Несколько поленьев упали на мою бедную голову. — Она засмеялась. — Перед глазами засверкали звездочки, дыхание сбилось…
Он погладил ее по волосам. И тут же девушку захлестнула невероятная нежность. Женевьева потянулась, чтобы перехватить его руку.
— Джон. — Их пальцы сплелись. — Я в порядке, правда. Не волнуйся.
Некоторое время он не двигался, затем резко притянул девушку к себе, обнял и прижался щекой к темной макушке.
Вздохнув, Боуен уткнулась ему в грудь. Вдруг он так же резко отстранил ее от себя.
— Женевьева, посмотри на меня.
Его голос звучал слишком серьезно, от чего ей стало как-то не по себе.
— Что? Что еще?
— Я решил согласиться с твоими условиями. Я позволю тебе уехать и лишь по прошествии двух-трех суток начну как бы преследовать беглянку. Ты понимаешь?
— Неужели это не сон? И я слышу это наяву, собственными ушами?
— Я сдержу обещание. — Он снова притянул девушку к себе. — Даю честное слово. Верь.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
— Как же хорошо. Просто чудесно! — Довольная Женевьева пододвинулась ближе к Таггерту.
Они сидели у камина, наслаждаясь теплом и разглядывая танцующие в воздухе веселые искры. Свершилось — совсем недавно девушка расстегнула наручники и освободила своего неистового пленника.
Джон тут же взялся за дело. Завел генератор, помог убраться в доме, расчистил лестницу от снега, напилил целую гору дров. На всякий случай. А потом, избавившись от влажной одежды, парочка завернулась в одеяла и уселась у огня.
После праведных трудов мужчина выглядел полностью умиротворенным. Угомонилась и разбушевавшаяся природа. Ветер стих, небо прояснилось, и на нем появились очаровательные звездочки. Сквозь покрытые инеем окна виднелись зубчатые силуэты загадочных гор, серебряная луна над ними то появлялась, то исчезала. Будто играла.
— Да. Настоящее блаженство сидеть в тепле, в уютном доме, рядом с красивой женщиной… Здорово. — Таггерт провел по щеке рукой. — А ведь некоторое время назад я чувствовал себя просто отвратительно. Меня, здорового, крепкого мужика, приковали к кровати. Какой позор!
— Но ты смотрелся на ней весьма сексуально, — засмеялась Боуен. — Великан на цепи. Волнующая картинка.
Он повернул к ней голову. Взгляд был достаточно тяжелым.
— Мне не очень нравятся твои шутки.
А Женевьева смотрела ласково.
— Ради бога, не обижайся. Обстоятельства требовали жертв…
— Маленькое чудовище, — с укоризной произнес он.
Девушка помолчала. Она слегка удивилась, заметив на лице собеседника легкое смущение.
— Такое впечатление, что ты стесняешься меня. Ну и дела. Ведь наверняка у тебя было полно женщин. Не сомневаюсь, вешались тебе на шею…
— Женевьева. Послушай, Женевьева…
Она вздохнула, надула губки и отвернулась к огню.
— Знаешь, мне тоже нравится мое имя, но ты слишком часто повторяешь его, лучше бы…
В его глазах появился странный блеск. Таггерт приподнял брови.
— Что лучше?
Она робко пожала плечами.
— Ты, как я вижу тугодум, коль тебе требуется время на осмысление намеков. — Девушка бросила на него проказливый взгляд.
Некоторое время лицо мужчины оставалось непроницаемым, затем он тряхнул головой и очаровательно улыбнулся. Для нее эта улыбка оказалась лучшим подарком, и… Женевьева отважилась на поцелуй, чувствуя, как между ними снова вспыхивают искры страсти.
Они остановились, дабы глотнуть воздуха. Потом Жен на мгновение прижала губы к краю его рта и вдруг внезапно отодвинулась.
— Что-то не так? Ты в порядке? — тихо спросил он, зеленые глаза беспокойно сверкнули.
Она убрала прядь темных волос с его лба.
— Конечно, в порядке. Но я хотела бы обсудить некоторые вещи…
Таггерт напрягся, но затем черты лица смягчились.
— Хорошо. Начинай.
Она пошла на откровенность:
— Я хочу объяснить тебе, почему не считаю Сета виновным. Слушай внимательно.
— Женевьева…
— Знаю, — она подняла руку вверх, моля о терпении, — все улики указывают на него. А ты думаешь, что в своих действиях я руководствуюсь слепой преданностью.
— Именно. Но я восхищаюсь твоей верностью брату. Однако при существующих обстоятельствах тебе следует взглянуть правде в лицо…
— Пожалуйста, Джон. Просто выслушай меня. Я прошу.
Его губы вытянулись в ниточку, но он поборол раздражение.
— Ладно. Слушаю.
Девушка вздохнула с облегчением.
— Я очень люблю брата. И думаю, что знаю Сета гораздо лучше, чем другие, так как лично принимала участие в его воспитании. И я уверена: он не способен совершить то, в чем беднягу обвиняют. Наверное, он смог бы уничтожить врага, защищая меня, или любимую женщину, или близкого друга. Но ради денег? Никогда бы он не пошел на убийство. Однако, — она бросила на Таггерта уничтожающий взгляд, словно ему вздумалось перечить ей, — это не единственная причина, по которой я думаю, что он невиновен…
Она сделала паузу, чтобы восстановить сбившееся от волнения и напряжения дыхание. Детектив молча ждал, пока Женевьева соберется с мыслями.
— За четыре дня до смерти Джимми сказал Сету, что собирается изменить завещание в пользу своей невесты Лоры. Но мой брат никогда бы… — Женевьева произносила слова скороговоркой из-за страха: вдруг Таггерту не хватит терпения выслушать ее до конца, слишком уж скептически он кривил губы. — Сет ни за что бы не пошел на преступление, он не нуждался в деньгах компаньона по бизнесу. Ведь я… уже согласилась дать ему достаточно приличную сумму на выкуп его спортивного магазина.
— Что?
Она кивнула.
— Я все рассказала полиции, но там мне не поверили. Естественно, я не могу обвинять полицейских. Они подумали, что я просто выгораживаю своего родственника. Мои слова для них ничего не значили. Но за прошедшие годы я действительно скопила немного денег. Пыталась помочь Сету. Правда, сейчас часть из них пошла на оплату услуг моих адвокатов, но кое-что осталось. Мои сбережения находятся в банке Силвера. Я клала деньги на депозит каждую неделю. Уже собиралась, оформив необходимые бумаги, закрыть счет. И Сет знал об этом. Словом, у него не было никаких мотивов убивать друга…
Таггерт вытянул ноги и на секунду замер.
— Итак, мы снова возвращаемся к таинственному незнакомцу?
— У меня было много времени для размышлений. Я не верю, что Джимми, договорившись о встрече с Сетом, сам принес ружье в наш дом. Неподходящая версия. Полагаю, кто-то выкрал оружие из особняка Джимми, затем парня подстерегли возле нашего коттеджа, затем проникли в него, и случилось непоправимое…
К ее облегчению, Джон Стил сразу возражать не стал.
— Говорят, компаньон твоего брата был чудесным парнем.
— Был. Да. Был. — Она почувствовала, как тоскливо сжалось сердце, ведь она считала Джимми и своим другом, но решила не уточнять это.
Увидев грусть в ее глазах, Таггерт заключил девушку в объятия.
— Успокойся. Мы обязательно разберемся во всем. Главное — понять, кому была выгодна смерть несчастного молодого человека.
Женевьева чуть не расплакалась.
— Но что же будет с Сетом, ему не нужны были деньги Джимми. Брат знал, что я собираюсь помочь ему.
Джон пропустил концы ее прядей сквозь пальцы и медленно выдохнул.
— Хорошо. Значит, согласно твоей теории, кто-то другой застрелил Джимми Данна? Его невеста?
Женевьева отрицательно покачала головой.
— Вряд ли. Правда, я ее знаю очень мало и, честно говоря, она мне не очень нравится. Но, скорее всего, это не она. Кроме того, у нее серьезное алиби. В момент преступления она находилась у родителей Джимми. Ждала жениха, чтобы вместе пообедать.
— Тогда кто?
— Не знаю, даже не представляю, — призналась девушка.
Таггерт, дабы утешить Женевьеву, крепче прижал ее к себе.
— Извини, скажу честно, твой рассказ не слишком убедителен, — начал он, тщательно подбирая слова. — И я не думаю, что ты решишь свои проблемы, бегая от полицейских. Чем больше ты оттягиваешь свое участие в судебном процессе, тем хуже делаешь для себя и брата.
— Я все понимаю. Рано или поздно придется вернуться. Но как же мне сейчас нужен союзник. Без поддержки так тяжело.
Подтекст ясен, подумал Таггерт. А она вздохнула, разочарованная его молчанием. Нет, он, скорее всего, ей не поможет. И взгляду него сейчас отрешенный, равнодушный.
— Догадываюсь о твоих мыслях. Ладно, разговор окончен.
Она совсем сникла.
Он неожиданно снова привлек девушку к себе и поцеловал в висок. Дотронулся до ее груди.
— Не будем заниматься этим сейчас, — Боуен вспыхнула. — Неподходящий момент.
— Конечно, не будем. — Одним движением он опрокинул девушку навзничь и придавил своим большим телом. — Но я хочу тебя…
Кошмар приснился под утро, вкрался в его сон, как серые клубы дыма вползают в комнату во время пожара сквозь дверную щель.
Неподдельный ужас вырвал Таггерта из нежных объятий Женевьевы и повлек за собой в прошлое: к высоким горным цепям Гиндукуша, к шпилеобразной короне северного Афганистана.
Он уже путешествовал здесь когда-то и знал, чем это закончится, но не мог прогнать наваждение, которое однажды едва не убило его. Так болело сердце.
Отчаяние охватывало Джона с головы до ног, сковывало, силы таяли, как тают горящие свечи. Образы становились отчетливее, материализовались из воздуха. И вот он опять там, в далеком зловещем ущелье, рядом со своими товарищами.
Стояла летняя ночь. Звезды ярко мерцали в широкой перевернутой чаше неба. Пики скал образовывали заградительную линию на каждой стороне склона. Зари-Пасс. Новорожденная луна заливала мистическим молочным светом горный пейзаж.
В эту ночь, как и в прежних случавшихся кошмарах, Таггерт был и участником событий, и зрителем.
Он ощущал привычную тяжесть рюкзака на спине, теплый металл винтовки М-16 в руке. Прохладный воздух щекотал горло. Под подошвами военных ботинок шуршали камешки.
Вдруг до уха долетел тихий шепот лейтенанта:
— Ну и что ты думаешь, Джи Ти?
— Не знаю, Лас, — ответил взволнованно Таггерт.
Отряд обычно возглавлял именно он. Окажись на горизонте враг, Джон был всегда готов первым дать отпор, прикрыть товарищей. Его считали очень смелым, отчаянным парнем. Не случайно. Таггерт с честью выходил из любой военной операции.
Однако в ту ночь он получил непривычный для себя приказ: идти в хвосте и держать в поле зрения новичка их подразделения Каски. Парнишка был совсем молоденьким, совсем зеленым. Ему требовалась поддержка. «Старики» посмеивались над «малышом». Впрочем, сильно его никто не обижал.
А потом случилась трагедия. Каждый раз, проворачивая страшную сцену в голове, Таггерт корил себя за фатальную ошибку. Если бы он оказался впереди… Но послушался приказа. Армия есть армия…
Сквозь плотную ткань рюкзака он спиной ощущал нечто зловещее.
Посмотрел вперед — на тропу, по которой шагали Биер, Уиллис и Альварес. Ребята будто плыли сквозь бархатные волны ночного воздуха, не догадываясь, что их ждет впереди. От дурного предчувствия сжалось сердце.
— Как-то мне не по себе, командир. Слишком уж тихо.
— Согласен. У меня кишки переворачиваются от этой тишины. — С решительностью, свойственной его статусу, лейтенант зашептал в рацию:
— Внимание, говорит «Альфа». Слушайте приказ, парни. Останавливаемся на ночлег. Разобьем лагерь у поворота дороги в четверти мили отсюда.
— Пре-екрасно, — заметил Уиллис, растягивая слово на манер алабамцев. — Но ставлю вас в известность, сэр, — мне это место совсем не нравится. Совсем. Извините, пойду отолью.
— Опять? — Альварес шутливо фыркнул. — Эй, друг, у тебя, должно быть, не мочевой пузырь, а наперсток.
— Не твое дело. Он все равно больше твоего…
Перебранка быстро закончилась. Уиллис, потеряв бдительность, отставил в сторону ружье и пошел вниз по тропинке. И тут неожиданно шквал огня подбросил его в воздух. На некоторое время тело зависло, а потом тяжело плюхнулось на землю.
В следующую секунду темнота разорвалась на тысячу кусков. Бешеная стрельба. Казалось, враг появился из ниоткуда.
Свист пуль, захлебывающийся кашель пулеметов, глухие плевки винтовок. Запах пороха, серы и свежей крови заполнил ноздри.
Ущелье огласилось яростными и хлесткими ругательствами. Американцы приседали, карабкались, прятались за камни и отчаянно кричали. В какую бы сторону они ни бежали, все равно натыкались на огонь. Враг расставил ловушки по обе стороны ущелья. Один за другим падали товарищи Джона Таггерта, их изувеченные тела лежали повсюду, горная тропа стала скользкой от крови.
Таггерт услышал свой крик: «Черт, Каски, нет!» Но было слишком поздно. Парнишка рванул на линию огня и тут же был отброшен назад. Его грудь напоминала решето.
Как в тумане Джон увидел оседающего на землю Ласа и тут же почувствовал облегчение, услышав едкие проклятия, срывающиеся с губ друга. Слава богу, тот оказался лишь ранен.
— Держись! — заорал Таггерт и, игнорируя свистящие вокруг пули, пополз вперед.
— Джи Ти? — Лас едва дышал. — Уходи, сейчас же. Это приказ.
— Никогда. — Таггерт добрался до друга, взвалил его себе на спину и побежал. — Держись, ты только держись, черт тебя побери, — зарычал он. Чувство ненависти к врагам переполняло Джона. Он, захлебываясь от ярости, даже не осознавал, что вес друга составляет почти двести фунтов, — нес его как пушинку. — Мы выберемся. С нами фортуна.
Важно преодолеть крутой поворот, и тогда они окажутся вне опасности.
Из-за скалы снова полыхнул огонь. Таггерт почувствовал сотрясение воздуха секундой раньше, прежде чем услышал отвратительный, странный звук. А потом Джон Стил полетел сквозь бесконечную темноту. Вниз, вниз, вниз. Он знал, что умер, так как не слышал собственного крика…
— Джон? Дорогой. Ты в порядке?
Сквозь плотную завесу мрака забрезжил свет. До него долетел мягкий женский голосок.
— Просыпайся, милый. Просыпайся.
Добрый ангел? В аду таковых нет. Откуда доносится этот родной голос, обещающий покой и уют? Словно фея руками развеяла мрак…
— Ну просыпайся же, любимый. Гони прочь свой дурной сон. Вернись в действительность. Пожалуйста.
Он открыл глаза. Господи, что это было? Во рту привкус крови, язык саднит, бросает в холодный пот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13