– Повисим, пока не умрем, – проговорила Дженни. – Или не упадем…Питер понял, что теперь должен утешать он.– Ничего, – сказал он. – Сейчас мы живы, и мы с тобой вместе, а что нам еще нужно?..Наградой ему было слабое мурлыканье.– Спасибо, Питер, – сказала Дженни.– И вообще, – продолжал он, – раньше или позже нас заметят и спасут.– Кто, люди? – горько спросила Дженни. – Если бы ты их знал, как я…– Я их знаю, – сказал он. – Давай-ка я покричу, чтобы нас скорее заметили.Он истошно замяукал и мяукал долго. По улицам бежали машины, по мосту шли пешеходы; шли они и по набережным и по ближним улицам, но никто не взглянул вверх, на башни, до самой ночи.К утру, заметно ослабев, Питер погрузился в забытье. Быть может, он спал, не разжимая лап, потому что в крики, и звон, и шум каких-то машин услышал внезапно. Открыв глаза, ов увидел множество людей у самого въезда на мост. Люди эта кишели, как муравьи, и среди них сверкали медью и сталью автомобили, грузовики и пожарные машины.– Дженни! Дженни! – закричал Питер. – Погляди вниз! Смотри, что творится!– Наверное, машины столкнулись…– проговорила она.Однако темную толпу усеивали белые пятна лиц: люди глядели вверх. Полицейские расчищали место и ставили лестницы. Что-то зашумело совсем рядом, прямо на кошек вылетел самолетик и покружил около них, а какой-то человек, высунувшись из окошка, чуть не тыкал в них странной коробочкой. Джении слабо вскрикнула:– Ой, что это?– Фотографируют для газет, – ответил Питер.– Боже мой, – сказала Дженни, – а я так плохо выгляжу!.. – И, с трудом удерживаясь на весу, она попыталась умыться.Тем временем оказалось, что башни аварийных машин до Питера и Джении не достанут. Пожарные машины выдвинули самую высокую лестницу, и на нее полезли два пожарника. Медные каски и пряжки красиво сверкали на солнце; красив был и карабкавшийся с ними красномордый полисмен в синей форме. Питер вообще себя не помнил от восторга. Правда, полисмен и пожарники окончили путь ярдов ва двенадцать ниже, чем нужно, и Дженнн снова впала в отчаяние, но Питер заверил ее, что этим дело не кончится.И впрямь – на башни полезли два верхолаза. Толпа ободряла их криками: «Давай, Чарли!», «Том, впереди!», «Эй, Томас, не сдавайся!», «Сейчас ее Чарли схватит!», «Браво, Том!», «Ура, Чарльз!», «Молодцы!».– Ах, господи, господи! – причитала Дженни. – Ничего не могу поделать, буду царапаться!.. Нервы, понимаешь… Тут еще этот самолет… Ф-ф-ф-фффф!Томас, держась на ремне, протянул к ней руки, оторвал ее от насеста, ловко кинул в мешок. Питер крикнул ей: «Держись!», но Чарли уже кидал в мешок его самого.В мешке было плохо, спускаться страшно, но Питер беспокоился за Дженни и перевел дух лишь тогда, когда услышал радостные крики. Том и Чарли вытащили кошек за шкирку. Полисмены и пожарники окружили их, мужчины широко улыбались, женщины умилялись вовсю. Налетели фотографы, но Дженни была по-прежнему печальна. Том отвечал репортерам: «Да ничего, только когти выпустила…», а Чарли: «Ну, чего там, ерунда!» Приключение подходило к концу. Пожарники убрали лестницу, и все машины, громыхая, отправились по своим делам. Том и Чарли кончили позировать, выпустили кошек и уехали куда-то на своей машине. Толпа таяла. Кое-кто гладил на ходу Питера или Дженни, бросая: «Ну как, полегче стало?», но никто не догадывался покормить их.Когда мимо них уже проходили те, кто ничего не знал о случившемся, Дженни тяжело вздохнула.– Что с тобой? – спросил Питер. – Разве ты не рада?– Мне очень плохо, – ответила она. – Господи, что я натворила!Питер подсел к ней так, чтобы касаться ее боком.– Почему ты так грустишь последнее время? – спросил он.Дженни нервно лизнула себя раза два.– Питер, – сказала она, – я хочу вернуться к мистеру Гримзу, – и горько заплакала, уткнувшись в его меховой бок. Глава 16.
КАК СТРАДАЛА ДЖЕННИ Дженни! – воскликнул Питер. – Мы поедем к мистеру Гримзу? Ох, как хорошо!Дженни перестала плакать и еще глубже зарылась мордочкой в мех.– Неужели ты не сердишься?.. – проговорила она.– Конечно, нет!.. – ответил он. – Мне очень нравится мистер Гримз, а главное – ему без нас плохо.– Не надо…– перебила его Дженни. – Не говори, мне стыдно. Никогда не забуду, как он стоял в дверях и звал нас, и просил…– Чего ж ты злилась на него? – удивился Питер.– Я знала, что ты прав, – ответила Дженни. – Я поступила тогда жестоко, не по-кошачьи. А ты был добрый, и ты был прав… вот я и злилась. Потому я и в Глазго сбежала… Я думала, ты отвлечешься, забудешь… Да что там, я сама надеялась забыть! И не могла!Дженни вынырнула из меха Питера, перевела дыхание и лизнула себе бок.– Когда я упала в воду, – продолжала она, – я решила, что это мне за грехи. Я страшно испугалась за тебя, и больше я ничего не помню… Но когда я очнулась, и ты меня лизал, и я все узнала, я решила вернуться к мистеру Гримзу, только не решалась тебе сказать. А когда мы застряли наверху, я дала себе слово: останемся живы – скажу. Люди говорят, у нас, у кошек, девять жизней. Какая чепуха! Спасешься раз, спасешься два, а когда-нибудь и не спасешься. Если бы мы могли добраться до Лондона…– Да мы можем! – вскричал Питер. – Бежим!– Куда? – спросила Дженни.– На корабль! Я его видел сверху. Сегодня утром из трубы валил дым. Он вот-вот отчалит.Дженни глубоко вздохнула от радости.– Как хорошо, когда с тобой мужчина! – сказала она. – Бежим.И они побежали, не по-кошачьи, не перебежками, – а впрямую, понеслись вскачь и подоспели к самому отплытию. Корабль, собственно, уже отчалил, но они взбежали по сходням, меховыми птицами перелетели с разгона несколько ярдов и опустились прямо на грудь судовому плотнику.– Вот это да! – закричал он, падая навзничь. – Вернулись! – Питер и Дженни кинулись в камбуз. Кок тут же налил им молока, приговаривая: «Успели? Заголодали? А где билеты, крыски-мышки?» – и кормил их и кормил, а потом бросил им кость, в которую они вгрызлись с двух сторон.До самого Лондона они только и делали, что ели и спали. Работы почти не было. Должно быть, кто-то из уцелевших рассказал, какой террор царил на корабле, и мышиная братия решила воздержаться от плавания в столицу. Глава 17.
КАК УСНУЛ МИСТЕР ГРИМЗ До самого Лондона кошки говорили о том, как обрадуется мистер Гримз. Питеру казалось, что будет лучше, если они проникнут в дом, когда никого нет, а хозяин вернется и найдет их. Откроет дверь, а они сидят на окнах, он с одной стороны, она – с другой, под геранью. Мистер Гримз не увидит их, войдя со света, и они замяукают в два голоса. Дженни это понравилось, и они постоянно рассуждали, как будут жить все вместе в маленьком домике.Питер как-никак был мальчиком, и ему особенно нравилось представлять себе, какие замечательные вещи есть во владениях мистера Гримза – коробки, ящики, тюки, корзины, мешки бразильского кофе, горы орехов, кипы табака. Домовитую Дженни заботило другое: как устроить все поудобней и поуютней, чтобы мистеру Гримзу лучше жилось, и как приноровиться к его жизни. Когда ты чья-нибудь кошка, объясняла она, мало поймать мышь-другую и съесть, что дадут. Нужно знать, когда хозяин встает, и ложится, и работает, и ленится, чтобы всегда быть у него под рукой; нужно знать, что он больше любит: чтобы терлись об его ноги, сидели у него на коленях или спали с ним вместе, и сам он хочет чесать тебя за ухом, или ждет, пока прыгнешь к нему и замурлычешь.И вот они бежали к докам. Железные ворота уже заперли, был поздний вечер, но кошки просочились сквозь узорную решетку у самой земли. Дженни вскрикнула:– Гляди!.. Нет, вот там!..Питер взглянул и увидел вдалеке желтую точку огонька.– Это у него, – еле дыша, сказала Дженни. – Он дома!Когда они поравнялись с лачужкой, оказалось, что горит верхний свет, лампа без абажура. Из-за домика слышались голоса, словно кто-то спорил, но в окно никого видно не было. Ящики алой герани сторожили у дверей.– Это радио, – сказал Питер. – Наверное, он ушел, а радио не выключил.Дженни странно заворчала, и, обернувшись к ней, Питер увидел, что хвост ее увеличился вдвое, а пушистое жабо стоит торчком.– Что с тобой? – крикнул он.– Н-не знаю…– сказала она. – Ой, Питер, я боюсь!..– А я не боюсь, – отвечал храбрый Питер, хотя не был в этом уверен. – Пойду-ка я первым. – И толкнул дверь.В комнате было чисто прибрано, на столе ничего не стояло, словно у мистера Гримза не было еды. Герани цвели вовсю, цветы наполняли комнату сладким и острым благоуханием.Когда глаза его привыкли к яркому свету голой лампы, Питер увидел мистера Гримза. Тот уже лег и лежал совсем тихо, выпростав из-под одеяла узловатые руки. Сердце у Питера дрогнуло, он едва не заплакал, ибо никогда не видел такого прекрасного лица.Питер не знал, долго ли смотрит, но оторваться не мог. Когда радио замолчало, он обернулся к Дженни и сказал так тихо, как говорят над спящим ребенком:– Видишь, спит… Мы его удивим. Проснется – а мы здесь!..
Но Питер был неправ. Мистер Гримз не проснулся.Всю ночь напролет Дженни, забившись в угол, плакала о том, что старичок не узнает про их возвращение. Питер пытался утешить ее, но она дрожала, и было странно, что мистер Гримз спокоен и радостен, когда ей так плохо.Лампочка светила, приемник снова ожил в шесть утра, и почти сразу послышались шаги.– …иду я за ключами, – сказал кто-то, – а у него свет горит, радио играет…Десятник и два докера вошли в открытую дверь.– Постойте-ка там! – сказал десятник. – Что-то он не того… Эй, Билл! Билли Гримз! Ты чего, захворал?– Помер он, бедняга…– сказал первый докер.Все трое сняли шапки и нерешительно подошли к кровати, хотя уже не могли обеспокоить хозяина. Десятник обвел печальным взором тихого старика, яркие цветы, полосатую кошку с блестящими глазами и белого кота. Потом он выключил радио и погасил свет.– Умер, – сказал он. – А были с ним две верные кошки…Питер даже обрадовался, что Дженни не понимает этих слов. Тем временем десятник бережно прикрыл одеялом плечи и голову мистера Гримза. Один из докеров нагнулся, почесал Питера за ухом и сказал:– Вот какое дело, киски… Ну, мы вас пристроим… Билл не хотел бы, чтобы обижали его друзей.И все трое тихо ушли, а дверь не закрыли.Дженни плакала, причитала и каялась.– Если б не я, он был бы жив…– говорила она. – Он жил бы ради нас… А заболел бы, мы бы сидели с ним… или сбегали за помощью…
Конечно, думал Питер, забыть она не забудет, нельзя забывать о своей жестокости, но нельзя же изгрызть себя до смерти. Надо немедленно отвлечь ее, и сделать это может только он.– Дженни, – проговорил он наконец. – Я хочу домой… На Кэвендиш-сквер.– Иди, – сухо сказала она. – Я тебя не держу.– Как же я пойду без тебя? – быстро сказал он. – Я и дороги один не найду. Помоги мне!Дженни выпрямилась, лизнула себя несколько раз и нетвердо начала:– Если я нужна тебе…– Очень нужна! – поспешил он ответить.– Тогда я пойду с тобой, куда хочешь, – закончила она.И они выскользнули из лачужки. Первым двигался Питер, Дженни бежала следом. Глава 18. В ЛОНДОНЕ Кошкам нелегко пройти через огромный город, а Дженни не видывала Кэвендиш-сквера и не могла бы дойти туда – усы помогали ей находить лишь те места, где она побывала хоть раз. Но Питер понимал, что говорят люди, и читал надписи на омнибусах. Так добрались они до тех мест, откуда он дорогу найдет.Но прокормиться и защититься он бы без Дженни не смог. Она рассказала ему по пути, что надо знать о собаках. Собак на поводке и замечать не стоит, сколько бы они ни ярились, – они потому и злятся, что им стыдно гулять на поводке. Бежать от собак нельзя, потому что видят они плохо, склонны к истерии и погонятся за кем угодно. Если же ты стоишь неподвижно, они часто проходят мимо, особенно те, кто имел дело с кошками.– Те, кто вырос вместе с кошкой, – поясняла Дженни, – не лают на нас, просто подходят и обнюхивают, виляя хвостом. У них это означает не раздражение, а удовольствие. Кто как, а я все же даю им лапой по носу, чтобы знали свое место. А еще можно делать вот что. Смотри!И она стала раздуваться, не переводя дыхания. Питер попытался сделать то же самое и почувствовал, что превращается в неровный меховой шар. Однако ему было неловко, и он сказал Дженни: «По-моему, это глупо…»– Нет, – отвечала она. – Это совсем не глупо, это очень мудро. Зачем драться, если можно победить без драки? Чаще всего враг бежит, а не сбежит – что ж, вреда от этого нет, попытаться стоит, даже с нашими, с кошками. Все мы знаем, что это один мех, а страшно, ничего не поделаешь!..Питеру припомнился грозный вид распушившегося Демпси.– Кроме того, – завершила Дженни, – полезно вдохнуть столько воздуха: боевой клич становится просто жутким. Собаки его очень боятся.Пробираясь на сей раз сквозь Лондон, Питер обнаружил, что кошки очень похожи на людей. Одни была сварливые и придирчивые, как вежливо к ним ни обратишься, другие, приветливые и благодушные, успевали пригласить их к себе прежде, чем Дженни попросит о приюте. Попадались и снобы, не желавшие водиться с беспризорными, и бывшие беспризорные, искренне жалевшие собратьев. Кто-то просто лез в драку, но многие кошки, жившие при магазине или при кафе, радушно угощали чем могли.Не только от Дженни, но и на собственном опыте Питер научился остерегаться детей, особенно тех, кто слишком мал, или тех, кто склонен к жестокости.Один мальчик ласково поманил его и, прежде чем Дженни успела вмешаться, побежал на зов, припоминая, как самого его тянуло к уличным кошкам. Ожидая, что сейчас его почешут за ухом, он подставил голову, но тут же ощутил острую боль, заорал и понял, что мальчик со всех сил дернул его за хвост.Питер вырвался с диким криком, не сомневаясь, что хвоста у него больше нет. Только в конце квартала он решился посмотреть. Тогда же он понял, что кошек очень легко обидеть, и они боятся унижения больше, чем боли.К счастью, Дженни это знала и не стала утешать его. Очень нескоро, когда боль и обида затихли, она обернулась к нему и заметила:– Наверное, дождь пойдет… Как по-твоему? Глава 19. НА КЭВЕНДИШ-СКВЭР Когда они добежали до места, Питер чуть не кинулся к своему дому, но Дженни удержала его.– Помни, – сказала она, – мы тут чужие.
1 2 3 4 5 6 7 8