– Я слежу почти за каждым вашим полетом, – сказала Светлана. – И я очень рада познакомиться с вами.
– А я вот смотрю, и у вас успехи не меньше. Пока мы добрались до Луны, вы уже путешествуете по Марсу.
– Да, но одно другого не исключает, – заметил Чернов.
– Конечно, не исключает! – подхватила Светлана. – Побывать в космосе – совсем другое дело. Так, значит, переключаться?
– Придется.
Пейзаж исчез, вместо него на экране появилось звездное небо, такое же черное, каким его видел Иван Нестерович из кабины ракетоплана. Созвездия медленно проплывали вдоль экрана. Потом движение прекратилось. Бурдин не сразу обратил внимание на вспыхнувшую точку среди ярких звездных узоров.
Но точка быстро росла. Вскоре она стала ярче, чем самая крупная звезда, и, наконец, превратилась в овальное пятнышко.
– Астероид? – спросил главный конструктор.
– Он, – ответил Чернов. – И это самая ценная моя находка.
Размеры астероида ничтожны, не более двадцати восьми метров в диаметре. Увидеть такую пылинку смог только наш астролокатор. Да ты садись.
Бурдин сел рядом с профессором. Через его плечо Иван Нестерович поглядывал на ассистентку – уж очень ловко та орудовала управлением локатора. Девушка нажала сразу четыре кнопки (взяла аккорд!), повернула один лимб, другой, третий, перебросила рукоятку от себя, рукоятку на себя и замерла на месте. В конусе дежурного света остались только ее обнаженные до плеч руки, крепкие, с маленькими пальцами. Пальцы держали наготове автоматическую ручку. Вот замигала зеленая лампочка, и ручка побежала по странице журнала, фиксируя начальные показания приборов.
– Дециметровый диапазон на фотографирование, – сказал Чернов в микрофон.
– Локатор на дециметровом диапазоне, – ответил мужской голос из маленького рупора на пульте.
И Бурдин стал свидетелем того, как локатор доставляет наблюдателям сведения о телах, удаленных от Земли на миллионы километров. В темноте зала перещелкивались и перемигивались зелеными глазками лампочек смутно различимые ящики с аппаратами. За экраном что-то гудело с периодическими усилениями и ослаблениями звуков. Сбоку от пульта в маленькой кабине сидел дежурный радист и тоже наблюдал за десятками приборов.
Все здесь выглядело сложным и весьма необычным.
– Фотографирование закончено, – произнес мужской голос из рупора.
– Принесите снимки.
У пульта неизвестно с какой стороны появилась мужская фигура и протянула Чернову с десяток уже готовых отпечатков.
– Сантиметровый диапазон на спектрографию, – приказал Чернов.
Астероид продолжал сближаться с Землей. На фотографиях появились новые подробности: темные точки по всему желтому пятнышку.
Вскоре принесли и спектрограммы. Конструктор и профессор склонились над бумажными лентами с извилистыми, похожими на горную цепь линиями, всматривались в них, водили пальцами от одной пики к другой. Начался горячий спор о кристаллической структуре астероида 117-03.
Время перевалило за полночь. Пошел второй час, третий, четвертый, а мужчины все спорили, обсуждали, строили догадки. Только девушка не принимала участия в разговоре. Она успевала работать на счетной автоматической полупроводниковой машине, писать в журнале и управлять аппаратами. У пульта девушка чувствовала себя так же уверенно, как, и Иван Нестерович за управлением ракетоплана. Только почерк у нее был крупный, прямо-таки школьный. Даже с большого расстояния Бурдин мог свободно прочесть написанные ею колонки цифр и текст. На странице едва умещалось с десяток строк.
Светлана первая начала уставать. Она все чаще терла глаза, дольше вглядывалась в показания приборов, опасаясь сделать ошибку.
– На сегодня хватит, – заметив это, сказал Чернов. – Пойдемте на свежий воздух.
Втроем они вышли из зала. Бурдин зажмурился: взошедшее солнце глядело в стеклянную стену коридора. Оно поднялось над лесом, который отсюда, с пятого этажа, казался темно-зеленым ковром с пятнами светлой зелени берез.
– Итак, – Бурдин повернулся к Чернову, – насколько я понимаю, ты пригласил меня к себе, чтобы решить вопрос о полете на астероид 117-03.
– Да, именно так. – Профессор улыбнулся. Глаза его испытующе смотрели в лицо конструктора. – Впрочем, не совсем точно. Размеры астероида 117-03 так малы, что даже при желании посадка на него невозможна. Задача стоит более простая: догнать астероид, взять образец его вещества и возвратиться обратно.
– Какое расстояние придется покрыть ракетоплану?
– Это будет зависеть от дня вылета.
Конструктор, покусывая губы, задумался. Началось освоение Луны. Перед жерковским заводом поставлена задача – срочно выпускать машины для систематических рейсов. Первенцем была машина «СССР-118». Разрешат ли отвлечь ее для погони за астероидом? Правда, изготовление ракетопланов идет и на Новосибирских верфях, но ведущая роль принадлежит конструкторскому бюро, которым руководит он, Бурдин. К тому же то, что предлагает Чернов, уходит за границы достигнутого. Одно дело – полет на Луну. Расстояние до земного спутника измеряется в триста шестьдесят тысяч километров, погоня же за астероидом потребует преодолеть путь в десятки, а может быть, и сотни миллионов километров. Разница не только физическая, но и принципиальная. Многое придется пересмотреть в управлении машиной, в работе двигателя.
– Трудно сказать, разрешат ли вообще погоню, – Бурдин посмотрел на туманную полоску горизонта, где зелень леса сливалась с синевой неба. – Уж очень быстро летит твой гость из Галактики. Сто девять километров… Ведь даже через неделю он будет…
– …за орбитой Марса, – подсказала Светлана, – примерно сто пятнадцать миллионов километров от Земли.
– Ой, ой! Миллионы… Разумеется, мы сможем легко разогнать машину и до трехсот километров в секунду, но вы понимаете, друзья, что это значит? Мы только что научились плавать на поверхности космического океана, а вы предлагаете нам сразу же нырнуть на его дно. Даже полет на Марс – еще проблема. Когда мы летим на Луну, мы поддерживаем непрерывную связь с Землей. Наш полет идет со скоростью, не превышающей двенадцати километров в секунду. Нам легко удается избегать встречи с метеоритами. Но сто девять километров… – Бурдин прищурил глаза и заложил руки за спину. – Погоня за невидимой целью (ведь астероид будет невидим с борта ракетоплана)… отсутствие связи с Землей…
– Трудностей, разумеется, преуменьшать нельзя, – согласился Чернов.
Светлана опустила руки в карманы халата. Она поглядывала то на профессора, то на Бурдина, с волнением и любопытством ожидая, чем закончится разговор между двумя крупнейшими исследователями космического пространства.
– И все-таки, – помедлив, произнес Бурдин, – я полностью присоединяюсь к вашему замыслу. – Шагая вниз по лестнице, конструктор взял под руки профессора и девушку. – Астероид нужно догнать. Такой гость из Галактики может больше никогда не появиться.
– Вот именно, – вырвалось у Светланы.
– Только нам сразу же предстоит разрешить основную проблему, без чего не имеет смысла заводить разговор в правительстве: метеориты. Нужны более совершенные бортовые локаторы, чем те, которыми оснащен «СССР-118». За орбитой Марса целые потоки тысячетонных осколков, не говоря уже о более мелких астероидах. Впрочем, вы это знаете лучше меня.
– Еще бы, – Чернов заговорщицки подмигнул Светлане, – нам ли не знать. – Пойдем-ка, мы тебе кое-что покажем.
Они спустились на первый этаж и вошли в светлый зал, стены которого были сплошь стеклянные. На паркетном полу двумя рядами стояли сложные аппараты. Размеры некоторых из них достигали десяти метров длины и столько же высоты. Электрическое устройство, скрытое под металлическими кожухами, дополнялось оптическими приспособлениями, множеством реле, контрольными приборами. Уже по одному внешнему виду установок Бурдин безошибочно заключил, что они потребляют солидное количество электроэнергии.
– Это наша гравитационная лаборатория, – пояснил Чернов.
– Кое-что о твоих работах я слышал. Значит, ты уже взялся за разрешение величайшей загадки природы?
– У природы много величайших загадок, но исследование сути сил тяготения – область еще нетронутая. Только сейчас ученые получили и теоретические и, – Чернов указал на аппарат, – практические возможности по-настоящему заняться проблемой тяготения. Я имею в виду наличие атомной энергии.
– Как далеко удалось тебе уйти?
– Если говорить о теоретической стороне, то нам, ученым, удалось кое-чего достигнуть.
– Алексей Поликарпович скромничает, – вмешалась в разговор Светлана. – Его гравитационная теория уже получила признание. Алексей Поликарпович разработал математический метод исследования составных частей электрона.
– Видишь ли, – с укоризной взглянув на ассистентку, продолжал Чернов, – я сторонник так называемой гидродинамической природы сил тяготения. Помнишь слова Ленина о неисчерпаемости электрона? Они начинают сбываться. Вчера мы предполагали, а сегодня уже убеждены, что электрон состоит из более мелких частиц – гравитонов. При движении электрона образуется электромагнитное поле, при движении гравитонов – гравитационное поле или поле сил тяготения.
– И об этом немножко слыхал, – Бурдин сдержанно улыбнулся. – Но разве вам удалось обнаружить гравитоны?
– Теоретически – да. А практически… – профессор расправил плечи, соединил руки за спиной, – ищем, исследуем, экспериментируем и рано или поздно найдем. Расчеты убедили нас в существовании гравитонов. Язык математики подсказывает нам и другое: как создается поле тяготения. Каждое тело излучает гравитоны. Если потоки встречные, тела притягиваются друг к другу. Я не могу на словах изложить механизм взаимодействия гравитонов, он и нам представляется недостаточно ясно, но главное, чего мне удалось достигнуть, это твердой уверенности в правоте догадок, уверенности в том, что путь выбран единственно верный.
Бурдин не перебивал профессора, лукаво рассматривая свои пальцы. Он узнавал Алешку Чернова, обычно немногословного, но в момент увлечения любившего поговорить, да еще в возвышенном тоне.
– А будущее гравитонов? – глаза Алексея Поликарповича заблестели, он улыбнулся Светлане. – Боюсь, что мне не хватит красноречия. Тут нужно быть хорошим мечтателем, чтобы рассказать, какой мир грядущего откроют гравитоны. Когда на службу человеку пришла электрическая энергия, он стал в тысячи раз сильнее, а труд его во столько же раз плодотворнее.
Электрическая энергия позволила человеку овладеть атомной энергией и снова в тысячи раз умножить свои возможности. Без атомной энергии, например, не удалось бы создать и твоих ракетопланов. Но творческая мысль постоянно стремится вперед.
Человечеству скоро потребуются источники более мощной энергии, нежели атомная. Это будет гравитационная энергия. Когда мы овладеем ею, мы сможем делать тела невесомыми. Представь, что невесомым стал твой ракетоплан.
– Это было бы замечательно! Для отрыва от Земли нам потребовалась бы ничтожно малая скорость.
– Но, кроме того, снабдив твою машину другим, гравитационным двигателем, в тысячу раз более мощным, чем твой сегодняшний, атомно-водородный, мы дали бы тебе возможность пересекать космическое пространство с любыми фантастическими скоростями, сравнимыми со скоростью света. Ты понимаешь меня? Станет возможным полет в другие солнечные системы.
– Н-да, – растерялся Бурдин, – со скоростью света… Действительно, фантазия у тебя того… Только как же тогда получается: земной шар, этакая громада, создает гравитационное поле, которое не может удержать мой ракетоплан. Нам требуется всего лишь одиннадцать километров в секунду, чтобы навсегда вырваться из сферы притяжения Земли.
– Но гравитационное поле Земли удерживает Луну, которая немножко побольше твоего ракетоплана. Если бы исчезло притяжение, Землю к Солнцу пришлось бы привязать стальным тросом толщиной в радиус земного шара. Гигантская сила! Только она… она рассредоточена. Чтобы воспользоваться атомной энергией, ее тоже прежде нужно было освободить! Сегодня мы еще не знаем, как будем управлять гравитационной энергией. Я могу только уверенно сказать: в руках человечества со временем будут невиданные мощности. Люди будут сдвигать не только горы, но и планеты! Да, да, они смогут указывать пути планетам, управлять их движением. Пройдем-ка в следующую комнату.
Они прошли вдоль рядов установок в конце зала. Там Чернов открыл небольшую дверь и пропустил Бурдина вперед. В комнате стояло десятка два чертежных досок.
– Что это, – заинтересовался Бурдин, – конструкторское бюро?
– Да, конечно. Мы здесь на месте меняем конструкцию аппарата. Здесь же решаются вопросы и по третьему локатору.
В бюро стояли стеклянные шкафы с папками, в которых хранились отпечатанные на синьках чертежи. Алексей Поликарпович вытащил из крайнего шкафа пухлую папку. Развернутый лист синьки занял весь стол.
– «Метеоритный сигнализатор», – прочел Бурдин на трафаретке чертежа. Потом его взгляд побежал по изображению сложного прибора. – Та-ак… Конический обзор… Радиус действия… Ого! Пятьсот тысяч километров. Мощь! Автор ты?
– Вдвоем, – Алексей Поликарпович взглядом показал на Светлану.
Конструктор поднял голову от чертежа. На этот раз он долго и пристально смотрел в лицо ассистентки. Ему все больше нравилась эта серьезная девушка. Он угадывал в ней человека техники, настоящего универсала: конструктора, экспериментатора, механика.
Расставаясь с Черновым и Светланой у вертолета, Бурдин протянул им сразу обе руки: одну профессору, другую – ассистентке.
– Присоединяюсь, – сказал он. – Вижу, у вас все продумано, все предусмотрено. Попробуем сообща доказать необходимость и возможность организации погони за астероидом.
Вертолет взмыл над поляной. Ветер, поднятый его винтом, придавил траву, разметал волосы Светланы. Придерживая платье, девушка смотрела, как быстро уменьшается машина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19