меня. Но он отвел глаза, и ничего не произошло…
Квартира Вадима поразила меня. Такие я видела только в американском кино. Широкая лестница с отполированными перилами вела на второй этаж, а ведь это была квартира в городском доме… Впрочем, было в ней, в этой квартире, что-то странное — я бы сказала, нежилое.!. Все продумано, красиво, стильно, но казенно, что ли…
Вспомнив о том, что я непосредственная девушка, я позволила себе спросить:
— Это не ваша квартира?
— Почему не моя? — удивился Вадим. — Моя… Просто я редко бываю здесь…
«Холостяцкая квартира, — подумала я. — Сюда он приводит…» — и тут же отвергла собственное предположение. Слишком смущен, почти скован был Вадим. И слишком вылизанной — квартира. Нет, нет, это, скорее всего, было место, где он изредка оставался ночевать, если приходилось работать допоздна, чтобы не ехать за город и не вставать затем с утра чуть свет.
— Хотите вина? — спросил Вадим.
— Наверное, да… С удовольствием… Спасибо…
Он откупорил бутылку вина — выдержанное, тяжелое, оно заполнило бокалы, медленно переливаясь в них. Мы молча сделали по глотку.
Было невыносимо душно — не оттого, что квартиру давно не проветривали, это было наше с ним волнение. Вадим, словно я попросила об этом вслух, настежь распахнул окно, оглянулся на меня… Вот сейчас, поняла я. Но он, посмотрев на меня в упор, отвел взгляд… Надо было срочно что-то сделать, нужен был какой-то шаг, толчок… Но не бросаться же к нему с поцелуями… Я была, конечно, веселой и беспечной, но не глупой… О глупости Феликс ничего не говорил…
— Я еще не знаю, чем буду заниматься, — сказала я наобум. — Но точно знаю, что мне нравится.
— Что? — обрадовавшись, спросил Вадим.
— А вы не будете смеяться? — улыбнулась я, склонив голову к плечу.
— Нет…
— Мне нравится писать… рассказы… Может быть, напишу роман…
Он кивнул. И я замолчала, с ужасом чувствуя, что возникшее напряжение вот-вот начнет ослабевать, участившийся пульс вернется в норму, и нити, протянувшиеся между нами, провиснут от долгого ожидания, от нерешительности Вадима… Я не знала, что мне делать, как спасти ситуацию…
— Пейте вино… — сказал Вадим. — Тогда, в ресторане, вы так и не выпили…
— Да… — вспомнила я. — У меня разбился бокал…
Я посмотрела на бокал в своей руке. Несколько дней назад он сыграл немалую роль в моем знакомстве с Вадимом. И я мгновенно, ничего не формулируя, решила повторить этот номер «на бис». Я разжала пальцы. Бокал выскользнул и разбился, вновь обдав красными брызгами мои ноги и юбку.
И, как тогда в ресторане, Вадим вздрогнул, словно очнулся, и шагнул ко мне. В следующую секунду время сжалось, застыло, а потом рвануло вперед неровными пугливыми скачками. Я помню, как мы целовались, потом — оказались в постели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23