Скопление грязных, вонючих тел, прикрытых грязными, вонючими лохмотьями. Там было человек двадцать, не меньше. В такой тесноте не разглядишь и родную мать, особенно в тусклом вечернем свете.
– Эй! – крикнула я в окошко. – Эй, здесь нет Джеймса Фрейзера?
– Кого? – спросили из камеры, и заключенные хлынули к двери.
– Такой здоровенный рыжий парень, – пояснила я, отодвигаясь от решетки. Мне стало страшно, как если бы тигр в зоопарке вдруг бросился в мою сторону. Хоть он и за решеткой, все равно наводит ужас.
– Фрэйзер? Он был здесь. – К двери протолкался оборванный парень в остатках клетчатой одежды. Похоже, он только что проснулся и протирал глаза грязным рукавом. Его рука была до ужаса костлявой – местная диета, видимо, не отличалась питательностью.
– Где он? – закричала я. – Где?! Скажите мне? Он жив?
– Не знаю, жив ли еще. Днем его увел Рэндалл, – флегматично ответил шотландец. – Что это у тебя, ключи?
Я заметила, что действительно все еще сжимаю в руке ключи. Так, Джейми у Рэндалла. Зачем? Что нужно этому садисту? Садисту нужна чужая боль, ответила я сама себе. Он будет мучить Джейми перед смертью, как кошка мучает мышь перед тем, как съесть ее. Я почувствовала внезапную слабость. Ноги подкашивались, отказываясь держать меня. Только бы не упасть. Я должна помочь Джейми.
– Эй, подружка, – сказал парень, – открой замок.
– Я пришла за Фрэйзером, – сказала я, борясь с подступающей дурнотой.
– А ты ему кто?
– Жена, – ответила я гордо.
Парень присвистнул.
– Повезло ему! Поторопись, как бы не было поздно. Рэндалл увел его туда, в свой подвал, – парень мотнул головой в сторону. – Открой замок, подружка! Нас тут много. Сама подумай, если кто-то заметит, что пропали двадцать заключенных, никто и не вспомнит о твоем муже. Все бросятся в погоню, им будет не до тебя.
В словах парня была доля правды. Может, меня и заподозрят в организации массового побега, но им будет некогда меня искать, они попытаются вернуть заключенных в тюрьму. Вряд ли кто-то будет искать меня или Джейми в общей суматохе. И я смогу спокойно вывести его наружу.
– Ладно, – сказала я и стала подбирать подходящий ключ.
Я едва успела отскочить, чтобы не быть растоптанной потоком людей, хлынувших из камеры в коридор. Оно обошлись без пышных благодарностей, торопясь на свободу. Я выждала некоторое время и отправилась на поиски Джейми. Где он может быть? Скорее всего, в отдаленной части тюрьмы, в подземелье, как сказал шотландец.
Я осторожно пошла в том направлении, которое он указал. В руке я сжимала кинжал. В коридорах было темно. Только бы не заблудиться… Я видела тюрьму и средневековые камеры пыток на экскурсии. Эти мрачные подземелья со специальными желобами, предназначенными для стока крови, заставляли поеживаться и закрывать глаза. Теперь мне предстояло побывать в действующей камере пыток, впрочем не совсем средневековой. В восемнадцатом веке пытки заключенных были запрещены, и Рэндалл творил свои черные дела втайне ото всех. Он должен был спрятаться как можно дальше, чтобы не быть замеченным и не рисковать своим положением.
И он действительно спрятался далеко. Я уже начала терять надежду, когда впереди забрезжил свет. Неровный свет факелов, означавший, что где-то поблизости есть люди. Я ускорила шаг и едва не налетела на солдата, который шел мне навстречу и остановился у поворота, прислушиваясь. Какое-то шестое чувство удержало меня на месте. Еще движение – и я пропала. Наверное, он услышал мои шаги и насторожился. Его уже не застать врасплох. И все же можно попытаться. Если повезет. Если только мне повезет. Я переложила в руке кинжал поудобнее.
Мне повезло. Он упал как подкошенный со слабым стоном. Я вытерла вспотевшие руки об юбку и пошла дальше. Чтобы спасти Джейми, я убью целый гарнизон. Если только хватит сил.
Наконец я свернула в ярко освещенный коридор. Здесь только одна дверь И она была приоткрыта. Я осторожно заглянула внутрь. Джейми сидел на табуретке спиной ко мне, он привалился к стене и держал на коленях какой-то предмет. Он был прикован за ногу к кольцу в стене. Рэндалла не было. По-видимому, он вышел.
Джейми не обернулся, даже не поднял головы, когда я переступила порог. Внутри стоял какой-то странный резкий запах.
– Джейми, – сказала я шепотом, – Джейми, я пришла.
Он слегка повернулся и поднял на меня измученные глаза. Он был смертельно бледен и весь пронизан страшной болью, но я не понимала, в чем ее причина. На первый взгляд он не был ранен или избит. Но в комнате пахло болью и страхом, теперь я узнала этот запах. Его небритое лицо было мокрым от пота, грязная рубашка прилипла к телу.
– Что он с тобой сделал?
Я видела, что он близок к тому, чтобы лишиться сознания от боли. Все же он смог криво усмехнуться и очень осторожно повернулся ко мне целиком. И тогда я увидела, что за странный предмет он держит на коленях. Это была его правая рука. То есть эта бесформенная кровавая масса когда-то была его правой рукой. Сейчас на ней не было живого места. Страшно распухшая, в фиолетовых кровоподтеках, пальцы торчат в разные стороны под немыслимыми углами, суставы раздроблены, в открытой ране белеет сломанная кость. Я пошатнулась и схватилась за горло, что-то мешало мне дышать.
– Молоток, – сказал он лаконично и снова опустил глаза, сосредоточившись на своей боли.
Человеческая рука – чувствительный инструмент, предназначенный для тончайшей работы. В руке миллионы нервных окончаний, которые позволяют нашим пальцам двигаться с ювелирной точностью, ощущать шероховатую поверхность бумаги, переворачивать страницы книги. – Пальцы чувствительны к малейшему прикосновению. Здоровый мужчина, сломав мизинец, упадет на колени от нестерпимой боли.
– Я убью его, – сказал кто-то, и я поняла, что это говорю я.
– Я подержу свечку, – съязвил Джейми и снова прикрыл глаза.
Я попыталась подобрать ключ к его кандалам. Ни один не подходил. Замок был грубым, ржавым и выглядел примитивным. Казалось, стоит только ударить по нему там, где нужно, и он сам откроется. Увы, я никогда не разбиралась в замках. И все же нужно попробовать. Я вставила один из неподходящих ключей в замок и осмотрелась в поисках чего-нибудь, чтобы ударить по ключу. На столе среди всякого хлама лежал деревянный молоток. Я нерешительно взяла его в руки. В это время Джейми посмотрел в мою сторону, и на его лице появилась странная мрачная гримаса.
– Поосторожнее с этим, Джули, – сказал он. Внезапная догадка заставила меня содрогнуться от отвращения. Я едва не выронила молоток. – Это?! Этим?! – прошептала я.
– А разве там есть другой молоток? – поинтересовался Джейми.
– Черт бы побрал все это!!
Я прицелилась и резко ударила по ключу, как будто хотела вколотить его как можно глубже. Я должна была открыть этот замок.
– Плохой из тебя взломщик, моя милая, – сказал Джейми чуть более бодро. Он чувствовал, что сейчас нужно собрать все силы, и старался как мог.
– Вам помочь, миссис Фрэйзер? Боюсь, одна вы не справитесь с этим замком, – раздался знакомый язвительный голос.

Капитан Рэндалл стоял на пороге и очаровательно улыбался. И снова я похолодела от этого страшного, нестерпимого сходства между ним и Андреем. Глаза, брови, рот, нервные пальцы… Неужели Андрей тоже такой? Неужели у него такое же лицо и такая же жестокость в глазах? Как я могла любить такое чудовище?
Рэндалл неторопливо вошел внутрь и уселся на стул. Он никуда не торопился. В его ловушку попались сразу две мышки – большая удача для него. Рэндалл поигрывал пистолетом, его длинные пальцы ласкали полированный ствол. Это было бы завораживающим зрелищем, если бы я не знала, что эти элегантные пальцы только что изуродовали руку Джейми.
– Интересно, – осведомилась я, – что думает сэр Томпсон о пытках заключенных? Как он отнесется к этой любопытной новости?
– А что думает сэр Томпсон о женах шотландских преступников, беспрепятственно разгуливающих по зданию тюрьмы и рассказывающих небылицы? – парировал Рэндалл, приподнимая бровь. – Парень подрался в камере, упал и сломал руку, это совершенно очевидно. Он еще легко отделался. Иногда во время таких драк забивают насмерть.
– Что доставляет вам особое удовольствие.
– Нет, госпожа Фрэйзер, это чрезвычайно скучно. Вы не разбираетесь в утонченных развлечениях.
– Зато вы, как я вижу, прекрасно в них разбираетесь.
– Да. И уверяю вас, – его глаза сузились, – вы вскорости в этом убедитесь.
Он поднялся и вальяжно подошел к Джейми, все еще не выпуская из рук пистолета.
– Ты что-то приуныл, приятель, – сказал он, не брежно похлопывая Джейми по щеке. Тот дернулся, едва не потеряв равновесие.
Рэндалл усмехнулся и встал рядом, приобняв его за плечи. Он был хозяином положения. Ему нечего бояться, и он уже не скрывал, что наслаждается ситуацией. Как человек, вынужденный годами что-то скрывать, он не мог сдержать себя, начав приоткрывать свою тайну. Теперь он бравировал своей извращенностью и не мог остановиться.
Внезапно что-то произошло. Я не успела заметить, что именно. Но через мгновение Рэндалл, скорчившись, лежал на полу и на его лице была гримаса боли, а над ним стоял Джейми, сжимая свой единственный кулак.
– Ключ!! – почти взвизгнула я, подскакивая к Рэндаллу и подбирая с полу пистолет. – Ключ!
Он не реагировал. Краем глаза я заметила еще одну фигуру, появившуюся в комнате. Это был здоровенный детина в солдатской форме. По его лицу можно было ставить диагноз «тяжелая олигофрения». Он тупо таращился на своего начальника, валявшегося на полу, и из его раскрытого рта стекала струйка слюны.
– О Господи, – сказала я.
– Вам лучше быть осторожнее с Майки, сударыня, – холодно сказал Рэндалл, пришедший в себя.
Джейми схватил табуретку и с размаху ударил ею о стену. Табуретка разлетелась, и у него в руках осталась деревянная ножка. Он прижался спиной к стене и приготовился драться. Цепь позволяла ему перемещаться на несколько шагов. Изуродованная рука плетью висела вдоль тела. Я смотрела на него, и в моих глазах стояли слезы. Слезы боли и ненависти.
Грузная туша Майки медленно приблизилась к Джейми. Его свинячьи глазки помаргивали, не меняя выражения. Майки приготовился к нападению, неуклюже переступая с ноги на ногу. Джейми первым нанес удар. Он вложил в него все свои силы. Ножка сломалась от этого удара. Майки пошатнулся, но не упал. Все с тем же ничего не выражающим лицом он замахнулся, и его здоровенный кулак врезался Джейми в ребра. Он пытался увернуться, но цепь не позволила уйти от удара. Было очевидно, что Майки не умеет драться, а может только тупо молотить своими чудовищными кулаками. Поэтому в другой ситуации преимущество было бы на стороне Джейми, даже несмотря на нечеловеческую силу этого помощника Рэндалла. Но сейчас, с одной рукой, без свободы маневра Джейми был почти бессилен.
Я все еще держала в руках ненужный пистолет. Я могла попытаться выстрелить из него, даже рискуя, что мне выбьет пару зубов отдачей… Но противники были слишком близко. Вероятность попасть в одного из них – пятьдесят на пятьдесят. Что, если я попаду в Джейми? Чертовы кустари, проклинала я оружейников восемнадцатого века. Как можно сделать хороший пистолет без точных измерительных приборов?!
И тут Джейми, заметив, что Майки неосторожно переступил через его цепь, молниеносно схватился за нее и резко дернул, захватывая ноги Майки. Они оба потеряли равновесие. Майки грохнулся навзничь, как набитый мешок, и, падая, ударился головой об угол стола. Стол был сделан на совесть, и слабоумный солдат остался лежать с раскроенным черепом. Джейми тоже упал, со страшным криком приземлился на сломанную руку и потерял сознание. Я благодарила природу даже за такое милосердие. За то, что, когда боль нестерпима, человек лишается чувств.
– Я не знал, что он левша, – сказал Рэндалл. – После того как я переломал ему все пальцы, он тут же попытался меня прикончить одной левой рукой, и ему это почти удалось. Рэндалл с усмешкой потер свежие синяки на шее.
– Вам нравится только чужая боль, капитан, – холодно заметила я.
– Боль – одно из самых утонченных удовольствий, сударыня. Она доставляет наслаждение обоим участникам игры, – любезно пояснил Рэндалл.
– Вам бы в садомазохистский клуб в Амстердаме, – подумала я вслух.
Рэндалл не обратил внимания на мою реплику. Он мечтал о чем-то своем, и на его лице расплывалась отвратительная улыбка блаженства.
– Бедняга Майки не мог разделить моих радостей, – сказал он с легким сожалением. – Но другого столь же молчаливого помощника мне не найти.
– Вы кого-то жалеете, капитан? Я не узнаю вас!
– Я лишь сожалею о тех затруднениях, которые вы мне причинили, неосторожно лишив жизни моего помощника, – ответил он. – И за это вам тоже придется заплатить, сударыня.
– А хотите, я расскажу вам, как вы умрете? – спросила я. – Я же ведьма, меня чуть было не сожгли за это.
– Какая жалость, – заметил Рэндалл. Было ясно, что жалеет он лишь о том, что меня все же не сожгли. – Так вы не шпионка? Банальная ведьма?
– Нет, я настоящая ведьма, – начала я замогильным голосом. – И я знаю твое прошлое и твое будущее, капитан Рэндалл. Я знаю те тайны, которые ты скрываешь, и те тайны, которые ты еще будешь скрывать. Знаешь, как ты умрешь? Ты умрешь в чужой стране, среди снегов и медведей, проклиная все на свете и ненавидя варварский язык. Ты будешь день изо дня влачить жалкое существование, и когда наконец к тебе придет смерть, она будет такой же уродливой, как твоя душа.
Я смотрела ему в глаза не отрываясь, пытаясь загипнотизировать. И я видела, как сужаются его зрачки, как в них появляется страх. Он верил мне. Не хотел верить, но верил и боялся. Он явно боролся с желанием вскочить и придушить меня немедленно, но все-таки желание дослушать до конца побеждало.
– Я проклинаю тебя, Джон Рэндалл, эсквайр, нищий младший сын, лишенный наследства, авантюрист и предатель! Ты умрешь не в бою, молодым и полным сил, не заметив смертельного удара. Ты доживешь до старости, ты будешь трясущимся одряхлевшим стариком, у которого ничего не осталось в жизни, кроме собственной немощи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35