Прикоснуться к ней значило познать пульсирующие чувствительные ямочки, изящество стана, упругость грудей, затвердевших в восхитительном жаре под его ладонями.
Она плыла в переплетающихся струях желания, устремляясь к неизведанным землям, и в этом плавании очертания его обнаженных плеч были и штурманом, и якорем. Изумленным цветком раскрылся ее рот, и он, задохнувшись от счастья, принял подарок, проникая в интимные глубины за неземным наслаждением, вжимая ее голову в мягкий ворс ковра.
Ее руки сплелись на мощных плечах, судорожно скользнули по спине и прогнули напряженной дугой его тело.
Он был воистину могуч, но столь податливой стала она сама, что, раздавленная, вжатая выглянувшими из выреза ночной рубашки ключицами в его грудь, испытала лишь еще большее наслаждение, да усилилась боль пустоты между ногами. Все быстрее метались его жесткие требовательные губы, превращая ее желание в жар, от которого увлажнились завитки на висках и дыхание прерывалось от неутоленной страсти.
Она застонала, потому что ощущение пустоты превращалось в агонию, и мгновенным страстным ответом тяжелое колено ворвалось меж ее ног, все его тело напряглось, стало агрессивным, сокрушающим грудь, бедра и невинную округлость таза.
Легкая ткань стала приводящим в ярость барьером. Не в силах более терпеть эту преграду, бессознательно, ибо невозможно ничто сознательное на вершине порыва к соединению, она рванулась под ним, и его руки до боли сжали грудь, и он откинул голову, с мучительным стоном оторвавшись от ее губ, и так жестоко было это лишение, что, как и в прошлый раз, ее лицо исказилось в хриплом протестующем всхлипе.
— Боже! — яростно выдохнул он, содрогнувшись от головы до пят. — Сайен, умоляю, помоги мне остановиться!
— Не хочу. — Слова вырвались почти независимо от нее, и она в отчаянии схватилась за голову.
— Я тоже, — со стоном прошептал он. — Но не здесь, не сейчас, когда дом полон людей.
Ее глаза распахнулись от внезапного возвращения в реальность, и она простонала:
— О нет…
— Милая, мне так жаль, — глухо отозвался Мэтт и погладил ее горестно исказившуюся щеку. — Я не хотел, чтобы так получилось.
Таким мучением было видеть, чувствовать и желать его так сильно, что глаза ее налились слезами, и она порывисто отвернулась, процедив:
— Уходи.
— Не могу, — хрипло произнес Мэтью. — Не могу, пока не увижу, что ты в порядке.
— Да, да, я в порядке, но, пожалуйста, уйди и дай мне несколько минут, чтобы прийти в себя! — Голос Сайен оборвался на последних словах, и одно затянувшееся мгновение она читала его мысли так же ясно, как чувствовала биение его сердца у своей груди: невыразимое, почти неуправляемое желание сделать ее счастливой, и она знала, что не сможет отказать ему в этом, как не сможет отказать ему сейчас ни в чем.
Потом он оторвался от нее и в протестующе звенящей тишине напряженно проговорил:
— Я буду на кухне.
Иди. Иди. Она обхватила руками грудь, съежившись под простынями, и лежала так, пока не закрылась дверь. Потом она длинно, по-звериному, простонала и задрожала как в лихорадке.
Незнакомая с такой неуправляемой страстью, Сайен не понимала, что теперь делать с собой; все ее знания о сексе были почерпнуты из учебников. Она знала все о последствиях сексуального неудовлетворения, но никогда не испытывала их сама; ее тело было непочатым сосудом.
Она вовсе не считала себя недотрогой. Целовалась и позволяла кое-какие ласки, но это всегда оказывалось таким поверхностным удовольствием, не затрагивающим ни ума, ни сердца, что и речи быть не могло о безрассудной потере контроля над собой. Соответственно, ей до смешного просто было не дать затащить себя в постель, и она постепенно пришла к выводу, что дождется мужа, чтобы подарить ему невинность. По трезвом размышлении это выглядело как часть приданого, особо ценная в современном мире, где случайные связи несут определенную опасность.
Но Мэтью пробудил в ней что-то атавистическое. Должно быть, они оба, сами того не зная, попали в сердцевину инстинктов, скрытых даже друг от друга.
О, этот Мэтт! Доводит ее до безумия, до ярости, провоцирует ее, преследует, вертит ею как хочет. Всклокоченная голова беспокойно металась на подушке. Она устала убегать, отказывать, устала от страха и увещеваний. Сколько можно толкать ее за грань, не доводя до кульминации! И что ей делать со всем этим? В поисках разрешения проблемы надо добраться до сути — плевать на последствия! — и осадить его.
Сайен медленно улыбнулась, сияя зелеными глазами, и впервые после знакомства с Мэтью ощутила душевное спокойствие.
Чуть погодя она встрепенулась и занялась прозаическими делами: заправила постель, отыскала в своем багаже полотняную сумочку с зубной щеткой и пастой. Ванная оказалась пустой, и она вошла, заперлась и несколько минут постояла под струями холодного душа. Это успокоило пылающее тело и освежило голову; вымывшись с мылом и шампунем, она вернулась в кабинет, чтобы натянуть черную блузку и просторные голубые шорты.
Вспомнив наконец, зачем Мэтт приходил будить ее, она пошла искать его на кухню. Оттуда доносился аромат свежесваренного кофе.
Мэтт успел облачиться в белую футболку и теперь резал дольками грейпфрут. Она появилась на пороге молча, но его голова немедленно повернулась в ее сторону.
Лицо Мэтта было очень серьезным, карие глаза затуманились. Взгляд пробежался по ее бледному точеному лицу, отметил неподвижность черт, и Мэтт сказал, вздохнув:
— Сайен, мне очень жаль. Горечь интонации резанула ее, и она ответила жалящим выпадом:
— О-о, такое скорое раскаяние? Это не предвещает визитов в будущем, я правильно поняла?
Отшатнувшись, Мэтью посмотрел на нее сузившимися глазами.
— Ты в порядке?
Она кисло улыбнулась и вошла в кухню.
— Не буду скрывать, что чувствую себя несколько неуютно.
Положив нож на стол, он шагнул к ней, но тут же замер, когда она инстинктивно отпрянула.
— Ты же знаешь, — произнес он странным голосом, — что я ни за что не хотел бы причинить тебе боль.
— Что случилось, Мэтью? — Девушка издевательски склонила голову набок. — Боишься, что я сломаюсь? Собираешься вести себя со мной как с ребенком? А тебе не кажется, что теперь это уже не ко времени?
Мэтт резко отвернулся, подрагивая ноздрями, и хрипло признал:
— Ты права, я это заслужил. В глазах Сайен играло возбуждение. Ну-ка, добавим еще.
— Вот это смирение! — протянула она, и Мэтт ухватился обеими руками за край стола. — Становится смешно. Если хочешь, ложись на пол — я могу пнуть разок.
— Отец Небесный, — прорычал он, нагнув голову, будто придавленный невыносимой тяжестью. Костяшки пальцев побелели. — Может, просто подставить тебе шею — вцепишься, и дело с концом?
Она подошла на шаг ближе, чувствуя, как дыхание опасности шевелит волоски на затылке. Интересно, на сколько его хватит?
— Я не против, — оскорбительным тоном произнесла она, с огромным удовлетворением глядя на побелевшую челюсть и виноватые глаза. — Раз уж ты переживаешь это настолько тяжело.
Едва уловимое изменение наклона головы подсказало, что он намерен огрызнуться, как загнанный в угол зверь.
— Придержите язык, леди, — тихо прорычал он. — Вы были добровольной участницей этой сцены. Брови Сайен поднялись.
— Хочешь сказать, что был в состоянии делать наблюдения?
Мэтт снова уронил голову и оскалился. В эту минуту он был похож на пьяного.
— Какого черта ты от меня хочешь? Вот он, край. Пора толкать. Она метнулась вперед и шлепнула ладонью по столу рядом с его рукой.
— Давно ждала, когда ты задашь этот вопрос.
— Прекрати, — прошептал он хрипло.
— Я хочу драться. — Сайен вплотную приблизила лицо; в конце концов, у нее был хороший учитель. Ему некуда было деваться от сверкающих глаз, высоких, полыхающих румянцем скул, наклона изящной шеи, равно издевательского и зовущего. Она плотоядно улыбнулась и провоцирующе изрекла:
— Я хочу жесткой, возбуждающей драки…
Мэтт дернулся, задохнувшись, и вдруг они оказались вместе, сдавливая друг друга в объятиях. Сайен закинула голову и ухмыльнулась. Он с силой встряхнул ее, сверкая глазами, и она потянулась прикрыть рукой карие светила, но ладонь соскользнула к потемневшей щеке; и тут его алчный рот впился в ее губы. Сайен почувствовала его язык, втянула его, трясущиеся руки раздавили ее грудь, и она прильнула к нему в неистовом экстазе.
Потом они услышали, как открылась и закрылась дверь, из ванной донесся отдаленный звук падающей воды.
Они отскочили друг от друга как ошпаренные, мгновенно оказавшись в разных концах кухни. Сайен не сводила глаз с его спины. Он схватился за голову и прошипел:
— Неужели я говорил, что люблю твоих друзей? Да я их ненавижу!
Из холла послышался сонный голос Джейн:
— Не представляю, который сейчас час. Кто-нибудь уже проснулся? Я улавливаю запах кофе.
К тому времени, когда Джейн появилась на пороге, Мэтт уже снова занимался грейпфрутом, а Сайен доставала маргарин, ветчину и коробку яиц из холодильника. Вполне прозаическая домашняя сцена, вот только маргарин выскользнул из ее пальцев и Мэтт, вместо того чтобы разрезать следующий грейпфрут, все кромсал и кромсал одну дольку.
— Доброе утро, соня, — не глядя, обратился он к Джейн. Сайен отметила, что его голос звучал почти нормально.
Джейн мигнула по-совиному и звучно зевнула.
— Господи, вы оба выглядите совершенно проснувшимися. Давно бодрствуете?
— Всегда, — пробормотал Мэтт. Покачиваясь, с полными руками провизии, Сайен добрела до плиты.
— Недавно, — ответила она подруге. — Я только из душа. Будешь яйцо?
— Ммм, пожалуй. Только сначала приму дуги, если нагреватель Мэтта выдержит двойную нагрузку.
Он прорычал: «Выдержит», и Сайен захохотала как бешеная, за что получила от него красноречивый взгляд.
— Я принесу тебе туда чашку кофе, а потом приготовлю завтрак, — предложила она, вытирая руки и доставая чашку из шкафа.
— Ну разве моя подружка не чудо? — нежно проворковала Джейн, обращаясь к Мэтту. — Я ее просто обожаю.
Нож со звоном полетел в мойку.
— Нет слов.
Сайен с треском захлопнула дверцы шкафа, и на этот раз рассмеялся он. Смешно сморщив носик, Джейн покинула шумную пару.
Вскоре, привлеченные ароматами шипящего на гриле бекона и жарящейся глазуньи, на кухню выползли Стивен и Джошуа, и ближайшие полчаса Сайен хлопотала, стряпая на всех, пока Джейн не отобрала сковороду и не заставила ее саму поесть.
Джейн и Сайен решили с утра пройтись по магазинам, и, поскольку никто из мужчин не горел желанием присоединиться, на улице компания разделилась, договорившись встретиться перед обедом. Сайен проводила глазами Мэтта, удалявшегося вместе с Джошуа и Стивеном.
На залитой солнцем улице он выглядел раскованным и непринужденным. Вот Джошуа обратился к нему с чем-то, и он пожал плечами. Прежде чем скрыться за углом, он обернулся и посмотрел на девушек, прикрыв рукой глаза.
Сайен быстро повернулась к Джейн, ждущей ответа на какой-то вопрос.
— По-моему, здорово, — сказала она, понятия не имея, с чем соглашается.
— Тогда — Маршалл-Филдз, — удовлетворенно заключила блондинка. — Все-таки у них такой большой универмаг, что можно найти все под одной крышей, а в нашем распоряжении всего пара часов до встречи.
Они заметили свободное такси и помахали. Машина с готовностью подъехала, пересекая ряды, к большому неудовольствию других водителей, и увезла их. В универмаге они прочесали отделы спортивной одежды, белья, косметики и бижутерии.
Сайен, как привидение, тащилась за Джейн, останавливаясь, когда останавливалась та. После того как она несколько минут простояла, вперившись в вешалку с платьями, Джейн заметила ее рассеянность.
— Надеюсь, ты не собираешься в самом деле покупать это?
От заданного на ухо вопроса Сайен очнулась и огляделась. Она стояла у отдела для беременных, уставившись на бесформенные платья свободного покроя.
— Нет, конечно! — в негодовании воскликнула она и метнулась прочь. — Просто задумалась.
— Задумалась… — многозначительно повторила Джейн. — Тогда ладно. А то мне показалось, что ты влюбилась.
— В кого? — Сайен изобразила комический ужас, на что Джейн только приподняла брови, и она, чтобы скрыть смущение, подалась к витрине с шарфами и принялась пропускать меж пальцев легкую мерцающую ткань. Затянувшееся молчание получалось слишком красноречивым. Наконец Сайен воинственно спросила:
— А что, если действительно влюбилась?
— В платья для беременных? — переспросила изумленная Джейн. Сайен длинно, со всхлипом вздохнула, и блондинка смягчила тон:
— Ласточка, я больше не буду.
Сайен вздернула подбородок.
— Пустяки. Во всяком случае — нет. Я имею в виду, не влюбилась.
— Ну конечно, конечно, — успокоила Джейн. А она все гладила и гладила шарф.
— В конце концов, я знаю его всего неделю.
— Время совершенно недостаточное, чтобы всерьез влюбиться, — согласилась подруга. — Правда, он спас тебе жизнь.
В негодовании и замешательстве Сайен воскликнула:
— Это еще здесь при чем?
— Ну, — не сразу решилась блондинка, — можно же увлечься спасителем, или что-то в этом роде.
— Мне кажется, то, что сделал тогда Мэтт, многое говорит о человеке! — выпалила Сайен, сверкая глазами. — Он действовал смело и самоотверженно, ставя безопасность мальчика и мою превыше собственной! Он действовал благородно, тактично, внимательно и… и… О Боже мой!
— Да, моя хорошая?
Сайен прижала шарф к лицу и спряталась в нем. Вешалка звякнула, что привлекло внимание продавца, немедленно поспешившего к ней.
— Я люблю его, да? — прошептала Сайен.
— Да, моя милая, — мягко проговорила Джейн.
— Звучит так просто, — сказала она в шарф.
— Достаточно просто, но даже простые вещи не всегда даются легко.
Сайен подняла голову, и Джейн отцепила ее пальцы от шарфа, чтобы вернуть его озадаченному продавцу. Тот хмуро взглянул на Сайен, рассеянно улыбнувшуюся в ответ.
Джейн вывела ее на улицу. Время близилось к часу, и они отправились в модный ресторанчик с высокими французскими окнами, выходящими на просторный участок тротуара, на континентальный манер уставленный столиками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20