Слово за слово, и Уэллер упомянул, что живет в том самом доме, где таким ужасным образом погибла старая миссис Гэр. Банковский служащий тут же отреагировал:
– Старуха Гэр! Хотел бы я знать, кто унаследовал её состояние!
– По-видимому, она оставила после себя немного, – заметил Уэллер.
– Тут вы, определенно, ошибаетесь! Я был бы непрочь иметь даже десятую часть того, что должна была оставить после себя эта старая ведьма. Я никогда не забуду, как она пришла в наш банк, высыпала из огромного мешка деньги и попросила обменять их на новые купюры. Помню, я отсчитал ей тогда сорок тысяч долларов. Никогда прежде я не выдавал такую большую сумму на руки отдельным частным лицам. Она сунула эти деньги в мешок, как будто это были сорок центов. И зашагала прочь.
– Вероятно, она отдала все деньги своей племяннице, – быстро сказал Уэллер.
– Боже, что за история! Что сказал бы Баффингэм, если бы слышал это.
– Он сказал бы, что понятия не имел о том, как была богата эта старая ведьма.
Кистлер сделал паузу.
– Боже мой, – простонала я, – а я ещё считала себя хорошим детективом!
– Да. Но Уэллер оказался первоклассной ищейкой. Жаль, что он пошел по кривой дорожке. Его ожидала блестящая карьера в криминальной полиции!
– Ну, дальше, дальше! – нетерпеливо потребовала я.
– Уэллер был, конечно, страшно взволнован. Но он опасался задавать дальнейшие вопросы. Он только сказал ещё этому служащему банка: «А что говорят об этом другие?» На что тот заявил: «Об этом никто ничего не знает. Я ведь не сообщаю каждому встречному о таких банковских тайнах. Я даже жалел потом, что рассказал Баффингэму. Об этом знал ещё только один человек, но он умер. Когда я прочитал в газете о его смерти, мне стало легче. Возможно, вы тоже об этом читали – это тот самый Хендрикс, которого нашли застреленным. Он тоже всегда околачивался здесь, по соседству».
– Ходж, – воскликнула я, – ведь это фамилия того мужчины, которого я обнаружила на склоне за нашим домом!
– Верно.
– Следовательно, этот Хендрикс тоже знал, что в доме миссис Гэр спрятано так много денег! И Баффингэм, конечно, знал этого человека!
– Угадай-ка, в какой день Уэллер разговаривал с этим банковским служащим?
– Вероятно, в пятницу.
– Почти правильно! Но это было уже в четверг ночью. А мы ещё размышляли, следует ли сообщать Штрому о наших новостях!
– Тогда, может быть, все обошлось бы вполне благополучно, – сказала я свирепо.
Но я хотела узнать ещё больше. Например, почему Баффингэм написал это признание.
– Это Штром, в конце концов, вытянул из него: адвокаты миссис Гэр принудили его к этому во время судебного процесса над Гэр. Они пригрозили ему, что миссис Гэр скажет на суде о том, что Баффингэм поставлял ей девушек. В этом случае Баффингэм был бы, вероятно, осужден. Не забывай, что весь город был приведен в ужас и негодовал в связи с делом Либерри. И Баффингэм немедленно подписал это признание! Адвокаты использовали его как оружие, при наличии которого Баффингэм не мог дать никаких показаний против миссис Гэр. А потом, когда старуха Гэр вернулась из заключения, она использовала этот документ для шантажа.
– Это самое подлое дело, о котором я когда-либо слышала.
– Теперь оно, наконец-то, закончено!
– Да, по-видимому. Баффингэм признался в убийстве миссис Гэр?
– Ты должна была видеть своего друга Штрома! Баффингэм признался во всем. Ему ничего другого не оставалось. Он был тогда в подвале и искал те сорок тысяч долларов, когда старуха вернулась. Тут он и задушил её.
– А что случилось с тем гангстером Хендриксом? Что он…
– Это Штрому тоже удалось узнать. Как только он получил признание этого банковского служащего, тут же все выжал из Баффингэма о Хендриксе. Он сознался в том, что застрелил его. И знаешь, почему?
– Ну?
– Из-за тебя, мой ангел – из-за тебя!
– Каким же образом?
– Дело было так: когда ты впервые пришла к миссис Гэр, Баффингэм стоял на лестничной площадке и слышал, как старуха сказал, что хочет оставить за собой чулан в твоей квартире. Тогда Баффингэм как раз начинал свои поиски. В твою квартиру ему трудно было попасть, так как ты большей частью находилась дома. Хендрикс спешил. У него появилась идея проникнуть в твою квартиру, обезвредить тебя и обыскать все помещения. Баффингэм был с этим не согласен. Он хотел избежать насилия. Вероятно, он имел намерение искать эти деньги один и избавиться от своего сообщника. Во всяком случае, Хендрикс заподозрил его в этом. В машине Баффингэма между ними произошел спор, при этом Хендрикс вытащил свой револьвер, чтобы припугнуть его. Но, прежде чем он успел это сделать, ему самому пришел конец. Все только из-за тебя, только из-за тебя, – повторил Ходж.
– А как Хендрикс попал на тот склон?
– Он был убит в машине – где-то в пути, они куда-то ехали, чтобы обсудить ситуацию. Тогда Баффингэм просто вернулся обратно в город в своей машине с мертвым Хендриксом, хладнокровно сбросил труп через ограждение вниз, на склон, подъехал к дому с другой стороны, протер машину, чтобы не осталось никаких отпечатков пальцев – затем отправился в свою комнату и лег в постель!
– И он мог после этого спать! А как обстояло дело со мной?
Ходж ухмыльнулся:
– Бедная овечка!
– Так почему же – скажи, наконец!
– Он просто испытывал страх перед твоей проницательностью. В конце концов, ведь это именно ты стала ему поперек дороги, когда он хотел поймать кошку.
Конечно! Об этом я совсем не подумала. Если бы я не находилась уже в горизонтальном положении, то в этот момент наверняка не устояла бы на ногах! Какой же я была дурой! Конечно, – так оно и было! Баффингэм пытался поймать кошку, когда я в тот вечер: в десять часов пришла домой! Вот она, история убийства миссис Гэр!
То, что я ещё собираюсь сообщить, произошло после описанных событий, и для тех, кого интересует, я излагаю это ниже.
Фактически, в больнице я не чувствовала себя одинокой. Прочитав о моем несчастье, меня посетили мои старые приятельницы. Ходж обеспечил меня чтением, прежде всего он принес мне все газеты, в которых подробно была описана вся эта история. Теперь я, наконец-то, узнала, кто в течение долгого времени ждал и подслушивал в доме на Трент-стрит!
Мистер Уэллер и мистер Кистлер получили массу благодарностей за умело выполненную работу. В газетах также было полно снимков. Похоже, общественность была обеспокоена тем обстоятельством, что полиция не знала о том, что миссис Гэр была убита. Все с нетерпение ожидали судебного процесса над Баффингэмом. Но этот процесс не состоялся. Накануне первого слушания дела Баффингэм повесился в своей камере. Как-то вечером меня посетила мисс Санд. Я обрадовалась этому визиту, так как с женщиной можно говорить намного обстоятельнее, чем с мужчиной. После этого первого посещения она приходила регулярно. Она рассказала мне, что лейтенант Штром пригласил к себе мистера Уэллера и предложил ему какую-то должность в криминальной полиции. Долговую расписку они ему тоже вернули, чтобы он мог потребовать эти деньги у наследников. Уэллер разорвал её в мелкие клочки, бросил в корзинку для мусора и с благодарностью принял предложенное ему место. Мисс Санд говорила, что дома Уэллер выл, как собака.
Лейтенант Штром прислал мне цветы, однако сам не пришел. Это меня несколько удивило!
Уэллеры тоже не приходили, но миссис Халлоран явилась. Она пришла в новехоньком, с иголочки черном шелковом платье и страшно потела, так как день был очень жаркий.
– Вы не узнаете наш дом! – кричала она. – Мы оштукатурили его снаружи – в светло-зеленый цвет! И, кроме того, мы решили также повысить плату.
– Но тогда вам придется искать более богатых квартирантов, чем я. Все мои последние деньги пойдут на оплату больничных счетов.
– Мне и в голову не приходило выгонять вас, миссис Дакрес! Вам только нужно сначала поправиться. Но если вы, конечно… я хотела сказать… может быть, вы… в общем… заплатить за эти последние недели…
К счастью, Ходж принес мою сумочку. Я тотчас же уплатила миссис Халлоран восемь долларов, которые она с радостью приняла.
– Вы всегда были аккуратной и не мелочной, и я не хотела бы вас потерять, миссис Дакрес. Но так уж заведено в этом мире – одни поднимаются, другие опускаются.
– Вы, похоже, относите себя к тем, кто поднимается, не так ли?
– Слава Богу! – она наклонилась вперед и доверительно сказала: – Вы же знаете, какие там были спрятаны деньги. Наши адвокаты говорят, что мы имеем на них право, так как являемся единственными близкими родственниками покойной. Принимая во внимание обстоятельства – вы, конечно, понимаете, что я имею в виду – пожалуй, едва ли на эти деньги захотят основать приют для кошек и собак!
Значит, в конце концов, эти деньги достанутся Халлоранам, деньги, которые так тщательно оберегала и охраняла днем и ночью миссис Гэр. Ради которых мистер Баффингэм совершил два убийства и, наконец, отчаявшись, сам лишил себя жизни!
Прежде чем попрощаться со мной, она вдруг с сияющим выражением лица сказала:
– Кстати, мне кое-что ещё пришло в голову. Вы, наверное, помните о той надорванной пятидолларовой банкноте? Теперь я, наконец, вспомнила кто дал её мне: Баффингэм!
Через две недели меня выписали из больницы. День моего возвращения домой опять пришелся на пятницу. Разумеется, моя рука была ещё в гипсе, кроме того, у меня были роскошные синяки под глазами и несколько украшений менее радостного цвета. Утром пришел Ходж, чтобы отвезти меня домой в своей машине, и, когда мы миновали несколько красивых, тихих улиц, застроенных виллами, он сказал:
– Очень хорошо, что тебя выписали именно в пятницу. Во всяком случае, в этот день у меня есть время для тебя.
– А с твоей стороны тоже очень мило, что ты жертвуешь мне свой свободный день. Таким неприветливым я тебя уже давно не видела.
– На это есть свои причины! Если признаться тебе, что я делал в свое свободное время, ты тотчас же побежала бы к Баффингэму и сказала: «Так, а теперь выкладывайте-ка мне всю правду!»
– А кто нашел тот билет на поезд?
– Ну да, это я признаю. Впрочем, мы это сегодня отпразднуем. Я, вообще, намереваюсь праздновать сегодня весь день. Но сначала мне нужно уладить одно небольшое дело. Вон в той вилле. Ты пойдешь со мной?
– А почему нет? Мне приятно снова находиться среди людей.
Мы вышли из машины перед маленькой белой виллой. На звонок Ходжа дверь открыл пожилой седовласый мужчина.
– Вы тот самый джентльмен, которого я просил прийти в одиннадцать часов? – спросил он.
– Позвольте нам войти.
Он провел нас в гостиную, обставленную просто, но уютно.
– Вы принесли заявление? – спросил пожилой господин.
– Конечно, – вот оно, – ответил Ходж и протянул ему какой-то аккуратно сложенный лист бумаги.
– С этой молодой дамой случилось какое-то несчастье? – спросил мужчина, несколько смутившись.
– Ну, что вы, – сказал Ходж, – мне просто пришлось применить небольшое насилие, чтобы получить её согласие.
– Скажи-ка, о чем, собственно, идет речь? – спросила я, ощущая слабость в коленях.
– Ах да, я ведь совершенно забыл, что ты ещё ничего не знаешь, – весело сказал Ходж, – мы с тобой женимся.
Пожилой мужчина откашлялся и пробормотал:
– Нынешняя молодежь ко всему относится так несерьезно! – с этими словами он вышел из комнаты, но тут же вернулся с двумя дамами.
Затем он зарегистрировал наш брак, причем в роли свидетелей фигурировали его жена и экономка.
Когда мы снова сели в машину, Ходж заявил:
– Это сделано ради вашей безопасности, миссис Кистлер! Ведь тебе нельзя оставаться ночью одной. С тобой слишком часто происходят несчастные случаи! А кроме того, мне самому очень хотелось бы почувствовать, каково быть мужем.
– А что скажет на это Штром? – поддразнила я.
– Он уже все сказал. После твоего последнего забавного маленького приключения я объявил ему, что мы обручены. Он принял это известие с большим самообладанием, хотя ругался довольно обстоятельно. Ты, надеюсь, ничего не имеешь против того, что я обручился с тобой в то время, когда ты была без сознания?
Тут я поняла, что старое библейское изречение: «Он господин твой» ещё не утратило своего значения.
Мы подъехали к дому на Трент-стрит, и я увидела строительные леса, мешки с песком и кучи камней.
– Я позволил себе снять для нас небольшую меблированную квартиру, пока ты сама оправишься и сможешь найти более подходящее жилье. Мои чемоданы уже почти все упакованы, и твои, впрочем, тоже. Машина за мебелью придет в два часа. Сейчас мы быстро зайдем и упакуем остальное, чтобы успеть, по меньшей мере, отобедать в честь нашей свадьбы, пока не появились грузчики.
Когда мы вошли в холл, все дети Халлоранов разбежались, а сама миссис Халлоран, сидевшая на диване, с кисло-сладкой улыбкой исчезла в своей гостиной.
В моей кухне стояли упакованные ящики с посудой и кухонными принадлежностями. Удивительно, но Ходж точно определил, что принадлежало мне, а что миссис Халлоран. Оставалось упаковать мою одежду, белье и постельные принадлежности.
Так как я не много могла сделать со своей загипсованной рукой, упаковкой занимался Ходж, которому я давала указания. В рубашке с засученными рукавами и спадавшими на лицо волосами он выглядел, как профессиональный упаковщик.
Он захлопнул крышку чемодана и прижал её коленом.
– Так, это все? Хорошо. Тогда я быстро сбегаю наверх и закончу со своими чемоданами, чтобы мы смогли поехать в город и пообедать. Можно тебя оставить на несколько минут одну без того, чтобы с тобой опять не случилось какое-нибудь несчастье?
– Не могу ничего обещать, – со смехом ответила я, и Ходж покинул меня с выражением какой-то безнадежности в глазах.
Я ещё раз обошла всю свою квартиру, чтобы посмотреть, не забыли ли мы чего-нибудь. Бросила последние прощальные взгляды на дверь, ведущую в подвал, за которой подстерегал меня убийца; на свой диван, служивший мне постелью, на которой я была почти убита; в чулан, где висела моя одежда и куда я с помощью миссис Гэр затащила свой чемодан. В моей памяти, как живая, предстала эта настороженная, недоверчивая, старая женщина, которая была очень недовольна тем, что я позволила себе переставить кое-какую мебель, потому что она опасалась, что…
Я внезапно застыла на месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30