- Все будут участвовать в мероприятии.
- Да я не об этом, - поморщился Генка. - Сколько тонн я могу назвать в обязательствах?
- Тонн? Да ведь ни один класс больше тонны никогда не собирал. Даже старшеклассники.
- Не мели ерунды, - нахмурился Лысюра. - Я думаю, если скажу, что дадим пять тонн, не поднимут на смех? А? - он беспокойно заглядывал в лицо Синицыну.
- Говори уж - десять! - бросил Макар.
Лысюра почесал в затылке.
- Десять? Десять... десять... - видно было, что цифра все больше и больше нравится ему. - Десять тонн! Обязуемся собрать десять тонн!
Синицын выпучил на него глаза.
- Да ты в своем уме? Слыханное ли дело - десять тонн! Где мы соберем столько?
- Как - где? Ты же только что обещал помочь! - он хитро подмигнул и сделал вид, что бормочет заклинания.
До Макара только теперь дошло, на какую помощь надеется староста.
- Вот так помощь! - ахнул он. - Да ведь все десять тонн мне придется давать.
- А тебе жалко для коллектива какого-то ржавого железа? - сплюнул Генка. - Большой труд - махнул рукой, крикнул: "тары-бары-растабары" - и готово!
- Для меня, положим, труд и небольшой, - поморщился Синицын. - Но ведь это будет нечестно, другие классы меньше наберут.
Лысюра подбоченился.
- Ах, нечестно? А сам-то ты честный? - и он кивнул на завоеванный Макаром приз, который тот держал под мышкой.
Синицын опустил голову.
- А если разобраться, то ничего нечестного тут нет, - успокоил его староста. - Каждый собирает столько, сколько может. Верно?
- Верно.
- Вот ты и дашь, сколько можешь, - он хлопнул Макара по плечу. Десять тонн можешь?
- Конечно, могу. Я и двадцать...
- Не, двадцать многовато, - закряхтел староста. - Заподозрят, что дело нечисто... то есть, что нечистая сила помогла.
- Какая я тебе нечистая сила? - возмутился Макар. - Каждое утро умываюсь. С мылом. Во!
- Да я не про тебя, - отвел глаза в сторону Генка. - В общем, так, Синицын. Даем тебе, как волшебнику, общественное поручение собрать десять тонн металлолома. Усек?
Макар махнул рукой.
- Ладно. Получишь свои десять тонн.
Ему не хотелось сейчас спорить со старостой класса. Жалко ему, что ли, какого-то металлолома? Да за такую новость он сколько угодно набросает Лысюре железяк!
Поспелова Даша хочет дружить с ним...
УТЮГИ ПОСЫПАЛИСЬ ГРАДОМ
На следующий день после уроков Лысюра объявил пятиминутное собрание класса.
- На повестке дня, - важно начал он, - сбор металлолома.
Все затихли.
- Кто сколько может собрать и принести в школу металла? Записываю.
И он с торжественным видом сел за учительский стол с авторучкой в руке.
- Я чайник принесу, протекает он, - подняла руку Зойка.
- Чугунный утюг деда, вес семь килограммов, - отбарабанил Пономаренко.
Лысюра одобрительно кивал головой, записывая. Со всех сторон неслись новые обещания: кастрюли, выщербленный топор, колосники на печку, будильник...
- Какой будильник? - вскипел староста.
- "Слава"... - растерянно протянул Олег Черепанов. - Он только звонит на славу, а идти не идет... Механизм не работает.
- Это у тебя механизм не работает! - Лысюра постучал себя авторучкой по лбу. - Сколько он весит, два грамма? Мне вес, вес давай!
Тогда Олег вспомнил, что в подвале у них давно стоит старая кровать.
- Только придете помочь, а то я один не приволоку!
- Само собой, - заверил его Лысюра. - Так вот, я записал все, что вы сказали. Набирается что-то около... - он пошевелил губами, словно подсчитывая, - около десяти тонн.
- Что?! - рявкнули почти все одновременно. Лысюра смутился:
- Д-десять тонн как будто...
- А ну, пересчитай, - потребовал Живцов. - Два чайника и кровать - десять тонн? У тебя ведь по математике вроде четверка, Лысюра.
Генка начал читать список, оценивая в килограммах каждый предмет.
- Чайник - двадцать килограммов, топор - тридцать...
- Да ты что? - завопили вокруг. - Такой чайник и на стол не поднимешь! А топор двухпудовый - ха-ха-ха!
- Ну, девятнадцать, - огрызнулся староста. - Откуда я знаю, у кого какие чайники. Они ведь старые, ржавчиной обросли. У меня, например, чайник весит не меньше двадцати килограммов. Тетка, как наливает воду, кряхтит...
Он обратился к Черепанову:
- Кровать сто килограммов потянет?
- Это ж кровать, а не бульдозер! - отшатнулся Черепанов. - Она хоть старая, но красивая. И легкая. Теперь таких не делают. Отец жалеет...
- Что нам - фотографироваться с такой красивой? - прищурясь, пробурчал Лысюра.
Как ни накидывал он, как ни преувеличивал вес, еле-еле набралось полторы тонны.
- Думаю, что мы возьмем обязательство собрать не меньше пяти тонн, - твердо заявил староста.
- Пять тонн? Да мы надорвемся, а столько ни в жизнь не наберем! недоумевал Зина.
Лысюра укоризненно покачал головой:
- А ты, оказывается, лентяй, Живцов! Еще не работал, а уже: надорвемся... Нюни распустил: ни в жизнь не наберем. Эх ты!
Живцов смутился, что-то забормотал.
- Словом, подумать надо, пошевелить мозгами, ясно? - староста неопределенно пошевелил пальцами в воздухе.
Когда все разошлись, староста порвал листок, на котором записывал обязательство каждого, и повернулся к понуро сидевшему Синицыну.
- Порядок! А теперь идем со мной.
Смеркалось. Холодный ветер рвал полы их пальто. Они подошли к школьному сараю, и Лысюра отомкнул громадный висячий замок, откинул железную петлю.
- Ключ я у деда Цыбули взял.
В сарае пахло досками, пылью и тряпками. В углу были свалены поломанные стулья, парты, указки, стояли ведра, бочки из-под краски, накрытые мешком.
- Тут, - указал пальцем на середину староста.
- Что? - не понял Макар.
- Сгружай свои десять тонн. При мне будешь или я выйду? - глазки Лысюры забегали.
- Оставайся, чего там... - Синицын не любил творить чудеса в одиночку. Когда кто-то рядом - веселее.
Он хлопнул в ладоши:
- Десять тонн металлолома чтобы были здесь как дома!
И удивился несказанно: ничего.
- Н-нету, - прошептал Генка. Толкнул плечом Синицына: - Может, что неправильно сказал в заклинаниях?
- Да нет, все правильно! - запротестовал Макар. Он опять с остервенением хлопнул в ладоши, так, что они заныли.
- Чтобы не моргнул и глазом, было десять тонн здесь разом!
Снова пусто. У Синицына волосы зашевелились на голове. Значит, он уже больше не волшебник? Кончилось все... В отчаянии привычно крикнул:
- Две порции мороженого!
Тут он перевел дух с облегчением: в руках, как всегда, ощутил вафельные стаканчики, наполненные снежно-белым мороженым, - как он любил, с верхом. Один стаканчик протянул Генке, и оба начали нервно лизать ледяное лакомство, почти не замечая его вкуса.
- Металлолом почему-то не появляется, - констатировал Генка. Может, волшебники сами его собирают?
- Ну да! - Синицын поперхнулся. - Что они - пионеры, что ли?
- И не комсомольцы, - поддакнул Лысюра.
Некоторое время хрустели стаканчиками в молчании, переминаясь с ноги на ногу.
Лысюра кивнул с кислым видом:
- Ладно, давай хоть одну тонну...
И Синицын хлопнул в ладоши:
- Появись-ка здесь хоть тонна металлического лома!
- Даже тонну пожалели! - ударил в отчаянии шапкой о землю староста. - Жмоты несчастные, а не волшебники!
Он ехидно прищурился:
- А чайник, один-единственный, вы дадите?
Синицын вяло запросил чайник. И вдруг оба испуганно отпрыгнули в сторону: на землю упал и покатился чайник.
Лысюра схватил его и жадно ощупал.
- Новенький, никелированный, - и заорал почему-то в угол сарая: Эй, нам новые не нужны, только старые, с дырками!
И эта просьба была удовлетворена: появился старый, весь в ржавчине и с дыркой на боку чайник. Синицын осмелел:
- Еще три чайника!
- Есть! - взвизгнул Генка. - Давай, проси десять.
Он еле успел отскочить, как сверху посыпались чайники.
- Ур-ра! - вошел в азарт Лысюра. - Требуй двадцать!
- Может, чайников хватит? - повернулся к нему Макар. - Попросим другое что-нибудь, утюги, например.
- Можно утюги, - согласился Генка. - Они тяжелее.
- Двадцать утюгов! - хлопнул в ладоши Синицын, и в ту же секунду раздался отчаянный вопль Лысюры: - Ай-яй-яй!
Он прыгал на одной ноге, задрав лицо с зажмуренными глазами к потолку и держа двумя руками другую ногу. Утюги посыпались градом, и один из них угодил ему прямо на ботинок.
- Смотреть надо! - орал Лысюра невидимым волшебникам. - Швыряете куда попало! Так и пришибить недолго...
Синицын утешал его:
- Скажи спасибо, что по голове не трахнули. Тогда совсем ополоумел бы...
Лысюра заковылял в угол, сорвал парусину, перевернул набок бочку и залез внутрь:
- Теперь проси хоть танки.
- Нет, я кастрюль попрошу, - решил Синицын.
В самый разгар "сбора лома" заскрипела дверь, и в сарай заглянул дед Цыбуля. Его жидкая бороденка озадаченно задвигалась, глазки блестели.
- Иду мимо, слышу - в сарае шум, - прошепелявил он, тут же по привычке сворачивая самокрутку. - То вроде в ладоши хлопают, то по крыше бегают. Перебираете металлолом?
Семеня, прошел взад-вперед, приглядываясь к лому.
- Много нанесли, много... Молодцы.
Подобрал с земли чайник, который "прилетел" самым первым.
- А этот чайник послужит еще, да-а... Ты чего в бочку залез? напустился он на Лысюру. - Там еще краски наскрести можно, а ты боками все вытрешь.
И ушел, пообещав принести взамен чайника двуручную пилу без ручек.
- "Еще послужит"! - передразнил Генка. - Совсем новенький чайник! Поживился дед...
- Надо было сразу спрятать, - поддакнул Макар.
Они стояли перед горой - до самого потолка - разного металлического хлама. Генка пнул ногой кастрюли, и те противно задребезжали.
- Хватит, наверное, - решил Синицын. - Здесь уже больше десяти тонн наберется.
Запирая замок на сарае, Лысюра ломал голову:
- Почему же они сразу не дали десять тонн, а по частям дали?
Макар догадался:
- А у них, наверное, весов не было!
И оба захохотали над простаками-волшебниками, которые не смогли определить на глазок, сколько металлолома потребуется на десять тонн.
...Четвертый "Б" обязался собрать семьсот пятьдесят килограммов. А когда Лысюра сообщил о том, что их класс обязался собрать десять тонн, наступила полная тишина. Никто не кричал, не протестовал. Все с каким-то недоумением рассматривали старосту, словно видели его впервые.
- Ну что глядите? - не выдержал он. - Рога у меня, что ли?
И тут посыпался град вопросов:
- Ты спятил, что ли, Лысюра?
- Даже если чайники будут в полцентнера...
- Десять тонн, с ума сойти!
- Сам будешь собирать!
Лысюра огрызнулся:
- Ну и соберу, чего испугались? - и, так как шум не утихал, добавил: - Тише, тише, после все объясню.
- Нет, ты сейчас отвечай! - подступил к нему Живцов. - Зачем пообещал от имени класса сдать десять тонн? Где их возьмем?
- Без паники, - успокаивал всех Лысюра. - Ну, чего засуетились? Пойдемте, кое-что покажу.
Он стал пробираться к выходу, все повалили за ним.
У сарая Генка остановился.
- Здесь все свои? - он встал на цыпочки. В задних рядах топталось несколько третьеклассников, из любопытства увязавшихся следом. Гоните их в шею.
Когда приказание было выполнено, староста широко распахнул дверь сарая:
- Смотрите! Вот наши десять тонн.
Передние оцепенели у входа, но под напором задних влетели в сарай. Загремела жесть - все трогали, пинали металлолом, вытаскивали из кучи то утюг, то кастрюлю и бросали обратно.
- Кто это собрал? Кто? - слышались то и дело восклицания.
Лысюра выпятил грудь.
- Много будете знать, скоро на пенсию выйдете. Самое главное - наш металлолом, наш, понимаете?
Под его нахальным взглядом кое-кто опустил глаза или отвел их в сторону.
- Чего же, понятно, - хмуро бросил Живцов. - Только никто из наших ребят его не собирал, и мы не будем считать эту кучу своей.
Лысюра побледнел от злости:
- А ты чего лезешь всюду, Живцов? Чего лезешь? Ты собрал хоть килограмм металлолома? А? Собери столько, а потом будешь лезть.
- И соберу, - насупился Живцов, в волнении снимая очки. - Столько, правда, не соберу, но зато это будет наш металлолом.
- И верно, - поддакнул Черепанов. - Кто же это... собрал столько?
- Мы собрали, - вмешался Синицын, почувствовав обиду. - Я и Генка. Так это наш металлолом или нет?
Черепанов молчал, ковыряя ботинком землю. Живцов оторопело снял, а потом напялил очки.
- К-конечно, н-наш, - выдавил он. - Если вы собрали... Только не верится что-то. Вдвоем - и столько!
Все удивленно зашумели.
- Ах, не верится? - взвился Лысюра. - Какое ты имеешь право не верить мне, старосте класса? Что я, по-твоему, украл этот лом? Украл?
Зина смутился под таким натиском, виновато шмыгнул носом. Многие опустили головы.
- Да что там... - раздались голоса.
- Вдвоем, втроем - какая разница?
- Может, они где-то нашли эту кучу?
- А перетаскал кто? - послышался ехидный голосок.
Генка прищурился:
- А может, нам помогали? В порядке шефской помощи.
- Ну, если шефы... Тогда все понятно.
- Так бы сразу и сказал.
Вперед протиснулся Игорь Ступак и положил пухлую руку на плечо Макару.
- И чего спорите, одноклассники? - повернулся он к толпе. - Перед нами кто? Мо-о... - он по-дирижерски взмахнул руками. - Ну? Вместе, хором! Мо-о...
- ...лод-цы! - грянули все. Сзади кто-то крикнул:
- Шайбу!
- От имени класса выношу благодарность! Это ж надо... Постарались... для всех нас, - он всхлипнул, смахнул воображаемую слезу. - Ребята! Это же прекрасно. Не надо теперь лазить по дворам, выискивать, вынюхивать, где плохо лежат... эти железки ржавые. Надрываться!
- Много ты надрывался! - перебила его Даша. - Всегда твой отец приносит, а ты руки в брюки и командуешь: "Сюда, папа, сгружай!" Оттого ты такой толстый, что работать очень любишь.
Все засмеялись. Ступак покраснел.
- А план какой дают? С каждым годом все больше... Папа говорит, что и он не потянет, хоть у него разряд по штанге.
- Вот бы и пожалел его. Нет, ты скажи, почему ты такой толстый? не унималась Даша.
- Я не толстый, я упитанный! - защищался Игорь. - Мама говорит: дети должны быть упитанными. Сядешь обедать - она меня кормит, а сзади отец стоит... с ремнем, - Ступак жалобно скривился.
Зойка тут не выдержала:
- Ну, чего пристала к Игорьку? - накинулась она на Дашу. - Он не жадный!
Все одобрительно зашумели. Игорь всегда приносил в школу сумку из полиэтилена с портретом какой-то кудрявой певицы с широко разинутым ртом, а в сумке - множество разных бутербродов с колбасой, маслом, сыром, повидлом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21