После ночных приключений, которые, как казалось Виктору, очень их сблизили, чрезмерная деловитость девушки озадачила его. Выглядела Сабрина, как всегда, прекрасно: на ней была зеленая шелковая блузка, волосы заплетены в косу, в ушах жемчужные серьги. Но вместо веселой улыбки и блеска в глазах Виктор обнаружил холодную маску вежливости, и ему отчаянно захотелось снова увидеть прежнюю Сабрину, свою любимую.
— А почему ты не спросишь про пистолет? И про фотографии, которые мне удалось сделать этой ночью? — поинтересовался он.
Сабрина со вздохом включила компьютер.
— Я и так все узнаю из твоего материала в завтрашнем номере.
— Сабрина…
— Ты сварил кофе? — спросила она с притворным оживлением в голосе и, не дожидаясь ответа, вышла из-за стола.
Виктор нахмурился.
— Да. Но он получился не такой вкусный, как у тебя.
— Ничего. Не каждому суждено быть хорошей прислугой. — Она налила себе кофе и оглянулась на Виктора. — Я думаю, папа был убежден, что раболепие заложено у меня в генах. Налить тебе чашечку?
— Нет! И прекрати это! Сейчас же!
Сабрина через силу улыбнулась.
— Что именно? — невинно спросила она.
Виктор вскочил со стула и выхватил чашку у нее из рук.
— Отдай! — потребовала Сабрина, но он поставил чашку так, чтобы девушка ее не достала.
— Сейчас ты у меня получишь, — строго сказал он и обхватил Сабрину обеими руками. — Ах, какие мы холодные и неприступные. А я вот возьму да и проверю.
Она попыталась вырваться, но Виктор крепко держал ее.
— Виктор…
Договорить ей так и не удалось. Сначала она противилась его поцелуям, боролась с его объятиями, и они с Виктором едва не подрались. Но жаркая и сладкая музыка уже струилась по ее жилам, и, постепенно слабея, девушка обвила руками его плечи.
— Почему ты все время стремишься унизить меня? — прошептала она, когда они перестали целоваться.
Он покачал головой и нежно погладил ее по щеке.
— А почему ты пытаешься вести себя так, словно тебе наплевать на нашу статью, да и на меня тоже?
— С чего ты взял, что меня это должно волновать? — устало спросила она. — И вообще, какая разница, как я к чему отношусь?
— Сабрина, вчера я сказал, что люблю тебя. Неужели это ничего для тебя не значит?
Она закрыла глаза.
— Значит, — произнесла она, еле сдерживая слезы.
— Тогда ответь… — вырвалось у Виктора, — ответь мне, что ты чувствуешь.
Девушка взглянула на него, и все переживания отразились на ее лице.
— Я люблю тебя.
Виктор так и просиял от радости.
— Итак, мы любим друг друга. Это самое главное. А все остальное мы как-нибудь преодолеем.
— Ты имеешь в виду мою работу?
Он кивнул.
Сабрина ощутила, как ее сердце наполняет свинцовая тяжесть. Она тихонько высвободилась из его объятий.
— Ну и как ты себе это мыслишь? Определишь меня на детскую площадку, позволишь резвиться как щенку, хвататься за разные мелочи и, может быть, иногда позволишь заняться чем-то рискованным, вроде кражи козырька от кепки?
Только что она призналась ему в любви, и вот теперь в ее голосе звучит такая горечь… У Виктора все внутри похолодело.
— Ты несправедлива ко мне.
Сабрина отвернулась, ее глаза метали молнии.
— Это ты несправедлив. Ты ставишь условия, диктуешь, как нам любить друг друга. Для меня это неприемлемо.
— Сабрина, я хочу на тебе жениться. Я хочу быть твоим мужем, а не начальником.
Она печально покачала головой.
— Для тебя это одно и то же. Моя мать пыталась ужиться с таким человеком, как ты, и всегда ужасно страдала. Постепенно он отнял у нее все, подавил в ней личность и превратил ее в куклу, которая не могла и шага ступить без него.
— Не сравнивай меня со своим отцом! Я совсем не похож на него, — простонал Виктор.
— Тогда позволь мне идти рядом, а не прятаться за твоей спиной.
Он обнял ее, и девушка не стала противиться.
— Я люблю тебя по-настоящему, и если, как тебе кажется, я пытаюсь заслонить тебя, то только потому, что люблю тебя и хочу защитить от разных мерзостей.
У Сабрины перехватило дыхание, и она опустила голову.
— Ты знаешь, что однажды я это уже слышала.
Виктор взглянул ей в лицо.
— Прошлой ночью ты думала, что в меня будут стрелять и, может быть, даже убьют. Я знаю, что ты испугалась. И я полагал, что после этого ты поймешь, почему я не хочу, чтобы ты участвовала в расследованиях, которые сопряжены с риском.
— Я не просто испугалась. Я была в ужасе. И собиралась просить тебя не ввязываться в эту историю, да и в любую другую тоже, если это будет опасно для жизни. Но промолчала. Потому что я знаю, как ты дорожишь своей работой. И я бы ни за что не стала пытаться оторвать тебя от нее. Любящий поступает именно так, Виктор. Но, кажется, ты до сих пор этого не знаешь.
Чувствуя, что она вот-вот разрыдается, Сабрина отвернулась и нащупала рукой сумочку.
Ничего не видя вокруг, она пошла к двери, но Виктор поймал ее за локоть. Девушка остановилась и подняла на него глаза, полные слез.
— Ты куда?
— Домой. Мне нечего тут делать, — холодно сказала Сабрина.
Виктор разжал пальцы, и она быстро выбежала из кабинета. Он остался один в пустой комнате и долго не мог прийти в себя. А он-то думал, что давно научился справляться с подобными переживаниями. Но увы. Такой всепоглощающей боли он не испытывал никогда в жизни.
Сабрина сказала, что он ничего не понимает в любви. Быть может, она права. Но им ни за что нельзя расставаться. И он этого не допустит.
Джи Пи был явно раздосадован.
— Сабрина, мне кажется, ты совершаешь большую ошибку. Но я вижу, тебя не переубедить.
Девушка крепко стиснула трубку телефона и обвела гостиную невидящим взглядом. Она ушла из редакции несколько часов назад и все это время слонялась по квартире, обдумывая, как ей быть дальше. Но одно ей было ясно как день: работать с Виктором она не сможет. Она любила его и потому чувствовала себя абсолютно беспомощной.
— Да, Джи Пи, я не изменю своего решения. Работать с Виктором для меня невозможно.
— Переходи в отдел спорта, если хочешь. Там надо навести порядок. Я не сомневаюсь, что ты справишься.
Старый добрый Джи Пи, подумала девушка с чувством благодарности. Единственный, кто верит в нее. Но даже если бы она и любила спорт, все равно это уже совсем другое. А приходить каждый день на работу и знать, что Виктор сидит в их маленьком кабинете, — нет, это невыносимо. Возможно, надо было принять его условия и на все согласиться. Но она не могла. В конце концов она все равно бы потом пожалела об этом.
— Спасибо вам. Но я думаю, что мне лучше всего покинуть Хьюстон.
— Лапуля, куда ты поедешь? Здесь же твой дом.
— Дом может быть в любом другом месте, и я ни за что не останусь в Хьюстоне.
— Ты можешь вернуться в Босье-Сити. Не исключено, что отец передумает и возьмет тебя в свою газету.
Сабрина чуть не расхохоталась.
— Вы что, не знаете, что настоящий южанин, я говорю о Горди Мартине, всегда прав и потому никогда не меняет своих решений? Нет, — уже серьезно продолжила она, — в Босье-Сити я не вернусь. Я думаю поехать в Новый Орлеан. Мама будет счастлива, если я буду жить рядом с ней.
— Ну ладно, поступай как знаешь. В любом случае я желаю тебе удачи. Когда соберешься устраиваться на работу, я дам тебе блестящие рекомендации.
— Еще раз спасибо. Заявление об увольнении я пришлю вам по почте в ближайшие дни. Я… люблю вас, и вы это знаете, — сказала Сабрина и повесила трубку, чтобы не разрыдаться.
За три года редакция «Хьюстон стар» стала ей родным домом. И лучшего дома у нее в жизни не было. С горестным чувством покидала она газету. Но еще горше расставаться с Виктором.
Тяжело вздохнув, девушка встала с дивана и пошла в кладовку, чтобы вытащить чемоданы.
На следующее утро Виктор пришел на работу и сразу почувствовал, что происходит что-то неладное. Он несколько раз звонил Сабрине домой, но та не подходила к телефону. Было уже десять часов, а она все еще не появилась в редакции.
Куда же она запропастилась? Вчера Сабрина покинула кабинет явно разгневанная. Но работа есть работа. От нее не убежишь, даже если девушка не хочет с ним видеться. Или же?..
Она умная, но очень упрямая и убеждена, что может делать все, что ей вздумается. С его стороны было бы наивно попытаться предугадать ее мысли или действия.
Надо признаться, что именно это ему и нравилось. Ее непредсказуемость и сильный характер. С ней не заскучаешь. Если Бог даст и он сумеет уговорить ее выйти за него замуж, то их жизнь, Виктор точно это знал, будет похожа на долгое и увлекательное путешествие.
Виктора снова охватило беспокойство, и он решил в последний раз позвонить Сабрине. Если она не ответит, то он поедет ее искать.
Виктор собрался уже поднять трубку, как вдруг раздался звонок. Может, это она?
— Дэмиен слушает.
— Виктор, это Джи Ни. Нам надо кое о чем поговорить. У вас найдется минутка?
Его ранний звонок несколько удивил Виктора. Обычно они обсуждали рабочие вопросы по вечерам, после сдачи всех материалов в набор.
— Конечно. Но если вас интересует дело Гилбертов, то сегодня я еще не смогу показать ничего нового.
— Гилберты тут ни при чем. Я хочу поговорить о Сабрине. Вы можете зайти ко мне?
— Иду прямо сейчас, — сказал Виктор.
Дурное предчувствие закралось ему в душу. Он положил трубку и спешно покинул кабинет.
Войдя в комнату, где сидел Джи Пи, Виктор увидел, что редактор стоит у окна и смотрит на шумную городскую улицу.
— Что с Сабриной? — спросил Виктор без всяких предисловий.
Джи Пи жестом предложил ему сесть.
— Я полагал, что услышу это от вас.
— От меня? Да я даже не знаю, где она сейчас.
Виктор сел и, дождавшись, когда Джи Пи последовал его примеру, произнес:
— Я не знаю, где Сабрина, но могу сказать наверняка, что она не собирается возвращаться в редакцию.
Виктор сполз на краешек стула. Он был потрясен.
— Что? Как прикажете это понимать?
Вздохнув, Джи Пи хотел было закурить, но, не найдя сигарет, положил в рот мятный леденец.
— Так она ничего вам не сказала? Она уволилась. Ушла.
— Ушла?! — У Виктора потемнело в глазах. Вчера она была сильно разгневана, но он и предположить не мог, что она выкинет такой фортель. — Но ведь она обязана предупредить руководство за две недели!
— Я дал ей две недели на размышление. Даже если она согласится выдержать срок, то уже вряд ли напишет что-нибудь стоящее. Уж я-то знаю ее настроение.
— Настроение? Что она вам сказала?
— Она не может работать с вами.
Виктор машинально потер ладонью лицо.
— Она объяснила вам причину?
Джи Пи сложил руки на животе и задумчиво поглядел на Виктора.
— Она говорит, что вы хотите задвинуть ее в угол ради ее же безопасности и не пускать в большую игру. Это правда?
— Я не хочу подвергать ее излишнему риску. Вот и все, — со вздохом ответил он. — Дело Гилбертов продвигается довольно тяжело и…
— Она говорит, что дело Гилбертов — это частный случай. По ее мнению, вы начали проводить эту линию с первого же дня.
Виктор стукнул ладонью по столу.
— Раз она считает, что соблюдать осторожность — это преступление, то пусть уходит! Я думаю, что вы меня понимаете.
Джи Пи мрачно кивнул.
— Да уж. Я знаю, что у вас погиб напарник. И прекрасно понимаю, что, как и почему. Но вы должны понять и ее. Для Сабрины… — он указал на исписанные листки бумаги, — вся жизнь в этом.
— Так не бывает, — отчеканил Виктор.
— Откуда вы знаете, что ей нужно?
Виктор склонился над столом.
— Я хочу на ней жениться. Об этом она вам рассказала?
— Нет. Но, признаться, я задавал себе вопрос, а не случилось ли у нее что-нибудь еще. Я рассудил так: если бы все дело было только в работе, она осталась бы в редакции и повоевала бы с вами.
Виктор подошел к окну и взглянул на небо, затянутое тучами.
— Но она же не осталась у отца и не стала с ним бороться, — возразил он.
— Она любила его. Ей было бы очень больно конфликтовать с ним, поэтому она просто уехала. Похоже, история повторяется. Ей больно оставаться здесь.
Виктор взъерошил волосы.
— Господи, я вовсе не хотел обидеть Сабрину. Я люблю ее.
Джи Пи постучал по столу карандашом.
— Могу себе представить. Но вы слушали голос своего сердца, а не разума.
Виктор хмуро поглядел на редактора.
— Что вы имеете в виду?
— Будь у вас голова на плечах, вы бы поняли, что Сабрине просто необходима настоящая работа. Это часть ее, и без нее жизнь теряет смысл. А вы хотели лишить ее самого главного.
— Черт возьми! Я не собирался отнимать у нее работу. Я всего лишь хотел, чтобы она занималась такими историями, где ее не убьют! Разве я не прав? Неужели надо объяснять, что я не хочу потерять ее?
Джи Пи недоверчиво покачал головой.
— Оглянитесь вокруг, Виктор, и вы увидите, что потерять любимых можно самыми разными путями.
«Потерять любимых можно самыми разными путями». Эти слова неотвязно вертелись у Виктора в мозгу, пока он гнал машину по загородному шоссе к дому Сабрины.
Джи Пи прав, в отчаянии думал он. Он так волновался за ее безопасность, что и не заметил, как оттолкнул от себя девушку. Неужели он опоздал? — спрашивал себя Виктор. А вдруг она уже уехала из города и он потерял ее навсегда?
Сабрина оглядела голые стены своей квартиры. Вещи полностью собраны и погружены в машину. Все готово к отъезду, не готова только она сама.
Ну что за глупости! — ругала она себя. Ее ничто здесь не держит. Из-за Виктора работа потеряла всякий смысл, а сердце превратилось в сгусток ноющей боли. Он может сколько угодно твердить о своей любви. Но он не любит. Или любит по-своему — как отец когда-то любил маму.
Нет, подумала Сабрина, печально вздохнув, надо расстаться сразу и по-хорошему, а потом на новом месте начать жизнь с чистого листа.
Девушка вышла на балкончик и бросила прощальный взгляд на залив, но лучше бы она этого не делала: воспоминания о Викторе тут же нахлынули на нее. Ведь совсем недавно он тоже стоял здесь. Он показался ей тогда очень красивым, сильным и немножко беззащитным. Его волосы развевались на ветру, а лицо было таким задумчивым… В тот вечер она узнала о гибели его родителей и о том, как он еще в детстве решил стать журналистом.
Наверно, тогда Сабрина и влюбилась в него, хотя и не признавалась себе в этом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19