Где-то в глубине его сознания звучал, правда, голос, приказывавший ему остановиться, заявлявший, что он, Сэм, сделал уже достаточно для того, чтобы пустить Кайле пыль в глаза, но он не желал прислушиваться к этому голосу. Да и звучал он недостаточно громко, чтобы заглушить шум крови, гудевшей в его голове, и музыку ее поцелуев.
Марсия первая оторвалась от него, молниеносно развернулась и бросилась к своей машине, но он успел заметить на ее лице смятение и испуг.
Сэм с трудом перевел дыхание, дрожащими пальцами провел по волосам и медленно направился к фургону. Сердце его стучало как бешеное, кровь бурлила в жилах.
Да кого же он, черт возьми, обманывает? Этот поцелуй вовсе не предназначался для Кайлы. Не будь девочки рядом… Нет, дальше не стоит и думать, если он собирается сесть в фургон и завести разумный разговор с дочкой.
Кайла за это время успела перебраться на переднее сиденье.
– Ты ей нравишься, папа, – сказала она с явным удовлетворением. – А какой серьезный шаг ты сделал, разрешив ей принести мне родственный подарок!
Не просто серьезный, доченька, а весьма рискованный.
– Я ее едва знаю. Говорить о чем-либо серьезном рановато. – Он намеренно умолчал о том, как можно истолковать его разрешение Марсии принести Кайле подарок.
Кайла опустила окно около себя и высунула голову наружу.
– Всего хорошего, Марсия! Жду вас на дне рождения!
– До свидания, Кайла! Непременно приду.
Сэм всем туловищем повернулся в сторону Марсии. Ему хотелось проверить, так ли она взволнована поцелуем, как он, но ее внимание было целиком сосредоточено на Кайле.
Она ответила на его поцелуй. Это несомненно. Но он означат для нее гораздо меньше, чем для него. Недаром же она так легко переключила все свое внимание на дочку.
Он вставил ключ в зажигание и нажал на газ. Двигатель ожил с таким ревом, что Кайла немедленно откинулась на сиденье.
Уголком глаза Сэм видел, как машина Марси; и пересекает парковку и выезжает на скоростное шоссе.
– И по-моему, вряд ли тебе стоит беспокоиться из-за какого-то парня по имени Митч. В вашем возрасте всегда есть что вспомнить из прошлого.
– О мудрейшая из мудрых, благодарю тебя за то, что ты поделилась со мной твоим богатым жизненным опытом! – торжественно возгласил Сэм. На самом деле Митч очень даже его беспокоил, но по иной причине, чем предполагала Кайла. Вслед за Марсией он вырулил на шоссе, но тут пути их разошлись – они поехали в противоположные стороны. Сэм взглянул в зеркало заднего обзора, но машина Марсии уже скрылась за крутым поворотом. Его глазам предстало лишь пустое шоссе да на горизонте яркий шар солнца, осенявшего землю прощальным сиянием. И Сэм снова уставился в шоссе перед собой.
– Это первая женщина, за которой я… ммм… за которой я пытаюсь ухаживать, не вызывающая у тебя антипатии.
– Да.
– Мне всегда казалось, что ты опасалась, как бы они не заняли место твоей покойной матери, а потому относилась к ним настороженно.
– Да нет. Просто они вели себя глупо. Всячески добивались моего расположения, чтобы угодить тебе. А на самом деле я их нисколько не интересовала.
– Марсия – ты ведь так ее называешь? – тоже старается добиться твоего расположения, иногда, по-моему, даже чересчур. Так в чем же разница?
Кайла, погрузившись в раздумье, склонила голову набок.
– Да, она и вправду порой хватает через край. Но мне кажется, что ты тут ни при чем. У меня такое впечатление, что я ей действительно нравлюсь. Как ты думаешь?
– Я думаю, ты права, – признал он. До чего же наблюдательна Кайла! Даже она подметила, что Марсия интересуется ею, а не им.
– Вот почему я к ней отношусь по-иному, – кивнула Кайла.
После минутного молчания она заговорила необычным для нее тихим голосом.
– Моя мама очень меня любила, правда ведь?
– О да, дорогая. Она любила тебя больше всего на свете. Последние ее слова были о тебе.
– Помню, как она водила меня гулять в парк. Там мы покупали мороженое. А по вечерам она пела мне лесенки и рассказывала сказки. Однажды мама купила мне голубое платье, я вышла в нем на улицу, упала и разорвала его, но она мне и слова не сказала. Я помню о маме очень мало, но иногда перелистываю это в голове, чтобы не забыть ее окончательно.
– Тебе едва исполнилось пять лет, когда она скончалась. Много ты помнить не можешь. Да и ни к чему.
– А как ты думаешь, она – там, наверху – помнит меня? И продолжает еще любить?
И тут Сэм пожалел, что они на шоссе, а не дома. В такие минуты его девочке, как никогда, нужно, чтобы он нежно обнял ее, приласкал и успокоил.
– Ну конечно же, родная. Твоя… – ему вспомнилась Марсия, и он не сразу решился употребить слово «мама». Но ведь Лиза была Кайле матерью, хоть и не рожала ее. – … мама смотрит на тебя с небес и любит Тебя даже больше, чем любила здесь, на земле.
– Мать Рейчел ненавидит новую любовницу своего мужа. И Рейчел тоже ее терпеть не может и не желает с ней общаться.
И тут Сэм понял, что явилось первопричиной этого разговора.
Он бросил быстрый взгляд на милое детское личико в обрамлении пушистых прядей волос, выбившихся из конского хвостика, позолоченное умирающим солнцем. Ради мира в душе своей дочери он готов – быть может, на свою погибель – выступить в защиту Марсии.
– Но ведь мы с твоей мамой не были в разводе. Мама умерла, но она так любит тебя, что хочет твоего счастья. Она… – Он с трудом проглотил слюну, никак не решаясь произнесхи слова, которые, он понимал, произнести необходимо. – Если бы я, скажем, женился или что-нибудь в этом роде, а тебе бы эта женщина понравилась и ты хотела бы видеть ее своей… ммм… мачехой, мама это поняла бы. Более того, она бы этого хотела.
Уголком глаза Сэм заметил, что девочка кивнула, но он сомневался, что убедил ее. Во всяком случае, он скрыл от нее истину, не упомянув о родной матери, которая, появившись из ниоткуда, полна готовности разрушить их устоявшееся житье-бытье. Говорили они лишь о его гипотетической будущей жене.
Начался спуск под горку, солнце исчезло за крышами домов, и сумерки поглотили машину. По бокам шоссе тьму разгоняли яркие неоновые вывески различных заведений, обещавшие клиентам райские удовольствия.
А вот и парк, где проходил сегодня праздник. Сейчас он предсташтял собой скопище огромных грузовиков на пыльной площадке с установленными на них механическими приспособлениями. Днем, в ярком солнечном свете, все здесь дышало весельем. В этой искусственной атмосфере радости ошалеть нетрудно, подумал Сэм. Они с Марсией тоже поддались общему настроению, словно позабыв, что они враги и что приятельство их чистая показуха. А как же умопомрачительный поцелуй, который он еще чувствовал на своих губах? И поцелуй, и вызванное им волнение совершенно реальны.
Сэм включил сигнал поворота и свернул в боковую улицу, к своему дому, освещаемому сиянием его любви к Кайле. Суждено ли ему продлиться?
Марсия напряженно вглядывалась в тьму перед собой. Полуторачасовая дорога длилась, казалось, вечность, и Марсия то и дело сверялась с картой – убедиться, что не сбилась с маршрута.
В голове ее царила полная неразбериха, а чувства пребывали в смятении. Марсия то взмывала на верх блаженства, то впадала в отчаяние.
Какой счастливицей почувствовала она себя, получив приглашение на день рождения Кайлы! Но тут же до ее сознания дошло, что на этом вечер заканчивается и сейчас они разъедутся в разные стороны. А ей этого так не хотелось! Не хотелось расставаться с Кайлой. И с Сэмом.
Марсия приложила пальцы одной руки к своему рту, который предал ее – с такой готовностью потянулся к губам Сэма, что тот не мог не понять, как горячо она желает этого поцелуя.
О том, что поцелуй запланирован, она догадалась, начав прощаться, и во избежание этого попыталась открыть дверь фургона и заблаговременно добежать до своей машины. Она боялась и ждала этого поцелуя, ждала весь день, хотя твердо решила не поддаваться столь неуместному в ее ситуации желанию. Но, спустившись с его помощью из фургона и оказавшись слишком близко от Сэма, она ощутила это желание с неодолимой силой. Было в Сэме что-то привлекавшее ее вопреки разуму и логике. Он представлял собою опасность для нее, и не только физическую. Рядом с ним ее так и тянуло расслабиться, рассказать ему то, чего она ни одной живой душе не доверяла. Так хотелось, чтобы он до нее дотронулся и она растворилась бы в увлекавшей ее за собой волне тепла.
Нет, нет, она должна бороться с подобными проявлениями слабости. Сейчас у нее есть настоящий шанс обрести свою дочь, и упустить его она не имеет права.
Съезжая с парковки, она то и дело оглядывалась в зеркало заднего вида на голубой фургон – ей так хотелось быть там внутри, ехать домой вместе с Сэмом и Кайлой!
Но не в качестве чужой тети, домогающейся приглашения в гости. Ей мечталось стать другом своей дочери, ведь удалось же такое Сэму.
Впрочем, на этот счет лучше не обольщаться, одернула себя Марсия. Дружбу ребенка завоевать нелегко.
Сэм живет бок о бок с Кайлой целых тринадцать лет, и ей, Марсии, как бы она ни старалась, уже никогда не восполнить этот пробел. В одну из первых их встреч Сэм спросил, как она себе мыслит процесс приобщения к жизни Кайлы. Марсия не знала ответа на этот вопрос тогда, не знает его и сейчас, хотя провела с дочкой целый уик-энд.
Ирония судьбы, подумала Марсия, состоит в том, что когда-то она уступила домогательствам Митча Рэндла помимо всего прочего еще и потому, что надеялась таким образом ближе сойтись со своими одноклассниками. Но этого, увы, не произошло.
И вот тринадцать лет спустя история повторяется.
Но ей уже далеко не восемнадцать! Должна же быть где-то в жизни Кайлы естественная ниша для нее, Марсии, и, пока эта ниша не будет найдена, непозволительно поддаваться обаянию смеющихся глаз Сэма. Сейчас не время мечтать о его поцелуях.
Входя в дверь своей квартиры, Марсия услышала, как трезвонит телефон. Скорее всего, это ее мать, которая названивает, по всей вероятности, каждые десять минут, а то и чаще. Марсия хотела было включить автоответчик, но передумала – мать все равно не успокоится, пока своего не добьется.
Поставив дорожные сумки на пол, Марсия вошла в гостиную и взяла трубку.
– Привет, дорогая! – услышала она. – Как я рада, что ты наконец приехала. Я уже начала волноваться.
– Я же предупредила тебя, что не знаю, когда вернусь.
– Ну хорошо, хорошо, расскажи мне поскорее о моей внучке. – В голосе Энн Тернер слышалось неподдельное волнение, словно она была бабушка как бабушка и не отдавала свою внучку посторонним людям.
– Она прелесть. Красивая, способная – словом, прекрасная девочка. Лучшую дочку и желать нельзя.
– Я хочу знать все подробности.
Марсия, так и не простившая матери ее поступок, не имела ни малейшего желания делиться с ней чудом, каким оказалась Кайла. Но, начав говорить о том, как проходила встреча, она сама увлеклась – так велико было желание рассказать кому-нибудь о том, что Кайла в школе отличница, а в команде по софтболу считается лидером… любовно расписать все мельчайшие детали жизни девочки, которые покажутся малозначительными всем, кроме матери и бабушки. Или отца.
Но не с Сэмом же делиться своими впечатлениями о Кайле!
И уж конечно, она ни словом не обмолвилась матери ни о поцелуях Сэма, ни о чувстве, кото рое он у нее вызывает.
– Как ты полагаешь, можно будет мне вместе с тобой пойти на день рождения? – поинтересо валась под конец разговора Энн.
– Не знаю. Надо спросить у Сэма. – Еще не закрыв рта, Марсия почувствовала, что все в ней восстает против желания матери. Особенно ей претила необходимость спрашивать разрешения у Сэма. А без этого мать не могла пойти. Прием устраивал Сэм, у себя дома, он в жизни Кайлы главный. – Я спрошу Сэма, – повторила она. Марсия очень сомневалась, что Сэм разрешит новоиспеченной бабушке явиться на день рожде ния Кайлы с подарком.
– Как жаль, что придется ждать целых две недели, – сокрушалась Энн. – Эти старики – разве они ей родня? Почему же они видятся с ней, а мы – нет?!
Рассказывая матери о Кайле, Марсия пребывала в состоянии неземного блаженства, однако гнев быстро вернул ее на землю. Стараясь не выдать своих чувств, Марсия тихо произнесла:
– Потому что ты отдала мою дочь им. Ты сама отреклась от родной внучки.
Мать на секунду онемела. Затем взорвалась:
– Неужели, Марсия, ты так и не научишься забывать о прошлом? Что сделано, то сделано, назад не воротишь, а если все помнить, как помнишь ты, недолго и рехнуться.
Марсия кипела от гнева. Ни слова сожаления или раскаяния! Действительно, рехнуться недолго.
– Я очень устала, – сказала Марсия. – Мне необходимо лечь в постель. Спокойной ночи, мама.
Продолжать разговор бесполезно. Это лишь подольет масла в огонь. В эту ночь Марсия никак не могла заснуть.
Завтра будильник поднимет ее в шесть утра. Она, как обычно, поднимется и пойдет на службу, а после службы, как обычно, возвратится домой. Она призналась Сэму, что стала бухгалтером не по призванию, но это не мешало ей любить свою работу, которая требовала от Марсии напряжения умственных способностей и отвлекала от тяжких мыслей; а жалованье позволяло ей и матери жить, ни в чем себе не отказывая.
Сегодня она впервые ощутила какое-то смутное недовольство собой.
До сих пор она жила в созданном ею укромном уголке, отгородившись от жизни и не подпуская к себе никого. Имея дело только с цифрами, легко сдерживать эмоции.
Но тут в ее жизни появилась Кайла, юная, брызжущая весельем. Невероятно, чудесно, но ведь и страшно!
А вместе с Кайлой возник Сэм. Сэм с карими глазами, окруженными морщинками от загара, с большими руками, в которых тонут ее хрупкие ладони, с улыбкой, идущей прямо к ее сердцу, с губами, разжигающими пламя в ее крови. Весь размеренный распорядок ее существования перевернулся с ног на голову. И укромный уголок перестал быть спокойным.
Тринадцать лет назад ее жизнь с головокружительной легкостью пошла наперекосяк. С такой же быстротой она и сейчас может повернуть у, нежелательную сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19