.. что же потом? — потом на него словно бы нападала слепота, и он чувствовал бы тоску по дому, такую, какой еще ни разу не чувствовал в жизни, такую, которая заставила бы его отказаться от всего, и его переносило бы ну, скажем... на недавно убранное кукурузное поле где-нибудь в Миссури. А потом он снова бы прозревал, и по краям поля появлялись люди — все, кого ему доводилось когда-либо знать, — и они несли бы тортики с кремом, и зажженные фонарики, и патефоны, которые играли бы давно знакомую песню, а небо становилось как на закате, как в диснейлендовских брошюрах, и человек, которого я поразил молнией, никогда больше не оставался бы один, без своих близких.
Той ночью они с Бет занимались любовью, разделенные где нужно латексными перепонками, стараясь, чтобы их слюна смешивалась как можно реже, но с чувством близости, которое было новым в их отношениях. После этого Уэйд не мог заснуть, потому что продолжал думать о людях, которые появились бы по краям его поля в Миссури, о своей семье, такой запутавшейся и увязшей в грязи — умственно, физически и эмоционально. И Уэйд подумал обо всех других семьях, которые он знал, о том, как они тоже запутались и увязли: аутизм, волчанка, шизофрения, артрит, алкоголизм, слишком много тайн, невысказанных слов, неправильных решений, денежных проблем... список этот можно было продолжать и продолжать. Никому не удалось избежать этой участи. Думая об этом, он понял, что ему уже за сорок, что он уже не молод и что в конце концов это не имеет значения.
Уэйд уставился на трещины в гудроне автозаправки, размякшем, как шоколадное пирожное, на муравьев, ползающих в них, как в каком-нибудь бредовом авангардистском фильме. Я недостаточно бдителен; мое внимание утратило пристальность. Проклятье, я провел всю свою жизнь только и делая, что глядя вокруг, но готов поручиться, что стоит мне на мгновение отвести взгляд от этого куска гудрона, как в тот же миг земля расколется — а если бы я продолжал наблюдать хотя бы еще секунду, то увидел бы земное ядро, бурлящую белую лаву...
Обутой ногой Тед пнул Уэйда в зад:
— Эй, лорд Байрон, приди в себя. Нам надо отсюда поскорее сваливать.
Уэйда вырвало. Снова. Там почти пусто. Что я ел сегодня? Йогурт, банан, сухофрукты...
— О Господи, Уэйд... — Тед плеснул на него водой из шланга.
Уэйд обернулся и посмотрел на налитое кровью лицо отца; Брайан тер плечи, обгоревшие, искусанные и все в свежих царапинах, полученных, когда Пшш заставила его проехаться по бетону.
— Уэйд, ты в порядке? — спросил Брайан.
— Нет, я не в порядке, — ответил Уэйд, с трудом глотая воздух. — Я очень занят: сижу здесь и подыхаю.
— Ну, хватит ломать комедию, — сказал Тед.
— Я не ломаю комедию, папа. Как выясняется, я действительно умираю — медленной, болезненной, безобразной и, честно говоря, очень скучной смертью.
— Чушь собачья. Поднимайся. Чокнутая подружка Брайана только что смылась вместе с моими надеждами подзаработать.
Уэйд закатал брюки, обнажив поврежденную кожу, похожую на забрызганную красным вином скатерть. Увидев это, Тед насупился.
— Ладно, хватит. Опусти штанины. Боже. Люди
увидят.
Уэйд слишком устал, чтобы продолжать борьбу.
— Брайан у тебя есть хоть какие-то соображения, куда могла поехать Пшш?
— Где мы сейчас находимся? — спросил Брайан.
— Не напрягайся, — ответил Тед. — Женщины всегда оставляют ключ. Нет, стой — «ключ» не то слово. Пожалуй, больше подойдет метка.
— Намек? — подсказал Брайан.
Тед брызнул на него из шланга.
— Намек — это еще менее определенно, чем «ключ», дуралей.
— Надо вызвать такси, — сказал Уэйд.
— И куда ехать? — спросил Тед.
— Я знаю, где можно раздобыть машину, — сказал Уэйд.
Пока вызывали такси, Уэйд прошел в туалет, чтобы помыться. Его била дрожь, он был бледен, белки глаз покраснели. Появилось такси, и шофер спросил, куда ехать. Тед уселся спереди, Уэйд с Брайаном — сзади. Уэйд назвал адрес Брунсвиков.
— Почему к ним? — спросил Брайан.
— У них остановился Хауи, — сказал Уэйд. — В семье Космических Робинзонов.
Тед ощерился.
— Этот Хауи нужен мне сейчас как дырка в голове. Плюгавый ублюдок.
— Всегда держится таким паинькой, — добавил Брайан. — В школе он был одним из тех парней, которые всегда улыбаются тебе, потому что представить себе не могут, что кто-то может их не любить, — а при этом все их ненавидят.
— Боже, Брайан, прекрати разговоры про свою вонючую школу, — сказал Тед. — Уже двадцать лет прошло, как ты выбрался из этой параши.
— Ты всегда был заодно с директором, случись мне сделать что-нибудь, — яростно выпалил Брайан. — Оставь меня в покое, ладно? У меня такое чувство, как будто из меня шашлык делают, а ведь когда-то я верил, что мы можем хорошо относиться друг к другу, как в настоящей семье.
Тед прикусил губу и переглянулся с Уэйдом, который сказал:
— Не думаю, чтобы так ты чего-то добился, Брайан.
— Это почему же?
— Потому что мое будущее в багажнике у твоей трахнутой подруги, вот почему, — оборвал его Тед.
— Знаешь, Брайан, мне что-то не верится, что она сделает аборт.
— А ты откуда знаешь? — повернулся Брайан к Уэйду.
Уэйд рассказал ему про случай накануне, про то, как Пшш старательно смывала с себя следы талидомида. Брайан оживился, выражение его лица прямо на глазах сменилось на счастливое. Уэйд сообразил, что таксист волей-неволей слышит весь их разговор.
— Так что там за дела с этим Флорианом на Багамах? — спросил Тед.
— Дела такие, — ответил Уэйд. — Я работал на него несколько лет назад. Он наследник какой-то богатой швейцарской фармацевтической фирмы. Производит половину болеутоляющих и пестицидов в мире, но придурок еще тот, в духе «как я обожаю Англию» и т. д. и т. п. — его садовник рассказывал мне, какую трепку задавала ему его нянька каждое воскресенье после церкви; так вот, теперь он живет на Багамах, а это очень английское и очень темное местечко — темнее, чем тематический парк, посвященный тени. Народ там привыкает к этому, и когда кто-то пытается выбраться обратно в нормальный мир, мир этот выглядит таким занудством, что в конце концов он окончательно оседает на Багамах. Это место как наркотик. Это во-первых, а потом оттуда, с Багамов, можно в любое время летать в любую точку Штатов. Да, и к тому же на Багамах нет налогов.
— Вечно эти налоги, — проворчал Тед.
— Да, папа, тебе ли не знать, — ответил Уэйд, — ты у нас птица высокого полета.
— Отвали.
— Так ты хочешь, чтобы я рассказал про Флориана?
Тед примолк.
— Кроме того, он помешан на науке. Действительно врубается во все выкрутасы своей компании и никому не пудрит мозги. И деляга прожженный. Будь у меня деньги, я бы вложил их в него.
— Откуда ты его знаешь?
— Я частенько доставлял ему посылки.
— Посылки? С чем — с наркотиками и со всяким дерьмом?
Таксист съехал на обочину и остановился рядом с группой заключенных, занятых общественно-полезным трудом — они очищали дорогу от смятых жестяных банок, рваных носков и сплюснутых пакетиков из-под жареного картофеля. От резкого торможения Брайан съехал на сторону и, задев боком за дверцу, взвыл от боли. Таксист обернулся, злой как черт:
— Вот что, ребята, если будете трепаться в этой машине о наркотиках, дальше пойдете на своих двоих. Понятно?
— Боже, да все понятно. Остынь.
— Не поминайте имени Господа всуе.
— Спина болит — просто ужас, — сказал Брайан.
— У Хауи наверняка найдется какая-нибудь мазь, — сказал Уэйд. Таксист выехал на шоссе, и Уэйд повернулся к Теду: — Нет, папа, я не перевозил наркотики . Это были образцы растений. Находящихся под прямой или косвенной угрозой уничтожения. Для молекулярных исследований. По крайней мере, мне так сказали.
— Так вот, значит, чем ты занимался, — сказал Тед.
— Что ты имеешь в виду?
— После того как ты смотался, мы с матерью все гадали, чем ты занимаешься. И всегда выходило, что контрабандой.
— Были у меня и другие занятия.
— Например?
— Да ладно, не стоит.
Дальше ехали в молчании. Уэйд прикинул, что до Хауи и дома Брунсвиков еще минуты три.
— Кстати, у Хауи интрижка с Аланной Брунсвик, так что он будет по-дурацки вокруг меня увиваться. Думаю, и вокруг вас тоже. Я решил, что стоит вас предупредить.
— Шутишь?
— Нет. Чего мне шутить? Я застал их, когда они чмокались вчера утром.
— Вот сукин сын. Выходит, Саре он только голову морочит.
— Папа, не надо его убивать. По крайней мере, пока шаттл не приземлится.
Такси остановилось перед домом Брунсвиков; на лужайке в полном разгаре был пикник — кричаще-яркое, выдержанное в космической тематике зрелище в честь одного из многочисленных отпрысков Брунсвика. Родители сидели тут же на складных стульях, шумно пируя со своим потомством. Хауи возился с барбекю и, увидев вылезающих из машины Теда с Уэйдом, спал с лица.
Тед, в одном ботинке, подошел к нему.
— Хауи, заплати за такси.
— Тед... у меня нет при себе бумажника... я...
Тед плеснул лимонадом из графина на раскаленную решетку, над которой поднялось грибовидное облако пара.
— Заплати за такси.
На мгновение Хауи застыл молча, потом сказал: «Сейчас заплачу» — и отошел.
Все глаза устремились на Теда, который, не обращая на это никакого внимания, в свою очередь бросал недобрые взгляды на Хауи.
Уэйд подошел к решетке, так же как и Аланна, выглядевшая точь-в-точь как девица, подающая сигнал к овации во время спортивных состязаний. Она приблизилась к Теду с опаской, как к рычащей собаке.
— Тед, я Аланна.
Тед что-то буркнул в ответ.
Аланна посмотрела на последние завитки пара над решеткой.
— Вижу, вам не нравятся наши шашлычки...
— Придержи язык, крыса, — прошипел Тэд.
Он обернулся; Брайан сидел в детском бассейне, укрывшись мокрыми полотенцами, чтобы еще больше не обгореть. Кто-то из детей расплакался. Расплатившись с таксистом, Хауи вернулся.
— Пожалуй, придется сделать свежего лимонада, Аланна.
— Давай ключи от твоего фургона, Хауи, — сказал Тед.
— Почему бы вам, папочка, не присоединиться к нашей вечеринке? — нервно хихикнул Хауи.
— Я бы с удовольствием присоединился к вашей вечеринке, Хауи, но если я это сделаю, то, пожалуй, выпью, а если я выпью, то начну громко и красочно расписывать, как вы тут с мисюс охаживаете друг дружку, как парочка доберманов.
— Вы этого не сделаете, — сказал Хауи.
— Почему же нет? Очень даже сделаю.
— Нет. Не сделаете. Потому что тогда Сара узнает, а ведь ей выходить в открытый космос, так что получится, будто вы взяли двустволку и всадили ей в сердце сотню пуль. Насколько я понимаю, для вас она — единственное святое в жизни. Одно-единственное, самое драгоценное. Что довольно грустно, если задуматься, верно? — Он улыбнулся. — Котлетку из индейки?
Тед явно не ожидал такого отпора от Хауи и на время притих. Аланна перевела взгляд с Теда на Хауи.
— Ну, я вижу, у вас тут полный порядок.
— Похоже, — сказал Хауи. — Тед хочет помочь снова развести огонь.
— Мне нужен тайленол, — сказал Уэйд.
— Там, наверху, в ванной. Ты знаешь, — ответил Хауи.
Уэйд поднялся наверх и залез в душ. Когда он вытирался, словно какое-то проказливое существо в другом измерении включило ток — и силы внезапно вернулись к нему. Он почувствовал себя на взводе, как подросток, отправляющийся громить магазины в пятницу вечером. Боже, как мне нравится это чувство. Раньше так было все время — раньше, когда я был похож на осанистого героя из фильма: рядового Джо, мастера кун-фу — и я еще увижу, как будет подрастать мой малыш!
Приливы энергии у Уэйда длились когда часами, когда неделями и, казалось, никак не были связаны ни с одной из известных форм причин и следствий. Они просто случались, и все.
Он посмотрел на свою мокрую, грязную, промасленную одежду и решил, что так и оставит ее на полу — постой-ка... Я уже ленюсь нагнуться и поднять свое белье — силы и вправду ко мне вернулись!
Теперь Уэйду еще раз предстояло воспользоваться гардеробом Брунсвиков. Выглянув из ванной, он увидел комнату, напоминавшую гостевую. Заперто. Кусок вешалки пришелся тут весьма кстати, и Уэйд вошел в то, что действительно оказалось комнатой, предназначенной его зятю на несколько оставшихся до полета недель. Он порылся в вещах Хауи, заглянул внутрь плетеного утенка, где некогда хранился набор подарочного мыла. Ого, да это же ключи от «фольксвагена»! Затем тщательно исследовал содержимое стенного шкафа и отобрал несколько невыразительных рубашек и брюк — если дело дойдет до полиции и опознания, мне бы хотелось как можно меньше бросаться в глаза .
По стоявшему рядом с кроватью Хауи телефону он дозвонился до справочного на Багамах и спросил номер Бэкингемского пункта по борьбе с сельско-хозяйственными вредителями — официального прикрытия Флориана в Нассау. Скоро его соединили, и в трубке раздался глубоко безразличный женский голос с Багамов:
— Бэкингемский пункт по борьбе с сельскохозяйственными вредителями.
— Привет, я хотел бы оставить сообщение для Флориана.
— Хм.
— Это Уэйд Драммонд. Я когда-то косил траву на его крикетном поле.
— М-м-м...
— Вспомните — несколько лет назад.
— М-м-м-м.
Голос на другом конце вполне мог принадлежать больному, подключенному к аппарату искусственного дыхания.
— Скажите ему, что у меня сообщение от его матери. Письмо.
— М-м-м-м.
— Ему будет очень интересно это узнать.
— М-м-м-м.
— Не забудьте ему передать.
— Хм.
— Я перезвоню через несколько часов, чтобы передать указания.
Уэйд повесил трубку. Потом причесался и сбежал по лестнице на лужайку, где Хауи расточал улыбки направо и налево; Тед стоял, впившись в гостей взглядом бульдога на поводке.
— Пошли, папа.
— Я убью этого Хауи.
— Погоди, пока Сара не улетит. Кроме того... — Он подбросил на ладони ключи. — У меня есть ключи. — Он подошел к лежавшему в бассейне Брайану. — Давай вылезай, Брайан. И возьми какое-нибудь большое полотенце, чтобы накрыться.
Брайан схватил полотенце с изображением Птички-Невелички в космосе, и все трое направились к фургону Хауи. Уэйд сел за руль, Хауи застыл в нерешительности, увидев высунувшегося в окошко Уэйда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33