* * *
Нури достал гостевой билет — результат невероятных усилий Хогарда. Билет был заодно и пропуском в столицу: все магистрали были перекрыты оперативными отрядами лоудменов, их черные машины образовывали непроницаемые дорожные пробки. Движение на дорогах замирало с восьми вечера до шести утра, — таков был главный результат объявленного в Джанатии чрезвычайного положения.
Нури спешил. Нормам не выходил на связь уже вторую неделю, Олле тоже не давал о себе знать, накопилась целая коробка кассет с записями. Нури подчинился тогда решению штаба армии Авроры остаться на связи с Ферро, но сейчас это решение казалось ему неоправданным, а привлечение его к диверсии против Джольфа Последнего смотрелось как некая уступка его темпераменту. А ведь Нури и просил всего-то разрешения остаться в резиденции Джольфа, превращенной язычниками в детский приют. Какой-то смешанный отряд лоудменов и полиции пытался захватить резиденцию, но был наголову разгромлен воинами армии Авроры. Нури участвовал в обороне резиденции и кислородного завода как консультант-кибернетик, не более того. И он был вынужден сразу вернуться к себе, как только угроза захвата миновала…
Пророк Джонс, как узнал Нури из сообщения кибера Ферро, закончил подготовку к перевороту и не сомневался в успехе. Это ощущалось и в наглой самоуверенности агнцев, проверявших документы на дорогах, и в безлюдности притихших в предчувствии еще горшей беды городков, мимо которых мчался лимузин Нури, и в той лихорадочной спешке, с которой правительство издавало законы. Закон об организации приходов на предприятиях взамен профсоюзов — в каждом священник из центурионов и кибер-секретарь; закон о принятии присяги на верность фирме; закон, объявляющий веру в Великого Кибера государственной религией; закон, объявляющий язычество ересью, караемой заключением в концлагерь на срок, достаточный для обращения в веру истинную. Вначале правительство объявило, что замурует бездействующие линии метро, но это решение после эпизода с отключением электроэнергии пришлось отменить. С концлагерями тоже не получилось. Это доказывало, что армия Авроры превратилась в силу, способную ограничивать произвол власть имущих. После захвата резиденции Джольфа и одновременных разрушительных ударов по местным филиалам гангстерский синдикат был разгромлен и потерял значение как сила, противостоящая язычеству. Во всяком случае, Джольф V на смену Четвертому не появился, а с уцелевшими бандитствующими элементами, в случаях, когда они проявляли себя, справлялись даже обитатели обочин.
Миновав последний пикет лоудменов у въезда в столицу, Нури переключил машину на ручное управление и по вымершим гулким ущельям улиц двинулся к «Фениксу», надеясь застать там Нормана Бекета и отдать наконец ему пакет с пленками. Здание мятежного журнала располагалось вдали от центра по соседству с серыми коробками домов рабочей окраины. Небольшая площадь перед ним была заполнена толпой. Желтые агнцы вперемежку с голубыми лоудменами угрожающе орали, размахивая лучевыми пистолетами.
Нури вышел из машины, на него никто не обратил внимания. Но когда он пытался пробраться через толпу ко входу в здание, колоссальный, трехметрового роста, кибер, по-видимому основной здесь распорядитель, прогудел что-то теснящимся рядом с ним лоудменам, и Нури был схвачен и вышвырнут на узкую панель. Напрасно он размахивал пропуском и пытался что-то доказать. Толпе было не до него. Дожили, черт возьми! Шахтный кибер, даже не требующий психоналадки, примитивный, как арифмометр, командует людьми!
Встав на сиденье своей машины, Нури увидел, как десяток агнцев били ногами в двери редакции. Он видел, как распахнулись двери и вышли три сменных редактора, люди, известные всей Джанатии. Среди них был Норман Бекет, он возвышался над толпой в своем шлеме и стоял спокойно, положив руки на пояс астронавта. Толпа отхлынула, когда рядом с ним появился Олле.
— Генерал! — послышалось в толпе.
— Ну, — сказал Олле, не повышая голоса. — В чем дело?
Из толпы выдвинулись двое агнцев.
— Мы хотим войти внутрь!
— Так войдите. — Олле не тронулся с места. Агнцы переминались перед ним, оглядываясь на толпу.
— Бараны! — сказал Норман. — Примитивные…
Он не договорил, на груди его на мгновение вспыхнула и погасла огненная полоса. То, что случилось вслед за этим, было подобно вихрю. Олле выбросил вперед кулак, и лучевой пистолет, выбитый из рук агнца, взлетел над толпой. И пока агнец, перегнувшись, медленно опускался на асфальт, второй уже летел плашмя в толпу, сбивая передние ряды. Олле врезался в толпу, как нож в масло, и через минуту площадь опустела. Двое остались на площади — трехметровый кибер и Олле, замерший перед ним в сутулой позе борца. Олле повернул голову, и Нури увидел его непривычно усталое, будничное лицо. Он, видимо, что-то сказал, потому что Норман исчез.
— Это ты их привел? — громко, как глухому, растягивая слова, спросил Олле.
— Я здесь главный. Их мне подчинил тот, кто задает программу! — прорычал кибер голосом генерала Баргиса. Он согнул колени и подался корпусом вперед, готовясь к броску.
— А чем ты занимался раньше? — Олле явно не замечал намерений кибера, — Нури в отчаянии подумал, что это правильная линия поведения. Нет, правильная — это бежать: автомат может кинуться на него в любое мгновение, человек не в состоянии противиться натиску полуторатонной громадины, нет на Земле такого человека. Нури нащупал под мышкой пистолет… Бесполезно, его и гранатой не взять, был бы крикун…
— Раньше я складывал в штабель медные ваербарсы.
— Вот теперь подумай, почему все разбежались. Ты не можешь командовать, ты не умеешь составлять программу. Убирайся!
Робот медленно выпрямился. Он долго молчал, и были слышны стоны поверженных агнцев.
— А что нужно, чтобы составлять программу?
Нури увидел, как появились и стали у входа в редакцию два больших автобуса. Их, видимо, ждали: с десяток сотрудников, торопясь, грузили в машины ящики и связки бумаг.
— Что нужно? — повторил Олле. — Я помогу тебе, робот. Раздели для начала длину окружности на диаметр с точностью до сотого знака. Только не спеши, чтобы я успел проверить.
Помещение редакции опустело, машины скрылись, оставив за собой пыльные смерчи. Олле, переступая через агнцев, вошел в дом, прикрыл за собой двери.
На площади недвижимо стоял робот, выкрикивая цифры квадриллионных долей пи, вокруг него снова гуртились агнцы. Он не дошел и до пятидесятого знака, когда на площадь выкатился сферический низкий танк и завис на своей воздушной подушке. Из середины его вырвался слепящий белый луч и неровным зигзагом пробежал по фасаду здания. Косо, на уровне пояса перерезанный робот тяжело рухнул на асфальт, послышался треск, и в то же мгновение, словно облитое напалмом, здание вспыхнуло. Танк ворочался на площади, белая нить луча связывала его с горящим домом, и Нури, чувствуя опаляющий жар, тупо думал, что незачем тратить энергию, если дом и так горит, и что, видимо, экипаж танка сейчас дышит эйфоритом. Дико выли увязающие в жидком асфальте агнцы и лоудмены. А потом над танком на уровне пятого этажа завис в воздухе Норман, опоясанный бледным сиянием. Он швырнул в танк какой-то большой цилиндр и тут же исчез в клубах дыма.
Взрывная волна сбила Нури с ног, он на коленях вполз в машину, поднял ее над дорогой. Танка на площади не было, вообще ничего не было, кроме мечущегося адского пламени.
Отогнав машину за несколько кварталов, Нури двинулся к центру. Поскольку не удалось отдать пленки — а теперь это вообще не имело смысла, наверное, переворот уже начался, — оставалось действовать самому. Нури остановил машину, привел себя в порядок и, выехав в ущелье проспекта, двинулся к центру. Он еще надеялся попасть к открытию парламента, но надежда эта почти угасла у первого виадука: на проезжей части перекатывались циклопические полусферы танков и маячили патрульные лоудмены.
Нури отвел машину назад и нашел стоянку неподалеку от входа в метро. Он протиснулся через молчаливую, колышущуюся у эскалаторов толпу, слабо удивился: улицы пусты, а здесь, под землей, не протолкнуться. Ленты двигались почти пустые, к центру с окраин никого не пропускали. Густая цепь агнцев Божьих под командой киберов сдерживала толпу. Нури, размахивая пропуском, пролез-таки к старшему киберу — его можно было узнать по эмблеме атома, мерцающей на панцире, — сунул ему карточку. Робот взглянул на символы, отодвинулся, освобождая проход.
Через несколько минут Нури вышел на площадь перед зданием парламента. Массивное, но зажатое между титаническими цилиндрами жилых домов, уходящих в низкие мутные облака, оно выглядело старым и тесным. Над крышей парламента сияло: «Пророк приемлет вас такими, какие вы есть».
Его остановил патруль агнцев: пропуск? подождите! Ждать пришлось долго: через площадь тянулись колонны, скорее, компактные гурты агнцев и лоудменов, у каждого возле бедра болтался массивный блик. Нури заметил, что нигде не было видно излюбленного в Джанатии лозунга «Перемен к лучшему не бывает!». Вместо него появилось звонкое, но абсолютно бессмысленное изречение пророка «Подлинное равенство — это равенство во грехах».
Агнцы шли не менее получаса. Они пересекали площадь и скрывались в темнеющей пасти тоннеля у основания жилого цилиндра. Нури помнил схему метро и знал, что там находится вход в давно забытую линию, ведущую в рабочие кварталы. Линию открыли, но где остановятся поезда, увозящие агнцев, то знают только диспетчеры армии Авроры. Тут генерал Баргис что-то не доработал и явно лишался значительной части своих боевых отрядов. Нури мельком подумал об этом, рассматривая колонны.
Каждую возглавлял андроид, человекоподобный робот. Походка робота была более плавной, чем у марширующих в рядах. Агнцы явно подражали роботам, угловато дергаясь при каждом шаге. Это было трудно, это замедляло движение, но они старались с маниакальной настойчивостью. Нури вспомнил высказывание жреца-хранителя: высшую степень смирения пророк усматривает в подчинении человека машине, а такое подчинение, добавлял жрец, не может не сопровождаться деградацией личности. Нури гасил в себе презрение — ведь тоже люди, хоть и стремящиеся избавиться от человеческого облика. Жрец высказывал спорное, на взгляд Нури, суждение, что это реакция человека, человеческой психики на разрушение природы: машине не нужна красота, а у человека каменеет душа.
Иногда андроид, не сбиваясь с шага, поворачивал голову назад и начинал размахивать манипуляторами. Откуда-то со спины вырывалась грохочущая музыка, и тогда агнцы ритмично орали железный марш. Этот марш, по заверениям пророка, как нельзя более отражал внутреннюю потребность усредненного джанатийца, уставшего от официального вранья.
Мы серые! Мы у власти!
По миру идет серота!
Одной мы подвластны страсти -
Грести в кошель живота!
Высоты последние смерьте,
Какой здесь быть может выбор?
Злорадное горло смерти
Зияет во весь калибр!
Мы спали, жрали, пили.
Плевали на рай и ад!
Но киберы нам влепили
Железным мокасом в зад!
Дошли до конечной вехи,
И робот всему наследник!
Мы ржем абсолютным смехом,
Нам дадено ржать последним!
…Нури все-таки опоздал, и его кресло в гостевой галерее оказалось занятым. Пришлось стоять, и он примостился у барьера. Отсюда хорошо просматривался зал, расходящийся полукруглым амфитеатром от возвышения. Там за длинным столом сидели министры и еще какие-то люди в бронзового цвета костюмах. Этот назойливый цвет преобладал и на скамьях депутатов. С краю возвышалась широкоплечая фигура пророка, кресло рядом с ним пустовало, репрезентант Суинли не явился, как того и следовало ожидать.
Нури оглядел зал, свободных мест не было. На это столь долго рекламируемое заседание прибыли все депутаты.
Премьер-министр — его респектабельная фигура уже виднелась за трибуной — склонился над листками с текстом, но смотрел исподлобья в зал. Он говорил о долге правительства перед страной, о том, что правительство сознает свою ответственность за то несколько необычное решение, которое он будет иметь честь предложить избранникам и представителям народа.
— Я буду откровенен, господа, я, может быть, буду резок. Общество переживает глубокий кризис, ибо внешние силы не оставляют надежд на перемены в Джанатии. Нам пытаются диктовать, что нам делать в своей стране, как нам вести свое хозяйство. Нам навязывают так называемую экологическую конвенцию. Принять ее — это значит добровольно наложить на себя ограничения в потреблении. Ассоциаты пошли на это, но мы, заботясь о благе граждан, не пойдем на снижение уровня потребления — правительство отвергает конвенцию. Мы сами кормим, обуваем и одеваем себя; кто хочет, пусть ограничивается, мы в чужих советах не нуждаемся…
Нури слушал. Да, это сильный аргумент против экоконвенции, подсказанный пророком и взятый теперь на вооружение премьером.
— Нам говорят, что мы кому-то мешаем, сбрасывая свои отходы в океан. Но мы очищаем свою страну и отходы сбрасываем в свои территориальные воды, и если наши действия кому-то не нравятся, то это не наша забота… Я знаю, язычники не разделяют наше мнение, но мы, господа, и не стремимся к единомыслию, мы стремимся к порядку. Чего нам не хватает, так это порядка. Растет хаос во всех сферах общественной жизни и экономике Джанатии…
Ну, если он заговорил о порядке, то тут не обойдется без пророка, который вместе с Баргисом, собственно, и провоцирует стремление к порядку. Нет, разгром гангстерского синдиката был своевременной мерой, премьер лишен возможности говорить о борьбе с организованной преступностью как первоочередной задаче в деле наведения порядка.
— …Правительство особо отмечает заслуги пророка, его энергичную деятельность, направленную на защиту основ общества торжествующей демократии. Мы все отлично понимаем, в каких сложных условиях работает пророк Джонс, мы приветствуем новые движения, в которых сплотились истинные патриоты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61