Почему же он сейчас так болезненно прореагировал на ее слова? Наверное, потому, сказал Билл себе, что все связанное с этой женщиной трогает его до глубины души.— А что для тебя имеет значение, Стеф? — дрогнувшим и каким-то чужим голосом спросил он.Стеф почувствовала его состояние. И то, сколь многое значил для него ее ответ. Инстинктивно ей захотелось спрятаться, уйти от разговора, но она уже не могла уклониться и кротко промолвила:— Только ты…Неужели это не сон? Или это время пошло вспять, и она, преодолев невидимый барьер, все-таки произнесла те самые слова, которые собиралась сказать ему тринадцать лет назад в их несостоявшееся свидание. Несостоявшееся потому, что он женился. И у него вскоре родился сын.— Джефф…Вспомнив о мальчике и о том, что он совсем рядом и вот-вот может войти, Стеф слегка отстранилась от Билла и убрала ладонь с его руки.— Только ты и Джефф, — закончила она фразу. — Я встретила вас в такой период жизни, когда мне особенно необходимо быть и чувствовать себя нужной кому-нибудь. Я очень хочу помочь Джеффу в его проблемах с учебой, и, быть может, увижу, как и вы с ним станете блике друг к другу.Она слабо улыбнулась, но глаза ее остались серьезными. Билл видел, как радость на ее лице сменилась неподдельной печалью. В какой-то момент Стеф задрожала, тонкая и нежная, словно хрупкий цветок под дождем, но тут же стала сумрачной и непроницаемой, как сам дождь. Цветок в грозу. Не такой ли она всегда виделась ему? Вся сотканная из противоречий. Ребенок-цветок, женщина дождя.Войдя на кухню, Стеф подошла к столу и положила в свой портфель папку с документами Джеффа.— Я возьму их с собой, чтобы внимательно изучить дома. Надо посмотреть, не пропустила ли я что-нибудь.Билл кивнул.— Конечно, — а потом, сверкнув ослепительной улыбкой, добавил: — Значит ли это, что завтра тебя надо ждать в то же время?— Да, именно так. Если, конечно, ты все еще этого хочешь. Наше соглашение действует, если ты не передумал.Он так взглянул на нее, что сердце Стеф опять замерло.— Нет, нет. Я не передумал и, полагаю, никогда этого не сделаю. Я по-прежнему хочу тебя… — Он запнулся, но тут же продолжил. — Видеть. И даже больше, чем ты можешь себе представить.Стеф показалось, что сердце у нее оборвалось и ухнуло куда-то вниз. Она почувствовала непреодолимое физическое влечение к Биллу — первому мужчине, которого она пожелала в своей жизни. Не будь дурой! — закричал ей внутренний голос. Ведь только дура может желать того, кто ее однажды уже отверг.— Эй, па! — раздался голос Джеффа, с шумом влетевшего на кухню. — Можно Стеф останется ужинать с нами?Он не заметил царившей на кухне напряженной атмосферы и сразу кинулся к столу, чтобы схватить большой стакан с молоком. Билл вопросительно посмотрел на нее, взглядом давая понять, что был бы рад ее желанию остаться. Но Стеф замотала головой.— Нет-нет. Спасибо вам обоим, но мне действительно надо идти. Может быть, как-нибудь в другой раз.— Завтра? — попытался уточнить Джефф. — Мы бы приготовили что-нибудь вкусненькое: бифштекс или спагетти, например.Стеф закусила губу, чтобы не улыбнуться.— Посмотрим, — сказала она и, взяв портфель, пожелала Джеффу спокойной ночи.— Ты уверена, что не хочешь остаться? — спросил Билл, когда они уже шли через двор к ее машине.— Уверена. Но все равно спасибо. Вы с Джеффом сегодня просто сама любезность.Она уже привычно взялась за ручку дверцы, когда на ее запястье легла широкая и горячая ладонь Билла. Стеф?Голос его был глухим и взволнованным. Она медленно повернула к нему голову и взглянула в широко раскрытые васильковые глаза. Стояло полнолуние, и в серебристом свете, льющемся с небес, Стеф отчетливо видела каждую черточку его лица, густые волосы, казавшиеся теперь гораздо темнее, чем днем, черные зрачки, в которых далеко-далеко мерцали и переливались синие огоньки. Ей снова захотелось, чтобы он наклонился и поцеловал ее. Она чувствовала, что не может ему сопротивляться. Не может и не хочет.— Ты слишком долго жила в большом городе, — твердо произнес он, снимая ее ладонь с ручки. — Здесь принято, чтобы мужчины открывали дамам двери.Он открыл машину и как-то неловко спрятал руки в задние карманы джинсов. Глаза его были печальны, будто думал он о чем-то другом, не имевшем никакого отношения к сказанному. Быть может, и ему хотелось ее поцеловать? Но почему он тогда медлит? — спрашивала себя Стеф.Позднее она не могла вспомнить, как села в машину, повернула ключ зажигания и завела мотор. Единственное, что осталось в памяти, это его лицо, когда он, захлопнув дверцу, наклонился к открытому окошку.— Старайся ехать аккуратно, внимательно следи за дорогой, — попросил он и осторожно поправил прядь волос возле ее уха. Его большой палец нежно скользнул по ее щеке, слегка прикоснувшись к губам. — Ты стала потрясающей женщиной, Стеф. Но и девочкой ты была просто чудо, особенно при свете луны.Их глаза встретились, и Стеф прочла в его взгляде, что он ничего не забыл, что помнит их последнюю ночь, когда они еще были школьниками. Ночь, когда он поцеловал ее на крыльце и ушел, обещав вернуться. Но так и не выполнил свое обещание.— Завтра, — неожиданно охрипшим голосом произнес он. — Я тебя увижу завтра.Когда она ехала домой, колени ее дрожали, в висках стучала кровь, а все тело ломило от неудовлетворенного желания.Билл провожал взглядом красные огни се машины, пока та не растворилась в ночи.Боже, как он хотел поцеловать Стеф! Но почему же этого не сделал? Почему он не притянул ее к себе и не обнял, хотя мог, мог?Никаких вольностей. Поставленное ею условие огненными буквами отпечаталось в его мозгу. Он дал обещание и должен свое слово сдержать. Ради сына.В доме зазвонил телефон. Джефф поднял трубку.— Привет! Как поживаешь? — спросил Том Маккиган. Прошла уже неделя после того, как Джефф появился в городке, и ежевечерний разговор по телефону уже вошел у них в привычку.— Все о'кей, — неопределенно ответил Джефф.Отодвинув краешек шторы, он наблюдал за тем, как отец провожал Стеф Саути до машины. Джефф видел, как на мгновение они застыли лицом к лицу. Мальчик задрожал, ожидая, что отец сейчас ее поцелует. Он знал, что это значит. Сначала поцелуй, дальше — больше, а потом он станет лишним, ему дадут пинка под зад…Увидев, что они так и не поцеловались, Джефф расслабился и облегченно вздохнул. Секундой позже, когда отец повернулся, чтобы направиться к дому, он быстро опустил штору и плюхнулся на кровать, чтобы отец не заметил, что за ним подсматривают.Когда Билл вошел, Джефф уже взахлеб рассказывал Тому о своей будущей встрече с Энтони Мэльюсиблом. Но краешком глаза он заметил печаль в глазах отца. Это открытие почему-то заставило его сердце сжаться от жалости и предчувствия чего-то недоброго.— Что случилось? — встревоженно спросил Том, услышав, как дрогнул голос его приятеля.— Да так, ничего, — поежившись, буркнул Джефф, а потом, вспомнив старую и мрачную поговорку, угрюмо добавил: — Просто кролик пробежал по моей могиле.Все последующие дни, вставая утром с постели и до самого вечера, Стеф изо всех сил старалась не думать о Билле, сосредотачивая все свое внимание на его сыне. Она была убеждена, что отставание Джеффа в учебе прямо связано с его слабой способностью к чтению, прекрасно понимая, что не сможет помочь ему, пока точно не определит причину дисфункции.По утрам, пока не наступила жара, Стеф и мальчик проводили на улице. Их занятия напоминали скорее игры. Они прыгали на одной ноге, перебрасывались мячиком, делали упражнения на координацию. Постепенно проблема становилась для Стеф все яснее. Трудности Джеффа, прежде всего, были связаны с тем, что полушария его мозга не могли работать одновременно так, как должны были.По вечерам они занимались дома. Стеф показывала парнишке простые рисунки, вроде квадрата с расположенными по диагонали точками, а потом просила его воспроизвести увиденное на бумаге.Во время их совместной работы она не раз замечала, как Билл потихоньку заглядывает в комнату Джеффа и прислушивается к их беседе, так озабоченно хмурясь, будто она задавала его сыну задачки по высшей математике. В каком возрасте он начал ходить? Бывают ли у него фантазии? Бывает ли так, что ему без заминки не удается ответить, какая рука у него правая, а какая левая? Не забывает ли он иногда, каким словом обозначается тот или иной предмет, например, «лампа» или «собака»?— Ты что, считаешь меня полным болваном? — обиженно спросил Джефф, когда Стеф в очередной раз задала ему подобный вопрос. — Разве нужно быть Эйнштейном, чтобы отличать стеклянную грушу от немецкой овчарки?Она рассмеялась, показывая, что в ее вопросе не было ничего обидного.— Я имела в виду совсем другое, дорогой. Я говорю о слове. Не о том, как быстро в мозгу возникает образ, а о том, не забываешь ли ты иногда само слово.— Извини меня еще раз, — нарочито смиренно попросил он. — Я все понял. Пойду вывинчу собачку из патрона и дам ей поесть, чтобы она светилась.Стеф изо всех сил постаралась остаться серьезной.— Очень смешно, — строго сказала она.— Каков вопрос — таков ответ, — просиял Джефф такой же широкой улыбкой, как его отец. — Гав, гав.Это было в среду вечером. У Стеф ужасно болела голова, отчасти по вине мальчика. Хотя он не часто дурачился подобным образом, время от времени на него находило, и Джефф начинал вредничать, передразнивая каждое ее слово. В такие моменты Стеф было очень не просто его оценивать объективно.Она знала, что такие перепады в настроении обусловлены его возрастом. В свои тринадцать лет Джефф находился как бы на грани между детством и взрослостью. Порой Стеф удавалось так же успешно общаться с ним, как если бы он был совершенно взрослым. Однако в течение каких-то пяти секунд он мог превратиться в капризного ребенка, не желающего больше играть в глупые игры.Однако Стеф опытным глазом замечала также в поведении мальчика симптомы дисфункции: неспособность к длительной концентрации внимания, замедленность реакций и скрытую агрессивность.Прекрасно понимая, что все это отнюдь не облегчает и так непростое общение с тринадцатилетним подростком, Стеф, тем не менее, порой и сама удивлялась, как ей хватает терпения ни разу не показать ему свое недовольство или раздражение.Занятия на сегодня были уже закончены, и Джефф побежал в ванную мыть руки.— Что случилось? — обеспокоенно спросил Билл, когда она вошла на кухню.В этот вечер Стеф выглядела особенно бледной и уставшей. Такое впечатление, подумал Билл, что она не спит уже много ночей.— Да нет, ничего страшного. Просто немного болит голова, — ответила Стеф, растирая затылок.Но дело было не только в головной боли. Она действительно не спала все ночи с того самого вечера, когда Билл вышел проводить ее. Что бы подумал он о ней, если бы узнал, что каждую ночь, закончив работать со своими записями и тестами Джеффа, Стеф выключает свет и долгими часами лежит, не в силах заснуть?Она хотела бы спать, но сон не шел. Вместо сна память вновь и вновь возвращала ее к встречам с Биллом, подробно воспроизводя каждое его движение, каждое слово, каждый взгляд. А когда усталость начинала брать свое и Стеф медленно погружалась в тяжелое забытье, угнетенное бесплодным ожиданием подсознание увлекало ее в поток столь дерзких эротических сновидений, так что она сама спешила проснуться, чувствуя, как пылает от стыда ее лицо и тупо ломит в пояснице.Впрочем, подобные ощущения вполне естественны, убеждала себя Стеф. Она побывала замужем и скоро год как живет без мужчины. Но логические рассуждения не помогали ей в борьбе с собой. Эд был ее единственным мужчиной. И бросил ее ради другой женщины. Так же, как и Билл, много лет тому назад.Вот эти-то мысли, а также пережитое в ранней юности унижение и не позволили ей посмотреть Биллу в глаза, когда тот протянул ей стакан воды и две таблетки аспирина.— Выпей, пожалуйста, — попросил он. — Если не поможет, то, по крайней мере, и не повредит.Стеф жалко улыбнулась и проглотила лекарство.Джефф влетел на кухню, словно ураган, и с размаху шлепнулся на стул.— Э-эй, ты остаешься с нами ужинать? Стеф открыла было рот, чтобы отказаться, но Билл опередил ее.— Конечно, — твердо сказал он, ставя на стол еще одну тарелку. — Думаю, единственная причина, по которой она до сих пор отказывалась от наших любезных приглашений, это та, что ей хорошо известно наше правило: кто ест, тот и моет посуду. Не знаю, как ты, а я ведь никогда не считал Стеф ленивой, — закончил он, с притворной озабоченностью покачивая головой.— Ай-яй-яй, — с готовностью подхватил шутку Джефф, — оказывается, она просто не хочет мыть тарелки…Оба повернулись к ней, готовые вот-вот расхохотаться. Стеф подумала, что впервые видит, как отца и сына объединяет общее веселье. Неважно, что именно она дала повод для подтрунивания. Стеф рассмеялась вместе с ними, чувствуя, как поднимается ее настроение. Похоже, она становится именно той струной, которая трогает души и мальчика, и Билла, мысленно сказала себе Стеф. Это наполнило ее неподдельной радостью. Господи, как хорошо быть кому-то нужной! Теперь ей уже было просто невозможно отказаться от приглашения.— Хорошо, хорошо, я остаюсь! Но только для того, чтобы спасти свою репутацию. Глава 11
Бифштекс был жестковат, картофельное пюре — слишком водянистым, а булочки — бледными сверху и подгорелыми снизу. Одним словом, приготовление пищи давалось Биллу с трудом, но, по крайней мере, как отметила про себя Стеф, он изо всех сил старался, и это делало ему честь. Вот почему она принялась, нахваливая, уписывать ужин за обе щеки, так, будто его приготовил шеф-повар французского ресторана.— Да уж, папа у нас кулинар что надо, — несколько двусмысленно заметил Джефф, хитро постреливая глазами в ее сторону.— Это совсем несложно, — важно заявил Билл. — Надо лишь сначала заморить всех голодом до полусмерти, а уж потом любое блюдо сойдет за шедевр.Зачистив хлебом тарелку, Джефф отложил вилку в сторону и, обращаясь к Стеф, предался воспоминаниям:— Как-то раз, когда папа взял меня к себе на уик-энд, у него в холодильнике не оказалось ничего, кроме упаковки хот-догов, и мы их с ним ели на завтрак, обед и ужин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29