— Можешь привести себя в порядок в ресторане, — предложил Рейф. Она покачала головой.
— Не хочу, чтобы меня кто-нибудь видел такой.
— Ладно. Войдем с черного хода, и ты умоешься в служебной уборной. Идет? — выражение его глаз подсказало ей — даже если она и не согласна, он все равно настоит на своем.
У Дженни больше не было сил спорить. Да и голод давал о себе знать: у нее уже кружилась голова.
— О тебе нужно кому-то заботиться, — пробормотал он, заметив, как она покачнулась. — Ясно? — Обняв за плечи, он вывел ее из амбара, взял у нее из рук ключ и сам закрыл дверь.
Он опекал ее, как нянька, всю дорогу к своему дому, а там, похоже, готов был взять на себя и руководство ее туалетом, в связи с чем Дженни пришлось шикнуть на него — и выпроводить из служебной комнаты. Разглядывая свое отражение в маленьком настенном зеркале, она вынуждена была признать, что выглядит не лучшим образом. Щедро намыливаясь, а потом смывая с себя дневную грязь, она упивалась мечтами — как это, должно быть, чудесно, когда за тобой присматривает такой человек, как Рейф! Все предыдущие мужчины в ее жизни не умели заботиться ни о ком и ни о чем, кроме собственной шкуры. У деда не хватало терпения сносить чью-то слабость. Короче, рядом с Дженни никогда не было человека, готового поступиться собой ради того, чтобы защитить ее или позаботиться о ней.
Она понимала, что не должна привыкать к этому… и не привыкнет, конечно. Но позволила себе, пусть на минутку-другую, понежиться в ласковом тепле заботы.
Вымывшись, она почувствовала себя лучше, правда, все равно пожалела, что Рейф утащил ее так быстро — не дал даже заскочить домой за сумочкой. А теперь у нее нет ровным счетом ничего: ни косметики, ни помады, ни, на худой конец, расчески. Честности ради ей, однако, пришлось признать, что, заскочи она домой, ее бы уже оттуда даже силком не вытащили. Устала до чертиков.
Она вышла и тут же почувствовала самые восхитительные запахи — жареного окорока, ананасов и пикантных приправ, названия которых были ей неведомы, но от которых рот у нее наполнился слюной, а в животе заурчало. Служебная комната находилась сразу у двери черного хода, так что кухню ей пока увидеть не довелось. Теперь, осмотревшись, она отдала должное сверкающим хромированным и белым поверхностям, уж не говоря о самом современном оборудовании.
А в общем и целом на кухне царил рабочий беспорядок, так хорошо знакомый ей еще со времен колледжа, когда она дежурила в студенческой столовой. Официанты в белых рубашках и черных брюках озабоченно хватали полные подносы и исчезали вместе с ними за вращающимися дверьми, ведущими, судя по всему, в главный зал ресторана.
— Ну, наконец-то, — сказал Рейф. Взяв за руку, он повел ее мимо кипящих котлов на громадной печи и остановился рядом с человеком в белом поварском колпаке. На лице, похожем на резиновую кукольную маску, в данный момент застыла недовольная гримаса. Волосы, насколько было видно из-под колпака, были темно-русыми… зализанными назад с высокого лба. — Это Хьюго, — произнес Рейф. — А вот это все — кухня Хьюго.
Дженни смущали здешние правила приличия. Может, Хьюго ждет от нее слов благодарности за то, что ей дозволено пройти в его владения? Она остановилась на том, чтобы просто отметить:
— Пахнет тут у вас восхитительно, Хьюго.
Похоже, она попала в точку, потому что Хьюго просиял и одобрительно кивнул, словно она успешно сдала экзамен. Но через мгновение он опять помрачнел и буркнул:
— Делаю, что могу, в такой теснотище.
— А с Клубнем ты уже знакома, — махнул рукой Рейф в сторону человека постарше.
Клубень, сверкнув передним золотым зубом, приветственно улыбнулся. У него был вид заправского корабельного кока — плотная, коренастая фигура и короткий ежик.
— Вы для всех без исключения Клубень или же позволите мне величать вас по имени? — обратилась к нему Дженни.
— А я уж другого имени и не помню, — ответил он. — Приклеилась, понимаете, ко мне кличка еще с флотских времен, за то, что чистил горы картошки. И вот, полюбуйтесь, сижу тут… — он продемонстрировал в одной руке картофелину, а в другой — нож, — и продолжаю чистить картошку.
— Причем плохо, — фыркнул Хьюго. — На этой кожура осталась. — Он брезгливо ткнул в сторону огромного дуршлага.
— Да не бери в голову, Хьюго, — весело отозвался Клубень. — В мире ж нет совершенства, не знал, а? И потом, кусочек кожуры проглотить даже полезно для души, так сказать.
— У тебя-то, ясно, душа крестьянина, — с актерским пафосом провозгласил Хьюго.
— Это лучше, чем душа зануды, — парировал Клубень.
Неминуемую ссору остановило появление Синди.
— Ты пришла! Пришла! — Синди так и светилась от восторга. Малышка со всех ног бросилась к Дженни, и та, присев на корточки, поймала ее в объятия. — Пойдем… — Синди потянула Дженни за руку. — Посмотришь мою комнату, все игрушки…
— После ужина, детка, — сказал Рейф. — Руки вымыла перед тем, как сюда спуститься?
— Да, папочка. — Она повернула ладошки вверх для обозрения. — Ты уже ее спросил?
— О чем меня нужно спросить? — поинтересовалась Дженни.
— О том, покрасишь ты мне ногти или нет, — захлебываясь, скороговоркой выпалила Синди. — Никто же больше не умеет. А у меня есть лак и все что нужно.
— Бабушка купила ей косметичку для девочек, — объяснил Рейф. — Я уже скоро свихнусь от ее нытья — намажь да намажь.
— Пяточка говорит, что мальчики такого не делают.
— Они могут научиться, — отозвалась Дженни, искоса взглянув на Рейфа.
— Я все равно не хочу, чтобы папочка учился на мне, — твердо заявила Синди.
Мудрое замечание. Против такого не возразишь, решила Дженни.
— Ну, так ты мне поможешь? — настаивала Синди.
— Конечно, — согласилась Дженни.
— Только после ужина, — тут же добавил Рейф, уловив нетерпеливый блеск в глазах дочери.
— Я бы поела лучше, папочка, с накрашенными ногтями. — Синди одарила его обаятельнейшей улыбкой.
Рейф изумленно покачал головой. Это ж надо, как она машет ресницами, как плутовски опускает взгляд… И где его дочь набралась этих женских уловок? Ясно только, что не в мужском обществе, в котором проводила большую часть времени. Да и детский сад винить не приходилось, поскольку этот трюк был в ее арсенале задолго до прошлого месяца, когда ее впервые привели в группу.
— Попытка неплохая, но безуспешная. — Рейф потрепал малышку по щеке.
— Так вы, значит, и есть наша таинственная соседка? — пророкотал звучный голос, и в кухне появился старик с копной белоснежных волос и бесовскими огоньками в синих глазах. — А я — Чак, отец Рейфа. Рад с вами наконец-то познакомиться. — Чак ухватился за руку Дженни, как за рычаг старомодной помпы, и решительно затряс. — Наслышан о вас.
— Я тоже много о вас слышала, — ответила Дженни.
— Не верьте ни единому слову, — рявкнул Чак.
— Только хорошее… — поспешно заверила его Дженни.
— Вот именно. Я и говорю — не верьте ни единому слову.
— У папы весьма неординарное чувство юмора, — сухо вставил Рейф.
— Дедуля знает целую кучу анекдотов! — воскликнула Синди. — Расскажи про голую леди, деда!
— Как-нибудь в другой раз, кнопка, — сказал Чак, взъерошив внучке волосы огромной мясистой ладонью.
— А я его и так знаю назубок! — с гордостью объявила Синди. — Давай я сама расскажу. Очень смешной. Про то, как однажды голая леди…
Рейф молниеносно закрыл дочери рот ладонью — прежде, чем она успела пуститься в подробности одной из любимых баек Чака, старой, как седой океан, но слегка сомнительного толка.
— Пойдем ужинать, детка. Я так голоден, что готов тебя слопать. — Он подкинул дочку и заклацал зубами, подбираясь к ее шее. Ладонь Рейфа соскользнула с губ малышки, и кухня огласилась детским визгом.
— Подобное веселье мешает пищеварению, — неодобрительно провозгласил Хьюго.
— Да не бери ты в голову, Хьюго, — посоветовал Клубень, хлопнув разок шеф-повара по плечу. — Желудок у этого ребенка железный.
Хьюго не изволил произнести ни слова, выразив свое возмущение только фырканьем.
— Не обращайте на него внимания. — Эту реплику в сторону Клубень адресовал Дженни. — Вечно он чем-нибудь недоволен.
Изо всех сил удерживаясь от улыбки, Дженни проследовала за остальными в небольшую комнату рядом с кухней.
— Поначалу здесь и была кухня, — помогая ей сесть, заметил Рейф. — Мы перестроили дом и оборудовали современную кухню, а эту комнату превратили в семейную столовую. Так проще — и поесть можно, и продегустировать блюда.
Дженни кивком дала понять, что оценила преимущества житья прямо над рестораном. Не притащи ее Рейф сегодня сюда, она сейчас так и таращила бы глаза на замороженный ужин, если вообще бы нашла силы достать его из холодильника.
— А знаешь что, деда? Дженни ведь делает игрушечных мишек, — пропела с другого конца стола Синди.
Хьюго, опуская на стол огромную супницу, в очередной раз негодующе фыркнул.
— Potage! — объявил он и удалился царственной поступью.
— Проще говоря — суп. Хьюго у нас слегка высокопарен. Суп с сельдереем и грецкими орехами, — наливая каждому в миску, пояснил Клубень. — Название таинственное, но вкус отменный, как и у всех блюд Хьюго.
За ужином разговор то оживлялся, то угасал, но Дженни никто не заставлял принимать в нем участие, за что она была им страшно благодарна. На нее навалилась такая усталость, что едва хватало сил сосредоточиться на еде. Если уж на то пошло, то она вряд ли бы даже сумела составить осмысленное предложение.
После заключительного блюда — громадного куска ананасового пирога — Дженни как будто заново родилась. Очень кстати, поскольку Синди больше ничто не могло удержать. Малышка просто дрожала от нетерпения, пока тащила Дженни наверх, чтобы показать свою комнату и игрушки — уж не говоря о том, чтобы сделать обещанный маникюр.
Девчушка трещала без остановки и кружила по комнате крохотным смерчем. Ее владения представляли собой типичную детскую, с кроватью под пологом из бело-розового шитья. Игрушки у Синди оказались на удивление разномастными — здесь была не только любимая кукла-младенец, но и электрические автогонки в комплекте с гаражом и заправкой. Как только осмотр был завершен, Синди усадила Дженни напротив себя на широченную кровать, разложив посередине свое сокровище — новую косметичку.
— Так, давай-ка положи ручку мне на колено. — Дженни догадалась, что будет куда легче… попасть в неподвижную цель, ведь до сих пор пальчики Синди без устали тыкали то в одну, то в другую игрушку. — Отлично, так и держи, пока я крашу ноготки, договорились?
Малышка кивнула и. Прикусив нижнюю губку, устремила на Дженни пытливый взгляд студента-медика, наблюдающего за сложнейшей операцией на мозге.
Завершив окраску ноготков на одной руке — в цвет розовой жевательной резинки, — Дженни сказала:
— Прекрасно, теперь поменяем руки. Положи сюда правую ладошку, только левой рукой ничего не трогай — лак еще не просох.
Синди с готовностью растопырила в воздухе пальчики, а потом доверчиво прижалась к Дженни, ожидая, когда та закончит работу. От этого жеста у Дженни перехватило дыхание.
— Ты у нас останешься ночевать? — спросила у нее Синди. — Мы могли бы всю ночь разговаривать.
— Я бы с удовольствием, но мне обязательно нужно домой.
— Почему?
— Потому что мои мишки скучают без меня, им ночью страшно. — Дженни была рада, что так ловко выкрутилась. Малышка должна посочувствовать. Не могла же она заявить Синди, что торопится домой из-за Рейфа!
Словно прочитав ее мысли, на пороге возник Рейф.
— Ну, как вы, справились? Тебе пора купаться, детка. А потом — сразу в постель.
— Ты только посмотри, папочка! — воскликнула Синди и, скатившись с кровати, помчалась к отцу похвастаться розовыми ноготками. — Правда, они… впечатляющие?
Рейф усмехнулся, услышав теперь уже любимое словечко дочери.
— Очень впечатляющие, солнышко.
— Ты подождешь, пока я лягу, правда ведь? — обернулась Синди к Дженни, и та в ответ кивнула.
Ванная была совсем рядом по коридору, и до Дженни доносился плеск воды и веселые возгласы девчушки. Очень скоро отец с дочерью вернулись — одна в разноцветной пижаме, а другой — в промокшей на спине рубашке, поскольку Синди ехала на нем верхом. Почетный круг по комнате — и Синди рухнула на кровать под боком у Дженни.
— А где мои сказки, папочка? — едва приняв горизонтальное положение, потребовала Синди.
— В гостиной. Давай сегодня почитаем другую книжку.
— Нет. Хочу «Спящую красавицу».
— Ты же ее уже двадцать раз слышала, детка.
— Знаю. Это моя любимая. А дедушкина морская история мне совсем не нравится.
— «Моби Дик», — объяснил Рейф Дженни. — Отец обожает этот роман. Ладно, детка. Укладывайся пока, а я принесу тебе «Спящую красавицу».
— Хочешь меня причесать? — спросила у Дженни Синди, как только ее папа вышел из комнаты.
Кивнув, Дженни взяла у малышки расческу, которую та нашла на тумбочке рядом с кроваткой.
— Если бы у меня были такие же красивые волосы, как у тебя! — завистливо протянула Синди, когда Дженни начала ее причесывать.
— У тебя и так прекрасные волосы, — заверила ее Дженни. — Очень красивые локоны.
— Но они все время спутываются, их так трудно расчесывать. И дедушка ругается. Иногда я могу получить даже три десятипенсовика, пока он меня причешет.
— Мужчинам не всегда удается ловко орудовать расческой, — признала с грустной улыбкой Дженни.
— Моему папочке удается. Почти так же хорошо, как и тебе.
— Тебе повезло с папочкой.
— У меня самый лучший папочка на свете! — с гордостью провозгласила Синди.
Проглотив неизвестно откуда взявшийся комок в горле, Дженни молча кивнула в знак согласия.
— Ну вот, получай, детка, — Рейф вернулся и протянул дочке книгу. — «Спящая красавица».
Синди настояла, чтобы Дженни читала за принцессу.
— А ты разве не разбудишь ее поцелуем, папочка? Дженни окаменела. После чудовищно тяжелого дня у нее вряд ли достанет сил оттолкнуть Рейфа, если он приблизится с поцелуем.
— Не сегодня, детка, — отозвался Рейф. — К тому же у Спящей красавицы не было зрителей во время того поцелуя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22