Минут через пять там появился и Макс.– Ты же хотела, чтобы я пришел?Оля мгновенно поняла, что сказать «нет» значит быть как все, поэтому сказала:– Да. – И пока Макс не опомнился, добавила: – Поцелуй меня, пожалуйста…Из-за угла пара вышла только через час. С истерзанными губами, затуманенной головой, Оля очень плохо соображала. Но одно поняла точно: Макса динамить не получится; чтобы заполучить его в мужья, с ним придется спать. И от этого ей стало страшновато.С Алешей вопрос решился просто. Оля сама попросила Макса не афишировать их отношения.– Я не хочу, чтоб тут все считали, что я твоя девушка. Я хочу свободы. Так что не треплись.Они встречались тайно, что только разжигало страсть. А дойти до чего-то более-менее серьезного просто не позволяли условия. На улице было холодно, в комнатах постоянно толклась толпа народа.Но один раз все ушли на поле, Макс под каким-то невероятным предлогом остался: он вызвался починить что-то на кухне, там не то чайник распаялся, не то у кастрюли ручка отвалилась… Бред немыслимый, но говорил он убедительно, его отпустили. Оля была немного нездорова и тоже не пошла на работу.Макс пришел к ней в комнату, запер дверь изнутри, и со щелчком щеколды у Оли все оборвалось внутри. Она поняла, что теперь ей не отвертеться.И как она себя ни настраивала и ни подготавливала, страх взял свое. Буквально в последний момент она отпрянула от него, расплакалась:– Прости, я не могу, просто не могу. Извини, давай не будем больше встречаться…Макс оторопело пялился на нее, плохо соображая, что случилось.Оля, понимая, что все уже все равно испортила, заплакала еще горше:– Макс… Ты… ты… это был бы первый раз… Зря я это все затеяла… – И уже совсем по-бабьи заскулила: – Я люблю тебя… И хочу… Но… Но…Слезы ее просто душили.Отрыдавшись, Оля заметила, что Макс не ушел, а сидит на соседней кровати и сосредоточенно на нее смотрит, криво усмехаясь.– Хорошо, что ты «до того как» сказала, а не «после». Это мне еще крупно повезло. Ладно, отложим до возвращения в город.И Оля поняла, что не все еще потеряно. Она направилась на кухню, стырила там чищеную морковку и торжественно ее сгрызла. *** С этого дня игры с Максом закончились. Все стало как-то вдруг… серьезно. Он даже целовать стал по-другому – нежно и аккуратно. От этого голова Оленьки шла кругом по еще большему диаметру. Однако афишировать свои серьезные отношения они так и не стали.Только Алеша что-то пронюхал. Он вообще был очень умный, этот Алеша. Однажды, когда Оленька застала его за очередной книжкой, он снял очки, вытер их о майку и спросил:– У тебя с Ширяевским роман… или просто секс?Слово «секс» в Алешиных устах прозвучало похабнейшим ругательством. Оленька растерялась и вдруг принялась оправдываться:– Что за глупости? Этот Макс… этот бабник… да зачем он мне?!Алеша надел очки и посмотрел в ее лицо большими серыми глазами.– Странно, – сказала Оля, – у тебя глаза в очках… просто огромные.– У меня дальнозоркость. Врожденная. В очках для дальнозорких ставят собирающие линзы. Геометрическая оптика, девятый класс.Алеша замолчал, и Оленька вдруг поняла, что ей срочно нужно все рассказать кому-нибудь. А хоть бы и Алеше.И она рассказала. Не все, конечно. Некоторые подробности не решилась. Квашин держался стойко. Только во время рассказа о неудавшемся интиме очки у него стали отчего-то потеть, Алеше пришлось их несколько раз протирать.Когда Оленька договорила, он погладил ее по руке и сказал:– Бедная. Ты имей в виду: я тебя все равно буду любить. Для меня это неважно. Просто он тебе голову задурил. Он всем дурит.Из Алешиной комнаты Оленька выбралась в состоянии странном. В компоте чувств больше всего было изумления, но и облегчение чувствовалось небывалое. В коридоре встретилась Ирка. Увидев очумелую физиономию Оленьки, она спросила:– Ты чего? Ты заболела?– Нет, – медленно ответила Оля. – Просто я совершенно не знаю мужчин.Двое суток она обдумывала сложившуюся ситуацию. Дожди временно прекратились, и можно было думать прямо на поле, что бодрило и стимулировало мозговую деятельность. В конце концов Оленька решила, что все сложилось как нельзя лучше, хотя и непонятно до невозможности.Так оно и продолжалось до конца «морковки»: Оля втихаря бегала целоваться с Максом, а потом беседовала о жизни с Алешей. Она щадила его, не рассказывала о той жаркой волне, которая протекала по всему телу от Максовых рук и губ (да и слов не хватило бы рассказать). Зато они много говорили о любви, о том, что важнее – страсть или взаимное уважение… короче, о всякой умной ерунде.Оленька сжилась с этой фантасмагорией. О том, что «морковка» когда-то закончится, она как-то не думала. Но однажды, во время очередного тайного свидания, Макс вдруг прижал ее к себе особенно нежно и сказал:– Ну, ничего. Через три дня сможем все сделать по-человечески.Оленька не очень могла в этот момент соображать, но слова «три дня» заставили ее заморгать.– Послезавтра уезжаем отсюда, – засмеялся Макс. – Забыла?– Уезжаем? Куда?– В город. Есть пустая квартира. Родители одноклассника в Африке, он у бабушки. Можно взять ключ…Макс почувствовал, что Оленька окостенела.– Ну-ну-ну, – сказал он и осторожно поцеловал кончики пальцев, – все будет хорошо.Оля очень любила, когда ей целуют кончики пальцев, но на сей раз этот прием не сработал.– Что будет хорошо? – почему-то прошептала она.– Все. Ну… я же понимаю, почему ты не захотела… Здесь… грязно и вообще… А там…Оленька поняла, что сейчас располосует ему рожу и получит от этого неизъяснимое удовольствие.– Выходи за меня замуж, – вдруг заявил Макс.Это был сильный ход. Неожиданный. В том числе и для самого Макса, если судить по его лицу. Оленька даже злиться перестала.– Максик, – вздохнула она, – что ты несешь? Ты ведь брякнул, не подумав…– Я не брякнул! Я хочу, чтобы ты стала моей женой.Макс смотрел набычившись, выставив вперед нижнюю губу. В этот момент он сам верил в то, что говорил. *** Оленька шла к общаге одна, хотя Макс и вызывался ее демонстративно проводить. Еле удалось ему объяснить, что иногда девушке нужно побыть в одиночестве.– Понимаешь, – Оленька улыбалась и гладила его по плечу, – это такое чувство… Мне нужно привыкнуть.Эти доводы успеха не имели, поэтому Оля сменила тактику.– Ты что, – прищурила она глазки, – боишься, что меня кто-то уведет?– У меня?! И не надейся! Ладно, гуляй одна, пока холостая.Вот Оленька и гуляла. То ли думала о чем-то, то ли просто бродила. И как-то само собой получилось, что догуляла Оленька до дверей Алешиной комнаты. Увидела их и решила, что так будет правильно: Алешка заслужил право все узнать первым. Она, продолжая улыбаться, толкнула дверь… и настроение моментально испортилось.На ее законном месте, на кровати Алешкиного соседа, восседала эта корова Ирка!В голове почему-то возникло стандартное начало анекдота: «Возвращается муж из командировки…»– Та-а-ак, – протянула Оленька.– Ой! – сказала Ирка и подскочила. – А я как раз зашла к Алеше… он про биномы обещал рассказать… а то они у нас будут, а в школе не было…Оля уперла руки в боки и повернулась к повелителю биномов. Алеша мучительно краснел и молчал. Ирочка поняла, что помощи ждать неоткуда, и опрометью бросилась из комнаты.– Я ей правда про бином рассказывал. У них обычная школа, не спец… А на первом курсе с комбинаторики начинают. Ты не думай…Оленьку начал разбирать смех. Он жил где-то глубоко внутри, под левой лопаткой, и не вырвался бы наружу, если бы несчастный Квашин не заявил:– Оля! Выходи за меня замуж.Оставшиеся два дня прошли как в тумане. Оля носилась от Алеши к Максу и обратно.Ее просто раздирало на части от несправедливости. Почему, почему она должна выбирать? Почему бы Максу не стать таким же умным, как Алеша? Тогда с ним бы было не только весело, но и интересно. Или почему бы Алеше не оторвать свою попу от кровати и не сходить бы с ней (не с попой, а с Оленькой) куда-нибудь? Неужели ему трудно научиться играть на гитаре и танцевать?Оля стала раздражительна, дулась на обоих кавалеров, грызла морковку на нервной почве. Она начала скандалить по пустякам и даже плакать. Макс на это почти не реагировал, обидно щелкал по носу и шел развлекаться. Алеша молча гладил по головке и не переставая жалел. Трудно было сказать, что ее раздражало больше. Октябрь 1982 г. Когда студенты вернулись в город, Оле полегчало. Все-таки жили по домам, а не всей толпой в одном месте, появилось время спрятаться от всех и подумать. Лучше всего думалось под любимое занятие – поедание морковки. Оленька притащила домой целый мешок (не сама, конечно, нашлось кому притащить) и хрумкала в свое удовольствие.На лекциях Оля обычно садилась с девчонками, чтобы не выбирать между Алешей и Максом.Алеша всегда сидел на первых партах, вел конспект, задавал умные вопросы. Все преподаватели его быстро полюбили, а один, читавший механику, даже поздоровался с ним в коридоре за руку. Олю это так потрясло, что она тут же к нему подбежала.– Алеш, это твой знакомый?– Да нет, – Алеша пожал плечами, – просто он с кафедры теорфизики, мы с ними в школе одну задачку решали…– И что, решили? – Оля от изумления просто не знала, что еще спросить.– Да ее в принципе решить нельзя. Хотя было бы, конечно, интересно. Я предложил один метод… Они теперь обсчитывают.– Алеша, а можно, я сегодня с тобой посижу?Алеша расплылся в улыбке и начал счищать со скамьи воображаемые пылинки.Макс же всегда торчал на галерке. Оттуда временами слышалась шумная возня, смех и даже тихие песни.Макс был тоже по-своему талантлив в учебе. Он был неглуп, умел задавать на лекциях каверзные вопросы. Соображал быстро, мог даже решить сложную задачу. Но все, что он знал, мгновенно выветривалось у него из головы, как только на горизонте появлялось что-то поинтереснее.Теория его не интересовала в принципе, но он быстро соображал, как бы эту теорию реализовать на практике. Поэтому он не очень хорошо помнил подробности уравнений Максвелла, зато мог спаять телевизор.На первой же лабораторной работе Макс оказался просто незаменим. И вообще в электроприборы он лез без страха, мгновенно настроил всем в лабе осциллографы. Где-то подчистил контакты, где-то убрал доломанные приборы, а вместо них собрал из двух один, но целый. Все заработало, сам же Ширяевский, мгновенно скатав у кого-то теорию, уселся к лаборанту. И уже через пять минут они были на «ты» и говорили о непонятном.Оленька сообразила еще в самом начале лабораторной, с кем лучше сидеть, и теперь маялась от безделья. В списанных у Макса листиках она ровным счетом ничего не поняла, так же как и в тех загогулинах, которые светились на осциллографе.Поскольку лабы нужно было сдавать парами, она робко подошла к Максу, чтобы он ей хоть что-то объяснил.Лаборант заметил ее первым.– Это с тобой?– Ага.Макс лениво развернулся и осмотрел Олю. Надо сказать, что выглядела Оленька замечательно – юбочка в меру коротенькая, кофточка в меру обтягивающая. Поэтому Макс, не сомневаясь, демонстративно обнял Олю и прижал ее к себе собственническим жестом.– Это со мной, – сказал он, лучась от самодовольства.– Идите, девушка, я вам уже поставил зачет, – гаденько улыбаясь, сообщил лаборант.Оля уже совсем было собиралась влепить пощечину наглому Максу, но вовремя заметила завистливые взгляды окружающих. Натянуто улыбнулась и вышла.– Хорошо, что Алеша в другой группе, – пробурчала она себе под нос и отправилась в магазин покупать себе мороженое. До следующей пары оставался еще час. *** Целых две недели оба потенциальных жениха не вспоминали о предложениях руки и сердца.Оля уже даже успокоилась и решила, что пока решать ничего не придется. Но расслабиться ей не дали. Первым очнулся Макс.В одно прекрасное утро она обнаружила его у себя перед квартирой на лестничной клетке.– Что ты тут делаешь? – возмутилась она.– Тебя жду. А когда ты меня собираешься знакомить с родителями? Все-таки будущий муж…Макс явно шутил, но, увидев слегка остекленевший взгляд Оли, нахмурился.– Оль, я тебя не трогал две недели, я соскучился.Фраза получилась двусмысленная, и Оля остекленела еще больше.Макс немедленно разозлился:– Оля, я не понял. Да? Нет? Скажи уже что-нибудь. Нет так нет, я не пропаду. Вон, Ирка по мне сохнет, как Ассоль по тому мужику с яхтой.Упоминание Ирки вырубило Олю окончательно, и она заплакала. Не то чтобы ей уж очень хотелось плакать, но ничего умнее она придумать не смогла.Макс среагировал неадекватно, разорался, хлопнул дверью в подъезде и ушел. Правда, через три минуты вернулся, прислонился к стенке и сказал:– Оля, у тебя есть еще неделя.– А потом? – Оленька шмыгнула носом.– Потом? Потом – все! Прощай! У меня тоже самолюбие есть. Между прочим, я никому пока замуж не предлагал. Хотя они куда сговорчивее были.«Вот потому и не предлагал!» – хотела сказать Оля, но не решилась. Да и говорить было уже некому: по окончании ультиматума Макс немедленно скрылся.Оленька выскочила из подъезда, но потенциального жениха не обнаружила. На первую пару она еще могла успеть, но смысла в этом не видела – не то настроение, чтобы старательно копировать с доски непонятные закорючки. Оленька решила до метро пройтись пешком.У физфака она оказалась за полчаса до окончания первой лекции. К ее изумлению, Алеша стоял снаружи. Правую руку он держал за спиной. Левой крепко прижимал к груди коричневый портфель. «Еще школьный, наверное», – подумала Оля.– Привет, – сказала она как можно беззаботнее, – что, матан отменили?– Нет… Может быть… Не знаю… Оля!Квашин запнулся, набрал воздуха побольше, понял, что переборщил, выпустил излишки, снова вздохнул.– Чего дышишь? – улыбнулась Оля. – Это такие специальные упражнения? Как у йогов в «Науке и жизни», да?Алеша помотал головой, как лошадь, которую укусил овод, и резко выдернул руку из-за спины. Там оказалась не граната и даже не финский нож, а всего лишь букет ромашек. Причем даритель так вцепился в цветы, что Оле пришлось отнимать их практически силком. При этом она не могла избавиться от мысли, что снимается в новой версии «Приключений Шурика».
1 2 3 4 5 6 7 8 9