Мортон посетил тюрьму в Трансиордании, где был свидетелем того, как 90 осужденных за убийство арабов «весело и деловито занимались стиркой». Видимо, ему не довелось увидеть убийцу-еврея: если еврей в Палестине совершал убийство, его приговаривали не к прачечным работам, а к повешению. Согласно палестинскому уголовному кодексу, предоставление убежища убийце каралось заключением сроком на пять лет; однако если еврей был уличен в том, что предоставлял убежище своей жене, матери или дочери, бежавшей от нацистов, он подлежал восьмилетнему тюремному заключению.Английский антисемитизм почти всегда был скрытым; считалось, что его не существует. Это достигалось при помощи той сноровки в иносказаниях, которая достигла в Англии особого совершенства вследствие строгости закона о диффамации *19. Изощрившимся в словесных ухищрениях журналистам не составляло особого труда избегать обвинения в антисемитизме. Считается, что закон о диффамации очистил английскую прессу. Но он породил и методы оскорбления, которые позволяют оскорбителю избежать судебного преследования, выставляют его в выгодном свете, дают ему возможность уклониться от дискуссии и зачастую оставляют его жертву совершенно беззащитной. Ловкий писатель часто прикрывает оскорбление прозрачной вуалью лжи, которая приносит еще больший вред. Так, многим из тех, кто посещал Иерусалим в предвоенную декаду, наверняка доводилось слышать на вечеринках, в офицерском клубе или в баре отеля «Кинг Дэвид», что «евреи распяли Христа, и они сделали бы это снова, если бы им представилась возможность». Это высказывание воспринималось всеми как глубокая и ужасная истина; оно привилось и вошло в моду, хотя, конечно, ни разу не было произнесено публично и не появлялось в прессе. Первым, кто решился обнародовать его в печати, был X. В. Мортон, который прибег для этого к иносказанию. Многие из его читателей, как в Палестине, так и в Англии, не могли не понять, что он имеет в виду, и, вероятно, были в восторге от такта, с которым он это выразил:"Возвышавшийся над ущельями город (Иерусалим)… был, казалось, местом, где обитали безжалостные чувства — Гордость, Высокомерие и Ненависть… И я подумал про себя: «Да, это поистине место, где был распят Иисус». И, подобно эху моей мысли, пришел ко мне ужасный ответ: «И это может повториться вновь». «Для того, чтобы обеспечить создание еврейского национального очага, — сказал сэр Герберт Сэмюэл, — его нужно возводить на фундаменте доброй воли». Такой фундамент нельзя было создать под властью администрации, представители которой относились к евреям с плохо скрываемым презрением. «Очень жаль, — писал главный инспектор палестинской полиции, — что британские официальные лица редко бывают гостями еврейских семей. Это случается, как правило, лишь в рамках исполнения служебных обязанностей и только в покровительственной форме». Новичков, которые на светских приемах или в офицерских клубах проявляли хоть малейшие признаки интереса к еврейским поселенцам или произносили хотя бы слово в защиту евреев, тут же ставили на место и преподавали им краткий курс антисионизма. Бригадир Ф.Х.Киш докладывал в 1931 году комиссии O'Доннела, что «невозможно ожидать эффективного функционирования администрации, пока ее глава и целый ряд высокопоставленных чиновников определенно не симпатизируют идее еврейского национального очага в той ее интерпретации, какую дает мандат». Высокопоставленные чиновники не скрывали, что их неприятие закона, за исполнение которого они получали жалование, было вызвано не просто недостатком симпатии. Один из них намекнул, что евреи подкупили Лигу Наций. Он характеризовал мандат как «злополучный документ», «навязанный» Лиге Наций «международным еврейством». Стоимость подкупа государств — членов Лиги Наций, к сожалению, не была названа: очевидно, с тех пор, как французских евреев обвинили в подкупе совести архиепископа, произошло резкое падение цен.В политическом размежевании в Палестине большую роль сыграла западная юдофобия. Копии «Протоколов сионских мудрецов» широко распространялись среди англичан и арабов, а выдержки из них печатались в ежедневной иерусалимской газете на арабском языке. В то же время «Коричневая книга гитлеровского террора» была запрещена британским цензором, и администрация молчаливо санкционировала продажу английского и арабского переводов гитлеровского «Майн кампф». У берлинских нацистов были палестинские двойники. Три американских сенатора, посетившие страну в 1936 году, констатировали, что «непрекращающийся террор в Святой земле является следствием открытой симпатии к вандалам и убийцам со стороны многих (британских) офицеров». «Подавляющее большинство палестинских государственных чиновников, — писал современник, — с самого начала было в значительной степени проникнуто симпатией к арабам и антипатией к евреям, что весьма трудно совмещалось с обязанностями, налагаемыми на них условиями мандата» (114, 47).Разумеется, были и исключения. Так, Хэмфри Бауман, длительное время занимавший пост главы отдела просвещения, отмечает, что среди постоянно проживавших в Палестине англичан не было почти ни одного, у кого не было бы еврейских друзей. Среди «знаменательных исключений» первых лет мандата президент Вейцман называет «Виндхэма Дидса, Гилберта Клейтона и самого главнокомандующего (Алленби)» (190, 276). Вместе с тем он отмечает, что «люди, вступавшие в повседневный контакт с населением… люди, занимавшие низшие посты в военной иерархии, за редким исключением не обладали широтой восприятия, остротой взгляда, а зачастую — даже элементарной доброжелательностью». Тем не менее, все три наиболее дееспособных верховных комиссара Палестины были военными. Сильная рука Плюмера, не переносившего глупостей, кто бы их ни делал, гарантировала мир и даже прогресс в годы его правления. Безвременная смерть Горта была настоящей катастрофой. Вполне возможно, что, проживи он еще несколько месяцев, он сумел бы хоть частично исправить тот вред, который нанес доброму имени Великобритании его бездушный предшественник сэр Гарольд Мак-Майкл.Для палестинских чиновников, как и вообще для большинства англичан, такие понятия, как еврейская нация, еврейская армия, евреи на плацу, евреи, не испытывающие страха, всегда были и будут совершенно абсурдными. В 1828 году английский священник, понимавший, что если евреи когда-нибудь вернутся на землю Израиля, им придется воевать, так же, как столетие спустя чиновники палестинской администрации, был уверен, что «презренное племя никогда не выдержит испытания войной». «Для того, чтобы покорить страну, евреи должны будут вести себя как воины… Если это случится, перемена в их обычаях, в способах их дохода, в их положении среди других народов будет столь велика, что само легковерие затруднится поверить в такую возможность» (171, 118).Прошло сто лет, но лишь немногие англичане готовы были поверить, что евреи когда-нибудь смогут стать солдатами, способными побеждать. Согласно господствующему мнению, которое открыто высказывалось в Палестине, евреи в своем большинстве были трусами. Еврейская политика «сдержанности» (хавлага)20, воспрещавшая любой вид активных ответных действий против арабских погромщиков, рассматривалась арабами и англичанами как еще одно доказательство их малодушия. Когда арабские налетчики атаковали поселения в Изреельской долине *21, а поселенцы воздержались от ответного нападения на арабские деревни, арабы дали евреям презрительную кличку «дети смерти». Арабы и в самом деле сумели создать в представлении англичан и всего Ближнего Востока мираж «священной войны» и в конце концов сами поверили в свою доблесть, ни разу не испытав ее на деле. Готовность, с которой англичане поверили в этот мираж, частично проистекала из мифа об арабских воинах, созданного почитателями Лоуренса *22. Чаще, однако, всеобщее презрение к еврейской трусости было естественным результатом английской разновидности антисемитизма, инстинктивной склонности к насмешке над евреями, которую еще лет десять назад не могли побороть многие англичане, включая представителей интеллигенции. Этой традиционной ошибки не избежал даже Дж. Н. Шофилд — писатель, обладавший чувством ответственности историка. «Иехуда Маккавей *23, — сказал этот знаток еврейской истории в 1938 году, — был неистовым воином того типа, который и по сей день встречается в Палестине, но он присущ скорее представителям арабских племен, а не современным евреям» (162, 253).В большинстве книг, написанных в годы палестинского мандата туристами, паломниками и чиновниками британской администрации, презрение к еврейской трусости и восхищение арабской доблестью находило свое выражение иногда в явной, но чаще в скрытой форме. Англичанин, посетивший страну в 1933 году, имел счастье встретиться с целым рядом «обаятельных и образованных арабов». Он отдал должное спокойному достоинству этих воинов пустыни и их презрению к стяжателям-евреям. «Нация начинается не с богатства, — объяснил ему один араб, — она начинается с войны… Евреи должны воевать за свою землю. Одного того, что она куплена ими, еще недостаточно… По природе своей еврей ценит безопасность выше доблести». Другой сын пустыни заметил: «Еврей всегда трус — трус по природе». Англичанин совершенно согласен с ними: "Вся чудовищность сионистского кошмара осознается лишь тогда, когда вы вспоминаете, что вместо того, чтобы воевать за землю, они просто покупают ее. Ни один великий народ никогда не покупал своей земли… Среди сионистов слишком много ученых и слишком мало солдат и земледельцев" (32, 98 и 115).Другой английский турист, посетивший страну во время «беспорядков» 1936 года и, по его собственному признанию, «пытавшийся быть беспристрастным», признал, что «нет никакого сомнения в том, что не все евреи — трусы». Тем не менее, он был вполне уверен, что в большинстве своем евреи живут в постоянном страхе и не способны обороняться от неистовых арабов. «Я не могу забыть одного вечера в Иерусалиме, — писал он. — Я прогуливался с двумя знакомыми арабами, немного знавшими английский. Где-то к нам присоединились два солдата шотландского полка». Оба шотландца были пьяны. Один из них зашел в еврейское кафе, чтобы выпить еще. Англичанин попросил арабов пойти за пьяным и вернуть его.«В кафе сидело сорок-пятьдесят рослых молодых евреев, но при появлении двух угрюмых арабов они съежились и замолчали, и это молчание показалось мне испуганным. Грубое и оскорбительное сравнение пришло мне в голову: пустите горностая в заячью нору и посмотрите, что будет! Справедливо или несправедливо, но такова была расхожая английская шутка в Палестине тех дней…» (69, 76 и 77).Несколько дней спустя, рассказывает тот же автор, английский капрал, который не был пьян, подытожил всю ситуацию в словах, под которыми подписалось бы большинство англичан в Палестине: «Арабам не хватает ума, евреям не хватает храбрости».Пока арабские террористы ограничивались убийством евреев, палестинская администрация взирала на них с пассивным неодобрением. Однако когда в 1937 и 1938 году стало ясно, что арабские волнения перерастают в организованное восстание, направленное не только против идеи создания еврейского национального очага, но и против британских интересов на всем Ближнем Востоке, администрации пришось принять меры. Силы британских войск в Палестине (в то время они составляли приблизительно две дивизии) оказались недостаточными для того, чтобы устрашить повстанцев или обеспечить безопасность нефтепровода.Весной 1938 года Орду Уингейту *24, офицеру, прикомандированному к разведывательному отделу британской армии, удалось убедить одного из своих начальников в том, что ситуация требует изменения политики. Без особого энтуазиазма ему разрешили применить свои идеи на практике. Немедленный успех разработанной им тактики породил немалую тревогу не только среди арабов, но и среди чиновников палестинской администрации. «Я получил, — писал Уингейт, — трех офицеров и тридцать шесть солдат». Он действовал против тысяч арабских повстанцев с помощью отряда, прошедшего боевую подготовку под его руководством. Отряд состоял из «отобранных более или менее случайно» 200 — 300 палестинских евреев. Однако менее чем за пять месяцев, в течение лета 1938 года, арабы были выбиты из своих опорных пунктов в Северной Палестине, и безопасность нефтепровода была обеспечена. Согласно отчету Уингейта, успех операции «был следствием особых качеств еврейских отрядов». Он обучил своих еврейских товарищей разработанным им методам ведения боевых действий, и с тех пор они не раз наглядно доказали, насколько хорошо они усвоили его уроки. Сегодня многие из учеников Уингейта стоят во главе Армии Обороны Израиля.Однако Палестина, в которой царит мир, или, во всяком случае, Палестина, в которой мир воцарится с помощью евреев, очевидно, не входила в политические планы британской администрации. От полковника (позже фельдмаршала) Монтгомери Уингейт получил приказ о роспуске его особых «ночных отрядов». Весьма поучительно прочесть комментарий самого Уингейта к этому приказу:«В этот период власти не хотели привлекать евреев к активным действиям по подавлению восстания, и эксперимент постепенно был сведен на нет. С глубоким сожалением я должен признать, что позднее (в каком-то смысле так было во все времена) власти обращались с евреями, проявившими такую преданность и отвагу, исключительно гнусным образом».В письме в лондонскую газету «Тайме» от 21 июля 1938 года Джосия Веджвуд в нескольких фразах сформулировал истинную причину беспорядков в Палестине: «В течение двух лет британские власти оставляли безнаказанными убийства евреев и уничтожение их собственности. Администрация продолжает все с тем же строгим беспристрастием относиться как к убийцам, так и к их жертвам. Эта черная страница бездеятельности и двуличия беспрецедентна в британской истории».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47