Придется с ним осторожней, еще изувечит под горячую руку!
Но Джоби уже отвернулся, оставив Гэсовы подковырки без ответа. Он не имел привычки напрашиваться на драку, но в жизни бывает всякое. Бывают случаи, когда просто необходимо постоять за себя.
Гэс, впрочем, не пошел дальше словесных выпадов. Он придумал себе другую забаву. Что-то с легким шелестом пронеслось мимо Джобиного уха — мальчишка в переднем ряду схватился за шею и стал озираться по сторонам. Это Гэс, натянув на большой и указательный пальцы резиновое колечко, пулял в публику катышками жеваной бумаги. На изготовление таких пуль шли карточки, которые вкладывают в пачки сигарет, пустые пачки, автобусные билеты. В принципе годилась любая бумага, но катышки из плотной летали лучше и больнее жалили.
Джоби отчетливо представил себе, с какой невинной рожей сидит Гэс Уилсон, пока его жертва водит глазами по задним рядам, пытаясь опознать обидчика. Едва мальчишка отвернулся, как Гэс пульнул в него еще раз. Стрелял он, надо отдать ему справедливость, метко. Мальчишка взвился на ноги, повернулся лицом к задним рядам и возмущенно завопил:
— Эй, вы, кто там стреляется бумагой? Кончайте хулиганить!
В зале начали гасить свет, и мальчишка уселся на место. В темноте у Джоби за спиной раздался сдавленный смешок. Ну и фрукт этот Гэс! Ни минуты покоя, когда он рядом.
Билетер, тщедушный пожилой человечек, расхаживая по проходам, громко шикал на тех, кто еще не угомонился. Джоби разломил надвое плитку ириса и протянул половину Снапу. Посасывая ирис, приятели рассеянно смотрели на экран, пока крутили рекламу и объявления. Это была самая скучная часть программы. Рекламу товаров, которые продавались в местных магазинах, повторяли из недели в неделю, и по-настоящему зрители утихали, только когда начинался многосерийный фильм.
Билетер, добиваясь тишины, усердствовал сегодня как никогда. Публике было невдомек, что накануне у него состоялась серьезная беседа с администратором. После субботних дневных сеансов в зале не раз обнаруживались изрезанные бритвой сиденья, и билетеру отныне было велено наводить порядок твердой рукой, а нарушителей выдворять без разговоров. Принадлежа к той породе людей, которые упиваются властью — пускай ничтожной, пусть временной, — билетер не имел ни малейшего желания лишиться ее по милости каких-то разнузданных молокососов, а с нею — прибавки к его основному жалованью.
Вот что больше всего волновало билетера в ту минуту, когда, подобно осиному жалу, щеку ему ожгла пулька из жеваной бумаги. Он направил луч фонарика на задние ряды.
— Это кто стрельнул? — спросил он. — Кто, признавайтесь!
Фонарик скользнул по рядам молчаливых лиц.
— Вы у меня дождетесь, всех выставлю за дверь, — пригрозил билетер, подбавляя в голос металла.
— Остынь, дядя, — посоветовали ему из темноты. — Сходи подставь головку под кран.
Луч фонарика описал дугу и уперся в физиономию Джоби, на которой в это мгновение играла широкая улыбка.
— Эй, как тебя, это ты стрелял?
Джоби, ослепленный, заморгал глазами, улыбка сползла с его лица.
— Вы мне?
— Да-да, тебе. Встань, подойди-ка сюда.
— А что я сделал?
— Подойди — или я тебя сам вытащу.
— Вот зараза, — с досадой проворчал Джоби.
Гэс заржал, наблюдая, как Джоби встает с места и пробирается к проходу.
— Чего это вы, не понимаю? — сказал Джоби. — Я же ничего не делал!
— Сейчас разберемся. — Билетер ухватил Джоби за плечо. — Пошли со мной вниз!
— Но я тогда пропущу последнюю серию!
— Об этом раньше надо было думать…
Он вывел Джоби по лестнице в фойе. Кассирша в своем закутке подсчитывала выручку, на прилавке перед нею выстроились рядами столбики меди и серебра.
— Выловил одного! — с торжеством объявил билетер.
— Ничего я не сделал, говорю вам, — повторил снова Джоби.
— А вот мы проверим, что у тебя в карманах, — сказал билетер. — Ну-ка, выворачивай!
Джоби повиновался. На его беду, в одном из карманов с последнего триместра, когда увлечение стрельбой из резинки достигло наивысшего предела, завалялось несколько бумажных комочков. Билетер хищно вцепился в них.
— Ага! Это что такое, по-твоему?
— Но как же я мог стрелять, когда у меня нет резинки?
— Резинка осталась в зале, ты ее бросил на пол!
Джоби кипел от бессильной обиды. Взрослые всегда так. Разве им докажешь? Для них главное — взвалить вину на человека, а за дело или нет — им без разницы.
— Это не я! Я же сказал вам. Эти бумажки у меня в кармане еще со школы!
— Может, ты обознался? — с сочувствием поглядывая на Джоби, спросила у билетера кассирша.
— Послушайте, это не я стрелял, — воззвал к ней Джоби. — Я даже знаю кто.
— Знаешь, тогда скажи.
Джоби замялся.
— Не, стучать я не стану.
— Конечно, — опять подал голос билетер. — Поскольку сам стрелял.
— Спросите хоть у товарища моего, с кем мы вместе пришли. Он тоже скажет — не я!
— Надо думать! На то он и товарищ, чтоб заступиться. В общем, некогда мне с тобой пререкаться целый день. Ступай домой.
— Как? А обратно в зал нельзя?
— Нельзя. И в следующую субботу не пущу, если попадешься мне на глаза. Катись отсюда!
— Тогда верните деньги, — сказал Джоби.
— Хм-м, даже не знаю. Сначала набезобразничают, а потом возвращай им деньги.
— Деньги с него удерживать не положено, Джордж, — заявила кассирша. Она отсчитала из столбика четыре медяка и просунула их под стекло. — Вот, на тебе. Сам виноват, натворил делов.
Джоби видел, что ей жаль его.
— Это не я виноват. Говоришь ему, а все без толку.
— Сказано — марш отсюда! — опять вмешался билетер. — И не нахальничай со старшими!
Джоби направился к выходу.
— Да чтоб я тебя больше здесь не видел! — крикнул билетер ему вслед.
На мгновение Джоби просто захлебнулся от злобы и ненависти к этому плюгавому человечку.
— А тебе пусть в другой раз залепят прямо в ухо! — ответил он.
— Пошел вон, паршивец, пока сам не заработал по уху!
Слепой дурак, поганый старый псих!..
Джоби брел от кинотеатра темнее тучи. Он не мог смириться с тем, что произошло. Да, он тоже не ангел, за ним тоже числятся грехи, но пострадать за другого, когда ты чист… Его жгла обида.
К тому же непонятно, чем теперь себя занять. Идти к тетке нельзя, пока не кончится сеанс: начнет допытываться что да почему — и не поверит его объяснениям, как не поверил билетер. На что убить эти два часа, пока все знакомые ребята смотрят фильм про Хвата Гордона? Отойдя на почтительное расстояние от кинотеатра, он прислонился к какой-то ограде и стал обдумывать положение дел. Рассчитывать, что Гэс устыдится и признает свою вину, глупо. Скорее, он животики надрывает, вспоминая об этом происшествии, а что другой попал в беду — ему наплевать. Так. Четыре пенса остались целы, итого всех его денег — шиллинг и три пенса. Можно сходить в игрушечный магазин на Джордж-стрит и купить автомобильчик, даже два, если придет фантазия. Это немного утешает, но чувство горечи и утраты все-таки сильней. И добро бы все кончилось только одним этим разом. Нет, его уже взяли на заметку. Пожалуй, вообще не пустят больше в кинотеатр, а значит — прощай кино по субботам! Можно, правда, сесть на автобус и поехать в Крессли, но это уже не то. Кинотеатры в Крессли огромные, в них как-то неуютно, кругом чужие. И билет обойдется не в четыре пенса, а во все восемь, считая проезд на автобусе, — Снапу такое не по карману. Ему самому, кстати, тоже, ведь в обычную неделю у него ни гроша сверх положенных шести пенсов. Да, плохо жить отверженным. Особенно — когда ни в чем не виноват…
Занятый своими мыслями, он простоял несколько минут, как вдруг из-за угла показалась Молли Маклауд. Еще немного, и она прошла бы мимо, не заметив его.
— Джоби! Привет! Ты чего тут делаешь?
— Да ничего особенного.
— Я думала, ты по субботам всегда в кино.
— Правильно. А сегодня что-то неохота.
Джоби и сам не знал, зачем сказал неправду, — все равно рано или поздно кто-нибудь расскажет Молли о том, что произошло. Но ему сейчас было невмоготу про это говорить, растравлять себя.
— Ты один, что ли?
— Ага. А ты куда?
— Так, прогуляться.
— Далеко?
— До железной дороги. Пошли со мной?
Джоби пожал плечами.
— Можно.
Ссутулясь, руки в брюки, он нехотя поплелся рядом с Молли. Спустя немного вспомнил про леденцы и, достав из кармана кулек, предложил ей:
— Хочешь? Угощайся.
— Ой, мятные! Блеск!
— Бери второй, не стесняйся, — в приливе щедрости сказал Джоби.
— Потом, ладно? Мне два сразу не съесть, чересчур большие.
Джоби тоже сунул в рот леденец, и они двинулись дальше, каждый с оттопыренной щекой.
До сих пор Джоби не случалось бывать с Молли вот так, вдвоем. Если кто-нибудь из ребят увидит, сразу разнесется слух, что он с ней «гуляет». Ну и пусть. Все лучше, чем слоняться в одиночку. И потом, с нею, оказывается, интересно, а он и не подозревал. Правда, трещит без умолку, но послушать — вполне свой парень. И никаких тебе нежностей, охов, ахов, не то что другие девчонки. Взять хотя бы Эльзу: с такой, как она, выставляй себя воспитанным кавалером, оберегай ее, выбирай слова, следи за своим поведением. Ну а с Молли можно держаться запросто — сама никому не даст спуску.
Да, но если бы рядом сейчас шла Эльза — ради этого он готов был бы вытерпеть что угодно. Если б Эльза по доброй воле согласилась провести два часа в его обществе, он за это с великим удовольствием на всю жизнь отказался бы от кино! И слова бы никакие не потребовались — только взяться за руки и идти с нею вот таким солнечным днем! Ничего больше не надо. Но предложи он, допустим, Молли взяться за руки (что ему, понятно, совершенно ни к чему) — смерит его своими озорными глазами и над ним же посмеется за такие нежности. А ведь они с Эльзой одной и той же загадочной породы.
Загадочная сущность девчонок обозначилась в поле зрения Джоби внезапно. Еще недавно он не усматривал в них ничего загадочного. Те же мальчишки, только как бы второго сорта: увлекаются куклами, шитьем и скачут через прыгалку, вместо того чтобы играть в футбол и лазить по деревьям. Но мир так устроен, что без них не обойдешься: из них со временем получаются женщины, а всякому мальчишке требуется мать.
Вскоре городок остался позади. Они миновали недостроенный квартал двухквартирных частных домов, где немощеная дорога терялась на площадке, заваленной штабелями нового кирпича и бутового камня, грудами песка и гравия возле растворомешалки, и вышли на тропинку, ведущую через луг к краю железнодорожной выемки. Спустились с крутого откоса по извилистой лесенке и перешли на ту сторону железной дороги по мосту в миле на запад от другого моста, где Джоби и Снапу повстречался Гэс Уилсон со своей компанией.
Молли, судя по всему, знала, куда идет, и Джоби не рассуждая шел за ней. Но в конце концов любопытство взяло верх.
— Что, так и будем шагать до самой речки? — спросил он.
— Нет, нам уже недалеко. Скоро придем.
— Куда придем?
— Куда мне нужно.
— Я так понял, ты просто идешь прогуляться?
— Да, а заодно и поискать кой-чего.
— Что-нибудь потеряла?
— Не совсем. Вернее сказать, я не кой-чего ищу, а кой-кого.
— И кого же?
— Красотку нашу.
— Эгнис?
— Ага.
— А что она тут делает?
— Это-то мне как раз и интересно узнать.
Да, загадочный они народ, девчонки. Но ему сейчас все равно нечего делать, и раз он уже отшагал такой путь, то не беда, если пройдет еще немного.
Впереди виднелась рощица, и Молли свернула на тропинку, бегущую вдоль опушки. Джоби последовал ее примеру, заранее слыша ядовитый голос Гэса Уилсона: «А Джоби гулял в лесочке с Молли Маклауд! Эй, друг, вы что там с ней делали? Птичьи гнезда ходили искать?..»
Подсматривать за ними вроде бы некому, вокруг ни души, но порой сдается, будто у Гэса Уилсона доносчики за каждым кустом. Иначе каким образом ему всегда про все известно?
— И часто Эгнис сюда ходит? — спросил он.
— Сюда или еще куда — суть не в том. Ты помолчи пока. Тс-с-с. — Она приложила палец к губам. — Подожди здесь. Я мигом.
Она зашла в рощу, и Джоби, провожая ее глазами, обнаружил, что сквозь деревья под уклон пролегла еле заметная стежка. Молли исчезла из виду, но через несколько секунд появилась опять и таинственно поманила его к себе. Когда он подошел ближе, она снова приложила палец к губам. Ступая за ней по пятам, он чуть не наткнулся на нее, когда она внезапно остановилась. Оглянулась, многозначительно посмотрела ему в глаза и показала рукой вниз, в самую гущу зелени.
От неожиданности Джоби сперва ничего не мог разобрать — и вдруг, разом, увидел. В ложбинке, на траве, лежали двое: Эгнис Маклауд и с нею парень. Лежали и целовались. Эгнис крепко обхватила парня обеими руками; платье у нее задралось.
Первым его побуждением было повернуться и уйти, как будто они могли почувствовать на себе его взгляд. Но непонятная магнетическая сила удержала его. Он присел на корточки в чащобе папоротников, наблюдая за Эгнис. Парень, наверное, не смог бы оторваться от нее, даже если бы захотел, так она плотно к нему прижималась.
Молли тронула его за руку; он обернулся — в глазах у нее плясали бесенята. Кивком головы она указала ему назад, и они отступили по той же стежке. Потом перелезли через каменную ограду в том месте, где был сделан приступок, и очутились на выгоне. Молли с ходу растянулась в высокой траве; Джоби сел рядом, жуя какой-то стебелек.
— Так и знала, что застукаю ее. — Похоже, Молли была очень этим довольна.
— Если ты наперед знала, где она, зачем было тащиться в такую даль?
— Чтобы удостовериться. — Молли стрельнула в него веселым, хитрым глазом. — Теперь, хошь не хошь, выкладывай, сестричка, шесть пенсов, а то матери скажу.
Так вот в чем дело!
— Не боишься заместо денег огрести по шее за то, что подглядывала?
— Не, она не посмеет. Знает, что нажалуюсь мамке — и тогда ее взгреют. Ей строго-настрого запретили путаться с парнями, но нашей Эгнис удержу нет!
— И ты уже добывала у нее деньги таким способом?
— Сколько раз! Если хочешь знать, я еще думаю ей накинуть. Вот начнет зарабатывать, пускай платит шиллинг. — Она плутовато покосилась на Джоби.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15