«Ничего, — подумала Илона, — у меня с собой целых три книжки, еще увидит. Уж я постараюсь, чтобы до него дошло. Тоже мне придумал — вместо Греции тащиться в дикий лес, грибов ему захотелось, видите ли! Пропади они пропадом, эти грибы, если их надо самим собирать!»
Ехали долго, больше полутора часов, и Илона в конце концов уронила роман на колени и задремала, приткнувшись к дверце. Время от времени она приоткрывала сонные глаза и смотрела в окно. Мимо проносились деревья, деревья, все время одни только деревья. Березы… Ели… Еще что-то… Илона могла узнать елку, березу, осину, рябину… сосну. Пожалуй, это все. Нет, сообразила она, еще дуб и русский клен. Но не издали, конечно, а если рассмотреть листья. Толян как-то пытался объяснить ей разницу между вязом и ольхой, но для Илоны они выглядели совершенно неотличимыми друг от друга. Автомобили — это другое дело. Она бы никогда не перепутала марки. Да и как, собственно, можно перепутать «вольво» и «альфа-ромео»? Это уж совсем дикарем нужно быть!
Наконец «пикап» свернул с широкого асфальтированного шоссе на боковую дорогу, и Илона внутренне сжалась, ожидая, что вот сейчас машину начнет трясти и подбрасывать, — однако, к ее удивлению, узкая и извилистая, как тропинка, дорога оказалась ровнехонькой. Но «пикап» все равно снизил скорость и теперь еле полз от поворота к повороту. Дорога пошла немного вверх. Лес вокруг стал совсем страшным, на взгляд Илоны. Верхушки высоченных темных елей невозможно было увидеть, даже высунувшись из окна машины, они, казалось, стиснули дорогу в своих огромных мохнатых лапах, грозя вот-вот совсем остановить маленький, жалкий «пикап». Но вскоре ели кончились, некоторое время они ехали через какой-то перепутанный, бесформенный лес, состоявший из тоненьких молодых деревьев и густого подлеска, уже почти полностью лишившегося листвы, потом начался старый березняк, желтевший золотом, еще не осыпавшимся с ветвей, и наконец по обе стороны странной дороги встали торжественные сосны, напомнившие Илоне отдых в Финляндии. Она вздохнула с облегчением. Такой лес ей даже нравился, он в ее глазах выглядел вполне цивилизованным. Жаль, тут озера нет… Но все-таки Илона не выдержала и впервые за всю дорогу спросила молчаливого шофера:
— Долго еще ехать?
— Приехали уже, минут пять осталось, — хмуро ответил шофер, даже не сделав попытки повернуть голову в сторону пассажирки.
— Хорошо, — кивнула Илона, ничуть не задетая невежливостью водилы, и снова уставилась в окно. И тут же заметила в отдалении полускрытый сосновыми стволами высокий деревянный забор, над которым едва виднелась зеленая крыша с серой печной трубой, из которой тянулась тонкая струйка почти прозрачного светлого дыма. Илона огорченно вздохнула, подумав, что ее ждут впереди ужасы дровяной плиты… Ну ничего не поделаешь. Толяну захотелось отдохнуть в лесу, так почему бы ей не пойти ему навстречу? Один-единственный разочек. Он ведь выполняет все ее капризы. Потом за соснами показался еще один забор, потом еще… И наконец машина, покряхтывая, сползла с дороги и потащилась прямиком через сосны. И остановилась у очередного деревянного забора, такого же высокого, как уже виденные Илоной. Не слишком широкие ворота были распахнуты настежь, во дворе стоял улыбающийся Нерадов.
— С Приездом, детка! — воскликнул он, открывая дверцу «пикапа» и помогая Илоне выйти. — Ну, как тебе тут, на вольной волюшке?
— Пока никак, — пожала плечами Илона. — Лес красивый, а что еще я могу сказать?
— Детка, ты недовольна! — уверенно заявил Толян. — Ты бы предпочла Елисейские Поля! Или Корсику!
Илона не выдержала и хихикнула..
— Толик, ты жуткий зануда! — сообщила она. — Ну зачем тебе понадобилось тащиться в эту глушь?
— А хочется! — ответил Толян. — Давай выгружаться.
Но шофер уже вытащил из машины все четыре сумки и поставил их на пожухлую лужайку. Они с Толяном быстро отнесли все в дом, и «пикап» уехал, а Нерадов закрыл ворота и запер их на тяжелый деревянный засов, потом широким жестом пригласил Илону в дом.
Снаружи дом выглядел, по мнению Илоны, ужасно мрачно: толстые почерневшие бревна, сурово нависающая крыша, крохотные окошки, основательное крыльцо, сколоченное из шершавых досок на века… Но внутри Илону ожидал сюрприз.
Миновав темные сени, она очутилась в пещере Али-Бабы.
Едва окинув взглядом золоченую мебель, шелковую обивку, пушистый турецкий ковер, хрустальную купеческую люстру, Илона расхохоталась.
— Что, нравится? — весело спросил Толян.
— Да, конечно… не в этом дело, — сквозь смех проговорила Илона. — Ты зачем меня пугал и дурачил, негодник? Изба, дрова, печи! Я-то думала, мы тут наденем ватники и кирзовые сапоги и отправимся добывать пропитание на болота, ловить куликов за хвосты! Ну, Толян, я тебе точно уши надеру!
Нерадов смеялся вместе с ней, перетаскивая сумки с одеждой в спальню, где стояла резная золоченая кровать шириной с Днепр, а сумки с припасами другого рода — в кухню, огромную, как танкодром. И первым делом извлек на свет несколько бутылок. Илона спросила:
— Неужели тут ничего такого нет? Что-то непохоже. В этом доме должны быть и бар, и пара промышленных холодильников, битком набитых припасами, и погреб, где висят копченые колбасы, окорока и даже целая оленья туша.
— Может, оно все и есть, — беспечно ответил Толян, — только я предпочитаю все мое возить с собой. Лучше быть таким гостем, который не напрягает хозяев, согласна?
— Согласна, — кивнула Илона, принимая из рук Нерадова стакан с виски. — Хотя вряд ли такие хозяева особо напрягутся, если гости выпьют за их счет бутылку-другую. А содовая? А лед?
— Пей так, зачем портить хороший напиток?
И они выпили немножко виски, потом немножко коньяка, а потом немножко водки — разнообразия, как сказал Толян. А потом Илона приготовила отличный обед на нормальной газовой плите (Толян сказал, что она может совсем не экономить газ, потому что запасных баллонов имеется аж шесть штук, а переключать их он умеет получше всякого газовщика), а после обеда они и в самом деле отправились на прогулку в лес. День был солнечный и безветренный, тишина звенела вокруг, навевая тихие, мягкие мысли, и Илона брела, взрывая сапогами опавшие листья, а Толян честно искал грибы и даже нашел какую-то засохшую поганку. Илона, несмотря на легкое, приятное опьянение и расслабленность, заметила в конце концов, что Толян собран и напряжен. Как перед очередным «приключением». «С чего бы это? — вяло подумала она. — Тут же нет никого… вообще ни души, как в лесу!»
Она тихонько рассмеялась при этой мысли. Они ведь и были в лесу, а не в каком-нибудь запущенном парке. В настоящем лесу…
Неожиданно в кармане куртки Нерадова тихонько затренькал сотовый телефон. Илона удивилась — ведь Толян всегда выключал это средство связи, заканчивая «работу». «Забыл, наверное, — подумала она с улыбкой, — очень уж спешил вырваться из города в лес, в тишину…»
Толян отвечал звонившему коротко и непонятно, но Илона и не пыталась вникать в его слова, ведь разговор Толяна не имел к ней лично никакого отношения, речь шла о неведомых ей делах… скучных делах, противных делах…
— Пока не знаю, — сказал Нерадов. — Время есть, успокойтесь. Проверю, как договорились. Да, сразу позвоню.
Вот и все. Илона решила, что кто-то из деловых знакомых Толяна встревожился из-за того, что Толян среди недели отправился отдыхать. Ну, ничего с ними не случится, переживут как-нибудь.
Едва нежаркое октябрьское солнце скрылось за верхушками сосен, как наступила необыкновенно темная, непохожая на городскую ночь, лишив сутки промежуточного вечернего состояния. Илона с Толяном уселись у камина, в котором Нерадов развел жаркий огонь, и тихо болтали о разных пустяках. Толян открыл бутылку рислинга, они понемножку пили светлое вино, и Илоне казалось, что она готова весь свой век прожить вот здесь, вдали от людей, в бесконечном покое леса… Ей было необыкновенно хорошо. И она, пребывая в мечтательном, блаженном состоянии, конечно же не в состоянии была заметить, что Толян доливает в ее бокал воды, что его пальцы незаметно опустили в разбавленное вино несколько маленьких крупинок белого порошка… И вскоре на нее нахлынуло непонятное раздражение, но тут же прошло.
А потом Нерадов предложил:
— Детка, пойдем гулять!
— Сейчас? — удивилась Илона. — Темно же!
— А мы фонарики возьмем, — улыбнулся Толян, но и в его улыбке, и в выражении его лица было что-то неправильное, хотя в чем именно состоит эта неправильность, Илона не в силах была определить. Она чувствовала себя восхитительно пьяной, ей опять захотелось «приключений». А вдруг в ночном лесу они повстречаются с диким медведем? И победят его! Вот смеху-то будет! Задушат голыми руками! Ну да, сейчас Илона ощущала в себе огромную силу, она могла задушить Не то что медведя, но даже слона, обмотав его шею его же собственным хоботом.
— Пошли! — воскликнула она, вставая. Голова у нее слегка закружилась, ноги сами понесли к выходу, и Толян едва успел остановить ее.
— Детка, не в одном же платье! Переоденься!
До чего же страшно и таинственно в ночном лесу! Илона то и дело спотыкалась, хотя они с Толяном шли по ровной дорожке, вроде бы даже мощеной. Нерадов направлял фонарь так, чтобы Илона видела, куда ступает, но у нее почему-то путались ноги, цепляясь одна за другую, и от этого Илоне было ужасно смешно, но время от времени она снова раздражалась, гневалась на все без разбора: на ночь, на дорожку, на глупые деревья, шумевшие над головой… Потом они очутились возле высокого деревянного забора. Илона спросила:
— Эй, мы домой вернулись?
— Нет, детка, это другой дом. Но я хочу зайти в него.
— Зачем? — удивилась Илона. — Тебя там ждут?
Толян усмехнулся:
— Едва ли. Просто я знаю хозяев, они ничего не будут иметь против.
— А зачем тебе туда заходить?
— Хочу показать тебе одну необыкновенно красивую вещицу. Точнее, много красивых вещиц. Это старый китайский фарфор. Китайский и немецкий. Такого нет ни в одном музее. Это частная коллекция. Мы только посмотрим и сразу же уйдем. Хочешь?
— Конечно! — энергично кивнула Илона, и от этого кивка голова у нее закружилась с необыкновенной силой. Она протянула руку, чтобы за что-нибудь ухватиться, и вцепилась в какую-то гладкую штуковину, которая почему-то оказалась дверной ручкой, приделанной к маленькой деревянной калитке. Калитка бесшумно открылась, Толян крепко взял Илону за руку и куда-то повел в полной темноте.
— А где фонарик? — пробормотала Илона.
— Батарейки сели, — сквозь зубы прошипел Толян. Как они попали в большую комнату с невысоким потолком, сплошь заставленную стеклянными шкафами, Илона совершенно не помнила. Перед ней смутно плыли яркие фигурки, вазы, чашки, огромные блюда и крохотные кувшинчики… Цветные пятна перемешивались с бледным светом, сочащимся невесть откуда, расплывались, множились, взлетали вверх и кружились хороводами… А потом вдруг что-то злобно и оглушительно зазвенело, ей в глаза ударил противный резкий луч — белый, жесткий… и голос Толяна грубо и страшно приказал:
— Молчи! Слышишь? Молчи! Меня здесь не было!..
Она попыталась что-то произнести в ответ, но ей это не удалось. Она поискала крепкую руку Толяна, чтобы опереться на нее, и — не нашла. Но какая-то опора все же подвернулась ей…
Глава 16
Илона открыла глаза, глубоко вздохнула — и тут же отчаянно скривилась, чихнула и закашлялась, потому что в нос ей ударила чудовищная вонь. Где это она? Фу, как тут гадко! Илона потерла нос и огляделась. Она сидела, прислонившись к стене, на чем-то жестком и неприятном в маленьком помещении, освещенном одной-единственной тусклой и грязной лампочкой. Лампочка висела в клетке, привинченной к серому потолку. И Илона сидела в клетке — узкое окно, расположенное под самым потолком серой комнаты, было забрано основательной решеткой. Илона испуганно уставилась на металлическую дверь с маленьким окошком, закрытым железной же пластиной… Или это как-то по-другому называется, каким-то особым словом? «Ах, к черту слова, — подумала Илона, вставая и решительно направляясь к двери. — Здесь холодно, здесь отвратительно воняет грязью, протухшим салом, немытыми человеческими телами… Эй, кто там есть?»
Илона заколотила кулаками в дверь и закричала: — Выпустите меня отсюда! Что это за безобразие, кто меня тут запер? Откройте немедленно! Я жаловаться буду!
Через минуту-другую лязгнуло железо, в крохотном квадрате окошка показались чьи-то румяные молодые губы и пышные рыжие усы. Потом вместо усов Илона увидела серые спокойные глаза.
— Проснулась, пташка! — сказал парень. — Чего шумишь?
— А чего мне еще делать? — возмутилась Илона. — Кто меня запер в этой помойке? Откройте немедленно!
— Э, да ты у нас энергичная особа, — усатый. — Нет уж, придется посидеть. Ничего, тобой скоро займутся. Потерпи немного.
— Кто мной займется? — растерялась Илона. — Что значит — «мной займутся»? Где я вообще нахожусь?
— В милиции, красавица, — ответил усатый. — В милиции ты находишься. Пить меньше надо.
И окошко закрылось.
Илона ошеломленно уставилась на железную дверь, ничего не понимая. В милиции? Как она могла попасть в милицию? Как Толян допустил, чтобы она попала в милицию, да и за что, собственно? Они мирно отдыхали на лесной даче…
И тут в ее памяти смутно всплыла картина: большая комната, заполненная плывущими цветными пятнами, бледный свет, ощущение полета… Потом удар резкой белизны по воспаленным глазам и злой, угрожающий голос Толяна: «Молчи! Меня здесь не было!..» Что-то холодное и скользкое в ее ладони, острый, кусающийся свет…
«Ну и что, — подумала Илона, — что там такого могло произойти? Мы что-то хотели посмотреть…» Ну да, фарфор. Толян повел ее куда-то посмотреть фарфор, наверное, решил сравнить с бабушкиной коллекцией…
Да ведь бабушка тут ни при чем, вспомнила вдруг Илона, фигурки на старом комоде появлялись и исчезали, Толян нарочно пачкал их… Теперь-то она не сомневалась в этом. Наверняка он скупал фарфор и перепродавал… А что, если…
А что, если он вовсе даже не покупал статуэтки у разных там наивных бабуль, не догадывающихся о ценности собственного имущества, а просто-напросто крал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41