Они засунули свои драгоценные находки в карманы и продолжали рыть, загипнотизированные мечтами о сокровищах, которые ждали их в каменистой почве.
И даже не заметили, как перед ними появились их приятели из Алис-Спрингс.
Билл Скиталец разразился оглушительным смехом:
— Следующий раз я ставлю выпивку! Перехитрили мы вас!
Искатели сокровищ застыли потрясенные. Том Риджер едва сдержал гнев. Первым его желанием было схватить винтовку и перестрелять их всех. Однако он не стал этого делать. Здесь были стрелки и получше, нежели он. Притом их было только двое против по меньшей мере тридцати отчаянных голов, авантюристов, собравшихся со всех уголков земного шара.
А Билл Скиталец продолжал смеяться:
—И как это вы не догадались, что мы расспросим водителя грузовика... Что я, например, могу раньше вас добраться до нужного места на мотоцикле и дождаться вас, спрятавшись в кустарнике, проследить, куда вы направляетесь, и по следам от колес привести остальных...
Он положил руку на плечо Джонни.
— Не хмурься, дружище! Хватит и тебе, хватит и нам. По-братски мы все вместе несли свою нищенскую долю, что же ты сейчас не хочешь делить счастье?
Делать было нечего. Джованни опустил голову. В его сознании погасла неоновая надпись «ДЖОВАННИ ГАТТО» над двадцатиэтажным зданием небоскреба.
Крум Димов
заметил острый плавник, который резал воду позади его сестры, и спрыгнул в воду. Но он знал, что, если случится беда, помочь он не сможет. У австралийских берегов встречаются самые кровожадные акулы. А Мария, не подозревая о грозящей ей опасности, неслась по волнам к берегу, стоя на пластмассовой доске.
Даже если он ей и крикнет, она не услышит его. А если и услышит, положение может стать еще хуже. Она, чего доброго, испугается и потеряет равновесие. А если упадет в воду, на спасение надежды нет. Доска летела к берегу, а застывшему от ужаса брату казалось, что она едва движется.
И тут девушка упала. Доска перевернулась, и Мария исчезла в морской пене. Но до берега было уже близко. Вот она! Мария показалась из воды, встав на песчаное дно. Однако акула не прекратила преследования. И только сейчас девушка заметила ее. Крум был уверен, что она не потеряет голову от страха. Он знал свою сестру. Мария подняла доску и обрушила ее на приблизившегося врага. Черный плавник повернул назад, но затем снова возвратился. За это время девушка уже успела сделать с десяток шагов к берегу. Во время второй атаки акула получила еще один удар. И тогда прекратила преследование.
Крум встретил свою сестру на полдороге к берегу. Ему так и не пришлось вмешаться. Без единого слова он взял у сестры доску и тронулся вслед за ней. И только когда они добрались до старенького «холдена», оставленного на поляне над пляжем, Крум процедил сквозь зубы:
— Со мной на море ты больше ни разу не поедешь!
Не отвечая брату, Мария села за руль. «Холден» сорвался с места и бешено понесся по дороге, которая вилась вдоль зарослей мангровых кустарников. Крум схватил сестру за руку.
— Остановись!
Мария резко остановила машину.
— Хватит сумасбродств! С самоубийцами я ездить не намерен!
— Тогда веди сам! — ответила ему Мария.
Крум пересел на ее место.
Дорога врезалась в джунгли. Пальмы, бананы и бамбук сплелись в неразличимый зеленый хаос, над которым высились огромные эвкалипты и фикусы с дисковидными корнями, лавры, древовидные папоротники и молочай, увитые ползучими ротанговыми пальмами и их лианами с похожими на лютики цветами. По стеблям и ветвям деревьев словно мох взбирался наверх травянистый папоротник. Вьющийся папоротник переплетался с беспорядочной сетью других лиан. По деревьям носились сумчатые белки. Вспугнутая древесной змеей, одна такая белка-летяга отделилась от дерева, нависшего над их головами, легким четырехугольным воздушным змеем плавно пролетела по воздуху, расправив кожаную перепонку между лапками, и метров через сто опустилась на ветку другого лесного великана.
— Ты знаешь, что они опыляют эвкалипты? — спросила Мария так, словно ничего до этого и не произошло. Крум молчал. Он все еще сердился на сестру. Мария, словно ничего не замечая, продолжала.
— Летяги питаются почками. Но не отказываются и от нектара эвкалиптовых цветов. И таким образом их опыляют. То же делают и сумчатая мышь, и сумчатая соня...
— Хватит! — оборвал сестру Крум. — Знаю...
Отовсюду доносились резкие крики попугаев какаду, которые прыгали по веткам деревьев или кувыркались, ухватившись за ветки клювами. На одном сухом дереве спали, повиснув вниз головами, гигантские летучие мыши — летучие собаки. Они дожидались ночи, чтобы отправиться в очередной набег на фруктовые сады. Потом через дорогу перебежал испуганный каузар, похожий на страуса, с голой ярко раскрашенной шеей. В густых кронах деревьев порхнула райская птица, сверкнула золотым облачком и исчезла в листве.
Под колесами машины застучали доски настила деревянного мостика через небольшую речушку. Испуганные утки, гуси, цапли, журавли и пеликаны разлетелись во все стороны между двумя стенами джунглей. С илистого берега соскользнул в воду вдруг оживши ствол дерева — крокодил. Оказавшись в безопасности, он секунду смотрел на них своими желтыми глазами и тут же погрузился на дно.
Крепко держась руль, не отрывая глаз от поворотов дороги, Крум, казалось, не замечал своей сестры, которая вертела головой из стороны в сторону, то и дело показывая рукой на какое-нибудь новое животное, на новый красивый вид или на необычной красоты цветок.
Отец их, Стефан Димов, покинул Болгарию тридцать лет назад, долгое время скитался по свету и наконец осел садовником в этой стране в городе Вирджиния, возле Аделайды, прозванной «Столицей болгар в Австралии». В Вирджинии есть даже улица София. Находясь вдали от родины, иммигранты все же не забывали ее. Часто мечтал о ней и уставший уже от жизни Стефан Димов. Хоть бы раз снова ее увидеть, дожить бы там свои дни. Но ему так и не удалось осуществить эту мечту. То одно неотложное дело, то другое... Пока не хватил его удар. Прежде чем испустить дух, он наказал своему сыну: «Поезжай, сынок, в Болгарию! Вместо меня положишь цветы на могилу бабушки и деда!»
Тогда Крум пообещал выполнить завет отца, не особенно задумываясь. Но вот, уже прошло три года, а у него все не было на это ни времени, ни денег.
Стефан Димов был человеком необразованным. И потому решил во что бы то ни стало дать образование детям. Оба они закончили университет: Крум стал психологом, его сестра — агрономом. Надо было, пожалуй, наоборот сделать, да откуда им было знать. Особенными были дети Стефана Димова: сын — спокойный, тихий, а дочка — ну, сорванец сорванцом. Каждый из них занялся тем, к чему его влекло. Получил Крум диплом и начал искать работу. Нашел ее легко. Любая более или менее солидная фирма нуждается в психологе — для рекламной службы. Но уже в первые дни он повздорил с шефом. Крум полагал, что реклама — это информация, а не ложь. А так как обманывать он не умел, ему пришлось уйти со службы.
Психологи нужны были и в полиции. Он стал полицейским, для того чтобы бороться с обманом и преступлениями. Но и здесь все оказалось не так, как он себе представлял. Только отсюда уйти было уже не так легко, как из рекламы. Его шеф, Том Риджер, крепко держал его в руках. Крум и пикнуть не мог. Конечно, виноват в этом был сам Крум, вернее, его слабость к тотализатору. Верно, вся Австралия играла на скачках, но в меру. А он меры не знал. Расплатился как-то чеком без покрытия. А этот чек, неизвестно какими путями, оказался у шефа. Том Риджер пообещал, что замнет скандал, а на следующий день предложил своему помощнику закрыть глаза на некоторые факты во время одного расследования. Услуга за услугу. Крум и не заметил, как запутался. Так запутался, что теперь и не знал, как выбраться из всего этого.
В отпуск он поехал с радостью и облегчением. Уехать, забыть на время обо всем. Дарвин был прекрасным городом, со всей романтикой тропиков. Море с рифами, акулами и морскими змеями. Джунгли, полные зверей и птиц. Купанье, прогулки, охота. Только бы Мария была более рассудительной. А у нее то и дело происшествия — то с акулой, то с крокодилом, то с автомобилем. Наказание, да и только!
Наконец, они добрались до города, расположенного на небольшом полуострове, с прямыми, утопающими в зелени улицами и одноэтажными домами. Дневная жара еще не спала, и поэтому прохожих на улицах было мало: служащий в белых шортах, насупленный солдат да раскачивающийся при ходьбе моряк. Вот прошла белая женщина, за которой несла покупки цветная служанка. На тротуаре оживленно беседовали трое тощих китайцев с черными зонтиками. Несколько усталых японцев — ловцов жемчуга — возвращались с моря. Толпа туристов щелкала фотоаппаратами, снимая восседавшего на верблюде полицейского, который важно улыбался им со своего высокого седла. У каждого туриста под мышкой — препарированный коала. Ни один иностранец не уезжает без такого сувенира. А чем иначе докажешь, что был в Австралии? И не важно, что чучела эти сделаны из шкуры кенгуру, потому что бедные сумчатые мишки уже находятся под охраной закона.
С витрин магазинов им кивали головами утонувшие в сугробах серебристой ваты с мешками подарков за плечами белобородые деды-морозы. Приближалось Рождество, веселый праздник, который здесь, в Южном полушарии, приходится на самый разгар лета. Воздух горячий, словно из печи. Одежда прилипает к потному телу.
В вестибюле гостиницы портье вручил ему телеграмму. Крум пробежал ее глазами. Нахмурился. Почему это так грубо прерывают его отпуск? Но делать было нечего. Приходилось выезжать незамедлительно. Еще более недовольная, чем ее брат, Мария пошла собирать вещи. И уже через пятнадцать минут они оба направлялись к Алисе.
— Зачем это ты так понадобился твоему Эму? — спросила с насмешкой Мария.
Крум давно знал, что сестра не выносит самонадеянного Тома Риджера, который из кожи вон лез, чтобы понравиться ей. Мария прозвала его Эму, потому что, говорила она, инспектор напоминал ей эту надутую птицу.
Крум неуверенно ответил:
— Наша работа полна неожиданностей. Преступники не сообщают нам о своих планах.
— Уж не появились ли снова египетские находки? — с издевкой сказала Мария.
Крум с досадой пожал плечами. Эти находки отравляли ему жизнь. То в Сиднее, то в Мельбурне появлялась какая-нибудь египетская монета, какая-нибудь статуэтка или скарабей, которые якобы были найдены на австралийской земле. Многие из этих находок оказывались после проверки фальшивками, вернее настоящими древностями, которые были найдены в Египте, но привезены и зарыты в Австралии. И это было не просто сенсацией, пустым шумом. В мире имелось много миллионеров-снобов, готовых платить за такие вещи бешеные деньги. Но что было хуже всего, так это то, что большинство следов мошенничества вели в Алису. Начальство настаивало, ругало, требовало от Тома Риджера и Крума Димова обнаружить центр. Легко сказать — обнаружить, а как?
— И все-таки некоторые из них настоящие, — сказала девушка.
— Именно они-то и мешают нам распутать это дело. Если бы не они, все сводилось бы к мелкому мошенничеству. А тут экспертизы, консультации, египтологи, геологи — да еще из Европы, да из Америки. А они дают такие заключения, что хоть стой, хоть падай: «Есть основания предполагать...», «Если принять во внимание, что...» Попробуй с таким туманом отдать кого-нибудь под суд и не потерять при этом работу... И все же большинство этих находок — подделки... Из-за жажды наживы... А иногда и ради славы...
Мария дернула плечом.
— По крайней мере, некоторые из этих находок бесспорны. Я видела их своими глазами. На реке Гленелг, в двух днях езды от Перта. Там в пещерах высечены человеческие фигуры — в одежде, носы орлиные. Аборигены же — голые и носы у них приплюснутые. А наскальные изображения нильского лотоса возле Кернса?
— Лотос и сегодня кое-где встречается в Австралии.
— Да, но мы знаем, что это не эндемическое, не местное растение.
— Какая-нибудь птица перенесла его семя, — возразил Крум. В нем пробудился скептицизм полицейского.
— Ну а барельеф носорога в пустыне? А загадочные колодцы в скалах возле озера Маккай?
Наконец она произнесла то, что давно носила в себе:
— Почему-то мне кажется, что и Эму замешан в этой афере... Какое-то чувство...
Крум вздрогнул. Но ничего не ответил. Только крепче сжал руль. Невольно нажал на педаль газа.
Постепенно джунгли поредели. Исчезли пальмы и панданусы. Вскоре показались и поляны, заросшие лесным сорго, буйвольской и кенгуровой травой. Время от времени мелькали массивные термитники высотой в два человеческих роста. Телеграфные столбы были металлическими. Будь они из дерева, термиты давно бы их уничтожили. Неподалеку виднелись несколько заброшенных рудников. Уран, который здесь добывался, иссяк, и предприятие закрыло рудники. По скалам, которые то здесь, то там возвышались над равниной, бегали маленькие кенгуру валлаби. Лес незаметно перешел в саванну с рассыпанными по ней не дающими никакой тени эвкалиптами, над которыми поднимались голубоватые облачка испаряющихся с листьев эфирных масел. Мимо их «холдена» проносились бешено мчавшиеся легковые автомобили. Хорошо, что за рулем сидел Крум. Мария бы не позволила, чтобы ее обогнали. Она была истинная австралийка. Для нее не было большей радости, чем с безумной скоростью нестись по шоссе. Тогда она словно не замечала множества разбитых машин, оставленных на обочинах дороги. Время от времени навстречу им летели, словно метеоры, грузовики с прицепленными домиками на колесах. Это с одного места на другое переезжали сезонники в поисках новой работы. Здесь яблоки соберут, там займутся рубкой сахарного тростника.
После долгого молчания Мария добавила:
— Есть в этом что-то. Что-то еще не раскрытое. Как мог около Дарвина оказаться каменный скарабей или же птоломеевская монета с рогатым Зевсом Амонским? Да и не только это — откуда в древности знали, что к югу от Африки находится Неизвестная южная земля, Терра аустралия инкогнита, Богатый золотой остров?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29