Доставка с Wodolei.ru
Потому что он, безусловно, этой волей злоупотребил.
На туалетном столике Лоры лежала длинная нитка из янтарных и серебряных бусин, и парикмахер, глядя на приготовленное «огненное» творение Валентино, висевшее па дверце гардероба, убедил ее позволить ему воспользоваться бусинами для ее прически.
И в ее аккуратной замысловатой прическе на фоне темных как вороново крыло волос засверкали серебро и янтарь.
При стройной фигуре и росте, увеличившемся до шести футов из-за высоких каблуков серебристых туфель, Лора выглядела гораздо более роскошной и впечатляющей, чем намеревалась.
Слегка нахмурившись, она посмотрела в зеркало. В этот момент Лора услышала шум мотора подъехавшего такси, взяла вечернюю сумочку серебристого цвета, черный шарф и поспешно вышла из дома. Колледж находился неподалеку.
У ворот колледжа Святого, или, как говорили большинство людей, достопочтенного, Беды ее встретил директор, лорд Сент-Джон-Джеймс.
– Моя дорогая, как я рад, что вы приехали, – восторженно приветствовал он девушку, открывая дверцу такси. – Пожалуйста, называйте меня, как все, – Син-Джан.
Лора не сразу поняла, что англичане так произносят Сент-Джон. Она поблагодарила его улыбкой, поздоровалась и позволила помочь ей выйти из такси, делая вид, что не замечает попыток лорда Сент-Джона заглянуть в вырез ее платья.
– Для меня честь быть здесь, лорд… э… Син-Джан, – пробормотала она.
Он был высоким, с военной выправкой человеком, от глаз которого ничего не ускользало и который мог гордиться своими щегольскими усами. От одного его взгляда дамы бабушкиного поколения, вероятно, лишались чувств.
Как бы там ни было, Лора находила, что он трогательно мил.
Он вежливо возразил ей и повел по территории колледжа. Она слушала искусную утонченную речь с возрастающей симпатией. Старомодные джентльмены встречаются не часто, и если не в Оксфорде, то где вы их найдете?
– Вам будет приятно узнать, что сегодня днем прибыл Огентайнский кубок, – продолжал Син-Джан. – Я договорился, что в назначенное время его выставят в зале перед профессорской комнатой в застекленном запирающемся шкафу. А пока это, конечно, секрет, – заверил он.
Официально никто не должен был знать, кому присуждается премия Ван Гилдера, до тех пор, пока это не объявит сама Лора. Но из практических соображений было необходимо заранее сообщить об этом руководителям колледжа, чтобы те успели сделать соответствующие приготовления.
– Спасибо, – с благодарностью сказала Лора.
Поскольку темнело рано, она не могла рассмотреть сады, но окна всех зданий весело светились, а сторожевые огни освещали зубчатые стены и древнюю архитектуру зданий.
Когда они подошли к профессорской, где собрались преподаватели, непринужденно общавшиеся друг с другом, лорд Сент-Джон-Джеймс уже немного рассказал ей о колледже и Оксфордском университете в целом.
Лора уже знала, что, строго говоря, университета как здания не существовало. В Оксфорде находилось более тридцати колледжей, которые вместе с Бодлианской библиотекой, музеями и университетским издательством образовывали университет.
Слушая с искренним интересом лорда Сент-Джона дававшего краткое описание колледжа Св. Беды, Лора с нетерпением ожидала намеченной на этот вечер церемонии.
Хотя ей предстояло всего лишь вручить победителю премию Ван Гилдера по психологии, она впервые начала осознавать ее истинную значимость.
Премия вручалась раз в три года и присуждалась преподавателю или ученому оксфордского колледжа за достижения в области психологии. Премия также обеспечивала неплохой ежегодный доход, и, следовательно многие хотели бы ее получить.
Эти деньги давали возможность получившему премию написать целые тома научных трудов просто благодаря тому, что он или она могли посвятить все свое освободившееся время научной работе. Чем и объяснялся, как с иронией подумала Лора, преувеличенно восторженный (для англичанина) прием, оказанный ей Син-Джаном.
Директор провел гостью через большой холл, где в застекленном шкафу находилось множество спортивных кубков и академических наград, к двойным, обитым зеленым сукном дверям, за которыми слышался гул голосов. Затем, улыбнувшись, он распахнул дверь.
Лору сразу же ослепил блеск разноцветных одежд университетских преподавателей. Естественно, все были одеты соответственно торжественному случаю, и она рассмеялась про себя, увидев, что ее огненно-оранжевое платье едва ли будет выделяться среди отороченных горностаем алых, голубых, золотых роскошных одеяний ученых и профессоров.
Как всегда, разговоры сразу же затихли и глаза всех присутствующих обратились к ней. Глаза мужчин широко раскрылись при виде красивой женщины рядом с их почтенным, довольно чопорным директором. И тотчас же все снова заговорили. Лора улыбнулась, глубоко вдохнула и позволила ввести себя в толпу.
Гидеон Уэллес сидел в дальнем углу, в стороне от толпы, на низком диване и поэтому не мог видеть величественного появления Лоры. Конечно, если бы он стоял, то без труда увидел бы ее.
– Похоже, старина, наконец прибыл и наш почетный гость, – тихо сказал преподобный Джимсон-Кларк, доктор теологии, один из преподавателей колледжа.
Поскольку колледж Св. Беды был основан в честь достопочтенного Беды, известного ученого бенедиктинского монастыря и автора многочисленных трудов о святых подвижниках, то, вполне естественно, имел очень сильную теологическую школу.
Епископ с удовольствием затеял дискуссию с преподавателем экспериментальной психологии на тему психологии испанской инквизиции, которой он главным образом и занимался. Он был недоволен, что его прервали.
– Видимо, так, – холодно согласился Гидеон и взглянул на часы. – Очевидно, опаздывать до сих пор модно.
Епископ, приятный на вид человек с сонными глазами, понимающе улыбнулся:
– Да. Но опять-таки, если бы вы привезли в подарок целую кучу грязных денег, то, думаю, большинство из нас ждали бы вашего прибытия, пока Нил льдом не покроется.
Теологам премии присуждались не часто, а Гидеон был одним из пяти кандидатов, включенных в список на получение премии по психологии.
– Я думаю, не посчитают ли другие вас нескромным, если вы сами представитесь? – тихо заметил с мягкой усмешкой его преосвященство со свойственной ему хитрецой.
За внешностью плюшевого медвежонка у епископа скрывался острый ум, неплохо разбиравшийся и в тяжких мирских грехах. Даже слишком хорошо, но слишком поздно догадывались об этом его студенты.
Гидеон только улыбнулся, будучи слишком хитрым оппонентом, чтобы попасться на удочку.
– Вероятно. Немного щекотливое положение. Я хочу сказать, дело в том, что я в списке, а сейчас очередь нашего колледжа устраивать церемонию вручения премий, – объяснил он в ответ на вопросительно поднятые брови собеседника.
Епископ, чье имя было Рекс, задумчиво кивнул. Существовала система ротации в приемах высокопоставленных гостей. В этом году наступила очередь колледжа Св. Беды устраивать торжественное вручение премии Ван Гилдера. И впервые со дня основания случилось так, что один из кандидатов оказался членом этого колледжа.
– Но нет и намека на нарушение правил, старина, – успокоил его епископ. – Премия Ван Гилдера так же уважаема, как и предельно честна.
Гидеон это признавал.
Внутри университета всегда плелись интриги и велась нечестная борьба за каждый высокий пост. Но премия Ван Гилдера назначалась независимым советом, который держался в стороне от Оксфорда и его закулисных маневров.
В список входили пятеро – он сам, сэр Лоуренс Фокс (самый старый из них), исключительно способная молодая женщина, стажер из Найроби доктор Жюли Нгабе, его старый друг и партнер доктор Марта Дойл и доктор Фелисити Олленбах, восходящая звезда, создавшая себе имя, участвуя в телепрограммах и принимавшая любые предложения от радио и телевидения.
Несмотря на то что эти кандидаты, конечно, не обсуждали друг с другом свои шансы (подобное здесь просто не принято делать), казалось, что общее мнение склонялось в пользу сэра Лоуренса.
В силу своего возраста он внес наибольший вклад в область экспериментальной психологии. К тому же поскольку он теперь в основном читал лекции и вот-вот должен был уйти на пенсию, то лучше других воспользовался предоставленным ему временем. Будучи финансово обеспечен на следующие три года, он намеревался написать труд, который бы осчастливил ученых на все времена. С того времени как Гидеон познакомился с ним, он все время собирался обратиться к определенной версии довольно занимательной теории интерпретации снов. Но у него всегда оказывалось слишком много других дел.
– Конечно, Ван Гилдеры могут предпочесть более молодую кровь, а не сэра Лоуренса, – заметил епископ.
– Вы имеете в виду доктора Нгабе? – сказал Гидеон, не замечая дружелюбного, хотя и несколько раздраженного взгляда епископа. – Возможно, вы правы. Она, конечно, может быть достойна премии.
– Я имею в виду вас, дорогой мой, – вкрадчиво произнес Рекс Джимсон-Кларк, и его нисколько не удивило откровенно изумленное выражение на лице Уэллеса.
Ни для кого не было секретом, что колледж Св. Беды считал Гидеона Уэллеса одним из бриллиантов в своей короне. Он был его самым блестящим выпускником, за многие десятилетия получившим степень бакалавра с отличием первого класса в возрасте двадцати одного года. Он остался в колледже и получил степень доктора философии, о чем было много разговоров – и это тоже о чем-то говорило! – представив совершенно новую концепцию по… Его преосвященство наморщил лоб. Что это там было? Как большинство ученых, он плохо разбирался в том, что непосредственно не входило в область его компетентности. Но что бы это ни было, об этом все еще много говорили, даже теперь, и количество студентов, посещавших лекции по экспериментальной психологии в колледже Св. Беды увеличилось вдвое благодаря Гидеону Уэллесу.
Но этому человеку было свойственно не придавать значения своей собственной громкой репутации. И именно за это его так любил епископ. Как большинство истинных гениев, он не испытывал потребности в заверениях в своей гениальности. Это могло бы действовать на нервы, если только вы не обладали терпением святого, как его преосвященство.
– Послушайте, они там так суетятся вокруг нашей американской гостьи, не правда ли? Должно быть, она красотка, – предположил епископ, вытягивая шею, чтобы рассмотреть почетную гостью.
Гидеон скрыл улыбку и, извинившись, легко поднялся с низкого дивана.
Конечно, как только он встал, Лора увидела его. Его нельзя было не увидеть. Она вела вежливую беседу с довольно свирепым профессором астрофизики или чего-то такого, и в следующую минуту над толпой, словно восходящая луна, возникла серебряная голова.
Она сразу же узнала его. Непонятно почему, но у нее екнуло сердце, и она замолчала, чтобы не задохнуться.
К счастью, он ее не видел.
Ему просто не пришло в голову посмотреть в ее сторону и узнать, из-за чего поднялась эта суета. Список кандидатов отослали в июне, но с тех пор, кроме простительного и весьма естественного чувства удовлетворения тем, что его упомянули, у него лишь раз мелькнула мысль о возможности получить премию.
Уэллес, не глядя по сторонам, направился к бару, вежливо отодвинул безобидного маленького профессора из колледжа Св. Марка, который обсуждал с барменом особенности метафизической поэзии Донна, и твердым голосом заказал коньяк.
Светские сборища не являлись его любимым времяпрепровождением.
К нему пристроился слегка подвыпивший преподаватель психологии.
– Скажите мне, как дела у вашего выпускника, того самого, который утверждает, что у Фрейда все абсолютно правильно? – заплетающимся языком осведомился он.
Гидеон невозмутимо пожал плечами:
– О, он все еще полон решимости вставить эту глупость в диссертацию. Но, полагаю, через несколько лет мы его образумим.
– Ну, пожалуй, я пойду. – Собеседник вздохнул, и Гидеон, провожая взглядом пошатывавшегося коллегу, надеялся, что он скроется никем не замеченным.
В эту минуту толпа неожиданно расступилась, и перед его глазами возникла Лора Ван Гилдер в окружении оживленно беседующих преподавателей.
На обед в Большом зале получили приглашения многие профессора из других колледжей, большинство из них были ему знакомы или лично, или по научным трудам. Лора явно не принадлежала к их числу. Но в какую-то долю секунды ее лицо показалось ему хорошо знакомым.
Уэллес был сбит с толку.
Лора не сознавала, как долго смотрела на него. Она не спускала с него глаз по меньшей мере минут десять, в полной уверенности, что вовсе этого не делает.
И их взгляды встретились.
Его синие глаза превратились в кусочки льда. Ее собственные сверкнули и уставились на него.
«Маньячка на велосипеде, – узнал ее Гидеон. – Что, черт побери, она здесь делает?»
Он, неохотно переставляя ноги, двинулся вперед. Ему совсем не хотелось подходить к ней. Честно говоря, он не испытывал желания вновь стать мишенью ее грубых и резких замечаний. Но что-то заставляло его идти. Как будто чьи-то невидимые руки буквально тащили его к ней. Ближе. Еще ближе.
– А вот и наш последний кандидат, – радушно встретил Уэллеса лорд Сент-Джон-Джеймс. – Это профессор Уэллес. Гидеон, познакомься с Лорой Ван Гилдер. Она приехала, чтобы вручить премию победителю.
Трудно сказать, кто из них был больше удивлен.
Они оба были в замешательстве.
Лоре, единственной, кто знал, что победитель – профессор Уэллес, в эту минуту захотелось присудить премию кому-нибудь другому. Может быть, этой приятной женщине, доктору Олленбах, к тому же американке, которая была с ней так любезна.
Любому, только не ему. Но конечно, она не позволит себе быть настолько мелочной.
Гидеону же хотелось оказаться сейчас где-нибудь в другом месте.
Это не имело никакого отношения к тому, что она Ван Гилдер. Да, ему хотелось бы получить премию, но это не было навязчивой идеей. Нет, просто он не хотел находиться рядом с этой женщиной дольше, чем вынуждала необходимость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
На туалетном столике Лоры лежала длинная нитка из янтарных и серебряных бусин, и парикмахер, глядя на приготовленное «огненное» творение Валентино, висевшее па дверце гардероба, убедил ее позволить ему воспользоваться бусинами для ее прически.
И в ее аккуратной замысловатой прическе на фоне темных как вороново крыло волос засверкали серебро и янтарь.
При стройной фигуре и росте, увеличившемся до шести футов из-за высоких каблуков серебристых туфель, Лора выглядела гораздо более роскошной и впечатляющей, чем намеревалась.
Слегка нахмурившись, она посмотрела в зеркало. В этот момент Лора услышала шум мотора подъехавшего такси, взяла вечернюю сумочку серебристого цвета, черный шарф и поспешно вышла из дома. Колледж находился неподалеку.
У ворот колледжа Святого, или, как говорили большинство людей, достопочтенного, Беды ее встретил директор, лорд Сент-Джон-Джеймс.
– Моя дорогая, как я рад, что вы приехали, – восторженно приветствовал он девушку, открывая дверцу такси. – Пожалуйста, называйте меня, как все, – Син-Джан.
Лора не сразу поняла, что англичане так произносят Сент-Джон. Она поблагодарила его улыбкой, поздоровалась и позволила помочь ей выйти из такси, делая вид, что не замечает попыток лорда Сент-Джона заглянуть в вырез ее платья.
– Для меня честь быть здесь, лорд… э… Син-Джан, – пробормотала она.
Он был высоким, с военной выправкой человеком, от глаз которого ничего не ускользало и который мог гордиться своими щегольскими усами. От одного его взгляда дамы бабушкиного поколения, вероятно, лишались чувств.
Как бы там ни было, Лора находила, что он трогательно мил.
Он вежливо возразил ей и повел по территории колледжа. Она слушала искусную утонченную речь с возрастающей симпатией. Старомодные джентльмены встречаются не часто, и если не в Оксфорде, то где вы их найдете?
– Вам будет приятно узнать, что сегодня днем прибыл Огентайнский кубок, – продолжал Син-Джан. – Я договорился, что в назначенное время его выставят в зале перед профессорской комнатой в застекленном запирающемся шкафу. А пока это, конечно, секрет, – заверил он.
Официально никто не должен был знать, кому присуждается премия Ван Гилдера, до тех пор, пока это не объявит сама Лора. Но из практических соображений было необходимо заранее сообщить об этом руководителям колледжа, чтобы те успели сделать соответствующие приготовления.
– Спасибо, – с благодарностью сказала Лора.
Поскольку темнело рано, она не могла рассмотреть сады, но окна всех зданий весело светились, а сторожевые огни освещали зубчатые стены и древнюю архитектуру зданий.
Когда они подошли к профессорской, где собрались преподаватели, непринужденно общавшиеся друг с другом, лорд Сент-Джон-Джеймс уже немного рассказал ей о колледже и Оксфордском университете в целом.
Лора уже знала, что, строго говоря, университета как здания не существовало. В Оксфорде находилось более тридцати колледжей, которые вместе с Бодлианской библиотекой, музеями и университетским издательством образовывали университет.
Слушая с искренним интересом лорда Сент-Джона дававшего краткое описание колледжа Св. Беды, Лора с нетерпением ожидала намеченной на этот вечер церемонии.
Хотя ей предстояло всего лишь вручить победителю премию Ван Гилдера по психологии, она впервые начала осознавать ее истинную значимость.
Премия вручалась раз в три года и присуждалась преподавателю или ученому оксфордского колледжа за достижения в области психологии. Премия также обеспечивала неплохой ежегодный доход, и, следовательно многие хотели бы ее получить.
Эти деньги давали возможность получившему премию написать целые тома научных трудов просто благодаря тому, что он или она могли посвятить все свое освободившееся время научной работе. Чем и объяснялся, как с иронией подумала Лора, преувеличенно восторженный (для англичанина) прием, оказанный ей Син-Джаном.
Директор провел гостью через большой холл, где в застекленном шкафу находилось множество спортивных кубков и академических наград, к двойным, обитым зеленым сукном дверям, за которыми слышался гул голосов. Затем, улыбнувшись, он распахнул дверь.
Лору сразу же ослепил блеск разноцветных одежд университетских преподавателей. Естественно, все были одеты соответственно торжественному случаю, и она рассмеялась про себя, увидев, что ее огненно-оранжевое платье едва ли будет выделяться среди отороченных горностаем алых, голубых, золотых роскошных одеяний ученых и профессоров.
Как всегда, разговоры сразу же затихли и глаза всех присутствующих обратились к ней. Глаза мужчин широко раскрылись при виде красивой женщины рядом с их почтенным, довольно чопорным директором. И тотчас же все снова заговорили. Лора улыбнулась, глубоко вдохнула и позволила ввести себя в толпу.
Гидеон Уэллес сидел в дальнем углу, в стороне от толпы, на низком диване и поэтому не мог видеть величественного появления Лоры. Конечно, если бы он стоял, то без труда увидел бы ее.
– Похоже, старина, наконец прибыл и наш почетный гость, – тихо сказал преподобный Джимсон-Кларк, доктор теологии, один из преподавателей колледжа.
Поскольку колледж Св. Беды был основан в честь достопочтенного Беды, известного ученого бенедиктинского монастыря и автора многочисленных трудов о святых подвижниках, то, вполне естественно, имел очень сильную теологическую школу.
Епископ с удовольствием затеял дискуссию с преподавателем экспериментальной психологии на тему психологии испанской инквизиции, которой он главным образом и занимался. Он был недоволен, что его прервали.
– Видимо, так, – холодно согласился Гидеон и взглянул на часы. – Очевидно, опаздывать до сих пор модно.
Епископ, приятный на вид человек с сонными глазами, понимающе улыбнулся:
– Да. Но опять-таки, если бы вы привезли в подарок целую кучу грязных денег, то, думаю, большинство из нас ждали бы вашего прибытия, пока Нил льдом не покроется.
Теологам премии присуждались не часто, а Гидеон был одним из пяти кандидатов, включенных в список на получение премии по психологии.
– Я думаю, не посчитают ли другие вас нескромным, если вы сами представитесь? – тихо заметил с мягкой усмешкой его преосвященство со свойственной ему хитрецой.
За внешностью плюшевого медвежонка у епископа скрывался острый ум, неплохо разбиравшийся и в тяжких мирских грехах. Даже слишком хорошо, но слишком поздно догадывались об этом его студенты.
Гидеон только улыбнулся, будучи слишком хитрым оппонентом, чтобы попасться на удочку.
– Вероятно. Немного щекотливое положение. Я хочу сказать, дело в том, что я в списке, а сейчас очередь нашего колледжа устраивать церемонию вручения премий, – объяснил он в ответ на вопросительно поднятые брови собеседника.
Епископ, чье имя было Рекс, задумчиво кивнул. Существовала система ротации в приемах высокопоставленных гостей. В этом году наступила очередь колледжа Св. Беды устраивать торжественное вручение премии Ван Гилдера. И впервые со дня основания случилось так, что один из кандидатов оказался членом этого колледжа.
– Но нет и намека на нарушение правил, старина, – успокоил его епископ. – Премия Ван Гилдера так же уважаема, как и предельно честна.
Гидеон это признавал.
Внутри университета всегда плелись интриги и велась нечестная борьба за каждый высокий пост. Но премия Ван Гилдера назначалась независимым советом, который держался в стороне от Оксфорда и его закулисных маневров.
В список входили пятеро – он сам, сэр Лоуренс Фокс (самый старый из них), исключительно способная молодая женщина, стажер из Найроби доктор Жюли Нгабе, его старый друг и партнер доктор Марта Дойл и доктор Фелисити Олленбах, восходящая звезда, создавшая себе имя, участвуя в телепрограммах и принимавшая любые предложения от радио и телевидения.
Несмотря на то что эти кандидаты, конечно, не обсуждали друг с другом свои шансы (подобное здесь просто не принято делать), казалось, что общее мнение склонялось в пользу сэра Лоуренса.
В силу своего возраста он внес наибольший вклад в область экспериментальной психологии. К тому же поскольку он теперь в основном читал лекции и вот-вот должен был уйти на пенсию, то лучше других воспользовался предоставленным ему временем. Будучи финансово обеспечен на следующие три года, он намеревался написать труд, который бы осчастливил ученых на все времена. С того времени как Гидеон познакомился с ним, он все время собирался обратиться к определенной версии довольно занимательной теории интерпретации снов. Но у него всегда оказывалось слишком много других дел.
– Конечно, Ван Гилдеры могут предпочесть более молодую кровь, а не сэра Лоуренса, – заметил епископ.
– Вы имеете в виду доктора Нгабе? – сказал Гидеон, не замечая дружелюбного, хотя и несколько раздраженного взгляда епископа. – Возможно, вы правы. Она, конечно, может быть достойна премии.
– Я имею в виду вас, дорогой мой, – вкрадчиво произнес Рекс Джимсон-Кларк, и его нисколько не удивило откровенно изумленное выражение на лице Уэллеса.
Ни для кого не было секретом, что колледж Св. Беды считал Гидеона Уэллеса одним из бриллиантов в своей короне. Он был его самым блестящим выпускником, за многие десятилетия получившим степень бакалавра с отличием первого класса в возрасте двадцати одного года. Он остался в колледже и получил степень доктора философии, о чем было много разговоров – и это тоже о чем-то говорило! – представив совершенно новую концепцию по… Его преосвященство наморщил лоб. Что это там было? Как большинство ученых, он плохо разбирался в том, что непосредственно не входило в область его компетентности. Но что бы это ни было, об этом все еще много говорили, даже теперь, и количество студентов, посещавших лекции по экспериментальной психологии в колледже Св. Беды увеличилось вдвое благодаря Гидеону Уэллесу.
Но этому человеку было свойственно не придавать значения своей собственной громкой репутации. И именно за это его так любил епископ. Как большинство истинных гениев, он не испытывал потребности в заверениях в своей гениальности. Это могло бы действовать на нервы, если только вы не обладали терпением святого, как его преосвященство.
– Послушайте, они там так суетятся вокруг нашей американской гостьи, не правда ли? Должно быть, она красотка, – предположил епископ, вытягивая шею, чтобы рассмотреть почетную гостью.
Гидеон скрыл улыбку и, извинившись, легко поднялся с низкого дивана.
Конечно, как только он встал, Лора увидела его. Его нельзя было не увидеть. Она вела вежливую беседу с довольно свирепым профессором астрофизики или чего-то такого, и в следующую минуту над толпой, словно восходящая луна, возникла серебряная голова.
Она сразу же узнала его. Непонятно почему, но у нее екнуло сердце, и она замолчала, чтобы не задохнуться.
К счастью, он ее не видел.
Ему просто не пришло в голову посмотреть в ее сторону и узнать, из-за чего поднялась эта суета. Список кандидатов отослали в июне, но с тех пор, кроме простительного и весьма естественного чувства удовлетворения тем, что его упомянули, у него лишь раз мелькнула мысль о возможности получить премию.
Уэллес, не глядя по сторонам, направился к бару, вежливо отодвинул безобидного маленького профессора из колледжа Св. Марка, который обсуждал с барменом особенности метафизической поэзии Донна, и твердым голосом заказал коньяк.
Светские сборища не являлись его любимым времяпрепровождением.
К нему пристроился слегка подвыпивший преподаватель психологии.
– Скажите мне, как дела у вашего выпускника, того самого, который утверждает, что у Фрейда все абсолютно правильно? – заплетающимся языком осведомился он.
Гидеон невозмутимо пожал плечами:
– О, он все еще полон решимости вставить эту глупость в диссертацию. Но, полагаю, через несколько лет мы его образумим.
– Ну, пожалуй, я пойду. – Собеседник вздохнул, и Гидеон, провожая взглядом пошатывавшегося коллегу, надеялся, что он скроется никем не замеченным.
В эту минуту толпа неожиданно расступилась, и перед его глазами возникла Лора Ван Гилдер в окружении оживленно беседующих преподавателей.
На обед в Большом зале получили приглашения многие профессора из других колледжей, большинство из них были ему знакомы или лично, или по научным трудам. Лора явно не принадлежала к их числу. Но в какую-то долю секунды ее лицо показалось ему хорошо знакомым.
Уэллес был сбит с толку.
Лора не сознавала, как долго смотрела на него. Она не спускала с него глаз по меньшей мере минут десять, в полной уверенности, что вовсе этого не делает.
И их взгляды встретились.
Его синие глаза превратились в кусочки льда. Ее собственные сверкнули и уставились на него.
«Маньячка на велосипеде, – узнал ее Гидеон. – Что, черт побери, она здесь делает?»
Он, неохотно переставляя ноги, двинулся вперед. Ему совсем не хотелось подходить к ней. Честно говоря, он не испытывал желания вновь стать мишенью ее грубых и резких замечаний. Но что-то заставляло его идти. Как будто чьи-то невидимые руки буквально тащили его к ней. Ближе. Еще ближе.
– А вот и наш последний кандидат, – радушно встретил Уэллеса лорд Сент-Джон-Джеймс. – Это профессор Уэллес. Гидеон, познакомься с Лорой Ван Гилдер. Она приехала, чтобы вручить премию победителю.
Трудно сказать, кто из них был больше удивлен.
Они оба были в замешательстве.
Лоре, единственной, кто знал, что победитель – профессор Уэллес, в эту минуту захотелось присудить премию кому-нибудь другому. Может быть, этой приятной женщине, доктору Олленбах, к тому же американке, которая была с ней так любезна.
Любому, только не ему. Но конечно, она не позволит себе быть настолько мелочной.
Гидеону же хотелось оказаться сейчас где-нибудь в другом месте.
Это не имело никакого отношения к тому, что она Ван Гилдер. Да, ему хотелось бы получить премию, но это не было навязчивой идеей. Нет, просто он не хотел находиться рядом с этой женщиной дольше, чем вынуждала необходимость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22