– Идем?– Куда? – спросил Питер, послушно семеня за ней.– Ах!.. – воскликнула она и подпрыгнула еще раз. – Откуда же мне знать? Придем – увидим…Идти с ней было непросто, хотя и дивно хорошо. То она прыгала через ограды, плотно прижав ушки, то останавливалась, чтобы оплакать свою судьбу. Разбередив Питеру сердце, она дождалась робкой просьбы:– Лулу, расскажи мне про Сиам… Тебе будет легче…– Кому, мне? – мило взвизгнула Лулу. – Да я в Лондоне родилась! Это самое лучшее место в мире! Родословная у нас длинней хвоста! А у тебя? – и не дождавшись ответа, она шепнула: – Хозяева мои ужасно богаты…– И снова запрыгала, заплясала, мяукая вовсю и заливаясь хохотом.Много раз останавливались они, пока не добрались до какой-то лужайки, откуда взору открывался весь Лондон: и улицы, и дома, и шпили, и серебро реки, и тысячи каминных труб, а вдалеке, за серыми рядами домов, зеленые пятна парков и скверов. Еще дальше все сливалось в голубую дымку.– Мы в парке Хэмстед-хит, – возвестила удивительная кошка. – Я часто прихожу сюда помечтать…– Она упала на траву закрыла глаза и несколько секунд не говорила ни слова. – Ну вот! Помечтала, и хватит. Куда теперь идем?– Поздно уже, – несмело сказал Питер. – Может, вернемся? Хозяева твои волнуются…– Еще бы! – воскликнула она. – С ума сходят! Иногда я три дня не прихожу, чтобы их помучить… О, слушай, там что-то играют!Действительно, где-то играла музыка и слышался шум карусели. Они побежали на звуки. «Ах, я никогда не видела аттракционов!» – восклицала Лулу. Питер их видел еще мальчиком, но тогда его водили за руку. Совсем другое дело – бегать здесь одному, то есть с такой красавицей!Лулу сразу кинулась на разноцветные шарики, ударила лапой по самому красивому, и он лопнул с оглушительным треском, а она перепугалась и заметалась на месте. Рассердилась она почему-то на Питера и стала его ругать за то, что это он порвал шарик, ей назло. Вконец завороженный, Питер стерпел и это, хотя прежде ничто не ранило его сильнее, чем несправедливый упрек.Отвлекло Лулу мороженое – она мгновенно смягчилась, заулыбалась, заурчала: «Покор-рми меня мор-роженым…» – и быстро добавила: «Вообще-то я его часто ем, мы ужасно богатые».Они подлезли сзади под полу шатра – сперва он сам, потом она – и принялись подлизывать все, что падало на пол. Вернее, подлизывала Лулу, а Питер ждал, пока она перепробует все сорта, какие только есть. Длилось это долго, и Питер просто видел, как расширяются у Лулу бока.Если бы он вспомнил про Дженни, он бы удивился, что Лулу не делится с ним, но, как это ни печально, он о Дженни не вспоминал с самого начала прогулки. Лулу тем временем пухла на глазах. Наконец, глубоко вздохнув, она проговорила:– Ах, больше не могу…Именно в эту минуту вниз упал кусок прекрасного мороженого, но Питер не посмел задержаться и побежал за ней. Однако, отбежав немного, сиамская красавица свалилась на траву и заснула, положив обе лапки ему на мордочку. Он терпел, терпел, потом пошевелился было, но она открыла глаза, крикнула: «Мне так мягче!» – и положила лапки ему чуть не в уши. Заснул и Питер, но часто просыпался.Лулу проснулась поздно и заныла:– Я уста-а-ла… Идем куда-нибудь… Ты что, дождя не любишь?День был серый, моросил дождик, и Питер честно ответил:– Знаешь, к мокрому меху все липнет…– Очень жаль, – прервала его Лулу. – Люблю дождь. Кошки его не любят, но я – другое дело… И в дождь у меня глаза ярче.Они пошли гулять, и на улице их застиг настоящий ливень. Питер промок насквозь, но терпел: глаза у Лулу и впрямь стали ярче, дело того стоило.К полудню выглянуло солнце. Они в это время пересекали парк и поиграли там немного. К закату они достигли еще какогото парка. Питер очень устал и проголодался, но Лулу восхищалась природой и все не могла остановиться перекусить.Засверкали звезды, вышел месяц. На Лулу он оказал самое сильное действие: она взлетала на деревья, мелькая кремовой полоской в серебристом свете. Питеру приходилось носиться вместе с ней. Когда он совсем замучился, Лулу закричала:– Ах, взбежим по лунному лучу!Взбежать по лучу ей не удалось, и она свалилась у дерева. Питер лег было рядом, но она вскочила и сказала:– Лунный свет наводит на меня печаль!.. Давай я тебе спою…Однако сон сморил ее. Пробормотав: «Стереги меня…», – она легла на бок и засопела. Питер глядел на нее, умиляясь ее изяществу в ее доверчивости, пока и сам не заснул.Месяц нырнул за деревья, а там и солнце показалось и разбудило Лулу. Она потянулась, поморгала, изящно лизнула себе лапку и вдруг села прямо, глядя на Питера так, словно никогда в жизни не видела его.– Куда вы меня завели? – спросила она, и Питеру показалось, что она вотвот проведет лапой по лбу.– Мне кажется…– несмело начал Питер, но Лулу с легким криком отскочила от него.– Ах! – воскликнула она. – Как же это? Я ничего не помню… Меня, должно быть, опоили… Какой сейчас день?– Наверное, четверг или пятница…– сказал Питер.– Что вы наделали! – совсем разволновалась Лулу. – О, мои бедные хозяева!.. Они совсем извелись…– Но вы же сами…– забормотал удивленный Питер. – Вы говорили, что хотите их помучить…– Что? – возмутилась она – Какая наглость!.. Завести меня в такую даль, обкормить мороженым и потом… говорить… Хватит. Я иду домой.– Лулу! – взмолился Питер. – Не уходите, останьтесь со мной… Я каждый день буду кормить вас мороженым и умывать вас!– Как вы смеете?! – завопила Лулу. – Скажите спасибо, что я не зову полисмена! Все моя доброта… Многие считают меня святой… Словом, я иду к себе и в провожатых не нуждаюсь.И она скрылась среди деревьев. Больше он ее не видел. Глава 23. СПЛЕТНИ И ПОИСКИ Когда темный хвостик исчез в кустах, раненный в сердце Питер побежал через парк к одинаковым серым домам, но на улице уже не было и следа его вероломной подруги. Она не подождала, не передумала – она и впрямь покинула его.Тогда, внезапно очнувшись, Питер вспомнил про Дженни, и ему стало страшно.Он представил себе, как она проснулась, не нашла его рядом. Не умываясь и не завтракая, он побежал рысцой на юго-запад, чувствуя, что Кэвендишсквэр именно там.Бежал он весь день, истоптал лапы, но, достигнув цели, припустил к дому 38. Сердце у него страшно билось. Он вбежал в подвал, оглянулся и не узнал никого. В их закутке сидел большой сердитый кот. Завидев Питера, он грозно зарычал.– Простите меня, – сказал Питер, – я ищу одну кошку… Это было наше место…– А теперь не ваше, – оборвал его кот.– Я понимаю, – продолжал Питер. – Я просто ее ищу. Вы ее часом не видели? Дженни Макмурр…– Не слыхал! – ответил кот. – Я тут со вчерашнего дня.
Питеру становилось все хуже. Ни одна кошка не слышала про Дженни, и ему уже казалось, что он отсутствовал не трое суток, а три года или три века.Когда это чувство стало особенно нестерпимым, в дом скользнули две кошки, и, хотя было полутемно, он сразу узнал их.– Пуцци, Муцци! – воскликнул он. – Как хорошо! Это я, Питер!Они остановились и переглянулись. Потом Пупци холодно сказала:– Ах, вы пришли?..– Да, – не унимался он. – Я ищу Дженни. Вы не могли бы сказать, где она?Они переглянулись снова, и Муцци ответила:– Нет, не могли бы.Питеру стало совсем страшно.– Почему? – спросил он.– Потому, – отвечали они хором, – что мы вас видели!..– Меня? – не понял он.– Вас и эту… иностранку. – И обе высоко задрали носы, что было удивительно, ибо ни Пуцци, ни Муцци не могли похвастаться английским происхождением. – Мы сразу сообщили все Дженни.– Ну, зачем это вы! – вскричал он. – А что она сказала?– Она не поверила, – признались сестры.– А эта ваша…– оживилась Пупци. – Тут ее знают как облупленную. Нет, только мужчина может быть таким дураком. Наутро Дженни ушла: значит, поняла, что мы правы.– Вероятно, вы ее ищете? – спросила ехидно Муцци.– Да, – сказал Питер, не заботясь о том, что эти праведные сплетницы видят его горе.– Что ж, – пропели они дуэтом, – вы ее не найдете. – И отвернулись, высоко задрав хвосты, подрагивающие от гнева.А он уселся под окном у Бетси и просидел там всю ночь. В окнах загорались и гасли огни, однажды он увидел каштановую головку в желтом сиянии света, но волосы не сливались с кошачьим мехом – Дженни на плече не было. Потом все огни потемнели. Когда гореть остался лишь уличный фонарь, Питер стал нежно звать подругу, но не услышал в ответ ни звука и не принял ни одной волны. Наконец кто-то крикнул «Брысь!» и хлопнул рамой.Больше взывать он не смел, тем более что вспомнил запреты всесильного мистера Блейка. Но с места не ушел на тот случай, если Дженни молчит, к утру смилостивится.Пришел молочник, небо на востоке посерело, потом стало перламутровым, и наконец утро началось. Но жители здешних домов просыпались позже, чем солнце.Когда вышли Бетси и ее мама, Питер кинулся к ним, взывая:– Бетси, Бетси! Где же она? Я ее обидел, я ее ищу…Но Бетси ничего ие поняла, она просто увидела, что крупный белый кот, истошно мяукая, несется к ней. Он ей что-то напомнил, она приостановилась, но не узнала его и пошла дальше. А Питер услышал, как она говорит матери:– Мама, ты думаешь, она вернется?– Бетси, – сказала мать, – уверена ли ты, что это она?– Что ты!.. – воскликнула Бетси. – Другой такой кошки нет на свете!..Сердце у Питера мучительно сжалось. Да, другой такой кошки нет, а он ее потерял.Больше здесь делать было нечего. Он понял, что Дженни покинула эти места, и отправился через город, к докам. Думал он только о Дженни и не замечал, каким бывалым уличным котом стал за это время. Теперь его не пугали ни шум, ни люди: опасностей он избегал инстинктивно, мог исчезнуть и безошибочно угадывал, где спрятаться. А мысли его были заняты другим – он принимал за Дженни каждую кошку.То он решал, что пропустил, не узнал ее, то ему казалось, что надо завернуть за угол и застать ее врасплох. Он совсем измучился, он ведь не ел, не пил, не умывался, и мех его утратил свой лоск и даже белизну.День сменялся ночью, ночь сменялась днем; он плохо это замечал, спал мало, где придется и видел лишь улыбку Дженни, ее заботливый взгляд, ее ловкие движения. Все умиляло его, даже ее смешная гордость, когда она говорила о своих предках.Добравшись до лондонских доков, он побежал туда, где могла стоять «Графиня Гринок». Действительно, она была в порту. На палубе сидел черный кок и пел печальную песню. Завидев Питера, он крикнул:– Эй, котяга! Где ж ты был? Где твоя девица? Ее тут не было… Шли бы оба к нам, у нас мышки-крыски развелись…Питер глядел на него, онемев от горя. Негр его понял. Он встал, покачал головой и сказал:– Не гляди на меня, кот! Сказано тебе, я ее не видел. Может, придет еще… А ты поработай пока, чего там! Ну, как? Исхудал ты…Но Питер кинулся прочь, ничего не видя от слез. Он не знал, куда бежит, и не думал об этом. Он бежал, бежал, бежал и нигде не останавливался. Вдруг у какой-то дырки он остановился. Он почему-то понял, что туда непременно надо нырнуть.В темноте ему стали мерещиться оконце под потолком, складки желтого шелка, овальный медальон. Питер полз по трубе, и видел маленькую корону под буквой "N". Чтобы удержать эти видения, ему хотелось остановиться, но что-то гнало его вперед. У входа в комнату он снова остановился и одним прыжком прыгнул на кровать.– Дженни! – кричал он. – Дженни, Дженни!.. Неужели я нашел тебя?..– Здравствуй, – сказала Дженни. – Я тебе рада. Я долго тебя ждала.Она поднялась, тронула носиком его нос и тогда уж закричала:– Господи, какой ты тощий! Поешь скорей!.. Сейчас…Спрыгнув на пол, она подтащила к кровати хорошую мышь. Глаза ее светились гордостью, когда Питер, осторожно сойдя на пол, не спеша съел половину и остановился.– Нет, – сказала она. – Ешь, я сыта.Когда он начал умываться, она сказала:– Ты устал. Дай-ка лучше я!..Питер лег на бок, закрыл глаза, и шершавый язычок стал заботливо смывать с него усталость, грязь и вину. Глава 24. ДЖЕННИ, ВЫЙДИ КО МНЕ! И так – ну, почти так – словно ничего не случилось, Питер и Дженни стали жить на мебельном складе.Не упоминая о том, почему оба убежала, Дженни рассказала, что сразу направилась сюда и с удивлением увидела всю мебель на прежнем месте. Вероятно, ее забирали на выставку. У Питера хватило чутья и мудрости промолчать: пусть не знает, что он забыл об этом складе, и неизвестно почему нырнул в отверстие трубы.Зато он передал ей слова Бетси и изобразил черного кота, а Дженни ахала и смеялась.И все же что-то ее заботило. Иногда ни с того ни с сего она два-три раза лизала его, а потом смотрела с любовью и печалью. Что-то тревожило ее, но Питер никак не мог угадать, что это такое. Ведь не всегда решишься спросить другого, о чем тот думает.Однажды Дженни куда-то отлучилась и пришла совсем расстроенная. Ласково поздоровавшись с ним, она забилась в угол кровати, поджала передние лапки и уставилась в стену. Питер знал, что именно так сидят и смотрят кошки, когда им не по себе.Больше выдержать он не мог. Он подошел к ней, лизнул ее, ощутив соленый вкус, и сказал:– Дженни, что с тобой? Скажи мне… Может, я помогу…Дженни долго плакала и не отвечала. Потом она встряхнулась, лизнула себе спинку и бока и повернулась к Питеру.– Не обижайся, – сказала она. – Я должна тебя бросить.Питер ощутил такую боль в сердце, словно туда всадили нож.– Зачем? – спросил он. – Если ты уходишь, я уйду с тобой.– Нет, – ответила Дженни. – Меня уводит Демпси.Питер не сразу понял, о ком она говорит; а когда понял, страшно зарычал, и хвост его заметался из стороны в сторону. Он ясно увидел огромного наглого кота, угрожавшего ему когда-то. Но при чем тут Дженни?Тем временем она продолжала:– Такой у нас закон. Когда тебя зовет кот, ты должна с ним идти. Теперь Демпси сказал, что больше ждать не хочет.– Неужели ты хочешь с ним уйти? – спросил он.– Что ты! – вскричала она. – Я его ненавижу!.. Я его молила и просила меня отпустить. Он не соглашается.Питер почувствовал, что она что-то скрывает. Он знал почти все кошачьи законы, они казались ему хорошими, умными и понятными. И он спросил:– Что я могу сделать, чтобы ты осталась со мной? Если ты не скажешь, я спрошу Демпси.И Дженни поняла, что он уже взрослый.– Ты можешь сразиться с ним, – сказала она и снова заплакала.
1 2 3 4 5 6 7 8