Слава богу, работы на сегодня у нее нет.
«Если полежать часов восемь в отмочке в ванне, — подумала она, — то, может, быть, удастся смыть с себя усталость. Если же погрузиться под воду на год, можно было бы смыть с души свинцовую тяжесть сожалений».
Она разделась и бросила одежду в корзину для белья, стоявшую в небольшой кладовке, рядом с кухней.
Было время ужина, но она слишком устала. Налив себе стакан молока и отнеся его в ванную комнату, Глория легла в ванну, медленно выпила молоко и поставила стакан на пол. Улыбаясь, она закрыла глаза и еще ниже опустилась в ароматную воду, дуя на пузырьки. Блаженство. Рай. Королевское наслаждение. Она потеряла ощущение времени.
— Нужно закрывать дверь, когда принимаешь ванну.
— А-а-ах! — вскрикнула Глория. — Она попыталась опереться локтем о край ванны, но ее рука соскользнула, и брызги пены попали ей в глаза. Она зажмурилась. Джонатан! Она вызвала его в своем воображении, потому что ей так хотелось, чтобы он был здесь. Ее давление, должно быть, невероятно подскочило. Через 10 минут, а может, и раньше, она умрет.
— Тебя вымыть? — спросил он. Пораженная, изумленная, она опустилась под воду, потом снова села, подняв массу брызг. Из-за пены она не могла открыть глаза. Прикрыв руками грудь, она спросила:
— Кто это?
Черт возьми, она прекрасно знала, кто это. Просто ей нужно было выиграть время, чтобы прийти в себя.
— Убирайся отсюда.
Глория, наконец, чуть протерла глаза и украдкой посмотрела на Джонатана. Господи, до чего же он красив! Как он смеет обольщать ее своей внешностью? Она позвонит в полицию, и его арестуют… после того, как она поцелует его шесть или семь тысяч раз.
— Уходи.
— Успокойся, ты прекрасно знаешь, кто я. Ты же только что взглянула на меня.
Джонатан, не отрываясь, смотрел на ее тело, вернее, на ту его часть, которую он мог видеть из-за горы пены и струек пара, и боялся, что сейчас с ним случится первый и его жизни сердечный приступ. Она была просто невероятно красива. Когда он зашел в ванную, его сердце чуть не выскочило из грудной клетки. Только вчера он назвал Брендона «Глория». Его мудрый партнер сделал вид, что не заметил. Ей придется поговорить с ним. Его жизнь рушилась из-за нее. Она должна понять, как нужна ему!
— Джонатан Крейг! — возмущенно воскликнула Глория. — Кто дал тебе право входить в мой дом без разрешения? Бандит, маньяк, взломщик…
— Ты не могла бы говорить тише? — перебил ее Джонатан. — Тебя слышат на улице. Позволь мне объяснить. У меня не было намерения входить. Но ты оставила дверь открытой. Это глупо.
— Я не оставляла дверь открытой, и не называй меня глупой, — сказала она, пытаясь окончательно стереть с глаз мыло.
— Нет, оставила. — Он намочил теплой водой полотенце и приложил его к ее лицу. Вот, только не три сильно, просто промокни.
— Не указывай, что мне делать, — сказала она, продолжая растирать глаза. — Убирайся отсюда.
— Сначала я тебя отсюда вытащу. В том на строении, в котором ты сейчас находишься, ты можешь поскользнуться в этом чудовище и разбить голову. Где ты взяла эту штуковину?
— Она досталась мне вместе с квартирой. И должна тебе сказать, что когти на ножках ванной — повальное увлечение сейчас. — Глория попыталась открыть глаза и поморщилась. — Уходи, — снова сказала она, приоткрыв один глаз.
— Нет. Ты можешь упасть.
— Тогда подай мне полотенце. (Как ей выйти из ванны, когда он тут?) И подожди меня в другой комнате. Я буду через минуту.
Когда он покачал головой, она плеснула на него водой.
— Выйди отсюда сейчас же, — сказала она, снова вылив на него целую пригоршню воды.
— По крайней мере, на этот раз не краской, пробормотал Джонатан, вытирая с брюк пену. Нам нужно поговорить, Глория.
— Хорошо. Выйди в другую ко…
— Нет.
Не дав ей времени опомниться, он вытащил ее из ванны и поставил на мягкий коврик. Пока она тщетно пыталась оттолкнуть его, он взял с полки бутылочку увлажняющего крема и выдавил себе немного на руку.
— Предохраняет от сухости зимой, если нанести его на влажную кожу, — сказал он, принимаясь массажировать ее спину. Его ладони начало покалывать от прикосновения к ее телу. — Конечно, зима еще не наступила, но зато первый снег уже успел растаять.
— Перестань, — слабо прошептала Глория.
— Не могу.
— Но ты же хотел поговорить.
— Я и сейчас хочу.
— Тогда говори.
— Я никогда ни в кого не втирал крем после ванны. Мне нравится.
— Тебя не просили это делать.
— Это экспромт. — Он наклонился к ней и поцеловал в губы.
— Мы так не договаривались.
— Я так скучал по тебе.
— Это правда?
— Да, немыслимо расстаться с такой женщиной. Ты так прекрасна!
Никогда в жизни, с тех пор, как он начал встречаться в пятнадцать лет с девушками, Джонатан не терял настолько душевного равновесия. Глория заставила пережить его это… Он нахмурился.
Сбитая с толку тем, что увидела в его глазах и обожание, и гнев одновременно, Глория попыталась оттолкнуть его.
— О чем ты думаешь?
— Только о тебе.
Почувствовав, как она напряглась, он улыбнулся и провел пальцем по ее губам.
— Легче. Расслабься. Я думал о том, какая ты независимая, трудолюбивая и упорная… И такая женственная.
Джонатан провел губами по подбородку Глории и прошептал ей в самое ухо:
— Между нами было что-то очень важное.
— Странно, — сказала она, — мы ведь почти не знали друг друга.
Но она знала его. Он изменил ее жизнь, снова вернул ей солнечный свет. Он научил ее не бояться того, что она давно спрятала в самый дальний уголок своей души, заставил по-новому взглянуть на саму себя. Глория все еще была уверена, что он скоро уйдет, но он навсегда останется в ее сердце.
— Нет, мы знали друг друга очень хорошо. Просто мы пропустили несколько маловажных этапов и нарушили общепризнанный порядок.
— Ощущение было такое, как будто катаешься на американских горках.
— Наше чувство было чистым, здоровым, ярким, как солнце, и должно остаться таким, прямо сказал Джонатан, удивляясь своей настойчивости. Затем обнял Глорию сильнее и прижался губами к ее волосам.
Смущенная его внезапным движением, она попыталась рассмеяться.
— Звучит, как план по защите окружающей среды.
Он тоже рассмеялся и поцеловал ее шею.
— Не отрицай, что мы путешествовали бок о бок…
— …по ухабистой дороге со множеством ям.
— В большинстве случаев бывает именно так, — тихо сказал Джонатан.
— А потом что-то происходит. Одиночество, пустота… и невыносимая тоска.
— Со всеми, не только с нами. Нам даже повезло в каком-то смысле. Мы быстро узнали друг о друге все самое неприятное, к тому же, это произошло публично. Но мы не пошли ко дну. Каждому приходится переживать удары.
— Да, приходится. Много раз, всю жизнь. Джонатан пожал плечами.
— Ну и что? Мы с тобой будем переносить их вместе.
Неужели он говорил о будущем? В сердце Глории снова загорелась надежда. Но между ними стояло ее прошлое.
— А если их слишком много? — спросила она. — Слишком много разочарований, разбитых надежд, разрушенных иллюзий? Тогда что?
— Вот почему люди стараются сохранить самые дорогие для них минуты жизни в своих воспоминаниях, стараются сберечь свое счастье.
Он пристально посмотрел ей в глаза: в них все еще стояло выражение настороженного удивления.
— Не нужно думать, что тебе досталось больше всех. В мире достаточно много горя для всех нас.
— И твое решение?
— В нашей жизни достаточно горестных моментов, но, если мы будем бережно относиться ко всему хорошему, бороться с плохим и побеждать его, нам нечего бояться. Это все, что мы еще можем сделать.
— Значит, нам нужно завести сундук с сокровищами, так?
— Вот именно.
Джонатан стоял, затаив дыхание, боясь пошевелиться, сомневаясь и надеясь одновременно, что ему не показалось: в ее взгляде сейчас действительно была любовь.
— Теперь я понимаю, — сказала она.
И она действительно хотела, чтобы у них с Джонатаном был этот сундук с сокровищами. Он стал в ее жизни маяком, освещавшим самые темные уголки ее души. Почувствовав легкое головокружение, Глория сделала то, чего ей так давно хотелось. Она начала перебирать густые пряди его волос.
— Я так хочу тебя, Глория. У меня даже ноги подкашиваются. Но мне нужно еще поговорить о нас с тобой.
— Я еще не уверена, позволю ли я тебе любить меня.
«Какая явная ложь. Я ведь сама хочу этого не меньше тебя», — пронеслось у нее в голове, но она упрямо продолжала:
— Мы должны разобраться в своих чувствах.
— Хорошо. — Джонатан попытался улыбкой скрыть свое разочарование. — Пока никакого секса. Это было всего лишь предложение.
На самом деле он хотел просить ее выйти за него замуж, но почему-то думал, что она сейчас на это не согласится.
Глория кивнула.
— Но поговорить нам действительно нужно. Если бы ты вышел отсюда, я могла бы одеться.
Он не двинулся с места. Его ноги прилипли к полу.
— Глория?
— Да.
— Если у нас все будет хорошо, ты сделаешь мне одолжение?
— Смотря какое. (Все, что угодно, пока он с ней.)
— Я хотел бы принять вместо с тобой ванну в этом монстре с когтями, — сказал Джонатан, зажмурив, как от боли, глаза. — Конечно, после того, как мы все утрясем, — прибавил он сквозь стиснутые зубы.
— Что с тобой? — Глория нежно погладила его по щеке.
— Пытаюсь отогнать эти мечты, но мне приходится туго. Так ясно представляю нас с тобой в этой чертовой ванне.
— Воображение — страшная вещь. — Она и сама уже видела эту картину. — Невыносимо.
— Расскажи мне об этом. — Джонатан еще сильнее прижал ее к себе. — Нет, не надо. Нам лучше поесть или сыграть в шахматы, или пойти покататься на коньках.
— Ты несешь какую-то чепуху, — прошептала Глория.
— Ничего не могу с собой поделать.
— Здесь многое поставлено на карту.
— И мой рассудок прежде всего. — Он поцеловал ее. — Тебя ждет бой, Стенли, потому что я хочу этого.
Тебе самому придется нелегко, Крейг, потому что я тоже этого хочу, но на определенных условиях.
— Мы говорим о брачном контракте?
Она удивленно посмотрела на него. Она вовсе не это имела в виду. Однако было понятно, почему он об этом подумал: он был настоящим бизнесменом.
— А… я не об этом подумала… но это неплохая идея.
Джонатан был разочарован, но из желания быть справедливым кивнул в знак согласия.
— Утром я поговорю об этом со своим адвокатом.
— Я тоже. Хочешь пойти куда-нибудь поужинать?
— Да.
— Я сейчас оденусь.
Оки вместе вышли из ванной. Глория пошла в спальню, но вдруг резко повернулась и посмотрела Джонатану в глаза.
— Мы задали себе трудную задачу. Он кивнул.
— Это правда. Но я знаю, чего хочу: чтобы мы жили вместе и разобрались во всем потихоньку.
Глория удивленно вздернула бровь.
— Но, по-моему, это может положить конец нашей холостяцкой жизни.
Я тоже так считаю. — Джонатан усмехнулся. — Вот почему я это и предложил. — Он подошел к ней поближе и пристально посмотрел ей в глаза. — Я хочу жить с тобой, любить тебя. А чего хочешь ты?
— Я еще не знаю. — В ее воображении уже пронеслись картины их совместной жизни. Это может быть опасно, — прошептала она.
— Допускаю. Итак? Что мы будем делать? Я голосую за то, чтобы жить вместе.
— Мы можем причинить друг другу боль. Я знаю. Это не увеселительная прогулка.
Ее слова неожиданно задели его. Неужели она уже жила так с кем-то?
— Я и сам несколько раз был близок к этому, — сказал Джонатан, стараясь, чтобы его голос не дрогнул. — Мне не понравилось, но даже отрицательный опыт лучше неизвестности.
Глория долго смотрела на него, потом кивнула.
— Хорошо. Мы сделаем так, как ты хочешь. Попытаемся разобраться во всем, прежде чем… решим что-нибудь окончательно. О'кей?
— О'кей, — он с облегчением вздохнул.
— Когда?
— Сегодня. Мы поужинаем, потом вернемся сюда и возьмем то, что тебе понадобится на несколько дней. Потихоньку мы все твои вещи перевезем ко мне.
— Да? — Глория насторожилась, хотя и чувствовала, что Джонатан не старается навязывать ей свою волю. — Мы что, уже решили переехать к тебе?
Он поморщился.
— Извини. Я не хотел. Просто моя квартира больше. Целый этаж в старом районе города, рядом с Темзой. Но, если хочешь, мы могли бы поселиться и у тебя.
Глория засмеялась.
— Ты думаешь? Мы постоянно будем друг на друга натыкаться. И в моем шкафу нет свободного места, — ее улыбка постепенно исчезала. — Мы попробуем жить у тебя. Хотя нужно быть полной дурой, чтобы бросить эту квартиру. — На его вопросительный взгляд она сказала: — Это не связано с тобой. Она такая удобная для спокойной работы…
На самом деле ей просто хотелось иметь место, куда она всегда могла бы убежать и спрятаться.
Он нежно обнял ее.
— Если это так важно для тебя, мы можем большую часть мебели оставить здесь. Что ты об этом думаешь?
Она кивнула.
— Я попытаюсь не… не прятаться от тебя. Она грустно улыбнулась. — Я привыкла это делать, но я справлюсь.
— Нам будет очень хорошо вдвоем. Я в этом уверен.
— А может, и не будет.
— Пессимист! Пошли. Я умираю с голоду.
— Вот, кстати. Нам нужно поделить домашние обязанности.
Глория громко рассмеялась, когда Джонатан состроил недовольную мину.
— О, женщина! — простонал он. — Ладно. Поделим обязанности. Повар из меня никакой, но по части мытья посуды я — ас. И еще я умею застилать постель.
Он посмотрел на нее с видом превосходства. Она ответила ему спокойно:
— Отлично. Я неплохой повар. Значит, я буду готовить, а ты — убирать. Я буду стирать, а ты можешь заправлять постели.
— Постель. Моей хватит на двоих.
— Хорошо. Постель. Об остальном поговорим по дороге в ресторан.
— Если у меня хватит сил, — прошептал он, когда она ушла в спальню.
Вспомнив, как был одет Джонатан, Глория решила не надевать ничего торжественного. Она выбрала черные шерстяные брюки и голубую шелковую блузку.
— Я готова, — сказала она ему, входя в гостиную. Он так и стоял лицом к двери спальни.
— Я тоже, — сказал Джонатан.
Он не имел в виду ужин и знал, что она поняла его. Он заметил, как ее глаза широко раскрылись и на щеках выступил легкий румянец. Он протянул ей руку.
— Я подумал, что мы можем пойти в «Орфей». Тебе ведь там понравилось в прошлый раз?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14