Она закрыла глаза. Шея, казалось, не могла больше держать голову. Лилиан не решалась даже вздохнуть, боясь, что Трейс прекратит эту сладкую пытку. Теперь пальцы его ласкали один из сосков. Из полуоткрытых губ Лилиан вырвалось его имя – это была почти мольба и в то же время почти приказ. Быстро схватив пальцами подол футболки, Лилиан стянула ее через голову.
Трейс хрипло прошептал что-то, но Лилиан не смогла расслышать его слов из-за собственного возбужденного дыхания. Открыв глаза, она увидела, что Трейс буквально пожирает ее глазами. А увидев на белоснежной коже своих грудей его большие загорелые руки, она начала задыхаться от нового прилива возбуждения. Пальцы Трейса продолжали ласкать ее напрягшиеся соски. Лилиан крепче прильнула к его сильному телу, словно умоляя о большем.
Когда Трейс нагнулся к ней и на месте одного из пальцев вдруг оказался язык, Лилиан подумала, что она сейчас умрет. Ей стало жарко. Словно сквозь нее пропустили электрический разряд. Хотелось, чтобы это длилось вечно. Запустив пальцы в волосы Трейса, она крепче прижала к груди его голову и снова застонала.
Трейс словно пытался распробовать ее губами, зубами, языком. Она была сладкой и пьянящей, как старое виски, которое обжигает горло. Чувствуя, что ему не хватает воздуха, Трейс поднял голову.
Зеленые глаза Лилиан были затуманены страстью. Услышав, как с губ ее слетело его имя, Трейс чуть было не опустился на колени.
– Если хочешь, чтобы я остановился, – пробормотал он, – скажи мне сейчас. Потому что потом я уже не смогу.
– Это обещание?
Издав звук, напоминавший рычание, Трейс схватил Лилиан на руки и почти побежал по коридору.
– Еще одна такая реплика, – хрипло произнес он, – и, клянусь, мы не доберемся до спальни.
Лилиан не произнесла больше ни слова, но только потому, что язык ее жадно ласкал подбородок Трейса. Она не могла остановиться. И не хотела.
Они действительно с трудом добрались до спальни. От дразнящих прикосновений языка и губ Лилиан у Трейса дважды чуть не подогнулись колени.
В спальне, где на стенах играли отсветы заката, Трейс опустил Лилиан на постель и лег рядом. Развязав ее волосы, он уткнулся в них лбом. Трейс просто не мог больше контролировать себя, чувствуя рядом ее тело. А когда забравшиеся ему под рубашку нежные пальцы пробежали вверх по его груди, Трейс окончательно потерял голову.
– Я никогда не говорила тебе, – прошептала Лилиан, не открывая глаз, – что мне нравится твоя грудь?
– О, Боже, – еще немного, и он не сможет больше сдерживаться.
– Она такая гладкая, – продолжала Лилиан, – а мускулы такие твердые, словно сталь, покрытая бархатом.
Дрожащими руками Трейс сорвал с себя рубашку, наслаждаясь одновременно прикосновениями тонких пальцев Лилиан.
Затем она коснулась языком его соска. Втянув воздух, Трейс зажмурился, купаясь в поглотивших его волнах восторга. В следующую секунду, окончательно утратив контроль над собой, он резко перевернул Лилиан на спину. Руки и ноги их переплелись, требуя что-то друг от друга и желая доставить взамен наслаждение. «Молнии», пуговицы, пряжки были наконец расстегнуты, одежда сорвана и отброшена прочь. Ничто больше не мешало соединению их тел.
Одного взгляда на Лилиан было достаточно, чтобы Трейс снова задохнулся от восторга. Кожа ее была бледной и нежной, талия – узкой, ноги – стройными и длинными. Темные волосы внизу живота притягивали Трейса словно магнит.
Каждый удар собственного сердца наполнял его новой страстью. Через несколько секунд Трейсу уже казалось, что он сойдет с ума, если не погрузит свою возбужденную плоть в ее тело.
Он пытался сдерживаться, но движения Лилиан, ее жадные губы, буквально впившиеся в его, просто невозможно было терпеть. Проведя рукой между ног Лилиан, Трейс понял, что она уже готова принять его. Умоляющий стон подтвердил его мысли. Не сводя глаз с ее лица, Трейс начал медленно входить в нее. А потом вдруг почувствовал, что не может больше наблюдать за тем, что делает, потому что его наслаждение, как и удовольствие Лилиан, стало почти болезненным. Трейс закрыл глаза, отдался на волю ощущениям и проник еще глубже.
У него тут же возникло чувство, что он, возможно, родился на свет именно ради этого мгновения.
Он застыл, боясь двигаться, боясь разочаровать Лилиан, закончив все слишком быстро. Стекавший со лба пот щипал глаза. Воздух, став вдруг горячим, словно обжигал легкие.
– Трейс?
Открыв глаза, он увидел вопрос, застывший в глазах Лилиан.
– Ты готова? – хрипло спросил он. – Ты со мной?
Не переставая двигаться под ним, Лилиан сжала его плечи, и бедра ее, обвивавшие бедра Трейса, судорожно напряглись.
– Кажется, – прошептала она, – я успела тебя опередить.
Мужская гордость переполнила Трейса. Жаль, что у него не хватало дыхания сказать ей в ответ, как близок он сам к вершине блаженства. Трейс опять начал двигаться очень медленно, надеясь, что снова сумеет захватить Лилиан и унести с собой.
Но тут она зашевелилась под ним, и Трейс понял, что просто не может больше терпеть. Горячая волна захлестнула их обоих. Трейсу было так хорошо, что имя Лилиан сорвалось с его губ словно само собой.
Он все глубже проникал внутрь, а Лилиан раскрывалась ему навстречу, принимая его целиком и давая взамен то, о чем Трейс, казалось, давно уже перестал мечтать. Холодная пустота внутри него исчезла, сгорела, растворилась в жаре ее тела – он не знал точно, что ближе к истине. Трейс понимал только, что в объятиях Лилиан, в ее постели, он чувствовал себя таким счастливым, каким не был еще никогда в жизни.
Когда Лилиан в экстазе снова выкрикнула его имя, Трейс последовал за ней в другой мир, где не существовало ничего, кроме их общего наслаждения.
Глава 7
Трейс спал и видел сон. О страсти, которой никогда не знал раньше, которая сжигает душу мужчины и остается в ней навсегда. Которую он не хотел от себя отпускать. Лилиан… Никто, кроме нее, не был ему так близок. Трейс хотел ее вновь и вновь – нет, не просто хотел, она была ему необходима . И сколько бы они ни занимались любовью, этого никогда не будет достаточно. В полусне он протянул руку, чтобы снова прижать ее к себе.
Но Лилиан не было. Он лежал в постели один. Простыни рядом с ним еще хранили ее тепло, они пахли женщиной, цветами и любовью.
В ванной бежала вода. Черт побери, он, наверное, так шокировал ее своей несдержанностью, и Лилиан поспешила вскочить, чтобы смыть с себя следы его прикосновений.
Что ж, так все и должно было закончиться. Если он и совершал до сего дня более чудовищные ошибки, то не мог припомнить ни одну из них. В этой женщине таилась опасность. Она заставила его мечтать о вещах, которым просто не было места в его жизни. О доме и семье, о месте, где можно приклонить голову и забыть хоть на несколько часов о работе. О женщине, способной принять, что он не всегда сможет оказаться рядом, когда будет ей необходим.
Не надо было думать о таких вещах. Не стоило представлять, как это – знать, что Лилиан ждет его, что она, одна из всех женщин, способна понять взлеты и падения, отчаяние и триумф, связанные с работой, которой он посвятил свою жизнь. Не надо было надеяться разделить все это с ней. Она не согласится, а даже если бы согласилась, это было бы несправедливо по отношению к ней. Трейс чуть было снова не попался в старую ловушку – не стоило ожидать слишком многого от женщины, это всегда приводит к разочарованию. Так было когда-то с Кэрол, так было у его отца с его матерью.
Трейс, конечно, знал, что некоторым полицейским все же выпадает счастье находить особенных женщин, созданных для брака с…
Боже правый! Для брака! Откуда вообще взялось это слово? Ведь он знает Лилиан Робертс меньше недели.
Брак?
Трейс внутренне содрогнулся. Никогда. Только не для него. Он никогда больше не позволит подвергнуть себя этой пытке. Не станет делиться той частью себя, которой невозможно поделиться. Ждать невозможного от себя и от женщины. Только не он.
Никаких больше поцелуев с этой учительницей. Вообще не сметь подходить к ней близко, касаться ее, хотеть ее. Заниматься с ней любовью. Все это только разрушит их жизни. Ради своего и ее блага Трейс должен держаться от Лилиан подальше.
Если успеть выбраться из ее постели до того, как Лилиан выйдет из ванной, может быть, им обоим удастся сделать вид, что ничего не произошло.
Да, все правильно.
Трейс быстро оделся, но, выходя из комнаты, позволил себе задуматься на минуту, как воспринимает Лилиан то, что произошло между ними.
Не лучше, чем он. Проходя по коридору, Трейс увидел ее в дверях ванной. Лилиан плакала. Связавшись с Трейсом Янгбладом, она совершила самую чудовищную ошибку в своей жизни.
Понимая, что не может прятаться вечно, Лилиан оделась и вышла на кухню. Что ж, если Трейс смог просто встать из ее постели и уйти, как будто ничего не произошло, то сможет и она. Лилиан обнаружила Трейса склонившимся над картой.
– Нашли что-нибудь?
Трейс с неохотой поднял голову, увидел покрасневшие глаза Лилиан и мысленно выругался. Лилиан ответила на его взгляд, словно призывая подумать о том, что она плакала по его вине.
«Ошибка, – предупредил себя Трейс. – Он уже сделал одну глупость. И не станет ухудшать положение, обсуждая это вслух». Трейс снова уставился на карту.
– Рэкли побывал в каком-то месте в пределах трех часов езды. – В одной руке Трейс держал недоеденный сандвич с тунцом, а другой тыкал в карту Оклахомы. – Надо искать внутри этого круга. Вы сами сказали это вчера Харпу.
– Не внутри круга. – Лилиан тоже решила сделать себе сандвич. Прежде чем приняться за еду, она слизнула майонез с пальца.
Трейс поспешил отвести взгляд.
– Не внутри круга, а на окружности, – убежденно произнесла Лилиан.
– Что? – переспросил Трейс.
– Вдоль окружности, а не внутри.
– Почему?
– Потому что, если Рэкли ездил в какое-то место, до которого меньше трех часов езды, он бы вернулся и радировал в полицию быстрее. А этого не произошло, из чего можно сделать вывод: чтобы спрятать наркотики, он ехал не меньше двух с половиной часов, а может, и все три. Вот здесь, – Лилиан поставила крестик на пересечении нарисованной Трейсом окружности и шоссе И-40 возле границы Оклахомы и Арканзаса. – Или здесь. Или здесь. – Всего Лилиан поставила шесть крестиков в тех местах, где окружность пересекалась с какими-нибудь шоссе, от души надеясь, что Трейс не заметит, как дрожит ее рука.
«Ты сможешь выдержать это», – сказала себе Лилиан. И она смогла.
– Конечно, он мог ехать и по второстепенным дорогам, – сказала она Трейсу. – Но за три часа все равно не добрался бы никуда дальше вот этих шоссе. Теоретически вы правы. Рэкли мог поехать куда угодно. Но логичнее начать с шоссе, соединяющих разные штаты.
Трейс знал, что Лилиан права, но это ничем не могло им помочь. Он изучал места, помеченные крестиком, заставляя себя сосредоточиться на словах сидящей рядом женщины, а не на том, как дрожали ее руки. Он ничем не мог утешить Лилиан, ему самому было хуже некуда.
Ближе к делу, парень. Трейс покачал головой.
– Вся известная мне информация о Рэкли могла бы уместиться на острие булавки. Он работает в бюро чуть больше года. Я ничего не знаю о его личной жизни и еще меньше о том, куда бы он мог поехать.
– Рэкли никогда не говорил о друзьях, о семье?
– Кажется, его семья живет в Колорадо.
– Он не ездит в кемпинги? На рыбалку? Куда-нибудь еще?
Трейс пожал плечами.
Какое-то смутное воспоминание вдруг промелькнуло в его мозгу, но тут что-то мягкое потерлось о его колено. Трейс уже успел привыкнуть к таким вещам. И даже не поморщился, когда, посмотрев вниз, увидел Волосатика, крутящегося у его ног.
– Привет, пушистик. Ты не получишь ни кусочка моего тунца, забудь об этом.
Большие желтые глаза сузились, словно от гнева.
Лилиан заставила себя рассмеяться.
– Иди сюда, попрошайка, – нагнувшись, она потрепала кота по пушистой шерсти. – Можешь вылизать миску.
Пока Лилиан ходила в кухню и ставила перед котом миску с размазанными по ней остатками тунца, Трейс изо всех сил старался заставить себя смотреть на кота, а не на его хозяйку.
Волосатик, высоко подняв пушистый хвост и выгнув спину, с царственным видом прошелся мимо миски, едва удостоив ее презрительного взгляда, и снова посмотрел голодными глазами на сандвич Трейса.
– Ни за что на свете, мой дорогой охотник за мышами. – Трейс запихнул остатки сандвича в рот.
Загривок Волосатика приподнялся и тут же опустился, словно кот тяжело вздохнул. Затем он медленно повернулся к миске и стал вылизывать ее.
– Нет, вы только посмотрите, – воскликнул Трейс. – А ведь только что был согласен исключительно на мой сандвич, никак не меньше.
– Вы нравитесь ему.
Трейс хмыкнул. Он не собирался признаваться в том, что тоже начал проникаться симпатией к этому белому мешку с блохами.
Через секунду Трейс вдруг поймал себя на том, что смотрит в сине-зеленые глаза Лилиан и мечтает о том, чтобы она снова оказалась под ним на кровати с водяным матрацем, причем прямо сейчас, сию минуту. Черт побери, он должен остановить это безумие. Перестать хотеть ее, перестать нуждаться в ней. Он не должен привыкать к ее прикосновениям, не может, не хочет позволить себе этого.
Лилиан и так подобралась к нему слишком близко. Когда она отвернется от него из-за его работы, Трейс просто не переживет этой потери. Если он и решится рискнуть еще раз, то только не с этой женщиной.
Трейс твердо решил сжать волю в кулак и не отступать от задуманного. Он больше не позволит себе отвечать на призыв Лилиан. Это было бы слишком глупо.
Трейс снова склонился над картой, не вполне понимая, что он, собственно, разглядывает.
Пренебрежение Трейса действовало на Лилиан словно пощечина. Она знала, что сама добилась этого, дразня и оскорбляя его, подзуживая, когда он злился, постоянно намекая на то, как он хочет ее. Но ведь он действительно ее хотел. Еще как хотел.
А теперь даже не смотрит в ее сторону.
Потому что получил все, чего хотел? Немного возни на сеновале? Старо как мир. Какая же она идиотка!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24