— Если я выиграю пари, то тебе, Кейн, придется выбрить на голове слово «неудачник». Чтобы подсластить пилюлю, я даже сама тебя побрею.
Он присвистнул. Ему явно не понравилась перспектива иметь прическу, которая известит весь мир о том, что он проиграл. Но он не мог пойти на попятную. Это не в его духе.
— Идет, — проговорил он.
Мы торжественно пожали друг другу руки, и я вдруг поняла, что мы не оговорили сроки. Нам нужно было достаточно времени, чтобы по-настоящему влюбиться, но не столько, чтобы успеть состариться к моменту оглашения результатов.
Похоже, Кейн прочел мои мысли.
— Подведем итоги на новогоднем балу, — сказал он. — Кто покажется со своей истинной любовью, тот победил.
Мне в голову пришла еще одна вещь.
— Эй, а что, если мы оба влюбимся? — спросила я.
Кейн протянул руку и погладил меня по голове.
— Значит, мы оба выиграли. Ничья.
Когда мы убрали еду, одеяло и разнообразное чтиво, я почувствовала холод в желудке. В следующие несколько месяцев от меня потребуются больше, чем напряженный труд и везение, — мне необходимо совершить чудо.

Глава 2
КЕЙН
Во вторник утром я проснулся с мыслью о том, что глупо было заключать пари с Делией. Я бы никогда не предложил ничего подобного, если бы мог допустить, что она согласится. К сожалению, всякий раз, когда я точно знаю, каким будет ее следующий шаг, она поступает совершенно неожиданно. И теперь мне придется влюбиться.
На первый взгляд, можно подумать, что эта задача была бы для меня легче, чем для Делии. У меня никогда не возникало проблем с тем, чтобы назначить кому-нибудь свидание. Я самоуверен и уж кто угодно, но только не тихоня. Делия же, наоборот, вся в себе. Она одна из самых симпатичных девчонок в школе (если не самая), но если бы кто-нибудь сказал ей об этом, она бы не ответила, как другие, просто «спасибо», подумав при этом, что ее собеседник не в себе. Она бы разозлилась из-за этой попытки осчастливить ее, так как презирает существ мужского пола, уверенных в том, что они делают женщине приятное, говоря ей заведомую ложь. Что поделаешь? У моей лучшей подруги был комплекс.
Но теперь, раз уж Делия решила влюбиться, будьте покойны — она это сделает. Она очень целеустремленная. Я бросил ей вызов, и она спать не будет, пока не составит план действий. В отличие от меня. У меня не было никакого плана, и я даже не думал о нем.
Вероятно, Делия оглядит кабинет, где занимается их исторический класс, ее глаз остановится на каком-нибудь отвергнутом бедолаге, и она влюбится до безумия. А я тем временем буду торчать на заднем сиденье своей машины (почему-то Делия представляет меня с девушкой именно там), тиская какую-нибудь миленькую девицу, которой на самом деле все равно, жив я или мертв. И в довершение всего, у меня на макушке будет выбрито слово «неудачник».
Явившись в школу тем солнечным утром вторника, я обежал глазами холл в поисках Делии. Кто знает, может, она тоже проснулась, жалея о заключении пари. В таком случае я, так и быть, прощу ее, и она так никогда и не узнает, что моя уверенность была поколеблена. Но, к несчастью, Делии нигде не было видно.
— Очевидно, обдумывает план первого свидания, первого поцелуя и первого «я люблю тебя», — пробормотал я.
Зная Делию, можно предположить, что она воздержится от признания в любви до тех самых пор, пока она и ее избранник не окажутся на новогоднем балу. У нее есть склонность к театральным эффектам.
Я поднимался по ступенькам, считая этажи. И тут ко мне подлетел Эндрю Райс — мой лучший, после Делии, друг. Поскольку я не поехал с ним на байдарке, то не видел его с самого Четвертого июля.
— Привет, Парсон, — сказал он. — Отыскал ангелов на верхушках рождественских елок?
— Нет. Зато нашел Скруджа в лице своего босса. Он заплатил мне всего-навсего триста долларов. И это после того, как я вкалывал все лето!
— Добро пожаловать, старик, в реальный мир! Вот почему я работаю на своего отца.
Мистер Райс был адвокатом, и Эндрю каждое лето трудился в его фирме. В основном он делал фотокопии документов и принимал и отправлял факсы. Меня бы это довело до самоубийства.
Мы добрались до четвертого этажа. Я с удовлетворением отметил, что Эндрю рвал и метал. Провести три месяца под лампами дневного света и кондиционерами — это совсем не то, что нужно для укрепления жизненных сил.
— Спрячься. Дебби Джексон, — сказал Эндрю, толкая меня локтем.
Я застонал. Прошлой весной Дебби около месяца была моей девушкой. Сначала она мне очень правилась, но под конец я думал, что свихнусь от нее. Все, что говорила Дебби, звучало так, будто она спрашивает. За исключением настоящих вопросов — их она произносила утвердительно. Из-за этого я чувствовал себя как на нескончаемой викторине.
Я хотел было нырнуть в раздевалку, но она уже увидела меня.
— Привет, Кейн? — поздоровалась Дебби, целуя меня в щеку. Я отметил про себя, что она выглядела даже лучше, чем в прошлом году. Она коротко подстригла свои густые светлые волосы, а глаза так и сияли от радости.
— Салют, Дебби. Как провела лето?
По крайней мере, я должен быть вежлив. А вдруг я ошибался насчет нее? Может, она и была моей подлинной любовью, а я просто не осознал этого.
— Отлично? Я работала спасателем в детском бассейне? А ты.
В этот момент я понял, что у нас с Дебби ничего не выгорит. Можете назвать меня сумасшедшим, но я предпочитаю разговаривать с теми, кто меня не так раздражает. Я почувствовал, как рядом затрясся от беззвучного хохота Эндрю.
— Тоже хорошо, — я взглянул на часы. — Ой, сейчас будет первый звонок, а нам еще нужно дойти до кабинета мистера Мона.
— Ясно? Он был у нас в прошлом году? — сказала Дебби, повернувшись, чтобы уходить. — Не хочешь погулять как-нибудь.
— Да, может быть, — ответил за меня Эндрю. Зря он, конечно, но я с трудом удерживался, чтобы не хрюкнуть от смеха.
Дебби как-то странно посмотрела на нас и стала спускаться в холл.
Прошмыгнув за последнюю парту в классе мистера Мона, я покачал головой. Я встречался с кое-какими клевыми девахами, но доводилось назначать свидание и таким, которые и по улицам-то едва решались открыто пройтись, не говоря уже о том, чтобы стать моей девушкой.
— Старик, в этой школе нет приличных женщин, — пожаловался я другу.
Эндрю пожал плечами.
— Помнишь, когда мы в первый год пришли в среднюю школу? Тогда казалось, будто здесь полно красивых, просто сногсшибательных девчонок. Наверно, они все закончили школу, пока мы были еще новичками.
— Знаешь, Кейн, я как раз только что записал фамилии двадцати красивых девушек из выпускного класса, и со всеми бы с удовольствием погулял в этом году. А ты говоришь, что у нас тут нет плодородной почвы.
Я снова покачал головой.
— Да я говорю об особенной девушке. Такой, в которую я мог бы влюбиться.
— Влюбиться? Ну ты даешь! — Эндрю вытаращил глаза. И продолжил записывать имена.
Я заглянул в его тетрадь, пробежав глазами список. Скользя по строчкам, мысленно вычеркивал тех девчонок, с которыми уже встречался. Не стоит разжигать старое пламя. Когда я добрался до номера одиннадцать, у меня глаза на лоб полезли.
— Делия? — я аж задохнулся от изумления.
— Конечно, — ответил Эндрю. — Она соответствует всем моим критериям, — он поставил большую галочку рядом с фамилией «Бирн».
Я сидел, ошарашено уставившись в листок бумаги. Эндрю поместил ее между Амандой Райт и Керри Старкс. Невозможно поверить! Не то чтобы я думал, будто Эндрю не может считать Делию привлекательной, умной и все такое прочее. Но сама идея внести Делию в этот дурацкий список казалась мне чудовищной. Эндрю словно не понимал, что другой такой, как Делия, больше нет. Она никак не подходила для списка, составленного из-за брожения гормонов. Она была Личностью.
— Ты что, больной? — в конце концов произнес я. — Представляешь, как она взбесится, если об этом узнает? — я схватил список и затряс им перед носом друга.
Он пожал плечами.
— Лично я думаю, что Делии нет никакого дела до того, как я провожу время в ожидании начала внеклассных занятий. — Он посмотрел на меня, подняв брови: — А вот у тебя, Парсон, с этим проблемы.
— Ты о чем?
Эндрю щелкнул пальцами.
— Ты ревнуешь.
— Спятил, — ответил я.
Не первый год народ поддразнивает меня, что я тайно влюблен в Делию. И пока что ни одно из этих жалких замечаний меня не задевало.
В этот момент зазвенел второй звонок. Мистер Мон достал из портфеля свои записи, прочистил горло и начал толкать речь о том, как нехорошо опаздывать и клевать носом во время занятий. Я уже три года был в средней школе, и поэтому знал, что это была не та лекция, на которую стоило обращать внимание. Если вы слышали хотя бы одну речь в первый день учебного года, считайте, что вы слышали их все.
Размышляя над словами Эндрю, я вдруг почувствовал, что краснею. Это правда: когда дело касалось Делии, я всегда отчаянно защищался. Но только потому, что знаю ребят как облупленных. И не хочу, чтобы кто-то вообразил, будто можно говорить о Делии так же непристойно и грубо, как о других девчонках.
Через несколько минут Мон завершил свою речь на тему «мы-рады-снова-видеть-вас-в-средней-школе-Джефферсона-я-здесь-для-того-чтобы-отравлять-вашу-жизнь». Затем он приступил к перекличке — еще одному захватывающему пункту программы.
Вдруг кто-то с грохотом распахнул дверь. Мон оторвался от списка и застыл. Преподаватели вечно думают, что если добьются контроля над классом в первый же день учебного года, то все оставшееся время смогут плавно плыть но течению без особых проблем. Мон был явно недоволен, что его планы относительно дисциплины пошли прахом.
Я обернулся, чтобы посмотреть, кто это ввалился.
Она стояла в нескольких шагах от двери, словно сомневаясь, стоит ли проходить дальше. В руках у нее была стопка тетрадей, одна из которых грозила вот-вот соскользнуть на пол.
Длинные белокурые волосы были свободно откинуты назад и открывали удивительно высокие скулы и большие круглые глаза. Одета она была в черную мини-юбку и полосатую маечку на тоненьких бретельках.
Я перевел дух, обалдев от этих длинных, стройных ног. Список Эндрю тут же вылетел у меня из головы.
— Фамилия? — рявкнул мистер Мон.
Девушка окинула комнату быстрым взглядом, словно надеялась отыскать сочувствующих. Ее глаза остановились на мне, задержались па долю секунды. Я улыбнулся.
— Ребекка Фостер, — ответила она.
Голос прозвучал спокойно, ее совершенно не смутило, что она только что прервала занятия. Думаю, она просекла ситуацию, но решила, что нет нужды пугаться.
Мон пробежал пальцем по списку.
— Фостер, Фостер, Фостер… — бормотал он себе под нос. Затем оторвался от бумаги: — А вы знаете, который час, мисс Фостер?
Ребекка посмотрела на часы, висевшие над его столом.
— Кажется, девять восемнадцать? — отозвалась она.
— Да, — кивнул преподаватель. — А день в школе начинается в восемь пятьдесят пять. Какие у вас уважительные причины?
Она вышла вперед и протянула ему зеленый листок бумаги.
— Я была в дирекции. Меня перевели к вам из другой школы.
Мон, казалось, был взвинчен. Все остальные молчали. Есть что-то такое в красивой женщине, что заставляет прекратить разговоры и переключить все внимание на нее.
— Ну, хорошо, — смирился Мон. — Почему вы не садитесь? Я позднее повторю вам все, что вы пропустили.
Ребекка мило улыбнулась и проскользнула за парту в переднем ряду. Она впилась взглядом в мистера Мона, словно он был хранителем всех жизненных тайн. Я клял себя за то, что сел на галерке.
Мон снова взял список учеников и продолжил с того самого места, где был прерван. Голос его стал более спокойным и дружелюбным. Должно быть, он решил сменить тактику — сделать так, чтобы детишки полюбили его и сами захотели вести себя примерно.
Я был так занят изучением затылка Ребекки, что Мону пришлось дважды назвать мою фамилию, прежде чем я откликнулся. Вероятно, это все мое воображение, но могу поклясться, что Ребекка слегка выпрямилась, когда я, прочистив горло, произнес: «Здесь».
Эндрю передал мне записку. Коротко и по существу. «Клевая малышка. Фасад и центр!» Смутившись, я разорвал бумажку и сунул клочки в карман. Я не собирался позволять Эндрю вносить Ребекку в свой список в качестве очередного объекта. Думаю, в ней было нечто особенное. Где-то в желудке затрепыхалось предчувствие, что эта девушка будет моей. Вскоре.
Остаток лекции я провел в глубокой задумчивости. Как подойти к ней? Продемонстрировать силу и напористость? Или предстать мягким и застенчивым? Поскольку я практически ничего о ней не знал, то не мог решить, с какой карты пойти. Я не имел представления о том, что за парни ей нравятся. Не ведал, чем она увлекается — музыкой или театром, или, может, она капитан болельщиков. И кстати, возможно, у нее уже есть бойфренд. Я молился про себя, чтобы оказалось, что она перевелась к нам откуда-нибудь издалека. В этом случае вопрос о ее парне отпал бы.
Вряд ли какой нормальный человек откажется встречаться с девушкой только из-за того, что, предположительно, у нее есть возлюбленный, с которым она видится раз в месяц, а то и в два. Я называю это синдромом летнего лагеря. Вы приезжаете в лагерь, встречаете кого-нибудь, каждый вечер целуетесь под деревом или в лодке. А в конце смены объясняетесь в любви и убеждаете друг друга, что год пролетит быстро и следующим летом вы снова встретитесь. После нескольких инеем и одного-двух нескладных телефонных разговоров все кончается забвением. На следующий год вы оба решаете, что уже вышли из того возраста, чтобы отправляться в лагерь. Да, я знаю это по собственному опыту — хотя никогда не забуду те звездные ночи с Эйлин Мейсон.
Размышления по поводу Ребекки Фостер и неудавшихся летних романов завели меня в тупик. Поэтому я решил оставаться самим собой — более или менее — и надеяться на лучшее. Именно так я обычно и сближаюсь с девушками.
В прошлом году я сдуру ляпнул бегунье по имени Джина Рослин, что специализируюсь на прыжках с шестом. Когда она попросила меня продемонстрировать свои способности, я чуть не сломал себе челюсть, грохнувшись лицом о жесткий мат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18