– Джеб хвастался мне своим домашним пойлом, – с улыбкой сказал он. – Я знаю только один способ проверить качество напитка.
Его дыхание обжигало меня. И лишь слабо различимые сигналы о какой-то опасности, азбукой Морзе проходившие сквозь меня, еще позволяли мне держать оборону. Господи, научусь я когда-нибудь сопротивляться этому человеку?
Наконец, собрав остатки сил, я вырвалась из его кошачьих объятий. Шиа выкатил для меня пустую бочку, и я, стряхнув с нее пыль, села, чувствуя нечеловеческую слабость в ногах, проклиная себя за то, что позволила взять такую власть над собой.
Он сел на небольшой бочонок поблизости от меня и, откинувшись назад, балансировал, подняв свои длинные сильные ноги, передо мной на фоне пыльных корзин; кучей сваленных в углу. Никогда в жизни я не видела более волнующего зрелища. Мой жадный взор скользил по его мускулистому торсу. Он перехватил этот мой взгляд, и улыбка засветилась на его лице, подняв во мне бурю разнообразных чувств.
Дыхание мое почти совсем остановилось, и, потрясенная, я отвернулась. Я твердила себе, что у меня есть куда более важные занятия, чем плотоядное рассматривание могучего тела Шиа.
Скрипучий звук, донесшийся откуда-то сверху, привлек мое внимание. Я подняла голову и стала пристально разглядывать потолок. Приближался вечер. Узкие косые столбики света струились сквозь многочисленные трещины в крыше сарая. Со стропил свисало множество фляг, заполненных какой-то янтарной жидкостью. Бутылки слегка покачивались – видимо, в такт колебаниям самого сарая, который показался мне в этот момент живым.
Джеб, появившийся неизвестно откуда, смотрел мне прямо в глаза.
– Храните виски подальше от дома. – Он протер пустую флягу носовым платком, налил в нее на три пальца жидкости из кувшина, затем, поднеся флягу к столбику света, долго любовался игрой безукоризненно янтарногозелья. – Смотрите, как оно играет. Это хорошее виски.
Он передал мне флягу и замер, с надеждой глядя на меня. Я болтала бы ее еще дольше, чем он, лишь бы придумать причину, чтобы не пить это зелье и вместе с тем не обидеть старика.
– Я не признаю никаких усовершенствований в этом деле. Выигрываешь время, теряешь качество, – громко сказал Джеб. – Дети – те, что ослепли в прошлом году, – брали свое пойло не здесь. – Он раздраженно хмыкнул и сплюнул в пыль. – Много мерзавцев сейчас занимаются этим и создают дурную славу нам, честным самогонщикам. Ну давайте, сделайте глоточек.
– Ос... ослепли? – Я с ужасом разглядывала флягу. Испарений, исходивших оттуда, было достаточно, чтобы я в пять минут сделалась пьяной. Я посмотрела на Шиа, надеясь на его помощь, но он только улыбнулся и кивнул.
Я тянула время, но с каждым мгновением убеждалась, что у меня нет другого выбора, кроме как выпить это . Я поднесла флягу к губам, но в последний момент остановилась, чтобы еще раз взглянуть на Шиа. Он пристально глядел на меня и молчал; я занервничала еще больше. Облизнув губы, я сделала наконец глоток. В первый момент я ничего не почувствовала пока виски не зацепило вкусовых бугорков на задней части моего языка. Но было уже слишком поздно: я вынуждена была его проглотить, и самогон стал буквально прожигать путь к моему желудку.
– Хорошее пойло, – прохрипела я; мои глаза слезились, горло горело огнем. – Это, должно быть, противозаконное дело. – Шиа засмеялся:
– Разумеется, красавица. – Джеб заржал:
– Ее хорошо шарахнуло; так бывает с каждым, кто попробует.
Я поневоле вздрогнула, почувствовав, как виски проникает в каждую пору моего тела; ноги отказывались меня держать. Глаза все еще слезились, и я подумала, что теперь, наверное, тоже ослепну. Кто-то взял стакан у меня из рук, и я поняла, что помедли этот «кто-то» еще мгновение, остатки жидкости пролились бы на землю.
Тут же послышался голос Шиа.
– О-о-о-э-э, – только и произнес он; очевидно, это был возглас одобрения.
Когда мои глаза перестали слезиться, и я снова обрела способность видеть, мне показалось, что меня погрузили в теплое туманное марево, сквозь которое с трудом пробивается свет керосинового фонаря. Мои плечи обмякли, а рот был словно закован в гипс. Блю тихо дремала, положив голову на ботинок Шиа.
Джеб снял с полки кувшин и, налив полную флягу, принялся пить. Закончив, он вытер рукавом подбородок и притопнул ногой.
– Бьет как прут, когда попадает на корень.
После того Джеб передал кувшин Шиа. Покачав кувшин на руке, Шиа сделал большой глоток и, блаженно застонав, предложил выпить мне.
– Вы это заслужили, красавица. Вы велисебя в этом путешествии не хуже любого мужчины.
Его похвала целебным бальзамом легла на мои натянутые нервы, согревая меня не хуже виски. Я сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь унять головокружение, и, взяв кувшин, взболтнула так, как это делал Шиа. Потом я выпила. На этот раз пошло несколько легче так, скрипя тормозами, заходит на поворот грузовой состав. Не успела я поставить кувшин, непристойная отрыжка вырвалась из моей утробы; пытаясь ее унять, я прижала руку ко рту.
– Что, не пробовала раньше двухсотградусного? – Джеб сиял широкой улыбкой, которую немного портило отсутствие нескольких передних зубов. Взяв кувшин из моих рук, он снисходительно похлопал меня по спине. Я почувствовала, что начинаю валиться со своего бочонка, но Шиа, продемонстрировав великолепную реакцию, поддержал меня. Когда он попытался отпустить меня, я снова едва не свалилась на пол. Видя мою беспомощность, Шиа подвинул поближе свой бочонок, и я смогла опереться на могучее плечо моего друга. Чувствуя у себя под щекой грубую ткань его рубашки, я вдыхала исходивший от него мускусный аромат; от такой близости желание вновь стало разгораться во мне.
Когда очередь снова дошла до меня, Джеб протянул мне кувшин, в его голосе звучало бесконечное доверие.
– Готовы для нового рывка, мисси? Если красотка выпьет домашней...
Я в нерешительности покусывала губу.
– Вы среди друзей, – сказал Шиа сиплым голосом. – Среди друзей все можно.
Я протянула руку и взяла кувшин. Он стал значительно легче. Я запрокинула голову и стала цедить эту жидкость, которая уже почти не обжигала мне нёбо, хотя это был, несомненно, самый крепкий напиток из всех, которые я когда-либо пробовала. Я вручила кувшин Шиа и напомнила ему, еле шевеля языком:
– Не забудьте про душ. Обычно я принимаю по пять раз в день. – Я по-дурацки захихикала.
– Не забуду никогда, – сказал Шиа, громко фыркая.
– Забыл бы, если бы я не напомнила. – Я игриво ткнула его в грудь, но тут же вспомнила, что он повредил ее, защищая меня.
Я хотела грациозно поклониться, чтобы пропустить его, но не рассчитала и со всего маху шлепнулась на грязный пол.
– Она готова. – Джеб поднялся на ноги. – Ложитесь спать и спите сколько влезет, а мне пора уложить в кроватку моего бычка. – Бесконечно довольный собой, он вышел из сарая, насвистывая веселый мотивчик. Блю последовала за ним.
Я с трудом приняла вертикальное положение, в глазах у меня двоилось.
– Уложить? В постель? Бычка? Что он имел в виду? – Я повернулась, чтобы взглянуть на Шиа.
Он, усмехнувшись, пожал плечами:
– Думай сама. Он говорил, чувствует себя ужасно одиноко в этой глуши без бабенки.
Я потрясла головой, отгоняя запретные мысли. Мы были вдали от города, и здесь, в этой лесной глуши, воображение мое работало без устали. Нет, мне определенно пора принять душ.
Я сделала попытку подняться на ноги и уйти отсюда своим собственным ходом, но, дернувшись пару раз взад-вперед, поняла, что придется просить Шиа о помощи. Голова у меня по-прежнему кружилась, и хотя язык готов был болтать без умолку, уши мои словно кто-то набил ватой. Видеть я могла лишь чуточку дальше собственного носа, и очертания всех предметов – тех, которые я была еще способна различать, – были размытыми.
– Вы прямо-таки лепесток на ветру, – сказал Шиа; его губы приблизились вплотную к моей шее. Он попытался сделать шаг и качнулся.
– Вы сами не больно-то устойчивы.
– Ну, я-то и выпил побольше, чем вы. – Пока Шиа произносил эти слова, я ненароком упала прямо ему на грудь; он едва удержал меня.
– Вы что-то сказали? – спросила я сквозь зубы, чувствуя, как мой рот вслед за ушами тоже набивается ватой.
– И не думал.
Прижавшись друг к другу, мы, пошатываясь, побрели к дому, не обращая внимания на бесчисленные упругие ветки, нещадно нахлестывавшие нас с обеих сторон: тропинка была слишком узка для нас двоих. Когда она начала наконец расширяться, Шиа неожиданно остановился.
– Почему мы остановились? – строго спросила я.
– Джеб говорил, что вы можете воспользоваться его душем.
Никакая другая новость не обрадовала бы меня больше. Горячий ливень над моими плечами, запах мыла, чистота картины одна другой привлекательнее замелькали в моем воображении.
– Где это? – с нетерпением спросила я. Он ткнул пальцем в какое-то ветвистое дерево.
Я сделала несколько шагов вперед и наконец в призрачном лунном свете, падавшем на поляну, разглядела какую-то гигантскую ржавую бочку.
– Вы хотите надо мной посмеяться.
– Это вам не водопровод с хлоркой, это дождевая вода!
– Я что, по-вашему, совсем дошла до ручки и соглашусь ползать в этой ржавой бочке? – спросила я, пошатываясь, в упор глядя на дерево.
Шиа засмеялся; рука его все время находилась около моей груди, но очень деликатно, будто просто стараясь удержать меня в вертикальном положении.
– Ну нет, конечно. Вы встанете внизу и будете дергать за веревку. Боюсь, это самое лучшее из того, что я сейчас могу предложить вам.
– Прекрасно, – томно произнесла я; мне были приятны его мимолетные прикосновения. – Я уверена, что это будет неповторимо.
– Вы проглатываете окончания слов, как южанка, – игриво сказал он. – Вы становитесь похожи на нас даже в этом и скоро будете чувствовать себя здесь как дома.
В моем теперешнем расслабленном состоянии перспектива остаться здесь навсегда испугала меня не очень сильно.
– Где мыло? – спросила я Шиа, но лишь какая-то часть меня интересовалась ответом. Восхитительное сладострастное покалывание прошло по моему телу; стыд пока мешал мне всецело отдаться этому чувству, но я отдавала себе отчет, что если и дальше буду позволять этому типу ласкать меня, ни за что уже нельзя будет поручиться.
– Дайте мне оглядеться. – Одной рукой все еще продолжая придерживать меня, Шиа наклонился и принялся осматривать нижние ветки в поисках мылах. Его прикосновение было для меня все равно что контакт с раскаленным металлом. Я старалась глубже дышать. Он снова посмотрел на меня, и я почувствовала, что дико, по-девчоночьи краснею. Я благодарила ночную тьму, из-за которой Шиа не заметил этого. Этот мужчина был для меня наркотиком, постоянным искушением, против которого был даже инстинкт самосохранения.
– Нашел, красавица. – Он вручил мне сильно пахнущую картонную коробку; по всей видимости, там было мыло. Мои пальцы жадно сомкнулись вокруг нее: мне не терпелось оказаться под блаженной водяной струей. – А вы собираетесь мыться одетой?
Я была настолько пьяна, что мне потребовалось внимательно оглядеть себя с головы до ног, чтобы убедиться, что я все еще одета. Вот проблема! Если я разденусь при нем, ни за что нельзя будет поручиться. Но если он уйдет, я в темноте не найду дорогу домой.
Нас окружала густая ночная тьма, а.голова моя была основательно затуманена, поэтому я не могла как следует разглядеть Шиа, но я каким-то шестым чувством поняла, что он с интересом смотрит сейчас на меня, задаваясь вопросом, что я буду делать дальше. Я чувствовала его близость, и это – в который уже раз! – заставило покрыться мурашками мою разогретую самогоном кожу.
В этот момент туча, до сих пор, видимо, закрывавшая небо, отошла в сторону, и ярко, будто кто-то зажег лампу, вспыхнула луна. В ее серебристом свете я увидела, что мой взгляд упирается прямо в горящие глаза Шиа. Ледяная маска матерого картежника была отброшена. Вместо нее на его лице было написано желание этот мужчина хотел меня. Он мог иметь здесь любую женщину. Но хотел меня.
– Вы можете помочь мне, – импульсивно предложила я. Я задрожала, воображая, как он принимает ледяной душ вместе со мной, а потом согревает меня теплом своего тела.
Почувствовав, как твердеют его руки, лежащие на моих плечах, я попробовала отвлечься, лихорадочно подбирая резоны, согласно которым мне не следовало уступать Шиа – Господи, разве смогу я удовлетворить такого мужчину?! – но мой мозг, отуманенный виски, отказывался внимать логике, весь погруженный в сладкую муку нарождающейся во мне страсти.
Как только он снял с меня рубашку, егопальцы заскользили по выпуклостям моей груди; острое наслаждение мелкими пузырьками поднималось из меня ему навстречу, и я спрашивала себя, почему так долго и так упорно боролась с этим. Нетерпение рвалось из меня, ласковые движения его рук как огонь в топке поддерживали мою страсть. Как бы отказываясь от самоограничения, которым я так долго мучила себя, я сорвала с себя бюстгальтер и швырнула его через плечо, заботясь лишь о том, чтобы он улетел подальше. После того как мои брюки последовали в том же направлении, мощные руки Шиа властно заключили меня в объятия.
Блаженное тепло летней ночи поддерживало мое безмятежное настроение. Я поняла, что жизнь сулит куда большие радости, чем те которые можно получить, заботясь лишь о безопасности и постоянстве, – принципы, которым я неуклонно следовала доселе. Если я не начну жить сегодня, забыв о своих страхах, я не начну жить никогда.
Шиа целовал меня в шею. Ощущение острого наслаждения было изумительным.
Когда он потянулся к веревке, я остановила его руку, пытающуюся обрушить на меня каскад холодной воды. Так не хотелось, чтобы все эти восхитительные ощущения кончились!
Он задержался на секунду, почувствовав мое сопротивление, затем улыбнулся и все-таки потянул за шнур.
Я вся напряглась, ожидая удар ледяного потока. Но сверху на мои лицо и груди хлынул теплый водопад. Лунный свет, пробивавшийся через ветви, отражался и преломлялся в водяном потоке;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39