– У меня нет матери, – огрызнулась я и пожалела, как только эти слова слетели с моих губ.Глаза бабушки стали печальными, плечи опустились. Внезапно она показалась мне очень старой. Она положила руку на сердце, глубоко вздохнула и кивнула головой.– Я знаю, детка. Поэтому и стараюсь всеми силами делать для тебя то, что кажется мне верным. Я знаю, что не могу заменить тебе мать, но могу сделать кое-что, что сделала бы она. Хотя и очень немногое. Конечно, этого недостаточно, но…– Я не хотела сказать, что ты делала для меня недостаточно, Grandmere. Прости, но я очень хочу пойти на танцы с Полем. Я хочу, чтобы со мной обращались, как с молодой женщиной, а разве ты в моем возрасте этого не хотела?Бабушка долго смотрела на меня и наконец вздохнула.– Ну, хорошо, – сказала она. – Если сын Тейта сможет повести тебя, иди с ним, но обещай мне, что будешь дома сразу же после танцев.– Буду, Grandmere, буду. Спасибо. Я затрясла головой.– Молодому человеку, – рассуждала она, – трудно примириться с тем, чему следует быть. Твоя молодость дает тебе силы не повиноваться, но неповиновение не всегда ведет к победе, Руби. Чаще оно ведет к поражению. Когда ты встретишься лицом к лицу с судьбой, не бросайся на нее в атаку очертя голову. Она этому рада, это питает ее, у нее неиссякаемый аппетит на упрямые и глупые души.– Я не понимаю, Grandmere.– Поймешь, – сказала бабушка своим мрачным тоном предсказательницы. – Поймешь. – Она вздохнула и выпрямилась. – Думаю, мне стоит выгладить твое платье.Я вытерла слезы со щек и улыбнулась.– Спасибо, Grandmere, но я сама могу это сделать.– Нет, лучше я. Мне надо найти себе занятие, – возразила она и вышла, заметно сгорбившись.Весь субботний день я раздумывала о своих волосах. Следует ли мне оставить их распущенными и лишь перевязать лентой или зачесать наверх во французский пучок? В конце концов я попросила бабушку зачесать мне волосы вверх.– У тебя такое хорошенькое лицо, – возразила она. – Тебе нужно чаще носить волосы зачесанными назад. Отбоя не будет от поклонников, – добавила она, как мне показалось, скорее всего, ради своего собственного успокоения. – Поэтому помни: не будь слишком доверчивой. – Она взяла мою руку в свои и пристально взглянула на меня, ее глаза были печальными и усталыми. – Обещаешь?– Да, Grandmere. Как ты себя чувствуешь? Весь день ты выглядела очень усталой.– Просто время от времени дают о себе знать моя старая боль в пояснице и учащенное сердцебиение. Ничего необычного, – ответила бабушка.– Я бы хотела, чтобы тебе не нужно было так много работать. Grandpere Джек должен больше помогать нам, вместо того чтобы пропивать или проигрывать свои деньги, – заявила я.– Он не может сделать ничего для самого себя и еще меньше – для нас. Кроме того, я ничего от него не хочу. Его деньги грязные, – твердо сказала бабушка.– Почему его деньги грязнее денег любого другого охотника на протоке?– Его – грязные, – настаивала бабушка. – Давай не будем говорить на эту тему. Если что-то и заставляет мое сердце стучать, как барабан на параде, то именно такие разговоры.Я проглотила свои вопросы, боясь сделать старушку еще более усталой и больной. Вместо этого я надела платье и начистила туфли. Сегодня вечером из-за капризной погоды и постоянно принимающихся ливней и сильного ветра Поль намерен был взять одну из машин его семьи. Он сказал мне, что отец разрешил, но у меня было чувство, что он не все ему рассказал. Я очень боялась об этом спросить, боялась лишиться танцев. Едва услышав, что подъехала машина, я бросилась к двери. Бабушка Катрин последовала за мной и остановилась в холле.– Скажи ему, чтобы ехал медленно, и непременно будь дома сразу же после танцев, – приказала она.Поль поспешил на галерею. Дождь начался вновь, поэтому парень держал для меня открытый зонт.– Ого, Руби, ты сегодня такая миленькая, – сказал он. Потом, увидев за мной бабушку Катрин, добавил: – Добрый вечер, миссис Ландри.– Привези ее домой такой же милой и желательно пораньше, – приказала она.– Хорошо, мэм.– И веди машину очень осторожно.– Я так и сделаю.– Пожалуйста, Grandmere, – простонала я.Она закусила губу. Я наклонилась к ней и поцеловала в щеку.– Желаю хорошо повеселиться, – пробормотала бабушка.Я выбежала, скользнув под зонт Поля, и мы поспешили к автомобилю. Обернувшись, я увидела, что бабушка Катрин все еще стоит у двери, глядя на нас, только теперь она казалась намного меньше ростом и значительно старше. Как будто с моим взрослением она стала стареть еще быстрее. В возбуждении, превратившем в восхитительный этот обыкновенный дождливый вечер, небольшая тучка печали на мгновение затронула мое взволнованное сердце. Но я с этим справилась и впереди видела лишь счастье и удовольствия.
Танцевальный зал находился в другом конце города. Вся мебель, кроме скамеек для пожилых, была вынесена из большого помещения. В меньшей, смежной, комнате на столах были расставлены большие горшки с гамбо. Сцены как таковой не было, но место для музыкантов, играющих на аккордеоне, скрипке, треугольнике и гитарах, устраивали обычно на платформе. Был также и певец.Люди собирались на танцы со всей протоки, многие приводили даже маленьких детей. Малышей отправляли в еще одну небольшую комнатку спать. На самом деле «fais dodo» в детском сознании связывалось с понятием «спокойной ночи» и означало, что всем маленьким пора в постель, чтобы старшие могли потанцевать. Некоторые мужчины играли в карточную игру бурре, в то время как их жены и старшие дети танцевали тустеп.Не успели мы с Полем войти в танцевальный зал, как я расслышала шепоток и разные догадки, срывавшиеся с уст людей: что это делает Поль Тейт в обществе одной из беднейших девушек на протоке? Поль, казалось, в отличие от меня, не замечал взглядов и шепота, а если и замечал, то они были ему безразличны. Мы начали танцевать, как только пришли. Я про себя отметила, что некоторые мои подруги посматривают на нас зелеными от зависти глазами – ведь почти каждая из них хотела бы, чтобы Поль Тейт привел на танцы ее.Мы танцевали один танец за другим, громко аплодируя в конце каждой песни. Время неслось так быстро, что мы не заметили, как протанцевали почти целый час, и наконец решили, что пора подкрепиться. Смеясь и чувствуя себя так, будто вокруг, кроме нас двоих, никого и не было, мы направились к буфету. Мы оба заметили последовавшую за нами группу мальчишек, возглавляемых Тернером Брауни, известным школьным хулиганом. Это был плотный семнадцатилетний парень с бычьей шеей, копной темно-коричневых волос и крупными чертами лица. Говорили, корни его семьи идут от лодочников, плававших по Миссисипи на плоскодонках задолго до появления пароходов. Это были отчаянные люди, и считалось, что все Брауни унаследовали эти черты. Тернер поддерживал репутацию семьи, ввязываясь в школе в один скандал за другим.– Эй, Тейт, – сказал Тернер Брауни после того, как мы взяли тарелки гамбо и уселись на углу стола. – Твоя мать знает, что сегодня ты развлекаешься в трущобах?Все приятели Тернера засмеялись. Лицо Поля стало пунцовым. Он медленно поднялся.– Думаю, ты должен взять эти слова обратно, Тернер, и извиниться.Брауни рассмеялся.– И что же ты собираешься сделать, Тейт? Пожаловаться своему папочке?Приятели Тернера опять засмеялись. Я потянула Поля за рукав. Лицо его стало красным, и он был так взбешен, что разве что не дымился.– Не обращай внимания, Поль, – просила я. – Брауни слишком глуп, чтобы из-за него волноваться.– Заткнись, – рявкнул Тернер. – По крайней мере, я знаю, кто мой отец.При этих словах Поль бросился вперед и схватился со значительно более крупным парнем, повалив его на пол. Мгновенно приятели Тернера завопили и образовали круг около Поля и своего вожака, блокировав всех, кто мог бы прекратить драку. Тернеру удалось перекатиться через Поля и прижать его к полу, усевшись ему на живот. Он нанес удар кулаком по правой щеке Поля. Щека мгновенно распухла. Поль увернулся от следующего удара Тернера как раз тогда, когда подоспели мужчины и стянули здоровяка с моего друга. Когда Поль поднялся, его нижняя губа кровоточила.– Что здесь происходит? – спросил мистер Лафурш – он был ответственным за зал.– Он напал на меня. – Тернер указал на Поля.– Это не совсем так, – вмешалась я. – Он…– Ладно, ладно, мне все равно, кто что сделал, – заявил мистер Лафурш. – Я не допущу ничего подобного в моем зале. Сейчас же уходите отсюда. Уходи, Брауни. Вместе со своей командой, а то прикажу посадить вас всех под замок.Улыбаясь, Тернер Брауни повернулся и повел прочь кучку своих закадычных дружков. Я поднесла влажную салфетку и осторожно промокнула лицо Поля.– Прости, – сказал он. – Я вышел из себя.– Тебе не следовало этого делать. Он намного крупнее тебя.– Мне все равно, каким бы крупным он ни был. Я не намерен допускать, чтобы он говорил о тебе такие вещи, – храбро заявил Поль. Мне оставалось только расплакаться из-за его пунцовой и слегка распухшей щеки. А все шло так замечательно. Нам так хорошо было вместе. Почему всегда кто-то вроде Тернера Брауни все портит?– Давай уйдем, – предложила я.– Мы еще можем остаться и потанцевать.– Нет. Нам надо приложить что-нибудь к твоим синякам. У бабушки всегда найдется подходящее лекарство.– Она будет недовольна мной, рассердится, что я ввязался в драку в твоем присутствии, – заволновался Поль. – Провались этот Тернер Брауни.– Нет, не рассердится. Наоборот, будет гордиться тобой, гордиться, что ты защитил меня.– Ты так думаешь?– Да, – ответила я, хотя не была уверена, как отнесется к этому бабушка. – Во всяком случае, если она сможет сделать что-то, чтобы твое лицо не выглядело так ужасно, то твои родители не слишком рассердятся, верно?Он кивнул головой и рассмеялся.– Я выгляжу ужасно, да?– Думаю, не намного лучше, чем тот, кто схватился с аллигаторами.Мы оба рассмеялись и вышли из зала.Тернер Брауни и его друзья уже ушли – наверное, отправились поглощать пиво и хвастаться друг перед другом, – поэтому больше никаких неприятностей не было. Пока мы ехали домой, дождь усилился. Поль подогнал машину как можно ближе к крыльцу, и мы под зонтом поспешили в дом.Как только мы вошли, бабушка посмотрела на нас, оторвавшись от рукоделия, и кивнула.– Это тот хулиган, Тернер Брауни. Он… Бабушка подняла руку, встала со стула и пошла к полке, где были разложены разные припарки, будто она предвидела наше драматическое возвращение. Это было жутковато. Даже Поль потерял дар речи.– Садись, – она указала парню на стул. – Сначала обработаю рану, а потом мне все расскажете.Поль взглянул на меня широко открытыми глазами, а потом сел на стул, чтобы дать возможность бабушке Катрин совершить свои чудеса. Глава 4Учусь быть лгуньей – Вот, – сказала бабушка Катрин Полю, – одной рукой прижми это к щеке, а вот это другой рукой приложи к губе. – Она вручила ему две теплые тряпочки, смазанные одной из ее секретных мазей. Когда Поль брал тряпочки, я увидела, что суставы его пальцев на правой руке тоже были поцарапаны.– Посмотри на его руку, Grandmere, – воскликнула я.– Это ерунда, – ответил Поль. – Когда я катался по полу…– Катался по полу? На fais dodo? – удивилась бабушка. Парень кивнул головой и начал объяснять:– Мы ели гамбо…– Держи компрессы плотно прижатыми, – приказала бабушка. Поль держал тряпочку у губы и не мог говорить, поэтому я быстро начала вместо него.– Это был Тернер Брауни. Он говорил всякие мерзости, просто чтобы покрасоваться перед своими приятелями, – объяснила я.– Какие мерзости? – потребовала ответа бабушка.– Да знаешь, Grandmere… Ну, нехорошие вещи. Некоторое время бабушка разглядывала меня, а потом перевела взгляд на Поля. Утаить что-либо от старушки было нелегко. Сколько себя помню, она обладала способностью видеть вас насквозь.– Он сказал мерзость о твоей матери? – спросила она. Я отвела глаза, что практически означало «да». Бабушка глубоко вздохнула, положила руку на сердце и покачала головой. – Они никак не успокоятся. Так и липнут к чужим бедам, как мох к сырому дереву. – Она вновь покачала головой и пошла прочь, все еще держа руку на сердце.Я посмотрела на Поля. Его глаза сказали мне, как он сожалеет, что вышел из себя. И уже было начал снимать тряпочку с губы, чтобы сказать это, но я быстро накрыла его руку своей. Поль улыбнулся мне лишь глазами, губы его оставались неподвижными.– Просто держи тряпочку так, как сказала Grandmere, – попросила я. Бабушка оглянулась на нас. Я не убрала руку с его руки и улыбнулась. – Он был очень храбрым. Ты знаешь, какой верзила этот Тернер Брауни, а Поль не испугался.– Это видно по нему, – отозвалась она. – Твой Grandpere Джек не сильно отличался от него, да и теперь не отличается. Я могла заработать кругленькую сумму за все мои припарки на его ранах, полученных в драках. Однажды он явился домой с закрытым правым глазом, а в другой раз у него был откушен кусочек уха. Можно было бы, конечно, надеяться, что все это заставит его дважды подумать, прежде чем опять ввязываться в подобные передряги, но это не тот человек. Он стоял в конце очереди, когда раздавали здравый смысл, – закончила бабушка.Дождь, барабанивший по нашей крыше, несколько поутих, теперь можно было слышать лишь легкое кап-кап-кап, да и ветер не дул уже так сильно. Бабушка открыла ставни из планок, чтобы снова дать доступ в дом свежему воздуху. Она сделала глубокий вдох.– Мне очень нравится, как пахнет протока после хорошего дождя. Такой дождь делает все свежим и чистым. Хорошо бы он делал то же самое и с людьми, – проговорила бабушка и снова глубоко вздохнула. Ее глаза все еще оставались темными и обеспокоенными. Я никогда не слышала, чтобы ее голос звучал так печально и устало. Что-то со мной произошло, и некоторое время я могла только сидеть и слушать, как стучит мое сердце. Внезапно бабушка вздрогнула и обхватила себя руками.– Ты здорова, Grandmere?– Что? Да-да. Все в порядке, – ответила она, подходя к Полю. – Дай-ка посмотрю на тебя.Парень снял тряпочки со щеки и губы, и она внимательно его осмотрела. Опухоль спала, но щека все еще оставалась ярко-красной, а нижняя губа темной – как раз в том месте, где кулак Тернера Брауни рассек кожу.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9