– Хотелось бы мне вновь стать такой худенькой, чтобы носить вельвет.
– Просто у меня хорошая наследственность, – улыбнулась в ответ Надин и вместо черных брюк выбрала малиновые, а заодно и белую шелковую блузку с воротничком в тон к ним.
– Просто великолепно, – заключила продавщица.
Надин тоже так считала. На прошлое Рождество Джоанна надела платье такого цвета, и Надин еще тогда решила, что этот оттенок ей пойдет.
Она поймала такси и назвала свой адрес – угол 70-й улицы и Парк-авеню.
– Господи, какой холод! – обратилась она через стекло к водителю. – Такое ощущение, что уже давно наступил январь.
Молодой парень обернулся и с улыбкой ответил:
– Я не говорю по-английски.
Надин проболтала со швейцаром минут десять, а потом зашла навестить соседку. Женщины выпили по чашке кофе, после чего соседка, врач-логопед, извинилась и сказала, что ждет пациента.
Дома Надин распаковала покупки и примерила перед зеркалом свой новый костюм.
Вдруг она услышала, как в замке поворачивается ключ, а через минуту голоса Лили и детей ворвались в тишину квартиры.
Боже, неужели уже три часа дня?
Джоанна работала на одиннадцатом этаже небоскреба «Омега» на пересечении Второй авеню и 52-й улицы. Кабинет у нее был достаточно просторным, чтобы в нем, помимо офисного стола, поместились стол для работы, а также мольберт и несколько удобных кресел для посетителей. Две стены покрывали пробковые щиты, на которые она прикалывала наброски, эскизы и фотографии. Третью стену занимал встроенный книжный шкаф, в котором хранились книги, вышедшие в свет при ее участии за все тринадцать лет работы в «Омеге».
Издательский дом «Омега» являлся крупнейшим концерном с филиалами во всех европейских столицах. Помимо беллетристики, они выпускали энциклопедии, альманахи и дорогостоящие подарочные альбомы по географии, биологии и садоводству. Кроме того, издательство включало в себя отделы детской литературы, аудио– и видеопродукции.
В качестве художественного редактора Джоанна отвечала не только за подбор иллюстраций и фотографий, но и за макет книги в целом. Те издания, которыми она занималась, не были похожи на обычные путеводители, содержащие полезную для туриста информацию о стране. Это было увлекательное чтение для всех, кто интересовался всемирной историей, географией, наукой и искусством, а также фольклорными традициями разных народов. Текст сопровождался яркими иллюстрациями. Каждый том этой страноведческой серии готовился филиалами издательства, а затем переводился и корректировался для американского читателя. «Франция», «Англия» и «Италия» уже были завершены, а том по Голландии находился в работе. Так что теперь Джоанна собиралась в Амстердам, чтобы лично проследить за подготовкой макета.
Усевшись за рабочий стол, Джоанна почувствовала легкое головокружение, потому что редко пила за ленчем. Сегодня она выпила бокал вина с боссом, который похвалил ее суперобложку для голландского тома, затем бренди с Людом Хейли.
Упаковывая гранки и заготовки для макета книги в кейс, Джоанна размышляла о том, как привлекателен Люд.
Лиза, ее молоденькая секретарша, внесла в кабинет картонную коробку, присланную из цветочного магазина, и вазу с водой.
– Похоже, у вас появился новый поклонник, – понимающе улыбнулась она, оставила все на столе и удалилась.
Джоанна удивленно смотрела на коробку. Кто мог прислать ей цветы? Замирая от восторга и любопытства, она открыла коробку. В ней оказалась ярко-алая роза, аккуратно обернутая гофрированной бумагой. Джоанна осторожно достала ее и поставила в вазу с водой. В этот момент раздался телефонный звонок.
– Джоанна Леннокс слушает.
– Здравствуйте, Джоанна Леннокс, – чуть насмешливо ответил проникновенный мужской голос. – Если бы я захотел вложить карточку, то на ней было бы написано: «В знак вашего совершенства и уникальности. С любовью, Люд Хейли».
– О! – воскликнула Джоанна. – Благодарю вас, ее только что доставили.
– Значит, я правильно рассчитал время. Хочу, чтобы вы знали: я все время думаю о вас, Джоанна.
– Как мило. – Она вспыхнула от удовольствия. – Розы – мои любимые цветы. Мой родной Тайлер знаменит на весь Техас своими розовыми плантациями.
– Ага. Значит, чутье не подвело меня. Надеюсь, оно поможет мне узнать вас лучше.
– Мне бы этого очень хотелось, – вымолвила она, отдаваясь во власть блаженного тепла, разлившегося по ее телу.
– Ваш жизненный путь должен быть устлан розами, с которых я готов оборвать все острые шипы. Помните об этом, Джоанна. Счастливого пути.
В тот момент, когда Надин открыла дверь, Джоанна перестала думать о Люде и неожиданной встрече с Ферн. Казалось, она столкнулась со своим ожившим зеркальным отражением.
– Ты подстриглась, – констатировала Джоанна, стараясь скрыть упрек в голосе. – Разве Майклу не нравилось, что у тебя длинные волосы?
– Не знаю, но мне нравится так. К тому же мне теперь безразлично его мнение, потому что у нас все кончено.
– Правда? Мне казалось, что у вас это серьезно. По-моему, он очень мил…
– Но ужасно скучен, – вздохнула Надин. – Если я испытываю какие-то сомнения насчет мужчины, я стараюсь держать его на расстоянии от дома, чтобы дети не привыкли к нему.
– Твоя проблема заключается в том… – начала Джоанна.
– …что я сама не знаю, чего хочу, – заключила Надин с оборонительной улыбкой.
Надин действительно пресытилась мужским вниманием. Впрочем, она могла себе это позволить. Она умела строить отношения с представителями сильного пола, держа их на удобном для себя расстоянии.
Джоанна оценила костюм сестры, в точности повторявший ее собственный, и на миг ощутила в ней соперницу. Однако это ощущение быстро пропало, потому что Джоанна думала о другом.
– Как твои рисунки? Я бы хотела взять кое-какие из них с собой.
– Я еще не закончила, но работа быстро продвигается, – поспешно ответила Надин. – Впрочем, кое-что я могу тебе дать. Я опомниться не успела, как день пролетел.
– Это потому, что ты понятия не имеешь о том, что такое день, – снисходительно улыбнулась Джоанна.
– Издеваться не обязательно, мисс Деловая Женщина, – пожала плечами Надин, привыкшая к подтруниваниям со стороны сестры. – Уверяю тебя, что быть художественным редактором гораздо проще, чем одной воспитывать детей. Мне даже поговорить не с кем.
– Но ты сама это выбрала, – без тени сочувствия ответила Джоанна.
– Это выбрала не я, а Карл, – возразила Надин. – Он постоянно был в разъездах, а потом не смог отказаться от предложения Си-би-эс и уехал из Нью-Йорка.
– Ему всегда была по душе зарубежная журналистика. И ты это знала с самого начала.
– Я полагала, что он изменится после рождения детей. Не могла же я портить им жизнь. Год здесь, год там, да еще в горячих точках мира.
Надин развелась с Карлом четыре года назад. Джоанне их брак всегда казался странным.
– Господи, ты не представляешь, как я разрываюсь, Джен! Дети целыми днями изводят меня своими капризами.
– Где же эти маленькие монстры? Пусть для разнообразия набросятся на меня.
– Тебе легко говорить! Ты видишься с Джеффом и Кейт только для того, чтобы поиграть с ними. Посмотрела бы я на тебя, будь они твоими!
Джоанна невольно вздрогнула. Надин заметила непритворную боль в ее взгляде и поспешила добавить:
– Извини, я сказала глупость. Это непростительно, но все же извини. Дело в том, что мне немного стыдно за незаконченные рисунки.
– Я понимаю, – печально улыбнулась Джоанна, стараясь не принимать близко к сердцу бестактное напоминание сестры о ее трех неудачных беременностях. – Мне не хочется торопить тебя, но нам действительно срочно нужны рисунки. В издательстве очередной аврал.
– Я сделаю их к понедельнику и сама завезу в офис. Клянусь Богом, Джен. – Надин нарочно поклялась их детской клятвой и заговорщицки улыбнулась сестре.
– Сделай это, Дини, – улыбнулась ей в ответ Джоанна.
Джефф и Кейт галопом промчались по коридору и, ворвавшись в гостиную, бросились на шею тете, выражая бурную радость. Джефф был семилетним крепышом с прямыми каштановыми волосами, карими глазами и теплой, очаровательной улыбкой. Кейт была на год младше. От матери девочка унаследовала хрупкую фигурку, шелковистые светлые волосы и золотистые с прозеленью глаза. Со временем она будет настоящей красавицей, пока же ей нравилось походить на брата во всех его мальчишеских замашках.
– Пойдем, я покажу тебе новую электронную игру, тетя Джоанна, – потянул ее за руку племянник.
– Сейчас не могу, Джефф. Я тороплюсь в аэропорт.
– Пожалуйста, возьми меня с собой, – взмолился он, и Кейт захныкала в тон ему.
– На этот раз не могу, – с сожалением вздохнула Джоанна. – Я еду работать. А вы оба ведете себя как два невоспитанных звереныша.
– А мы и есть звереныши! У-у-у! – завыла Кейт.
– Какой ты звереныш! Ты кричишь, как длиннохвостый попугай! – зарычал по-собачьи Джефф.
Джоанна рассмеялась и обняла малышей, прижав их к себе. Она любила их и жалела, что не может провести с ними время.
– Пожалуйста, дайте мне возможность поговорить с вашей мамой. Я очень спешу.
Дети принялись было возражать, но Джоанна проявила твердость.
– А ты надолго уезжаешь? – спросила Надин, усаживаясь в кресло.
– Думаю, на пару недель.
Так надолго? Надин вдруг почувствовала себя одинокой.
Дети включили телевизор.
– Сделайте потише, пожалуйста, – попросила Джоанна.
Джефф скорчил недовольную гримасу, но выполнил ее просьбу.
– Да, кстати, – вспомнила Джоанна, – ты звонила насчет…
– Да. Еще вчера. Она в порядке, но беспокоится из-за него. У него проблемы со здоровьем. Давление, и сердце пошаливает. Он вырядился в свой старый потертый костюм и говорит, что…
– Отправится в нем в последний путь. «Благо недолго осталось ждать этого путешествия», – сказала Джоанна хрипло, передразнивая отца.
– Она уговаривает его переехать в город, – улыбнулась Надин.
– Наверное, он и слышать об этом не хочет. Не могу себе представить, как он может жить в полуразвалившейся лачуге, окруженной нефтяными скважинами. Впрочем, он просто слишком стар для перемен.
– «Это земля моих предков…» – процитировала отца Надин.
– «…и я вцепился в нее, как койот в цыпленка», – завершила цитату сестра.
Дети невольно прислушивались к разговору взрослых.
– О ком вы говорите? Кто это – он и она? – полюбопытствовала Кейт.
– Дедушка Леннокс и тетя Салли, – ответила Надин.
– Как вы понимаете друг друга? – удивилась девочка.
– Так и понимаем, дорогая.
– Это потому, что они близнецы, – просветил Джефф сестру.
– Жаль, что у меня нет сестры-близняшки, – тяжело вздохнула Кейт.
– А мне не жаль! – воскликнул брат. – Тогда вы вдвоем надоедали бы мне!
Кейт пропустила мимо ушей замечание брата и уселась на колени к тете Джоанне.
– Почему ты уезжаешь?
– Потому что ей надо работать, дурочка. Ничего ты не понимаешь!
– Довольно, Джефф, – осадила его Джоанна, зная, что, несмотря на частые пустяковые ссоры, дети души не чают друг в друге.
– Ты едешь в Африку, как папа? – спросила Кейт.
– Нет. В Амстердам.
– Скорее бы папа вернулся! – грустно вымолвила Кейт.
– Он не может, глупышка. Ему надо работать. Вчера вечером его показывали в новостях, – важно заявил Джефф. – Когда я вырасту, я тоже буду работать вместе с ним.
– Мне пора в аэропорт, – сказала Джоанна, поднимаясь с кресла. – Будь умницей, малышка, – поцеловала она племянницу. – Пока, большой Джефф. Скоро увидимся.
– Джефф с каждым днем становится все больше похож на Карла, – сказала Надин, провожая сестру до двери. – Иногда он говорит с его интонацией или сделает какой-нибудь жест – просто копия отца! А ведь Карл не видит детей месяцами.
– В самом деле? А я думала, что он бывает в Нью-Йорке чаще.
– Если и так, то мне об этом ничего не известно, – пожала плечами Надин. – Как бы то ни было, Карл – их отец, и дети скучают без него. А я буду очень скучать без тебя, Джен.
– Я тоже, – улыбнулась Джоанна.
– Не верю. Ты и не вспомнишь обо мне. У тебя будет столько дел, – удрученно вымолвила Надин, всерьез переживавшая из-за отъезда сестры.
– Если хочешь знать, я не припомню ни одного дня в своей жизни, когда бы я не думала о тебе, – неожиданно рассмеялась Джоанна. – И не важно, рядом мы были в тот момент или нет. А ты похудела, вон как кости торчат! – заметила она, обнимая Надин.
– Потеряла всего пару фунтов. Я не умею есть в одиночестве.
– Тогда ешь с кем-нибудь. С Майклом или с тем, кто после него в списке страждущих пригласить тебя на обед. Я знаю, что ты можешь вынудить любого мужчину расточать нектар и амброзию, но не отказывайся от бифштекса, прошу тебя. Договорились? – Джоанна искренне огорчалась, что ей приходится оставлять сестру.
– Договорились, – кивнула Надин.
– Так-то лучше. Ты же можешь сделать так, чтобы я за тебя не волновалась, правда?
– Да. Но все же возвращайся поскорее, – сказала Надин и поцеловала сестру на прощание.
«Надо сделать над собой усилие и вернуть жизнь в нормальную колею», – подумала она. И все же при виде Джоанны, которая помахала ей рукой, входя в лифт, Надин ощутила пустоту в сердце, словно у него отобрали половину.
Когда Надин и Джоанна были занесены в списки студентов Техасского университета, Надин увлекалась театром, а ее сестра – живописью. Актерство вызывало в Джоанне устойчивое отвращение.
– В жизни нелегко быть самим собой. Какой смысл играть чужие роли? – часто повторяла она.
Ее слова не находили сочувствия в душе Надин. С того дня как их впервые сняли в рекламном ролике, она мечтала о карьере кинозвезды, представляя себе, как стоит перед камерой в свете юпитеров, а ее имя не сходит с уст восхищенных поклонников. Единственная проблема заключалась в том, что, расставаясь с сестрой хотя бы ненадолго, Надин ощущала страшную пустоту в душе, впадая в настоящую депрессию. Сестры-близнецы привыкли не расставаться с детства.
Первые несколько недель в колледже стали настоящей мукой для Надин, несмотря на присутствие рядом Ферн Бруннер, ее давней подруги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41