Для тебя.
Он взял журнал, перелистал страницы.
– И что я должен здесь увидеть?
– Страница девяносто четыре.
Нахмурясь, он зашелестел страницами. Уитни на журнал не смотрела, она смотрела на его лицо и сразу поняла, когда он нашел страницу 94. Его лицо застыло. Явно он никогда раньше не видел эту статью.
Пока он читал, в комнате стояла тишина.
Чтение не заняло много времени.
Когда Люк снова посмотрел на девушку, она заметила, что из обычных синих его глаза стали холодно-серыми.
– Значит, ты это прочитала, – сказал он. – И сделала собственные выводы.
– Ты лжец, Люк. У тебя нет больше права оставаться в этом доме. Я удивляюсь, как тебе только не стыдно при таких обстоятельствах…
– Обстоятельствах? – Его голос был еще холоднее выражения его глаз. – И каких же это обстоятельствах? Что, интересно, ты, ничего обо мне не зная, решила себе?
– Ты не беден. Далеко не беден. – Она презрительно махнула в сторону журнала в его руке. – У тебя, должно быть, столько денег, что ты не знаешь, что с ними делать. Ты скрываешь свое настоящее лицо. Ты насквозь лживый и низкий. Я тебя презираю. – Она повернулась, чтобы уйти. – Я не желаю больше тебя ви… – От звука ударившегося в стену журнала она чуть не подпрыгнула. Крепкая рука Люка опустилась на ее плечо. – Пусти! – Она отбежала от Люка и, оказавшись по другую сторону кровати, бросила на него гневный взгляд. – Никогда больше ко мне не прикасайся, ты… ты лжец, ты обманщик, ты…
Люк перепрыгнул через кровать и снова так крепко схватил ее, что Уитни невольно вскрикнула. Его пальцы сжали ее предплечье.
– Прекрати! – процедил он сквозь зубы. – Хватит орать, ты разбудишь Троя.
– Ты твердил, что у тебя нет денег! – яростно выкрикнула она.
– Но у меня нет денег!
– Я не верю тебе! С момента продажи твоей земли и до твоего прибытия сюда прошло совсем немного времени, и ты не мог истратить все до последнего цента. И даже если ты все и истратил, то, черт побери, на что? Что же ты приобрел, Люк? Что же тебе так понадобилось? – насмехалась она. – Что оказалось таким необходимым и желанным, что ты остался без цента на счету?
Он так внезапно ее отпустил, что она упала на кровать. Он словно… получил пощечину. Или удар в солнечное сплетение. Его лицо побледнело и стало еще мрачнее. Он отошел от нее к окну и встал спиной к ней.
– Люк, – ее голос дрогнул, – Люк, я… что-то не так сказала? – Он не ответил, но между ними возникло такое напряжение, какого Уитни до этого ни разу не ощущала. Она неуверенно встала с кровати. – Что случилось, Люк? Скажи мне, прошу тебя…
Только после продолжительного молчания он наконец заговорил:
– Я действительно истратил все свои деньги. – Его голос звучал глухо. – На… нечто очень для меня ценное.
– Я… не понимаю.
Словно ища поддержки, Люк оперся рукой об оконную раму.
– Этой весной я развелся с женой. Чтобы дать ей то количество денег, что она потребовала при разводе, мне пришлось продать все, что у меня было.
– Все, что было? – Уитни надеялась, что он повернется к ней лицом и ей не надо будет говорить ему в спину. – Но… разве при разводе все имущество не делится пополам? Кажется, так теперь улаживаются все имущественные вопросы, когда люди расходятся?
– Не так, если жена хочет… иначе.
– Что значит «иначе»? – Уитни подошла поближе к нему.
– Она хотела денег, – устало сказал он. – А я хотел Троя.
– То есть она не хотела… – И несмотря на недоверие, в памяти всплыли слова Дикси: «Бедный малыш, пока что его жизнь нельзя назвать очень счастливой…»
Люк не ответил, но ответ явственно читался в его напряженно сгорбленной спине. По телу Уитни пробежал озноб.
– Господи, – прошептала она. – Почему же ты мне ничего не сказал?
Наконец он повернулся… и когда она увидела, каким затравленным был его взгляд, то почти пожалела, что он не остался стоять лицом к окну.
– А ты смогла бы запросто всем рассказать, – спросил он, – что тебе пришлось купить собственного ребенка?
Уитни подошла к Люку и взяла его руки в свои.
– О, Люк, – мягко, с состраданием сказала она, – я же не знала… – В ее глазах задрожали слезы, когда она взглянула на него. – Пожалуйста, прости меня за все, что я тебе сказала.
– Ты можешь назвать меня как угодно, Уитни, но не лжецом.
– Я знаю. – Ее голос дрогнул. – Мне так жаль. Мне очень хотелось бы…
– Что?
– Взять свои слова назад. Надо было спросить тебя о статье, вместо того чтобы делать выводы.
– Ну, мне тоже не стоило так срываться.
Она вдруг увидела, что все еще держит его руки. Она отпустила их и как-то неловко сложила свои на груди.
– Я рада, что Хетти привезла этот журнал, – сказала она. – Благодаря ему я наконец-то смогла… понять тебя.
Его губы сложились в ироническую гримасу.
– Ну что там понимать? Я лишь простой парень…
Он говорил небрежно, и Уитни постаралась придать своему голосу такое же звучание:
– А вот с этим можно поспорить!
Но, хотя буря эмоций уже улеглась, ей показалось, что напряжение совсем иного рода начинает сформировываться в пространстве между ней и Люком. И она словно другими глазами вдруг увидела его обнаженную грудь в каких-то сантиметрах от себя.
Ей нужно было срочно спасаться бегством…
– Ну хорошо, – сказала она. – Я рада, что мы наконец все выяснили. – Надеясь, что улыбка на ее лице выглядит достаточно естественной, Уитни отвернулась от него и пошла к двери. – И теперь, когда все улажено… – Она положила пальцы на ручку двери… и тут же обнаружила, что широкая ладонь Люка уже крепко держит ее запястье.
– Не совсем все, – сдавленно выговорил он. – У нас еще осталось… незаконченное дело.
Сердце Уитни понеслось бешеным галопом. Она испуганно прислонилась к стене.
– Да? – шепнула она. – Я не думаю…
– Отлично, – сказал Люк. – Я и не хочу, чтобы ты сейчас думала. – И, как только она приоткрыла рот, чтобы запротестовать, его губы прижались к ее губам с такой мужской самоуверенностью, что ноги у нее подкосились.
Поцелуй был чувственным и страстным. Люк дерзко прижался к ней всем телом, зажав словно тисками ее руки, и его почти неуловимые, но такие соблазнительные движения зажгли в ее крови огонь.
Уитни прерывисто вздохнула и почувствовала исходящий от его волос слабый запах хлора, а от рук сладкий запах детской присыпки. Оторвавшись от ее рта, его губы скользнули к шее за ухом, где она побрызгала ранее духами.
– Ммм, – промычал он. – Ты так хорошо пахнешь. Прямо хочется тебя съесть…
Застонав, она откинула назад голову… и, принимая это как приглашение, Люк провел губами по шее, лаская белую гладкую кожу, спустился вниз к ключицам, к глубокому вырезу ее платья… Только тогда он наконец отпустил ее руки. Но, не отрываясь от нее, он принялся расстегивать пуговки ее платья – так же нарочито медленно, как она ранее расстегивала свою рубашку, прогуливаясь по краешку бассейна. Хоть он и освободил ее руки, у Уитни не было сил оттолкнуть его.
– Не надо. – Ее шепот прозвучал томно и неуверенно. – Не делай этого. Ты не должен…
Он справился с последней пуговицей на ее платье и распахнул его.
Уитни закрыла глаза и еще дальше запрокинула голову, целиком захваченная своими ощущениями.
Он так нежно заключил ее груди в ладони, словно это было самое хрупкое, что он когда-либо держал в руках. Потом Уитни почувствовала, как он завозился с передней застежкой ее бюстгальтера. С легким щелчком застежка расстегнулась, и ее груди освободились от тесного плена кружев. Уитни чувствовала горячее дыхание Люка на своей нежной коже, и ее соски, еще минуту назад такие шелковисто-мягкие, сжались в тугие розовые бутоны.
– Прекрасно, – хрипло пробормотал Люк. – О, это так прекрасно…
И он прильнул губами к напряженному кончику ее груди. Невидимые серебряные иглы словно коснулись каждого нервного окончания, и электрические разряды пронзили ее тело. У нее было странное чувство: будто она плывет… Ласкающие движения языка на груди. Мучительная, сладкая и чувственная дрожь. Удовольствие такое утонченное и такое сильное, что почти сродни боли…
Лишь бы оно никогда не кончалось!
– Не останавливайся, – прошептала она. – О, прошу тебя, не…
Но тут громко завопил Трой.
Уитни застыла. Губы Люка были все еще на ее груди, и она чувствовала их влажное тепло на своей коже.
– Черт! – сказал Люк так тихо и невнятно, что она еле услышала его. Он поднял голову, и их взгляды встретились. Уитни заметила, что его глаза затуманены. Он застонал. Поцеловал ее в губы долгим поцелуем… хозяйским жестом провел ладонями по ее груди еще раз и мягко одернул платье.
Уитни тяжело дышала, ее лицо горело огнем. С бешено стучащим сердцем она смотрела, как Люк выходит из комнаты.
Ноги отказывались ее держать. Трясущимися пальцами она застегнула лифчик и пуговицы платья.
Что за неожиданное спасение!
Что она едва не натворила! Если бы не плач Троя, разбивший чары…
Девушка задрожала, как в ознобе. То, что она позволила Люку, хуже некуда. Она не могла представить, как теперь будет смотреть ему в глаза.
Она надела босоножки и вернулась в ванную. Привела в порядок волосы, припудрила разгоряченное лицо и аккуратно накрасила губы помадой цвета персика. И, только проверив, что все пуговицы на ее платье аккуратно застегнуты, она решилась выйти в коридор.
Чтобы попасть к лестнице, ей пришлось пройти мимо комнаты Троя.
Ее шаги были совершенно беззвучны на ковровом покрытии коридора, и она приостановилась около открытой двери.
Люк стоял, нагнувшись над кроваткой сынишки, и что-то успокаивающе ему нашептывал. Вскоре хныканье совсем затихло. Уитни услышала, как он мерно засопел, и поняла, что малыш уснул. Люк поправил одеяльце на маленькой фигурке и выпрямился. С лицом, полным нежности и любви, он долго стоял, глядя вниз на своего спящего сына.
При виде этой сцены у девушки дрогнуло сердце; сильная тоска наполнила все ее существо… Легкий всхлип непроизвольно вырвался из ее горла.
Люк повернулся на звук, увидел ее, и его лицо изменилось. Она отступила обратно в коридор. Люк вышел вслед за ней.
Очень тихо он прикрыл за собой дверь.
– Ему, наверно, приснился дурной сон, – прошептал он.
Они стояли неподвижно, и знакомое напряжение снова возникло между ними. Уитни чувствовала, как оно задрожало в воздухе… и в ее крови.
Его затуманенный взгляд скользнул по ее тщательно причесанным волосам, подведенным помадой губам.
– Ты… идешь вниз?
Желание в его взгляде разом вынуло всю энергию из ее тела. Ей хотелось бессильно прислониться к стене… но она заставила себя стоять прямо.
– Я думаю, это будет… разумно.
– Разумно? – Люк обнял ее. – А кто хочет оставаться разумным?
За гулкими ударами собственного сердца Уитни едва расслышала его вопрос.
– Секс без… любви… это не для меня.
– По-твоему, это нехорошо?
– Я не собираюсь никого судить, но для меня… для нас… это неприемлемо.
– А чем мы так сильно от всех отличаемся? – Он попробовал было притянуть ее ближе к себе, но Уитни не поддавалась.
– А секс, когда один ненавидит… другого… это отвратительно.
Она сразу поняла, что попала в точку. Поняла по тому, как потускнел его взгляд, хотя рука и не ослабила своей хватки.
– Ненавидит? – Он потряс головой. – Может, когда-то я тебя и ненавидел, но это было из-за… Я не питаю к тебе ненависти, Уитни. Я…
– Да, но, когда ты смотришь на меня, ты все еще видишь мою мать.
Его веки затрепетали.
– Я уже говорил, что не лжец, не собираюсь лгать тебе и сейчас. Да, когда я смотрю на тебя, я вижу твою мать. А разве может быть иначе?
Да уж, действительно! Уитни прекрасно знала, что внешне они с матерью очень похожи.
– Ты видишь женщину, разбившую твою семью, – безжизненно сказала она.
Люк уронил руки.
– Я не могу этого отрицать.
– Никто не может разрушить семью, если в ней нет трещины.
– Это не оправдывает…
– Не оправдывает, но… объясняет. Может быть, помогает простить. Если ты не сумеешь простить Люка, хуже будет в первую очередь тебе. Отцу своему ты не можешь причинить боль… его больше нет.
– По-твоему, я причинил ему боль?
– Когда ты отказался жить с ним – с нами – после того, как умерла твоя мать… Да, ты очень обидел его.
– Но не мог же он ожидать…
– Он надеялся.
– Черт! – Люк ударил кулаком в стену. – Heужели это никогда не кончится? – Лицо у него было совершенно измученное.
– Кончится, – тихо сказала Уитни. – Когда ты сам все это похоронишь.
Она пошла прочь, и Люк не попытался ее остановить.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Этим вечером – так как было воскресенье, единственный день недели, когда Люк не уходил после ужина снова на работу, – этим вечером Уитни постаралась приготовить особенные блюда.
Когда он пришел с виноградников, она как раз спускалась вниз, положив Троя спать. Он посторонился, чтобы пропустить ее на ступеньках, и Уитни была поражена, увидев его пустой взгляд. Неужели он весь день думал о том, что она сказала ему про его отца? Люк действительно причинил ему боль… но может, ей следовало помолчать об этом?
Со смешанным чувством вины и беспокойства она решила накрыть стол в столовой, а не в кухне. Возможно, приятная обстановка поднимет Люку настроение.
Она поставила на стол бутылку охлажденного белого вина и тут услышала, как он прошел через холл и направился в кухню.
– Иди сюда, – позвала она.
Шаги его затихли, потом возобновились.
Когда он вошел в столовую, Уитни стояла за стулом возле полированного стола из красного дерева, положив руки на высокую спинку.
Люк переоделся в чистые джинсы и аккуратно выглаженную сине-фиолетовую рубашку. Он окинул взглядом элегантную комнату с палевыми стенами и палево-кремовыми занавесями и уставился на красиво сервированный стол. Он поднял брови.
– Какой повод?
– Ничего особенного. Просто я подумала, что, может, разнообразия ради тебе понравится поужинать не по соседству с кухонной раковиной?
– С тех пор как вернулся домой, я здесь ни разу не был… Но сколько воспоминаний связано с этой столовой! – Он подошел ближе. – Именно в этой комнате бабуля учила меня, как надо вести себя за столом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18