— Не называй меня Тинхен, — сказала Альбертина. — Кроме того, нам пора идти дальше. Неизвестно, сколько еще нам придется искать этот дурацкий театр.
— Хватит болтать, — раздался откуда-то сзади голос Клары. Ей стало теперь ясно, что прогнать Альбертину из банды будет очень трудно. Отто явно влюбился в девчонку, а Пауле любая мастерская по ремонту велосипедов заставит позабыть обо всем на свете — а уж вот такое кладбище бредовых агрегатов и подавно. Впрочем, эта Альбертина ничего себе девчонка, вынуждена была признать Клара. Если не станет претендовать на роль главаря банды, то вполне у нас приживется.
— Пауле, ну иди ты скорее! — закричала Клара. Вместе с Альбертиной и Отто она уже снова стояла в ванной.
Книга снов
Сразу после оглашения завещания месье Флип, прихватив свою книгу из личной библиотеки Лиззи, поспешил в театральный зал. Он решил, что при сложившихся обстоятельствах нелишне будет перестраховаться и спрятать чемодан под сценой, прежде чем кому-нибудь придет в голову мысль открыть его.
Театральный зал, пыльный и пустой, покоился в слабом свете, сочащемся сквозь задернутые занавески. Месье Флип закрыл глаза. Гром аплодисментов накатил на него волной. Он почти чувствовал движение воздуха от восторженно хлопающих ладоней. Какие овации доставались им здесь на долю, Лиззи и ему — величайшей иллюзионистке своего времени и ее ассистенту Флипу, повелителю тысячи костюмов, чемпиону мира в карточных трюках, лучшему в мире канатоходцу! Он торопливо помотал головой, чтобы стряхнуть с себя воспоминания.
По маленькой, незаметной лесенке он поднялся на просцениум. Флип не был здесь целую вечность. Рука нащупала выключатель аварийного освещения. Нескольких загоревшихся лампочек было достаточно, чтобы вся аппаратура, лебедки и зубчатые колеса осветились тусклым светом. Впереди, там, где должна быть сцена, он различил вход в суфлерскую будку, которой Лиззи, впрочем, никогда не пользовалась.
На полу лежал червовый туз. Месье Флип крайне редко терял карты, ну разве что во время своего знаменитого, выдуманного им самим трюка под названием «Павлинье колесо» — тогда осечка время от времени случалась.
Он сдул с карты пыль и сунул ее в качестве закладки в тяжелую, огромных размеров книгу, которую принес из библиотеки. «Книга снов» — написано было на обложке. Подзаголовок обещал «подробное описание ежедневных сновидений, гипноза во время сна и болезней, связанных со сновидениями». Книга была издана в 1843 году надворным советником, доктором по нервным болезням по имени Илья Брадувил.
Месье Флип зажал книгу под мышкой и попытался обеими руками повернуть чугунное колесо возле кирпичной стены. Раньше с помощью этого колеса он мог поднимать вверх и опускать вниз особую площадку на сцене. Лиззи, которая перед началом своего выступления стояла внизу, с помощью этого приспособления взлетала, как фея, из-под земли прямо на сцену. Дворецкий изо всех сил тянул колесо, но механизм безнадежно заржавел, колесо не двигалось. Он в полутьме пробрался обратно на сцену и в изнеможении уселся в кресло с драконами.
Правая рука Флипа скользнула по полированному подлокотнику. Взгляд его упал на чемодан. Ключ с драконом торчал в замке. Неужели Лиззи еще раз им пользовалась? Этого не могло быть, без его помощи она уже несколько лет не могла встать на ноги и уж точно никак не смогла бы попасть на сцену. «Ох, вот что значит старость, становишься невнимательным и забывчивым», — вздохнул он и вынул ключ из замка. Может статься, он сам его тут забыл.
Книга тяжелым грузом лежала у него на коленях. Как долго ждал он этого момента, как долго мечтал о возможности полистать этот старинный фолиант: «Книга снов» Брадувила! Он сразу нашел главу «Гипноз во время сна — Применение и опасности».
«Только с помощью равномерных движений и успокоительного тона голоса вы сможете во время гипноза спящего добиться желаемого результата» — с трудом удалось ему разобрать при слабом свете, падавшем на сцену. «Вез внутренней готовности подвергающейся сему опыту персоны раскрыть свои сновидения гипноз во время сна не может дать результата».
А он так часто давал результат, даже слишком часто, подумал Флип. Если бы он сам много лет назад смог прочитать «Книгу снов», многое, наверное, было бы по-другому. Он не позволил бы Лиззи продолжать заниматься этим до бесконечности, пока все силы не покинули ее разум и ее душу.
Ключ у него в руках, казалось, горел огнем. Этому изумруду цены нет. Камней такой чистой воды на свете было всего три или четыре, но ни один из них не горел этим особым огнем, который мог мгновенно свести с ума любого ювелира в Антверпене или Кейптауне. Его истинную ценность, которую не измерить было ни деньгами, ни золотом, не знал никто, кроме мастера Брадувила, которого уже более ста лет не было в живых, Лиззи, ну, и его самого. Он сунул ключ в карман пиджака. Обидно, что это знание мне придется когда-нибудь унести с собой в могилу, подумал месье Флип.
Какой-то неясный скрип оторвал его от этих мыслей.
Он поднялся из кресла с драконами и положил книгу мастера Брадувила позади себя, на красное бархатное сиденье.
— Эй! Кто там? — спросил он.
Скрип приблизился, перерастая в писк и треск.
— Понятно, понятно! Новая хозяйка Вюншельберга познакомилась с тайной странствующей ванной комнаты, — пробормотал он. — У этой Альбертины Шульце сердце на том месте, где ему положено быть, и хитра она не меньше, чем ее двоюродная бабушка Лиззи! — Месье Флип бросился к двери, которая соединяла театральный зал с ванной, и подпер ручку двери спинкой лебединого кресла.
Кто-то с другой стороны потряс дверь.
— Проклятие, тут заперто! — послышался за дверью голос Альбертины.
Месье Флип улыбнулся и от двери подошел к окну.
— Дай-ка! Какие проблемы, ты чо, щас откроем, — раздался за дверью мальчишеский голос. Слышно было, как кто-то ковыряется в замке.
Месье Флип замер. Значит, в доме есть гости, о которых он ничего не знает?
Со двора послышались кряхтенье и приглушенные голоса.
— Ба! Вот это да! — вырвалось у него, когда он выглянул в окно и заметил на дорожке, ведущей к черному ходу, две темные фигуры, которые были ему отлично знакомы, а с ними два пекинеса на поводке. Флип секунду подумал, придвинул к лебединому креслу, подпиравшему дверь, для надежности еще и второе кресло и пошел к выходу из зала, расположенному с другой стороны.
Почему, интересно, тетя Кора, этот в высшей степени несимпатичный представитель семейства Шульце, на цыпочках подкрадывается к дому?
Борьба начинается
Пауле стоял в ванной комнате и тряс ручку двери. Она не подавалась ни на миллиметр, а ведь до сих пор любой замок его слушался. Пауле был совершенно убит. Подумать только, какая-то вшивая дверь в ванную — а он так позорно пасует!
— Да в этом доме вообще все немножко по-другому, — утешала его Альбертина. Немножко слишком по-другому, подумала она про себя. Странствующая ванная комната могла кого угодно вывести из себя, да к тому же в животе у нее уже давно и настойчиво бурчало.
— Не, дело не в замке. Там под ручку что-то подложено! — Пауле не сдавался.
— Да проберемся мы туда как-нибудь, в этот театральный зал. А сейчас давайте сначала опустошим холодильник, и после этого я сразу что-нибудь придумаю. Ведь должен же в библиотеке быть нормальный план виллы! — сказала Альбертина.
Четверо детей молча побежали по длинным коридорам. Альбертина все лучше и лучше ориентировалась в своем новом доме. Не так уж это было и трудно, все помещения были прямоугольными и шли одно за другим. Впрочем, она до сих пор точно не знала, сколько их всего.
Ошибившись всего только один раз, они добрались до лестничной площадки перед спуском на первый этаж.
— Ну что, на санках поедем? — Альбертина уже положила руку на деревянного Будду, который мог превратить лестницу в скользкую санную трассу.
Отто, который утром в подробностях наблюдал приземление Альбертины и месье Флипа на диван перед камином, воспротивился:
— Я лучше пешком пойду.
На кухне Альбертину ожидала неприятность: в кладовке, в старомодном холодильнике, в шкафах — везде пусто. Даже в хлебнице не нашлось ни крошки. Желудок громко рапортовал о том, что не потерпит ни минуты промедления. Одно яйцо да две сухих лепешки — явно недостаточное подкрепление, чтобы одолеть такое заколдованное царство, как вилла Вюншельберг.
— А у вас что, сквозняк в животе не наблюдается?
Отто посмотрел на Клару, потом на Пауле. Сквозняк? Никто из них и вспомнить не мог, когда ел в последний раз. Пауле прислушался, но в животе у него не бурчало.
— А я так просто умираю от голода! — простонала Альбертина.
— Ну, так быстро никто не умирает! Альбертина вздрогнула. В кухню вошла тетя Кора.
— Тетя Кора?
— Да, представь себе, твоя любимая тетушка!
— Приехала забрать свою картину?
— Ну что ты, нет, на вилле все должно оставаться так, как было при нашей милой Лиззи. — Тетя Кора обошла большой стол, позади которого сгрудилась банда клетчатых. — О, ты пригласила друзей! Милое платьице! — пропела она, протягивая руку Кларе. — А какой жакетик, прелесть! Может быть, не стоило бы носить все такое клетчатое, но в целом, честное слово, очень оригинально…
Альбертина нахмурилась. До сих пор в таком тоне тетя Кора вела беседу всегда не более минуты, а потом…
— Ты знаешь, дорогая моя Тинхен… — Тетя Кора подошла к Альбертине и выудила из сумочки какой-то лист бумаги.
— Никакая она вам не Тинхен! — перебил ее Отто и преградил ей дорогу.
— Ты же понимаешь, милая моя Альбертина, такой старый дом — это не для маленькой девочки, которая совсем одна на свете. Как ты здесь выживешь, одинокая, покинутая, среди темного леса?
Отто бросал на Альбертину предостерегающие взгляды.
— Если у этой старой перечницы что-то доброе на уме — ну, тогда я — это не я и зовут меня Отто Капоне! — шепнул он на ухо Альбертине.
— Не беспокойся, Альбертинхен, я позабочусь об этой старой развалюхе! — продолжала тетя Кора. — Ты подпишешь сейчас вот эту маленькую бумажоночку и поедешь назад, к своей госпоже Раппельмайер…
— Рапп-Майербринк, — поправила ее Альбертина. — И никакая она не моя.
— Ну да, к госпоже Рапп-Майербринк. А я договорюсь, чтобы тебе отвели там самую красивую комнатку, и дам денег, чтобы ты смогла купить себе красивенькое новенькое платьице. Кто же носит такие отвратительные жилетки?
— Я ношу! И хочу, чтобы вы поняли раз и навсегда: я никогда больше не вернусь к Раппельмайерше.
Отто и Пауле скрестили руки и встали у нее за спиной, как стена. Альбертина тоже скрестила руки на груди. Отто постучал ногой по полу и, сделав большие глаза, посмотрел на Клару. Та ответила вопросительным взглядом. Ну давай, говорили глаза Отто, что же ты?
Клара, чуть поколебавшись, встала рядом с двумя другими клетчатыми, уперев руки в боки.
— Нам никакие платьица не нужны!
— Но парочка перламутровых пуговок — было бы клево, — захихикал Пауле, и удостоился за это гневного взгляда Клары. Ухмылка на его лице сразу застыла.
— Твое решение окончательное? — спросила тетя Кора Альбертину ледяным тоном.
Та кивнула с решительным видом.
— Ну что ж, ты сама этого хотела! — Приветливость тети Коры полностью куда-то испарилась. — Пастор! Кольфукс! — пронзительно крикнула она.
Собаки ответили глухим рычанием.
— Нези-нези, пенк-пенк!
Милые диванные собачки мгновенно превратились в двух ужасных чудовищ. Шерсть у них на загривках поднялась дыбом и выглядела теперь как панцирь дракона. Но страшнее всего были их зубы, длинные желтые зубы, с которых толстыми нитями тянулась на пол слюна. Еще никогда Альбертина не видела столь жутких челюстей. Рычание собак наводило такой ужас, что у нее кровь стыла в жилах. Нет, это были не собаки, это были чудовища из фильма ужасов.
Кастор и Поллукс, как два кровожадных волка, бросились на Альбертину и ее друзей. Им с трудом удалось добежать до библиотеки, и там они запрыгали по столам и стульям. Все, что пекинесы могли ухватить зубами, они разрывали на мелкие кусочки.
Отто первым вскарабкался по стеллажу до потолка.
— За мной, скорее!
— Ой, я высоты боюсь! — простонал Пауле. Альбертина ущипнула Пауле сзади. И тот, подумав, что до него добрались псы, мгновенно подпрыгнул и, внезапно обретя ловкость горной козочки, взлетел до потолка.
Все четверо держались теперь за верхние полки с книгами — а под ними неистовствовали псы и тетя Кора.
Тетя Кора заиграла на флейточке «И мой сурок со мною…», и псы тут же превратились в очаровательных маленьких диванных собачек.
— Подумай еще раз хорошенько, Альбертина Шульце! — крикнула тетя Кора и вновь потребовала, чтобы племянница подписала документ, который делал ее, Кору Рабеншлаг, новой хозяйкой виллы.
— А ты нас тогда отпустишь? — Альбертина начала торговаться.
Клара повернулась к ней со словами:
— Сдурела, что ли? Ты ничего подписывать не будешь! — и, внезапно потеряв равновесие, сорвалась с полки.
Альбертина успела схватить ее за рукав. Какая она легкая, прямо как перышко, пронеслось у Альбертины в голове, но тут руки Клары выскользнули из рукавов. Она с криком рухнула вниз, опрокинула глобус тети Лиззи с маршрутами ее кругосветных путешествий и теперь, бездыханная, лежала на полу.
Даже сама тетя Кора от ужаса закрыла лицо руками.
Отто, Пауле и Альбертина медленно стали спускаться вниз.
— Клара! — Глаза Альбертины наполнились слезами. — Клара! Очнись! Клетчатые должны… Клара, ты нам очень нужна… — Больше Альбертина ничего не в силах была сказать, ее сотрясали рыдания. Пусть Клара иногда бывала несносной, Альбертина совершенно не хотела расставаться с самой отчаянной девчонкой в банде.
А Тетя Кора тихонько пятилась к двери на веранду. Со всем этим ей совсем не хотелось иметь дело. Немножко попугать, больше она ничего не хотела. А эта девка того и гляди убийство на нее повесит.
— Ах, Клара, ну пожалуйста!!! — Альбертина припала к безжизненному телу девочки.
— Тсс! — услышала она под собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29