Ферн сидела с Надин за одной партой и изо всех сил старалась заменить ей Джоанну, но безуспешно.
Надин тяжело переживала разлуку с сестрой и то, что та преуспевала в художественной школе вдали от нее. Джоанна с легкостью могла уйти с головой в учебу, в то время как Надин часами сидела над ролью и не могла сосредоточиться.
Надин дали роль Бланш Дюбуа в пьесе «Трамвай "Желание"», итоговой постановке по окончании семестра.
– Надин, ты так талантлива, что скоро покоришь Бродвей! – восхищенно говорила Ферн.
Никогда прежде Надин не стоило труда запомнить роль – теперь же она испытывала страшные муки.
Однажды они репетировали сцену, в которой Бланш впервые приходит в гости к замужней сестре и понимает, что та полностью поглощена своим мужем Стенли Ковальским. Бланш он глубоко несимпатичен, она считает его грубым животным. Надин старалась проникнуться превосходством, которое испытывает героиня по отношению к сестре, смешанным с завистью и обеспокоенностью ее судьбой. Однако в том месте, где Бланш говорит, что не намерена останавливаться в отеле, потому что хочет быть рядом с сестрой, Надин растерялась и замялась. Хотя преподаватель не раз объяснял ей, как следует произносить эту реплику, у Надин ничего не получалось. Она вдруг ощутила себя настолько одинокой и потерянной без Джоанны, что холодная испарина выступила у нее на лбу. Схватив учебники в охапку, Надин выбежала из классной комнаты.
– Надин, ради Бога, что с тобой? – проявляла искреннее участие к подруге Ферн.
Тогда Ферн отговорила ее оставить актерское отделение под влиянием минутной слабости, хотя Надин уже готова была это сделать. Тем не менее от роли Бланш ей пришлось отказаться. Надин утратила уверенность в себе, не сумев пережить поражение.
Задолго до окончания курса она занялась живописью и оставила мечты о сцене, найдя удовлетворение в том, что теперь они с сестрой увлечены одним и тем же.
Надин никогда не могла преодолеть в себе ужаса расставания с сестрой. И теперь, после того как за Джоанной закрылись двери лифта, она уныло потащилась обратно в гостиную. Дети повсюду разбросали игрушки.
– Кейт, если вы смотрите телевизор, незачем было доставать «Лего». От твоей электронной игры столько шума, Джефф, что не слышно диктора.
Дети не обратили внимания на замечание матери. Она редко выходила из себя и не требовала безусловного послушания. Как правило, у нее не хватало на это сил. Она не любила устраивать сцен, кричать и настаивать на своем, добиваясь при этом лишь ненависти и презрения со стороны детей.
Надин тяжело вздохнула. Джоанне повезло, что у нее такая работа: полностью поглощающая и внутренне освобождающая от прочих обязанностей. Она и не предполагала, что сестра страдает от своей бездетности.
Она сбросила туфли. Надо расслабиться и отдохнуть немного, прежде чем вернуться к рисункам.
Бросив рассеянный взгляд в сторону детей, занятых игрой, Надин переключила телевизор на программу, по которой показывали романтическую комедию с Джорджем Сигалом и Глендой Джексон. Она пристально наблюдала за тем, как Гленда исполняет свою роль, и представляла себя на ее месте. Хотя Надин собиралась посмотреть фильм всего минут пятнадцать, она провела перед телевизором два часа и досмотрела его до конца.
Глава 3
Стюардесса подала Джоанне и Эбби шампанское.
– За «Омегу»! – провозгласила тост Эбби. – За то, что она отправила нас в эту командировку первым классом!
Хотя острой необходимости везти с собой Эбби Кассел в Амстердам у Джоанны не было, она решила взять с собой приятельницу и помощницу, наградив ее таким образом за хорошую работу.
Эбби, хрупкая, жизнерадостная брюнетка, никогда не упускала возможности пофлиртовать. Когда же речь заходила о работе, она становилась усердной, деловитой и серьезной. К тому же ходившие в издательстве слухи о ее мнимых любовных приключениях напоминали сюжеты мыльных опер, и сама Эбби охотно распускала их. По крайней мере она легко относилась к собственным любовным неудачам и спокойно выносила насмешливую манеру общаться с людьми, присущую Джоанне.
Когда Джоанна вышла замуж, они с Эбби оказались ее соседками по дому и очень быстро сблизились. Два года спустя Джоанна привела Эбби в «Омегу» и сделала своей ассистенткой.
Пока Джоанна разбирала гранки, разложив их на крышке кейса, Эбби завязала непринужденную беседу с соседом. Джоанна немного завидовала и поражалась несокрушимой вере подруги в то, что мужчина за соседним столиком в ресторане или в соседнем кресле салона авиалайнера окажется ее судьбой. В свои двадцать девять лет Эбби не была замужем, но не теряла оптимизма и смело откликалась на любую возможность завести роман. Когда ей приходилось переживать очередную неудачу, она просто собиралась с духом, выбрасывала из головы досадные воспоминания и начинала все сначала.
Джоанна была другой. Разрыв с мужем, Беном Мэгидом, который произошел три года назад, оставил в ее душе незаживающую рану. Она до сих пор томилась картинами прошлого, то и дело оживавшими в ее памяти. Когда же она снисходила до романа с мужчиной или просто проводила с кем-нибудь время в постели, что случалось крайне редко, – это заканчивалось разочарованием. Уже давно ее душа и тело оставались невосприимчивыми к ухаживаниям. Работа и сестра с детьми – вот что составляло главную заботу в жизни Джоанны.
Беседа Эбби с соседом отвлекала Джоанну от дела, мешала сосредоточиться. Прочитав один и тот же абзац дважды без всякого толку, Джоанна оставила попытки уразуметь, как же все-таки датчане осушали болотистые местности и отвоевывали плодородную почву у моря. Она погрузилась в размышления о Люде Хейли. Перед ней живо возникло его лицо, казалось, она видит блеск его проникновенных глаз, слышит вкрадчивый голос в телефонной трубке, снова вдыхает аромат чудесной алой розы.
– Джоанна, – Эбби потянула ее за рукав и заставила вздрогнуть от неожиданности, – я познакомилась с необыкновенным человеком. Не смотри в его сторону сейчас, он пошел в туалет. Ты не успела заметить его раньше?
– В общем, нет, – улыбнулась Джоанна. – На этот раз настоящая любовь?
– Кто знает! – счастливо просияла Эбби. – Его зовут Виллем, он датчанин. Живет в Гааге. В Амстердаме он пробудет несколько дней и готов показать нам город. По-моему, он очень мил.
Познакомившись с Виллемом поближе, Джоанна отказалась разделить мнение подруги. Датчанин оказался нервным сорокапятилетним типом с огромной плешью, прикрытой поперек зачесанными жидкими волосами. Он занимался выращиванием луковиц тюльпанов и оказался нестерпимо скучным собеседником.
– Что ты о нем думаешь? – поинтересовалась Эбби позже за обедом.
– То, что он похож на человека, готового провести ночь с кем угодно, прежде чем вернется в Катинку к своим луковицам. Извини за откровенность.
– По-твоему, он женат?
– Ха! Если тебе нужно приключение, то действуй. Но меня уволь и помни, что не стоит брать на себя финальную реплику в этой романтической саге, которая закончится, едва успев начаться.
– Возможно, ты права, – серьезно отозвалась Эбби, отложив вилку. – Мне везет на бесперспективных мужчин. Но эти истории так забавны!
Джоанна снова подумала о том, что ей хотелось бы относиться к мужчинам так же легко, как Эбби.
– Полагаю, – задумчиво добавила Эбби, – Виллема можно было бы посчитать своеобразным пристанищем во время бури. Надежным пристанищем, впрочем. Похоже, он не из тех, кто может свести с ума женщину в постели. Но с другой стороны, он не буйвол и не сердцеед.
Эбби находила особое удовольствие в том, чтобы подвергать анализу мужские характеры и определять для них место в придуманной ею самой классификации.
– Объясни мне еще раз разницу между буйволом и сердцеедом.
– Буйвол – это комок мускулов, который двух слов связать не может. Впрочем, постель – это не место для разговоров. Ты просто чувствуешь и наслаждаешься. Сердцеед доставляет тебе не только физическое удовольствие. Поэтому такого мужчину можно вынести, даже если он неврастеник и многодетный отец к тому же. Фигурально выражаясь, он заставляет твое сердце неровно биться.
Джоанна подумала о Люде Хейли и ощутила, как от лодыжек вверх по телу поднимается теплая волна плотского желания. Судя по всему, по классификации Эбби его можно отнести к сердцеедам. Хотя Джоанна предполагала, что в Люде есть кое-что от ловеласа, которых особо жалует Эбби, привыкшая менять мужчин так же часто, как колготки. Джоанна так не умеет.
– Пойду в комнату отдыха. Идешь со мной? – спросила Эбби, поднимаясь с кресла.
Джоанна бросила взгляд в сторону Виллема и увидела, что того нет на месте.
– Нет, спасибо, я хочу досмотреть гранки.
– Тебе помочь? – неохотно предложила Эбби.
– Не нужно. Я покажу тебе потом, как разбила текст, чтобы вставить иллюстрации.
Джоанна уже бывала в Амстердаме с Беном, тогда они останавливались в «Хилтоне». На этот раз она выбрала отель «Краснопольски» в центральном районе неподалеку от офиса «Омеги».
Эбби впервые оказалась в Голландии. Она заинтересовалась необычным пейзажем, возникшим за окнами такси по пути из аэропорта в город.
– Здесь все как-то плоско и уныло, – заметила она.
– Правда. Даже кротовой норки, возле которой обычно бывает холмик земли, здесь не увидишь, как бы тебе этого ни хотелось.
– Единственное, чего мне по-настоящему хочется, – это добраться до отеля, влезть в горячую ванну и выпить чего-нибудь покрепче, чтобы согреться. О, взгляни туда, на каналы! Какая красота!
– Да, они красивы. Недаром Амстердам называют северной Венецией. Так во всех путеводителях сказано.
– Не хватает только поющих гондольеров!
Сдвоенный номер в отеле, который занимали Джоанна и Эбби, был обставлен дорогой удобной мебелью в золотисто-бежевых тонах. Плетеные кресла с изогнутыми спинками в таком интерьере выглядели странно и необычно. Утомленные долгим перелетом, подруги прилегли отдохнуть, а затем пошли прогуляться и посмотреть на Королевский дворец.
– Почва здесь невероятно болотистая, – сказала Джоанна. – К твоему сведению, дворец стоит на опоре из тринадцати тысяч свай.
Шум и толчея Кальверштрат, главной торговой артерии Амстердама, повергли подруг в необычайный восторг. Эбби тянула Джоанну в магазин, торгующий деревянными сандалиями:
– Давай зайдем, я хочу примерить такие.
Кончилось тем, что они обе купили по паре сандалий, тут же надели их и вышли на улицу, смеясь оттого, что подошвы звонко щелкали по тротуару. Эбби хотела с головой окунуться в ночную жизнь города, но Джоанна убедила ее вернуться в отель и лечь спать, потому что на следующее утро им предстояло отправиться в офис «Омеги» довольно рано.
– Виллем так и не позвонил, – сказала Эбби, разбирая постель. – А мне казалось, что он заинтересовался мною. – Она нахмурилась на мгновение, но тут же беспечно тряхнула головой. – Впрочем, не важно. Как всегда, кто-нибудь другой подвернется.
Филиал «Омеги» в Амстердаме со штатом в восемь сотрудников по нью-йоркским меркам был смехотворно мал. Джоанне и Эбби предстояло работать непосредственно с Хансом Тербохом, главным редактором, и его помощником по художественной части, Питером Хинкесом. Джоанна сразу заметила, что Тербох, тучный пятидесятилетний мужчина, без восторга отнесся к необходимости считаться с мнением молодой американки, годившейся ему в дочери. Ознакомившись с проектом Джоанны, он тут же выступил с рядом возражений относительно фронтисписа и обложки. Джоанна аргументированно объяснила, почему сочла необходимым внести изменения в первоначальный вариант макета. Различие между голландским текстом и его английским переводом, а также включение иллюстраций вынуждали вносить коррективы в текст, по-разному использовать его пространство. Кроме того, американский читатель, гораздо менее подготовленный, чем местный, нуждается в большем количестве иллюстративного материала.
– Я понимаю, – недовольно проворчал Тербох. – Но эта девица в национальном костюме посреди зарослей тюльпанов просто отвратительна. На нее невозможно смотреть без содрогания. Кроме того, на шестой странице нельзя разбивать текст иллюстрацией так, как предлагаете вы. Теряются смысловые нити.
Питер Хинкес был помоложе и посговорчивее. Он сразу же принял сторону Джоанны, чем заслужил от босса суровый, неодобрительный взгляд. Тербох, оказавшись в меньшинстве, стал отстаивать свое мнение с удвоенным упорством.
Эбби, вносившая коррективы в макет, постепенно выходила из себя, проникаясь к Тербоху все большей неприязнью.
– Боже, какой зануда! – шепнула она на ухо Джоанне, улучив момент. – Поражаюсь, как у тебя хватает терпения на него. Я бы давно треснула его как следует, чтобы охладить пыл!
– Самое главное – добиться результата. Нам всем нужно, чтобы книга вышла в срок большим тиражом и чтобы она быстро раскупилась. Так что придется проигнорировать его нападки и частично учесть его рекомендации. Мистер Тербох – жертва своего возраста и плоского ландшафта своей родины, которому не хватает разнообразия. Будем же снисходительны.
– Удивительно, что у тебя достает сил шутить! А у меня просто руки чешутся окунуть его головой в канал, чтобы он заткнулся наконец-то! Впрочем, я лучше помолчу.
– Да, Эбби, пожалуйста. И особенно во время ленча.
– Черт, неужели мы должны еще с ним завтракать?
Тербох и Питер повели Джоанну и Эбби в скучный заурядный ресторан, где официанты были по традиции одеты в черные фраки и белые галстуки.
– Глазам своим не верю, – простонала Эбби на ухо подруге.
– Да, немного нелепо, – согласилась Джоанна. – А я хотела съесть что-нибудь легкое, например салат.
– Забудь об этом. Похоже, они собираются устроить нам настоящий банкет. Надеюсь, это не голландская пирушка, где каждый платит за себя, а хозяин должен напиться раньше гостей?
– Ш-ш-ш! – одернула ее Джоанна, еле сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.
– Полагаю, дамы позволят выбрать для них блюда, – скорее заявил, чем поинтересовался Тербох.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41