В экспедиции Патрика Крюгера, однако, это правило почему-то не прижилось. Едва один сказитель заканчивал свое повествование, как его тут же сменял другой. Порой очередной рассказчик даже не давал слушателям возможности как следует вникнуть во все детали предыдущей истории.
В таких ночных бдениях наблюдаются и некоторые закономерности. К примеру, чем плотнее вокруг костра сгущается тьма, тем больше в рассказах мистики. А под конец тема сверхъестественного и вовсе доминирует над другими. Объяснение сему парадоксу, видимо, следует искать в человеческой психике. Потому как именно страх – эта естественная реакция человека на окружающую обстановку – темноту и удаленность от людских поселений – не оставляет ему другого выбора. Чтобы избавиться от своего страха, ему необходимо в первую очередь познать его. И тут-то будоражащие воображение истории оказываются как нельзя кстати…
– А вот послушайте, что я вам сейчас расскажу, – завладел вниманием остальных Макс. – Произошло это с одним моим знакомым, к моему глубокому сожалению слишком рано покинувшим наш мир. Эта действительная история случилась два года назад в пригороде Гамбурга. В районе, где живут очень и очень обеспеченные люди. К таковым относились и родители моего знакомого. Его звали Эрнст. Фамилию по понятным причинам я называть не стану. Как и большинство молодых людей, которым не нужно заботиться о хлебе насущном, потому что мама с папой об этом уже позаботились, он вел веселую и беззаботную жизнь…
– Говорит так, будто знает о чем, – пошутил Мартин Букс.
– Знает, знает, о чем говорит! – поддержал его Семен.
Макс лишь хитро улыбнулся и как ни в чем не бывало продолжал:
– Надо отдать Эрнсту должное – свою жизнь парень прожигал со вкусом. Ну, во-первых, он очень любил рисовать. А также резать по дереву, лепить из глины и работать со льдом. Короче, мастер был на все руки! И надо сказать, из-под этих самых рук нередко выходили действительно занимательные вещи. И главное – у него никогда не было проблем с феноменальными идеями. Да что там говорить, его голова просто трещала от великого множества обалденных мыслей! А потому практически ни одна тусовка с участием Эрнста не проходила без презентации какого-нибудь его нового произведения. Будь то со вкусом написанная картина, в которой обязательно была скрыта какая-нибудь тайна, или вырезанная изо льда оригинальная статуэтка. Однажды, к примеру, он выточил из этого нестабильного и уж очень недолговечного материала замечательную скульптурную композицию: танцующих нимфу и сатира. Фигуры в человеческий рост были установлены при входе в фойе дома его родителей. Внутри фигуры оставались полыми. Но в самый разгар веселья их наполнили шампанским, и драгоценная жидкость стала живописно истекать из специально для этой цели просверленных в статуях отверстий. Я надеюсь, все уже догадались, где эти отверстия находились! Так вот, верхом торжества стала поголовная «дегустация» французского вина. И выглядело это так: мужчины устраивались между ног ледяной красавицы, в то время как женщины отдавали должное фаллосу козлоногого божка.
– Фу, какие извращения! – по-своему оценила эту часть истории Сандра Платеро-Вебер.
– А по-моему, очень даже здорово! – возразил Букс.
– Во всяком случае, довольно оригинально придумано! – в один голос заявили Крюгер с Зубровым.
На что Алекс мгновенно отреагировала, ткнув своего друга в бок.
– Это, дорогие мои, уж кому как нравится! – довольный произведенным эффектом, заключил Макс Шмидт.
Он лихо взъерошил свою шевелюру и продолжал:
– Эрнст был единственным ребенком в семье, и родители с самого детства его откровенно баловали. Когда же парню исполнилось двадцать пять, его старики и вовсе сбрендили. Взяли и подарили ему дом. Маленький такой домишко на триста квадратных метров. Со всевозможными удобствами, как то: балкон, сауна и тому подобное.
– Да, действительно жаль, что родителей не выбирают… – задумчиво произнес Мартин Букс.
А Макс рассказывал дальше:
– Имениннику, впрочем, особенно по душе пришелся внушительных размеров подвал дома. С тех пор он безвылазно, днями и ночами, пропадал в этом самом подвале. И что-то мастерил. А когда кто-либо из друзей или родных задавал ему по этому поводу вопросы, Эрнст лишь хитро улыбался. И просил любопытствовавших немного подождать.
Через три месяца он разослал всем своим друзьям и знакомым приглашения на, как там значилось, незабываемую вечеринку. Правда, с одним лишь условием: все приглашенные должны были быть одетыми в костюмы времен викингов! Собралось не меньше шестидесяти человек. И ваш покорный слуга, – Макс демонстративно поклонился, – тоже имел честь быть в числе приглашенных…
Сказав это, Шмидт вдруг замолк. Словно внезапно потерял нить повествования. В его внешности к тому же что-то неуловимо изменилось. Макс, похоже, что-то вспомнил. Что-то недоброе. Потому как, понизив голос, закончил:
– И в числе оставшихся в живых.
Для внимательно следивших за мимикой рассказчика эта перемена в молодом человеке не осталась незамеченной. И экспедишникам стало ясно, что самое интересное во всей истории только еще начиналось.
Макс помолчал, потом неопределенно хмыкнул и снова заговорил:
– Как выяснилось, Эрнст все это время оформлял свой подвал. И, надо сказать, его новое и, как оказалось, последнее произведение искусства превзошло ожидания всех и вся. Признаюсь вам честно, чего-либо подобного мне действительно еще не доводилось видеть. А я, хотите верьте, хотите – нет, повидал на своем веку немало первоклассных хат и со вкусом отделанных заведеньиц. А теперь закройте глаза и попробуйте представить себе просторное помещение, стены которого превращены в великолепные картины…
У каждого, кто переступал порог прежде обычного подвального помещения, захватывало дух. Даже у тех, кто не мог похвастать особо развитым воображением, тут же создавалось впечатление, что они мгновенно и совершенно невероятным образом перенеслись в прошлое. В стародавние времена. В эпоху грозных викингов. Это сильнейшее впечатление создавалось благодаря великолепно прописанным скалам. Они на манер волчьих клыков торчали прямо из холодных вод Северного моря и, казалось, лишь с невероятными усилиями выдерживали удары не на шутку расшалившихся волн. Эффект мрачного кроваво-красного заката передавала искусная подсветка. Из скрытых от глаз наблюдателя динамиков доносились скрипучие крики чаек и шум ветра, а под ногами шуршала самая настоящая морская галька. Ощущение, будто находишься в плену суровых норвежских фьордов, было полным.
– Ух ты! – завороженно прошептал Зубров.
– Подожди, Семен! – моментально отреагировал на его слова Шмидт. – Ты еще не слышал продолжения! Больше, чем все это торжественное великолепие сурового севера, гостей Эрнста поражали две особенно проработанные детали интерьера. У дальней стены зала в натуральную величину был установлен самый настоящий погребальный драккар викингов.
Макс, чтобы усилить впечатление от сказанного, сделал движение, как если бы он хотел объять необъятное.
– Ты хотел сказать – дракон… – попытался поправить вошедшего в роль рассказчика Мартин.
Сандра хохотнула. Но тут же взяла себя в руки и на ничего не понимающий взгляд Букса пояснила:
– Нет, Мартин, все абсолютно верно! Драккарами назывались ладьи викингов. Для устрашения противников на носу своих кораблей норманны устанавливали деревянные изображения драконьих голов. Отсюда и название.
– При чем же здесь погребальный? – не желал сдаваться без боя Мартин Букс.
– Ты как, Макс, сам ответишь? – обратилась к Шмидту женщина.
– Нет, давай уж ты, Сандра. У тебя это так складно получается, – отказался в ее пользу Макс.
– Ну хорошо. У варягов существовал обычай хоронить своих вождей, сжигая их вместе с ладьей. На корабле складывали высокий помост из бревен и на него помещали тело усопшего. Все, что сопровождало вождя в этой жизни, складывали тут же. Считается, что на заре этих обрядов в ладью к умершему также клали и тела его жен и слуг, специально умерщвленных по такому поводу. А уже после праздновали тризну. Воины пировали со своим ушедшим в лучший мир господином. По окончании пира корабль отталкивали от берега и поджигали горящими стрелами.
После затянувшейся паузы женщина-историк напомнила:
– У меня все!
Спохватившийся Макс произнес:
– А! Ну да! Примерно так все там и выглядело. Для самых близких друзей столы были накрыты прямо на драккаре (Максу явно понравилось это слово). Для всех остальных длинные узкие столы и скамьи, которые обычно используют в пивных палатках на ярмарках, были расставлены на берегу параллельно борту ладьи. Из существенных деталей этого шикарного интерьера необходимо назвать еще и такие: пол в помещении был наклонным под небольшим углом, так что часть пляжа и ладьи находились в воде. Я уж и не знаю, как Эрнсту удалось это сделать, но вдоль всей стены с шикарным пейзажем была самая настоящая соленая морская вода. Сам на вкус пробовал! И вторая деталь. На стилизованном берегу, нависая над кораблем, стояли три высоченных языческих идола. Их мерзкие рожи, с завидным мастерством вырезанные из цельных бревен, мне, наверное уже никогда не удастся забыть…
– Да-а-а!.. – протянул Семен. – По одному лишь описанию интерьера можно судить, какой необузданной фантазией обладал твой знакомый и какой гениальной личностью он был.
– В том-то и вся трагедия, что был!
Промочив горло минералкой, Макс рассказывал дальше:
– Вечеринка удалась на славу. Но я в тот день уже с самого утра чувствовал себя неважно. Где-то около часа ночи у меня прихватило желудок, и мне пришлось выйти на свежий воздух. Прежде чем покинуть зал я еще раз окинул взглядом замечательные декорации. Народ отрывался вовсю. И если бы не современная музыка, можно было бы действительно представить себя затерянным в веках. Гуляющие пили исключительно из турьих рогов, а всевозможные яства на столах лежали в деревянных блюдах. На драккаре, в окружении подвыпивших друзей, в богатом кресле, устланном коврами, восседал Эрнст. Его затуманенный вином взгляд скользил по полуобнаженным телам двух танцующих перед ним красоток. Неожиданно он поднялся и, пошатываясь, подошел к борту ладьи. Театральным жестом он призвал пирующих к вниманию. Когда народ несколько угомонился, Эрнст, обращаясь к деревянным истуканам и еле сдерживая смех, прокричал: «О, Великий Один, прими мою жертву! Возьми меня к себе!» Дружный хохот толпы был ему ответом. Под этот хохот я и вышел. Прошло, может быть, минут двадцать, не больше, и я почувствовал, что сейчас что-то случится. Не знаю, откуда взялось это ощущение какой-то неясной тревоги. Я оторвался от созерцания улицы, обернулся к дому и… увидел пламя!
Все пережитое в тот страшный вечер сейчас вновь с поразительной ясностью встало перед глазами Макса…
Огонь вырывался из подвальных окон, стекла которых оказались выдавлены жарой. И вместе с неистово гудящими языками пламени из подвала вырывались дикие вопли попавших в огненную западню людей. Это было ужасное зрелище. В следующую минуту сорванная с петель дверь дома отлетела в сторону, изуродовав цветочные клумбы. Задыхаясь и судорожно кашляя от едкого дыма, из подвала посыпались мгновенно протрезвевшие гости. Макс забыл про спазмы в желудке и бросился в дом. Но поток несчастных, покидающих место разыгравшейся трагедии, сбил его с ног. Тогда он стал в отчаянии искать запасной вход через подвал. К этому времени пламя уже охватило весь дом. Сбежав по ступенькам вниз к подвалу, он схватился за ручку массивной, окованной железом двери и тут же с криком отпрянул. Металлическая ручка была раскалена до предела. Но это было еще полбеды. С дверью вообще происходило что-то неладное. Противно скрипя железными заклепками, она вдруг на глазах стала вздуваться. Сообразив, в какой опасности он находился, Макс отскочил на ступеньки. И как оказалось – вовремя. Дверь, еще минуту назад казавшаяся такой неприступной, с ужасным грохотом разлетелась на куски. А вслед за ней наружу было выброшено и несколько до неузнаваемости обгоревших тел.
В ту трагическую ночь погибло двадцать три человека. Ожоги разной степени тяжести получили почти все присутствовавшие. Но на этом неожиданности ночи не закончились. Прибывшие на место катастрофы пожарные навсегда запомнили тот вызов. К примеру, машины еще не успели остановиться, а пожарники еще не успели размотать шланги, когда тушить уже было нечего. И это при условии, что после поступившего в отделение сигнала и до появления людей в касках в саду прошло не более двадцати минут. Огня просто не стало! Нигде! По словам свидетелей, происходившее напоминало прокрученный назад фильм. Пламя само собой отпрянуло назад, в глубину сгоревшего дома, и пропало там. Как известно, пожарники к особо впечатлительным людям не относятся. И уж конечно их не назовешь паникерами. Прошедшие, в буквальном смысле слова, огонь и воду, они не ищут объяснений тому, чего, казалось бы, не может быть. Эти смелые люди просто идут и спасают попавших в беду. Так было и в тот раз: все они поспешили к еще дымившемуся остову дома. Просто невероятно, как много может натворить огонь за относительно короткий срок. От богатого двухэтажного особняка практически ничего не осталось. По суете в центре пепелища Макс быстро сообразил, что спасатели кого-то или что-то обнаружили.
Потолок подвала рухнул, и пожарники сгрудились над гигантским отверстием в полу первого этажа. Открывшаяся их взору картина поражала своей неестественностью. Обуглившийся остов корабля мрачно возвышался над тем, что еще недавно было со вкусом оформленным залом. Обгоревшие тела жертв катастрофы были разбросаны по всему периметру помещения, вперемешку с обломками стульев и столов. И именно разбросаны. Это не выглядело так, словно люди, спасаясь от смертоносного огня, падали там, где их настигало пламя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42