Но здешние лучше, вздохнула Даша.
Вдруг какая-то озорная звездочка сорвалась с неба, будто ей надоело висеть на одном месте, и полетела вниз.
- Загадывай желание! - подтолкнул Петька Дашу.
Через мгновение звезда скрылась за темной стеной леса, и Петька раздосадованно сказал:
- Эх, не успел. Надо загадать до того, как звезда на землю упадет, тогда исполнится.
- Не бойся, я успела. Я с тобой желанием поделюсь, - серьезно сказала Даша.
- Ну и что ты загадала? - усмехнулся Петька. Он знал Дашино желание наизусть: кукла, которая умеет говорить "мама", "папа" и петь песенку.
- Чтобы болото опять стало целебным озером, - сказала Даша.
- Ну, ты бы еще луну с неба заказала. Желание-то надо загадывать, какое может исполниться.
- Желание надо загадывать какое хочется. И вообще, Петенька, так не честно, я ведь успела загадать, пока звезда еще не упала, - обиделась Даша, как будто исполнение желаний зависело от Петьки.
- Ладно, может и исполнится, только не скоро. А теперь спи, - сказал Петька.
Даша поцеловала Петьку в щеку, свернулась калачиком и через минуту уже спала.
ГЛАВА 3. ТЕНЬ
Деревья обступили болото плотным кольцом. Черное зеркало воды было темным и таинственным. Кое-где его прорезали длинные листья рогоза, и то там, то здесь, словно бородавки, торчали кочки, поросшие острой осокой. Выглянула луна. Она осветила топь мертвенным голубоватым светом, заглянула в бездонную пропасть воды и, словно испугавшись, поспешно спряталась за облаком. Над болотом клубились и сгущались тени. "Уху-ху..." - расхохотался филин и, захлопав крыльями, поспешил на ночную охоту. Все стихло.
...А в кромешной тьме, на дне болота корчилась в бессильной злобе та, что некогда властвовала в округе. Морра звали ее, хотя мало кто знал настоящее имя ведьмы. Морра, несущая беды и несчастья. Были времена, когда ее могуществу и чарам не мог противиться никто, но вот уже много десятилетий подкова крепко держала Морру на дне, побежденную, раздавленную, но не уничтоженную. Месяцы складывались в годы, годы в десятилетия. Подкову точила ржавчина, и Морра поняла, что ее час еще придет, нужно только набраться терпения и ждать. О, с какой ненавистью и страстью она ждала! Чем больше тлела подкова, тем сильнее становилась Морра.
И вот час пришел...
Тень, лежащая на дне, шелохнулась, приподнялась и обратилась в змею. Чешуя ее тускло блеснула в черной воде, и Морра начала свой магический змеиный танец. Она то свивалась в кольцо, то распрямлялась, словно струна, пытаясь сбросить с себя веревку с истлевшей подковой, но как ни извивалась она, как ни крутилась, веревка не соскакивала будто приклееная. Из стороны в сторону раскачивалась головка с острым язычком-вилочкой, гибкое тело закручивалось в тугую спираль и вновь бессильно опадало на ил. Еще и еще, как заклинание, повторяла змея магические движения, и вдруг, извернувшись, она, как хлыстом, изо всей силы ударила по подкове хвостом. Ржавый металл рассыпался в прах. В тот же миг веревка соскользнула с гибкого змеиного тела, и Морра стрелой устремилась вверх.
Земля содрогнулась. Бархатные темно-коричневые головки рогоза упали, как подрубленные. Из топи донесся леденящий душу хохот, от которого даже деревья поникли, а филины попрятались в дупла. Столб брызг фонтаном поднялся из черной трясины, и из самой глубины ее взметнулась ввысь огромная летучая мышь. Она расправила крылья, и когти ее блеснули в холодном свете луны, как острые клинки. Голова летучей мыши глядела пустыми глазницами черепа. Костлявая челюсть сотрясалась от дикого хохота, и у каждого, кто слышал его, будь то человек, зверь или птица, кровь стыла в жилах.
Вдруг череп стал меняться на глазах. На широких скулах появилась пергаментная кожа. Тусклые старческие глаза глянули из пустых доселе глазниц. Длинный нос почти касался острого подбородка, но вот и нос, и подбородок расплылись, будто воск на огне. Нос превратился в расплющенную картофелину, а лицо стало круглым и дряблым. Но не прошло и минуты как щеки впали, а нос сделался похожим на орлиный клюв. Лица сменялись одно за другим как узор в калейдоскопе, словно кто-то невидимый лепил и переделывал их, недовольный своей работой. Постепенно лица начали молодеть. С каждой новой переменой кожа становилась более упругой, а в глазах появлялся блеск. Казалось, не будет конца этим переменам, как вдруг неведомый скульптор завершил портрет. Он был так совершенен, что нельзя было в нем ничего изменить, не испортив его. Каждая черточка, была словно выточена умелым мастером, но в этом прекрасном лице было что-то зловещее... Глаза. Безжизненно белое, словно мраморное лицо скорее походило на искусную маску, и только глаза были живыми. Они жгли. Из черных омутов глаз исходила такая сила, что нельзя было заглянуть в них и не содрогнуться.
Крылья летучей мыши обратились в бархатный плащ, а тело в гибкий женский стан, обернутый черным шелком. Морра опустилась на водную гладь и встала, словно под ее ногами была твердь. Плащ ее, коснувшись воды, остался сухим. Морра топнула несколько раз, и черные круги разошлись по воде, а из глубины, из под земли глухим эхом донеслось едва различимое:
- Хозяйка вернулась... вернулась... вернулась...
Морра раскинула руки и побежала по болоту, дико хохоча и поднимая веера брызг. Перед ней падали ниц камыши, и стелилась осока. Дух зла был на свободе. Вдруг Морра резко остановилась и сжала кулаки. Как жаль, что она бессильна в свете дня. Ну что ж, недолго ей быть тенью. Как только она обретет плоть, ей станет не страшен солнечный свет, и тогда молва о ней пойдет повсюду, и власть ее распространится беспредельно. Месть будет страшна. Не даром она так долго ждала.
Вдруг Морру пронзила резкая боль. Она покачнулась и едва не упала. Свет звезды-желания пронизал ее насквозь, ослепив на мгновение. "Я хочу, чтобы болото опять стало целебным озером", - услышала Морра детский голосок.
- Нет!!! - взвизгнула ведьма, и от этого крика деревья склонились до земли, а у диких зверей шерсть стала дыбом.
Боль отпустила Морру, но радость свободы сменилась яростью. Нельзя допустить, чтобы с болотом что-нибудь случилось, прежде чем она, Морра, не обретет плоть. Ведь пока она тень, болотная топь ее единственное пристанище. Если не станет болота, дух ее развеется по свету, и это будет ее концом не на век, а на вечность.
Глаза Морры сверкнули, и она решительно зашагала по воде. Отныне она обратится в слух и зрение, она поднимет все темные силы, подвластные ей, и никто не коснется Хрустального ключа. Она обретет былую силу, а уж тогда ей будут не страшны никакие звездные желания.
ГЛАВА 4. ДЕД ПИХТО
Следующий день выдался хлопотный. Бабушка с утра затеяла печь хлеб. Она досвета поставила тесто в большой кадке, накрытой белым полотенцем, а когда тесто подошло, растопила печку в летней кухне. Петька в огороде прореживал морковку. Сначала Даша взялась помогать бабушке, но когда печка разгорелась, и в кухне стало жарко, она побежала к Петьке. Видя, как Петька вырывает крохотные, как ниточки морковинки Даша спросила:
- Зачем их дергать, ведь морковок вырастет меньше?
- Если их не дергать, ничего не вырастет. Они друг дружке мешать будут, - объяснил Петька, не прерывая работы.
Даша еще немножко потопталась возле грядок и решительно заявила:
- Нет, мне пропалывать не нравится. Это нечестно. Всем морковкам расти хочется. Им же обидно. Лучше я за малиной пойду.
Даше не разрешали уходить далеко в лес, но малинник был почти возле дома, и туда Даша наведывалась частенько. Она взяла банку и, пообещав, что на обед угостит всех малиной, вприпрыжку побежала в лес.
Год выдался ягодный, малины в лесу было видимо-невидимо, только обрывай. Жаль только, что у малины крапива в подружках ходит, да такая высокая и жгучая, что до самых спелых ягод не добраться. Даша нашла куст, где крапивы было поменьше, и принялась собирать крупные душистые ягоды.
Вдруг она услышала, как сквозь малинник кто-то пробирается. Даша замерла, сразу же представив себе большого бурого медведя. Медведей в здешнем лесу никогда не видели, но мало ли, - заблудился какой.
- Это кто? - с опаской спросила Даша.
- Дед Пихто, - услышала она в ответ.
Кусты раздвинулись, и сквозь них продрался старичок. Даша застыла в изумлении. Выглядел старичок очень странно: на нем был полушубок, валенки и кроличий треух, сдвинутый на затылок. Глаза у старичка были добрые. От глаз разбегалась сетка морщинок, и потому казалось, что старичок постоянно улыбается. Даша осмелела.
- Вы кто? - переспросила она, с интересом разглядывая незнакомца.
- Дед Пихто. Зовут меня так, Пихто, неужто ты про меня не слыхала? удивился старичок.
- Слышала, только я думала, что это огрызалка такая, а на самом деле вас нет, - сказала Даша.
- То есть как это нет? - рассердился старичок, но даже сердился он как-то по доброму, и Даша его совсем не испугалась.
- А зачем вы летом шубу надели? - спросила она.
- Это все оттого, что у меня есть собственное мнение, - важно сказал дед Пихто. - Правда, свое мнение иметь ой как трудно. Вон прошлую зиму все в тулупах ходят, в шапках, а я нет. Думаю, чего это я буду под всех подстраиваться? У меня свое мнение есть. Так в самые морозы в рубахе и проходил. Ух и мерз же. Все мне талдычат: "Надень шубу, да надень". Я б может и надел, да только как же это я от своего мнения откажусь? Так всю зиму и промаялся, пока уж совсем невмоготу стало. Послушался я чужих советов, полушубок надел, а тут на тебе, лето наступило, жара. Вот что значит людей слушать! Теперь мне все твердят: "Шубу сымай". А я нет! У меня свое мнение. Тяжко, конечно, хожу, парюсь.
- А я бы назло всем шубу сняла.
- Как так назло всем?
- Очень просто. Все думают, что вы шубу ни за что не снимите, а у вас свое мнение. Вы ее и снимите, - сказала Даша.
- А ведь и то верно. У меня-то свое мнение. Пускай там они что хотят, думают, а я вот - сыму шубу и все тут! - топнул ногой старик
и с видимым облегчением стянул с себя полушубок. - Ну, птичка-невеличка, за то что ты мне помогла шубу снять и при своем мнении остаться, расскажу я тебе присказку. Летела падучая звезда, желание искала. Кто успеет загадать, тому желание и исполнит. Услыхала желание, подивилась, привело ее это желание в болото топкое, в трясину непролазную.
- Это моя звезда, - обрадовалась Даша.
- Глянула звезда вниз, померцала, достала лучом до дна, и увидела в тайнике подземном дверцу потайную. К дверце той ключа нет, зато ключ за дверцей спрятан. Да не простой, а хрустальный. У кого сердце чистое, да желание страстное, перед тем дверца раскроется. Дорогой тот ключ, дороже злата-серебра и камней самоцветных, да только кто его достанет, богаче не станет, но и ни с чем не останется, ключик многим достанется. Только это присказка.
Старичок замолчал.
- А сказка? Кто же ту дверцу откроет? - теребила старичка Даша.
- Кроме тебя больше некому, - дед Пихто пристально посмотрел на девочку. - Ты пожелала, чтобы болото Ведьмино вновь целебным озером стало, а для этого надо Хрустальный ключ, что озеро питал, из плена высвободить.
- Так я освобожу. Только сейчас у бабули отпрошусь, - Даша уже хотела бежать к бабушке, но старичок остановил ее.
- Погоди. Я вот о чем хочу тебя попросить. Забери назад свое желание.
Даша исподлобья посмотрела на старичка и упрямо сказала:
- У меня этих желаний полным полно, уже даже девать некуда. Ничего я назад не возьму.
- Дело-то непростое и опасное, - настаивал дед Пихто. - Глубоко тот ключик спрятан, злоба да нечисть ход к нему стерегут. Мала ты еще. В подземелье, что к ключу ведет, страх на страхе сидит и страхом погоняет.
Даша, наморщив лоб, молчала в глубоком раздумье. Вдруг она просияла.
- А я Петьку возьму, брата своего. Он большой и ничегоничего не боится.
Старичок тяжело вздохнул:
- Значит желание забирать никак не хочешь?
- Ни за что, - наотрез отказалась Даша.
- Ну что ж, тогда возьми подарочек, - старик протянул Даше крошечный кулечек, свернутый из листа мать-и-мачехи.
Даша поставила банку с малиной на землю, развернула листочек и увидела в нем мелкие черные зернышки, такие, какими бабушка посыпает калачики.
- Что это? - спросила она.
- Посеешь зернышко - взойдет росточек, вверх потянется, маком красным распустится, цвета алого да духа пряного. Как поднимутся те цветы - сказка и начнется, а проснешься - может статься, быльем обернется. Едва солнышко за лесом спрячется, роса в поле упадет, а месяц высоко в небе подымется, тут самое время сеять. А как посеешь, в путь отправляйся, - сказал старичок и исчез будто его и не было.
ГЛАВА 5. МАКОВЫЕ ЗЕРНЫШКИ
Даша, запыхавшись, прибежала в деревню. Петьки дома не было. Он уехал с ребятами кататься на велосипеде. Дашу так и подмывало рассказать кому-нибудь о странном старичке и о маковых зернышках, но, подумав, что бабушка ночного путешествия не одобрит, Даша решила молчать. Она спрятала кулечек в коробку с игрушками, усадила в ряд кукол и стала дожидаться Петьку.
Солнце стояло высоко. Над землей разлился полуденный зной, но на веранде, заплетенной цветущими вьюнками, было прохладно. Солнечные лучи просачивались сквозь густую зелень и падали на половицы веранды золотистыми монетками. Большая зеленая муха монотонно жужжала и упрямо билась в оконное стекло. По полу ползал одинокий муравей. Куклы смотрели на Дашу глупыми пуговичными глазами. Не было никого, кому Даша могла бы доверить свою тайну.
Петька вернулся с гулянья прямо к обеду. За столом Даша сидела тихо, чтобы бабушка ни о чем не догадалась, но вдруг бабушка сказала:
- Ну, Дарья, выкладывай, что у тебя на уме.
- У меня? Ничего, - Даша невинно посмотрела на бабушку.
- Я же по глазам вижу, ты что-то задумала, - улыбнулась бабушка.
Больше скрывать свой секрет Даша была не в силах и торжественно произнесла:
- Я знаю, как Ведьмино болото снова в целебное озеро превратить. Надо пройти по подземелью и освободить хрустальный ключ.
- Кто же тебе это сказал? - спросила бабушка.
- Кто, кто? Дед Пихто, - ответила Даша.
- Дашка, не груби, - строго сказал Петька.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29