Когда леопард бросается на охотника, вытянутое тело зверя представляет собой очень трудную цель. Я уже говорил, как нелегко попасть в нападающего льва, а леопард вдвое меньше по весу в сравнении со львом.
Многие полагают, что степень опасности зверя зависит от его размера. На этом основании можно предположить, что слон-самец гораздо более опасный зверь, чем весящий 200 фунтов леопард. Но это не так. Леопард уступает в силе льву, но он достаточно силен, чтобы нанести смертельную рану человеку, а последнее — единственное, о чем беспокоится охотник.
Леопард умный зверь. Зная, что по его следу идет охотник, он часто взбирается на дерево и ложится на ветку, висящую над тропой. Если охотник не обнаружит леопарда, тот его обычно пропускает. Но если охотник вдруг поднимет голову и встретится глазами с леопардом, зверь бросается на него с быстротой молнии. Большинство животных, видя, что они обнаружены, рычат и вновь обращаются в бегство. Однако леопард не таков. Едва он увидит, что его заметили, он тотчас нападает на охотника.
Дважды мне пришлось быть вместе с охотниками, которые проходили под деревом, на котором притаился леопард. В обоих случаях звери не подавали признаков жизни, пока охотники не поднимали головы. Тогда леопард прыгал. Только навык в самой быстрой стрельбе спасал охотника от увечья, а возможно и от смерти.
Ввиду того что леопарды так же хорошо чувствуют себя на деревьях, как и на земле, охотник должен присматриваться не только к зарослям справа и слева от тропы, но также к ветвям, висящим над ней. Это очень затрудняет охоту.
У леопарда есть одно уязвимое место: искусно скрываясь в листве, он часто оставляет свой хвост, свисающим с дерева. Мне неоднократно удавалось убивать леопардов, которые поджидали меня в засаде, лишь потому, что они забывали убирать свои хвосты. Во всех отношениях леопарды очень хитры и необычайно изобретательны. Взять хотя бы то, как они ловят домашних собак.
Хотя леопарды питают страсть к собачьему мясу, они, как ни странно, обращаются в бегство при виде собачьей своры. Достаточно полдесятка небольших шавок, чтобы на неопределенное время задержать леопарда, сидящего на дереве. Но на какие только уловки не пускаются леопарды, чтобы поймать и убить одиночную собаку!
Часто они специально заманивают собак. Стоит собаке учуять запах леопарда, как она начинает яростно лаять, принимая, однако, все меры предосторожности, чтобы не покинуть свое безопасное убежище в палатке хозяина или же на парадном крыльце дома. Леопард перебирается на открытую площадку и укладывается, делая вид, что он совершенно безразлично относится к тявкающей собаке. Затем он начинает мурлыкать, прижав голову к земле наподобие собаки, желающей поиграть. Через несколько минут собака начинает проявлять любопытство. Она приближается к леопарду, чтобы узнать, в чем дело, осторожно нюхая и все еще насторожившись. Леопард, поджав задние ноги под себя, находится в самой удобной позе для прыжка. Однако он не похож на притаившегося зверя, он лишь изредка обращает внимание на собаку, оглядываясь время от времени и довольно мурлыкая. Наконец, собака не выдерживает и подбегает к леопарду на близкое расстояние. Внезапно, без малейшего предупреждения леопард прыгает на несчастное животное, как спущенная пружина. Ни одна собака, даже самая крупная и злая не может соперничать с леопардом. У леопарда четырехдюймовые клыки и страшные когти. Он хватает собаку за горло и в тот же момент вонзает когти в ее брюхо. Убив собаку, леопард уносит ее в ближайшие заросли и съедает.
Остатки своей жертвы леопард почти неизменно прячет в развилке ветвей дерева, чтобы сохранить свою добычу от других хищников. Крупный леопард способен нести животное весом в сто фунтов и поднять его по стволу дерева, даже если на дереве нет никаких ветвей. Днем он отсыпается на каком-нибудь дереве недалеко от того места, где оставил убитую жертву. После наступления темноты он возвращается, чтобы поесть мяса.
В отличие от львов леопарды не полигамны. У них только одна подруга. Пары леопардов питают друг к другу сильные чувства. Однажды я выставил отравленную приманку на самку-леопарда, которая убивала домашних животных. На другое утро я пошел к приманке и обнаружил мертвую самку леопарда, лежащую на трупе приманки. Рядом с мертвой самкой был ее друг; головой самец лежал на ее туловище, как бы ласкаясь. Увидев меня, он вскочил. Леопард погиб рядом со своей любимой.
Преследовать леопардов в высокой траве хотя и не столь опасное занятие, как идти по его следу в джунглях, тем не менее весьма захватывающее. Никакими камнями невозможно заставить его выскочить из травы. Он не двинется, даже если в него попадет случайный камень. Лев почти всегда выдаст свое присутствие рычанием, леопард останется совершенно безмолвным.
Однажды старейшины масайской деревни пригласили меня для уничтожения леопарда, резавшего их скот. Два молодых морана, преследовавшие леопарда, были жестоко растерзаны его когтями. Когда я прибыл в деревню, то поразился тому ущербу, который нанес один зверь. За ночь он убивал по пяти-шести телят. При этом он даже не притрагивался к мясу.
Я пошел по его следу. Около деревни находилось несколько каменистых холмов, состоящих из валунов колоссальных размеров, которые лежали друг на друге, сохраняя равновесие. Казалось, что эти валуны были поставлены при помощи механических средств. Они лежали в течение многих столетий, на них не влияли ни морозы, ни оттепели. Валуны, несомненно, продолжают лежать и сейчас, хотя кажется, что малейшее дуновение ветра может разбросать их. Между этими огромными валунами были глубокие расщелины, представлявшие собой идеальные логова для леопардов. Я проследил путь, по которому шел леопард среди огромных продолговатых камней, но до самого логова пройти не мог и вернулся в деревню.
Ночью в загоне для скота был слышен сильный шум. Животные бегали, жители деревни кричали. Когда наступило утро, оказалось, что убит еще один теленок. Как и раньше, у него было прокушено горло.
Я уговорил хозяина отдать мне теленка, чтобы выставить его в качестве приманки. Мои помощники устроили мне махан на удобном дереве, и я стал поджидать возвращения леопарда.
В десять часов вечера я заметил, как кто-то стал осторожно приближаться к приманке. Зверь подкрадывался бесшумно, и поступь его совершенно не нарушала мертвой тишины. Тень была настолько велика, что я принял ее сначала за тень львицы. Зверь продолжал подкрадываться к приманке, а затем припал к земле. На фоне земли он был едва различим. Я решил, что как только зверь привстанет, я его застрелю. Полчаса спустя крупная кошка встала на ноги и я увидел, как она помахивает хвостом. Прицеливаясь, я взял мушку пониже, потому что в темноте охотник всегда склонен брать слишком высоко. Зверь сделал огромный прыжок и исчез. Я был уверен, что пуля попала в него, однако свет был настолько слаб, что мне оставалось лишь надеяться на лучшее. Не желая рисковать, я оставался в засидке до наступления дня.
Когда наступил рассвет, я осмотрел землю и обнаружил кровь. Я прицелился недостаточно точно, иначе он пал бы в пределах первой сотни ярдов. Ничего не оставалось делать, как идти по следу до самого логова среди скалистых холмов.
Я выступил вместе с четырьмя моранами, вооруженными копьями и щитами. Кровавый след привел нас к входу в небольшую пещеру. Двое из моранов срезали длинное молодое деревце, которым они стали прощупывать отверстие, в то время как другие масаи стояли рядом со мной, держа копья наготове. Вдруг из пещеры донеслось низкое хрипящее рычание, усиленное каменистыми стенами пещеры. Леопард вылетел из пещеры, продолжая издавать рычание, вдыхая и выдыхая воздух. Он сбил обоих масаи, которые орудовали стволами молодого деревца, а затем бросился на одного из вооруженных моранов. Воин встретил нападение броском копья, но промахнулся. Через мгновение леопард уже был на его щите, когтями передних лап рвал лицо, а зубами вцепился в плечо. Воин упал на землю, зверь не выпускал его. Другой моран бросил копье в леопарда, причем отточенный, как бритва, кончик пролетел столь близко от меня, что разрезал брюки. В тот же миг леопард бросился на второго воина и схватил его за руку. Моран упал, а леопард разорвал ему кожу передними и задними лапами.
Все это произошло в какие-нибудь секунды, в более короткое время, чем то, которое необходимо для рассказа. Я приставил дуло своего ружья к густой шерсти на шее леопарда и выстрелил. Так было покончено с самым вредным хищником, уничтожавшим домашний скот в этом районе.
Я был поражен тем, насколько сильно этот леопард в какое-то мгновение поранил двух масаи.
Зная, как быстро происходит заражение от ран, нанесенных зубами и когтями леопарда, я тут же приступил к их обработке. Я наполнил шприц дезинфицирующим веществом ТЦП и промыл глубокие раны в плече морана. Неделю спустя оба морана уже оправились.
Подводя итог, я хочу сказать, что менее всего мне хотелось бы охотиться в зарослях на быстрого, свирепого и хитрого леопарда.
Сейчас во многих частях Африки в результате применения капканов, ядов и собак леопарды почти полностью уничтожены. В дни моей молодости мы придерживались того взгляда, что леопард хорош только в виде шкуры, вытянутой для просушки. Но теперь мы обнаружили, что леопард играл немалую роль в поддержании равновесия в природе. Леопарды, оказывается, убивали каждый год тысячи бабуинов, а теперь, когда леопарды почти полностью уничтожены, бабуины стали во многих частях колонии довольно серьезной проблемой. Лучший способ помешать размножению бабуинов — дать возможность их естественному противнику леопарду уничтожать их. Поэтому в настоящее время леопарды находятся под охраной.
Таковы странные пути, которыми человек пользуется, чтобы влиять на природу. Сначала он почти полностью уничтожает какую-нибудь разновидность зверей, а затем делает все возможное, чтобы восстановить эту разновидность.
Глава семнадцатая
Возвращение
Сколько бы шотландец ни прожил за границей, Шотландия всегда останется для него единственной родиной. Прошло более сорока лет с тех пор, как я уехал из Ширингтона, но я ни на миг не сомневался в том, что когда-нибудь вернусь туда. Часто, сидя у костра в Маренгском лесу, прислушиваясь к отдаленному бормотанию обезьян и рычанию охотящегося льва, я вспоминал гоготание диких гусей, когда они пролетали над Лохар-Мосс, и сладкий запах весеннего вереска. То была моя родина; Африка же была страной, где я пребывал временно.
После того как я едва избежал смерти от ожогов ядовитой крапивы, я стал подумывать о том, что, по всей вероятности, начинаю стареть. Мне шел 63-й год, но глаз мой был еще верен, и в кустарниковых зарослях я не уступал ни одному охотнику. Когда приходили сообщения о крупных зверях-мародерах, Департамент по охране дичи все еще обращался ко мне. Старик Мулумбе и я брали свои ружья и шли по следу зверей-разбойников. За редким исключением, через несколько дней нам всегда удавалось доложить об их уничтожении. По,этому для меня было очень тяжело думать, что однажды мне придется отказаться от любимого занятия.
В конце концов я затронул этот вопрос в разговоре с Хильдой. Хотя было совершенно очевидно, что такая мысль еще ни разу не приходила ей в голову, она по какому-то любопытному совпадению вела переписку кое с кем из моих родственников в Шотландии. Она предложила поехать на некоторое время в Ширингтон, чтобы просто-напросто осмотреться.
Чем больше я думал об этом, тем больше мне нравилась эта мысль. Я уже спал и видел яркую синеву вод Солвей-Фирта, длинную полосу дороги Банкенд-Аннан, по которой когда-то проезжала Мария Стюарт, королева Шотландии. Эта дорога проходила но необъятным, покрытым вереском низинам, простиравшимся насколько видел глаз.
Мы собрали свои вещи и попрощались с друзьями. Наши дети уже выросли, почти все поженились и упорно работали каждый по своей профессии. Поэтому нас ничто не удерживало в Кении.
В Шотландию мы прибыли поздней весной — самое лучшее время года для этой местности. Мы сразу же поехали на старую ферму в Ширингтон.
Вид, который открылся перед нашими взорами, привел меня в уныние. Все требовало ремонта. Конюшни и коровники имели запущенный вид. Вместо хорошо откормленных лошадей, которые остались у меня в памяти с юности, на ферме стоял ряд тракторов. Медовый запах клеверного сена уже не ласкал обоняние. Ферма пропахла бензином. Она больше смахивала на фабрику, чем на домашний очаг.
Мои родители умерли много лет назад, и ферма перешла в другие руки. Хильда и я побеседовали с новыми хозяевами. Они рассказали нам мало утешительного. Никто не шел в работники, да и рабочие руки стоили дорого.
— Все хотят работать на заводах, — с грустью сказал новый хозяин фермы. — Сейчас уже не увидишь краснощеких девиц и фермерских работников старых времен. Большая часть земли поросла травой — без работников ее невозможно было обработать.
Как хорошо я помнил ферму дней моей юности! Моя мать управляла целым штатом прислуги, отец работал в поле с работниками, собирая урожай. Ферма дышала изобилием нескольких столетий. И вот в течение жизни одного человека все это переменилось.
Мы поселились в старом доме около фермы. В мрачном настроении сели мы за стол в этот первый вечер. В Кении ужин начинался обычно с хорошего густого супа, за которым следовало рыбное блюдо, а затем первоклассные бифштексы с гарниром из трех или четырех видов овощей, если, конечно, Хильде не приходило на ум внести разнообразие в меню, подав дикого гуся, куропатку или же дикую утку. На сладкое был пирог, тропические фрукты и пудинг, а возможно, торт или мороженое. После этого в гостиную подавали кофе. Здесь даже овощей было мало. Правда, лососина из Солвей-Фирта оказалась очень вкусной.
Хильда прекрасная хозяйка, и на какой-то миг я не мог сообразить, почему она не подала хорошую отбивную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37