Сканирование, распознавание, вычитка — Глюк Файнридера
«Дильдина C. Песня цветов аконита»: Форум; 2006
ISBN 5-91134-006-2
Аннотация
Обширны земли Солнечной птицы, разные племена обитают здесь — люди и те, кто таится от них: нечисть, что всегда рядом. И нет среди нечисти страшнее прекрасных и беспощадных Забирающих души…
Мальчика по имени Йири смерть будет сопровождать неотвязно. Он не знает еще, сколь необычная судьба ему уготована. Живая статуэтка из храма, предмет вожделения, чудесная и тревожная сказка, воплощение чистоты и невинности — каким еще способно казаться одно и то же существо?
Но аконит — цветок ядовитый, и никто не знает, кем станет вчерашняя кукла, когда придет ночь.
Светлана ДИЛЬДИНА
ПЕСНЯ ЦВЕТОВ АКОНИТА
Предисловие
Молодых, пусть даже и талантливых авторов, чья книга впервые выходит из печати, представлять всегда сложно. Здесь, как ни крути, читатель покупает «кота в мешке». Для тех, кто сначала заглянет в предисловие (которое, впрочем, прочтут далеко не все читатели — я, например, предпочитаю читать сначала книгу, а потом, уже с составленным собственным мнением, возвращаться к предисловию), попытаюсь немного описать этого «кота», то есть, прошу прощения, «кошку».
«Песня цветов аконита» — первый роман автора, известного ранее только по выложенным в сети произведениям и сетевым конкурсам. Как автор, пишущий в жанре фэнтези и фантастики, Светлана Дильдина обладает рядом неоспоримых преимуществ: она знает русский язык и способна грамотно выражать свои мысли (увы, но по сегодняшним временам это далеко не обязательно для печатаемых авторов); у нее хватает фантазии, чтобы придумать свое, а не переделывать существующее; она создает произведения, которые не только рисуют перед читателем красивые картинки, но и ставят сложные, как правило, этические вопросы (я считаю, что нам — читателям — стоит быть благодарным каждому автору, который заставляет нас думать, а не просто поглощать и тут же забывать текст, благо книг-безделушек на полках магазинов хватает).
Впрочем, я не совсем права. Отнести произведения Светланы к определенному жанру очень сложно.
Роман «Песня цветов аконита» условно можно считать фэнтези. Условно — потому что атрибутики подобных произведений, ставшей уже традиционной, в нем нет — разве что условно-средневековый мир с легким восточным акцентом, разнообразная нечисть, о реальности которой, впрочем, нельзя судить однозначно, да вполне себе сказочно-романтическая история простого крестьянского мальчика, который благодаря собственным талантам и при содействии могущественных помощников проходит многочисленные испытания, становится значительной в масштабах страны личностью и уходит в историю, оставив после себя заметный след.
Перед читателем проходит множество разных людей: здесь и члены правящего дома, у которых есть все, кроме человеческого счастья, и аристократы в вечном соперничестве за близость к правителю, и игрушки; земледельцы и мятежники, пираты и торговцы, разбойники и чиновники, правители сопредельных стран и представители иных народностей. Все они — разные люди, характеры их порой очерчены бегло, но правдиво; показательно то, что по-настоящему дурных людей среди них почти нет. Каждый из них полагает, что действует во благо — и чья вина, что таков безжалостный канон, которому они подчиняются?
В романе подробно (иным читателям может даже показаться — избыточно подробно) освещены обычаи и нравы созданного автором народа, его менталитет и ценности, этические и эстетические. При этом следует отметить, что автор избежал ловушки «красивости повествования»: текст легкий и прозрачный, красоты лиц, одежд и интерьеров просвечивают сквозь него, а не подменяются им. Характерно, что сцены из жизни мятежников — бывших крестьян — написаны проще и спокойней.
Эту книгу необходимо не только читать, но и «смотреть». Емкие и точные образы удачно создают атмосферу происходящего, а общая «акварельность» повествования только подчеркивает обыденный ужас происходящего.
Следует отметить, что некоторых читателей может оттолкнуть кажущаяся неспешность разворачивания событий и многочисленность действующих лиц, а также почти полное отсутствие того, что принято считать «динамикой»: боевых сцен, погонь и тому подобного. Однако повествование соткано достаточно плотно, прежде всего — описаниями и характерами, и необходимое напряжение сохраняется до последней страницы.
Книга рекомендуется прежде всего любителям нестандартной психологической фэнтези.
Е. Маркелова, И. Мазурина
Часть первая
ИЗБРАННЫЙ
Звенят стремена, пахнет мокрой травой и лошадиным потом. Прозрачное небо — серое от жары облачко, похожее на бегущего зайца. Ах, как хорошо!
Девочка осаживает коня. Ее волосы с вплетенными бусинками из крашеной глины давно не знали гребня. Она спрыгивает на землю. Бежит к отцу. У него крепкие огрубелые ладони, а губы привыкли смеяться и отдавать приказы. И сейчас он широко улыбается.
Из-за его спины выходит другая девочка, рыжеволосая, застенчивая до дикости. В руках у нее кукла из конского волоса.
А мать так и не вышла из жилища. Хрупкая черноволосая женщина все время болеет, но дочерей родила здоровых. Ее не лечит воздух степи, она чужеземка — и не надо о ней.
— Ты лихая наездница, Шафран, — отец не скрывает гордости. — Скоро тебе тринадцать, будешь скакать на празднике Трех Даров. Награду получишь!
Его широкое темное лицо властно и весело. Она порывисто обнимает отца…
Хали гонит от себя эти картины. В пятнадцать лет беспечная юная всадница покинет сухие и пыльные степи, чтобы через два года подняться так высоко, как только может женщина в этой стране. Больше она никогда не увидит родных, даже мать, рожденную в Тайё-Хээт.
Человек с глазами цвета терновых ягод запрет дитя степи в ледяную тюрьму, украшенную изящным колючим узором. Та, кого называли Шафран, станет — Омиэ. Она будет любить только дочь. И умрет молодой.

«20 день месяца Выпи, год 324 от Великой осады. Сияние неба погасло. Благословенная Омиэ, чья доброта согревала страну, ушла вослед своим предкам. Все Земли Солнечной Птицы скорбят о ней, и лишь в дочери, Холи, Желтом Цветке, находит утешение повелитель».
(из придворных хроник)
Глава 1. СКАЗКА
Мальчик стоит на коленях возле рыжего холмика. Цветет жасмин, и стрекозы садятся на плечи. Все осталось, как раньше, — так же скрипит колодезный ворот, так же саднят царапины, оставленные колючим кустарником. Только родителей нет. Еще зимой они были живы, а потом заболели. Мальчик не плакал — видя чьи-нибудь слезы, тетка, толстая шумная женщина, сама начинала реветь в три ручья. Тетка была незлой, но ворчливой. Судьба подарила ей трех детей — двух девочек и мальчика. Он был еще совсем маленький и все время кричал. Просил есть.
Сзади затрещали ветки. Мальчик быстро поднялся с колен.
— Йири, вот горе! Перестань ходить на могилу, не тревожь души родителей! Наказание, а не ребенок!
Мальчик молчит, теребя верхнюю губу. Он всегда слушал старших, но тут ведь его родители. Он угрюмо побрел за теткой.
— Йири, сделай нам игрушку! — тут же пристала старшая из сестренок. Младшая толком еще и не говорила. Мальчик огляделся, подобрал рогатый корешок, обмотал повиликой.
— Смотри, это бык. Он говорит: «муу!».
Девочки засмеялись. Потом старшая полезла на веревочные качели. Йири взялся одной рукой за веревку, другой — за сиденье, темную доску. Слегка подтолкнул…
Хромая, вышел дядя в почти новой темно-синей куртке — кэссу. Собрался в большое село? или просить в долг у соседа? Йири видел того однажды. Худой, но важный. Говорят, у него есть дочь немногим младше Йири и он души в ней не чает. Мальчик вздохнул. Его, Йири, наверное, тоже любят… Только не очень-то показывают.
— Иди сюда! — это тетка. Опять надо помочь, и малыш опять плачет. Может, ему одиноко? Но почему? У него ведь есть и папа и мама. А вот сестренка Йири тоже умерла…
Месяц Лани, год 328
Йири вышел из дома. Он устал от шума, который производили младшие дети, хотя возиться с ними было приятно. Прищурясь, глянул на солнце. Обернулся, покачал головой. Совсем разваливается домик. Плети ползучих трав, осмелев, подбираются к окнам. Доски старые, гнилые. А новые — где взять? Тут не до роскоши, выжить бы да налог заплатить. Вот и дядя болеет… Едва возьмет в руки лопату — и уже устал, все время кашляет. Чтобы принести дров, и речи нет — как ни трудно, а браться за топор приходится Йири. Весь дом, грядки, поле размером чуть не с ладонь — только с голоду не умереть, забота о младших детях — на Йири и тетке. Старшая дочка тоже старается, но толку от нее мало. Она глуповата и часто словно спит на ходу. А вторая — шустрая, но мала ростом даже для пятилетней. Мальчику хотелось, чтобы она подольше побыла ребенком, побегала, поиграла. Порученную ей несложную работу часто втайне брал на себя.
Йири оглядел свою одежду, вздохнул. Запашная рубашка с дядиного плеча — перешита, но все равно велика. Штаны тоже большие и от времени выцвели. В деревне нет богачей — кроме того, что живет за озером.
Вчера Йири видел там девочку. Она каталась на лодке. Одежда девочки просто светилась. А как она звонко смеялась! Интересно, она красивая? Наверное, это дочь того богача. Тогда ее зовут Лин. Имя, как золотой колокольчик. Получится ли снова ее увидеть?
Йири вновь оглянулся и побежал по тропинке, боясь, что вслед раздастся жалобный теткин голос. В кленовой роще остановился, перевел дыхание. Кажется, получилось. Он заслужил отдых. Мальчик направился к озеру. Цвел жасмин и фиолетовый бычий глаз. Стрекотали сороки.
…Йири издалека услышал смех-колокольчик. Метнулся прямо в заросли, и вовремя. Мимо пронесли паланкин. Занавеска была отдернута, и мелькнуло милое личико. Лин возвращалась домой. У нее были темно-голубые глаза и круглый подбородок. Йири она не заметила. Мальчик сел на тропу, глядя вслед паланкину, оперся рукой о щеку. Он улыбался.
Год 330
Зима выдалась на редкость холодной. Почти три недели лежал снег. Неглубокий, не такой, как в горах, — но стыла под снегом трава, и неопавшие листья дрожали под ударами ветра. Озеро не замерзло — солнце все так же играло неровной рябью, все так же отражались в воде стволы молчаливых деревьев, только рыба бродила у дна — и плыли по зеркальной поверхности мертвые листья.
В деревне умерло трое. Семью Йири смерть обошла, а маленький холм — к нему мальчик ходил теперь редко — украшала россыпь птичьих следов. У птиц была своя письменность — яна…
Лин болела. Йири молился за нее, как умел. Просил за нее у холодного мокрого ветра, у колкого снега, у редкого бледного солнца… Даже у трав, которые лежали под снегом, просил он силы для Лин. А ведь не перекинулся с ней ни словечком. Просто любил смотреть на нее — как на радугу, на лепестки бледно-розового цветка вишни. Дядя ворчал на мальчишку — а тот не мог понять, что в этом дурного. Разве нельзя улыбаться, зная, что Лин живет на земле?
Впрочем, и дядя, постаревший, хромавший сильней при переменах погоды, жалел заболевшую девочку.
— Девчонка-то добрая. Слуги от нее слова плохого не слышат. Жаль, если умрет.
При этих словах Йири испуганно вскидывал голову — и выскакивал из дому. Прижавшись к стволу, шептал, как заклятье, отчаянную просьбу о той, что только раз улыбнулась ему, даже не зная по имени.
…Когда темнело, часто выл ветер и было жутко даже возле огня. Казалось, за окнами бродит существо с ледяными руками в серо-белых лохмотьях. Сестренки жались к Йири — мать постоянно вздыхала, поминая зиму недобрым словом и предсказывая всем скорый конец. Йири, не отрываясь от домашней работы, рассказывал им сказки, которые слышал летом от старого полуслепого корзинщика — этой зимой старик окончил свои земные труды.
В этих сказках жили прозрачные феи, напоминавшие голубые и сине-зеленые струи ручьев. Были говорящие птицы — длинноносые оборотни, которые шутки ради могут завести человека в самую глушь, и вредные ишильке, чьи проделки вызывают смех. А еще ииширо — духи, принимающие обличья прекрасных детей, юношей или девушек — и выпивающие кровь и душу тех, кто им поверит. Сестренки дрожали от страха и любопытства, закрывали глаза ладошками — но поднимали гвалт, стоило Йири умолкнуть.
Тетка ругала племянника за такие рассказы — но, забываясь, слушала и сама.
— И складно же у тебя выходит! — поражалась она, подпирая ладонью щеку. — Выучить бы тебя да отправить в столицу — поди, должность бы получил! И нам польза на старости лет…
Дядя расправлял старую зимнюю одежду, хмуро смотрел на огонь.
— Не забивай мальчишке голову! Я с ногой этой проклятой еле хожу, а сын когда еще подрастет.
— Да не хочу я в столицу, — смеялся Йири. — Там, верно, и по улице-то не пройдешь, столько народу. А тут — вы. И лес…
А потом мороз отступил. Весна была не за горами — и деревья, и птицы ощущали ее приближение. Молитвы Йири не прошли даром. Лин выздоровела.
…Он собрал под кривыми корнями бледно-желтые первоцветы. Оставил их у мостика, на котором любила постоять Лин.
Месяц Рыси вступал в свои права, прогоняя месяц Чирка. Созвездие с именем кошки с кисточками на ушах царапало небесный свод — и с него падали звезды.
— Ты еще мальчик, — грустно сказала тетка, — но тебе придется стать взрослым. Твой дядя решил — осенью пойдешь с караваном. Будешь помогать с лошадьми — ты ведь ладишь с ними. Кузнец договорился насчет тебя. Сделал доброе дело…
— Я вас не оставлю, — откликнулся Йири. — Дядя болен, брат мал. А девочки… что они могут?
— Нам нужны деньги, малыш, — возразила она. — В деревне как-нибудь проживем — осенью легче. К нам переберется племянник мужа моей тетки. Будет пока вместо тебя. А ты поучишься новому ремеслу. Может, потом устроишься лучше нас…
Йири молчал. Он любил эти места и никогда и в мыслях не держал путешествовать — особенно в такую даль. Он знал, что в других местах — то же самое. Те же заботы — свои у богатых и бедных. А здесь была могила родителей, здесь жили его сестренки и Лин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12