Саманта поблагодарила его и вместе с не отстававшим от нее Ханом вошла и увидела, что Кэл говорит что-то в маленький диктофон.Библиотека была обставлена с изяществом и вкусом. Узкая лестница вела наверх, на галерею. Но когда нетерпеливый взгляд Саманты обратился к камину, она испытала жестокое разочарование. На стене вместо генеалогического древа, о котором говорил дедушка, висел портрет красивой темноволосой женщины.– Это моя мать, – пояснил Кэл, проследив за ее взглядом. Он успел переодеться в накрахмаленную рубашку с галстуком-бабочкой и смокинг. В этом изысканном наряде он казался жестче, энергичнее и еще привлекательнее.Он приблизился к ней и взял за руку. Жест был странно формальным и в то же время таким интимным, что сердце Саманты бешено забилось. Девушка стиснула зубы. Она начинала подозревать, что Кэл Лорримор, заметив ее реакцию на его прикосновения, использует их как оружие, чтобы обескуражить ее.Все еще не отпуская ее руки, с легкой улыбкой на четко очерченных губах, надменно откинув голову, Кэл оценивающе оглядел ее. Решив ни за что не краснеть под его неторопливым взглядом, Саманта призвала на помощь профессиональные навыки модели и осталась внешне спокойной. Когда их глаза встретились, она беспечно спросила:– Ну, что показал осмотр?– Вы выглядите очаровательно. Истинная леди с головы до ног. – В голосе Кэла слышалась насмешка, и щеки Саманты порозовели. – Шерри? – спросил он, освобождая ее руку. – Или предпочитаете коктейль?– Если можно, я хотела бы выпить джин с тоником, – вежливо попросила она.– Разумеется, можно. Со льдом и лимоном?– Пожалуйста.Он подошел к буфету, и Саманта проводила его взглядом, невольно восхищенная его фигурой: широкими плечами, узкими бедрами и уверенной походкой. Гордо посаженная темноволосая голова вызывала желание прикоснуться...Он неожиданно обернулся. Не успев отвести взгляд, Саманта почувствовала, что начинает краснеть. Глядя, как кровь заливает ей щеки, Кэл протянул девушке бокал. Она осторожно приняла его, стараясь не дотронуться до его пальцев. Насмешливый блеск серых глаз показывал, что он видит ее замешательство.Пока они стояли, потягивая напитки, Хан уселся рядом с Самантой. Желая скрыть свое смущение, она наклонилась, чтобы приласкать собаку.– Вижу, вы подружились, – отметил Кэл с некоторым удивлением. – Но я полагаю, вы привыкли, что все представители мужского пола находят вас неотразимой.Она не нашлась что ответить, и Кэл сменил тему:– В таком городе, как Нью-Йорк, множество красивых женщин, и отбор, должно быть, довольно строгий. Как вам за такое короткое время удалось попасть на обложку одного из самых популярных журналов?С виду вопрос содержал лишь вежливый интерес, но подтекст заставил ее ощетиниться.– Если вы подразумеваете, что я пробралась наверх через чужие спальни, то ответ будет – нет.С циничной улыбкой он слегка пожал плечами и заметил:– Вероятно, у вас и не было в этом надобности. Кроме великолепной фигуры вы обладаете необычным, запоминающимся типом красоты. Скажите, Саманта, почему вы не начали карьеру модели раньше?– Я никогда не собиралась стать моделью. Мне не слишком по нраву такой образ жизни.– Тогда зачем вы ею стали?– У меня не было выбора.Он приподнял темную изогнутую бровь, явно подвергая это заявление сомнению.В дверь деликатно постучали, на пороге появился Мейтклифф и объявил, что ужин подан. Кэл поставил бокалы на буфет и, положив руку на гибкую талию Саманты, повел ее в столовую.Столовая оказалась красивой комнатой, выдержанной в строгом стиле, с темной дубовой мебелью и обшитыми панелями стенами. За длинным столом свободно могли разместиться человек тридцать, а то и больше...Прежде чем занять место во главе стола, Кэл выдвинул стул и усадил ее справа от себя. Пока подавали первое блюдо, он наблюдал за девушкой с задумчивым выражением лица. Когда они снова остались одни, он вернулся к прерванному разговору:– Вы сказали, что не мечтали о карьере модели?– Да.– А кем же вы намеревались стать? Домашней кошечкой какого-нибудь богача?Подавив гнев, Саманта ответила ровным голосом:– Педиатром.– Вот как? И что заставило вас передумать? – спросил он, не пытаясь даже скрыть скептицизм.– У моего дедушки случился удар. Мне пришлось бросить медицинский колледж и срочно искать работу. Выбор был невелик, и в бюро по трудоустройству мне предложили обратиться в фотоагентство.– Как я уже заметил, все данные для этого у вас имеются.Его лучистые глаза на мгновенье задержались на плавных округлостях, которые облегал шелковый лиф платья. На Саманту это оказало такое же впечатление, как если бы он прикоснулся к ее груди. У нее запылали щеки, а Кэл продолжал:– Несмотря на все сказанное, вам не может не доставлять удовольствие такая блестящая профессия, особенно внимание мужчин...Будучи спокойной, серьезной девушкой, любящей чтение и музыку, Саманта, скорее, питала отвращение к шумихе, беззастенчивой рекламе, мишурному блеску, а также мужчинам, которые смотрят на каждую модель как на игрушку. Она сдержанно ответила:– Я никогда не считала профессию модели блестящей, это тяжелая работа.– Зато вас окружает ореол популярности.– Не всем нужна популярность.– Вы пытаетесь доказать мне, что согласились бы жить в деревенской глуши?– Я ничего не пытаюсь доказать вам, – спокойно ответила она.– Вы горожанка до мозга костей и, должно быть, находите деревню убийственно скучной, а через двадцать четыре часа вам здесь до смерти надоест. – В его чарующем голосе слышались пренебрежительные нотки.– Возможно, так и случилось бы, если бы я действительно была горожанкой.– Значит, вы не уроженка Нью-Йорка?– Нет.– Где же вы родились?Если он уже видел ее документы, лгать не было смысла.– В Англии.– В самом деле – я обратил внимание на ваш выговор. И из какой же части Англии вы родом?– Из южной.– Как вы оказались в Штатах?Она ответила как можно спокойнее:– После развода родителей я осталась с отцом. Он умер, когда мне было двенадцать, и я тогда поехала жить к дедушке со стороны отца.– А дедушка ваш всегда жил в Штатах?– Нет, большую часть жизни он провел в Англии.– Наверное, сейчас он уже совсем старый.– Он недавно умер. – Саманта с трудом проглотила комок в горле. Этот внешне суровый, но добрый и любящий человек заменил ей отца и мать, и она до сих пор остро ощущала свою утрату. – Ему было почти восемьдесят.– Вы были привязаны к нему?– Конечно! – Неужели он считает ее совсем бесчувственной?– «Конечно» здесь лишнее. Я, например, крайне не любил своего деда... Он был человеком коварным, мстительным и эгоистичным.Саманта заинтересовалась. Оценка Кэла совпадала с тем, что рассказывал ей дедушка. Но прежде чем она отважилась задать вопрос, он, словно пожалев, что разоткровенничался о своей семье, резко сменил тему и принялся рассуждать о бизнесе и финансах, наблюдая за ней из-под густых загнутых ресниц, и вдруг, остановившись на полуслове, спросил:– Но вы, наверное, находите мир бизнеса и финансов скучным?Последовало молчание.– Без комментариев? – уточнил он.– Я размышляю, что вам ответить. Если я скажу «да», вы решите, что я пустоголовая Барби, а если «нет», вы лишний раз утвердитесь в мнении, что я корыстолюбивая авантюристка, роль которой вы мне отвели.Он хитро улыбнулся.– Поскольку вы, скорее всего, и то и другое, можете просто сказать правду.– Правда в том, что бизнес и финансы интересуют меня. Так что продолжайте, – ответила она вежливо.В течение еще некоторого времени бизнес оставался главной темой разговора. Говорил преимущественно Кэл, но замечания Саманты были уместны и осмысленны, так что она даже удостоилась недоверчиво-уважительного взгляда.Когда беседа приняла более общий характер, Саманта обнаружила, что Кэл – занимательный собеседник с живым умом и приятным чувством юмора.После кофе с ликером Кэл наконец встал и подал ей руку.– Сегодня прекрасный вечер. Может быть, немного прогуляемся?Они вышли на улицу. Кругом было так тихо, словно воздух застыл. Солнце уже село, но жара еще не спала. Саманта в элегантных вечерних босоножках на высоких каблуках чувствовала все неровности мощенного булыжником двора. А он, должно быть, угадывал все ее мысли и чувства, потому что, взглянув вниз, заметил:– Может, вам переобуться?– Думаю, я и так обойдусь, – возразила она. – В конце концов, вы предложили прогулку, а не поход.Когда они проходили по подъемному мосту, она невинным голосом спросила:– А как давно вы модернизировали южное крыло замка?– Работы были начаты еще при жизни моих родителей, – ответил он спокойно. – Я завершил их, уже вступив во владение замком.– Кажется, вы сказали, что прочие части замка необитаемы?– В западном крыле жили еще во времена моего деда, а вот северным и восточным не пользовались гораздо дольше. В них сейчас размещаются гаражи и конюшня.– Так вы держите лошадей?– Всего двух – для меня и какого-нибудь гостя, увлекающегося верховой ездой. Вы, я думаю, вряд ли ездите верхом – это не слишком согласуется с вашим образом жизни.Уловив в его тоне насмешку, она живо возразила:– Я научилась верховой езде еще в детстве и обожаю ее, хотя должна признаться, что не садилась на лошадь уже несколько лет.– В таком случае завтра мы должны это исправить. Только если вы чувствуете себя достаточно уверенно.– А в каком крыле находится часовня?– Откуда вам известно, что здесь есть часовня? – спросил он тихо.Чувствуя, как кровь прилила к щекам, Саманта выговорила запинаясь:– Я... я просто предположила... Мне почему-то казалось, что в большинстве старинных замков есть часовня. Если я ошиблась...– Нет, вы не ошиблись. В Лорриморе в самом деле имеется часовня. Потайная.– Почему потайная?– Она была построена во времена религиозных преследований.– А давно в ней последний раз была служба? – осторожно спросила Саманта.– Наверное, лет пятьдесят назад.Несомненно, дедушка говорил об этой самой часовне!– Мне бы очень хотелось увидеть ее. – Надеясь, что не выказывает слишком большого нетерпения, она добавила: – Сказать по правде, я хотела бы осмотреть весь замок.– Как-нибудь я покажу его вам.– А почему не сейчас? – спросила она как можно беспечнее.Кэл покачал головой.– В таких туфельках вам не многое удастся посмотреть. В старой части замка приходится быть очень осторожным из-за обвалившихся ступеней и каменной кладки.Он так и не сказал ей, где расположена часовня, но, понимая, что продолжать расспросы нельзя, Саманта заметила сочувственно:– Печально, что такое прекрасное здание ветшает.– Надеюсь, в будущем я восстановлю его былую красоту, – твердо произнес Кэл, и они направились по тропинке, ведущей вдоль рва.Был тот час сумерек, когда небо отливает перламутром, предметы принимают неясные очертания, а жимолость и левкои наполняют воздух своим благоуханием. В другое время Саманта безоглядно наслаждалась бы подобным вечером, но сейчас, помня о своей досадной обмолвке, она никак не могла избавиться от напряжения.С задней стороны замка через ров был переброшен еще один широкий и прочный мост, который упирался в подобие внутреннего двора под крышей.– Южный мост, – сказал Кэл и с улыбкой добавил: – Вход для торговцев.Дальше был пешеходный мостик, который вел на террасу, обнесенную невысокой каменной стеной, нависавшей над рвом. Здесь стояли красивые столики со стульями и пара шезлонгов. Над арочной двустворчатой дверью, которая вела в замок, висел громадный чугунный фонарь. Стену украшали кадки с пестрыми цветами. Цветущие побеги вьющихся растений свешивались к самой воде. Пока Саманта разглядывала их, один цветок оторвался и медленно уплыл под мост.– Похоже, что здесь есть течение?– Да.– Мне всегда представлялось, что вода во рву стоячая.– Ров соединяется с рекой, поэтому вода остается чистой и свежей. Здесь даже можно плавать... Вы плаваете?– Я не прочь, когда представляется возможность. Но только в нашем спортивном центре. А вы купаетесь во рву?– И регулярно. В летние месяцы, разумеется. – Он улыбнулся. – Поскольку я все же не мазохист, то с октября по апрель пользуюсь закрытым бассейном.Внимание Саманты привлекли какие-то темные силуэты, порхающие в сумеречной синеве.– Летучие мыши! – вскричала она.– Вы их боитесь?– Нет. Я видела их в детстве. Тогда они мне нравились.– Расскажите мне о вашем детстве.– Рассказывать особенно не о чем, – попробовала уклониться она от ответа.– Вы были единственным ребенком?– Да.– Вы говорили, что ваша мать не слишком вас любила.– Это правда. Но я не хотела сказать, что обо мне не заботились. Я была обеспечена всем необходимым. У моей матери просто отсутствовали материнские чувства.– А отец?– Он любил меня и был не прочь иметь еще детей.– Наверное, без сестер и братьев вам было до-вольно одиноко.– Не помню, чтобы я особенно страдала от одиночества. Я много читала.– А где вы жили?Несмотря на то что вопрос был задан как бы мимоходом, Саманта поняла, что именно это интересует Кэла. После секундного колебания она чистосердечно ответила:– В Суссексе.– Не так далеко отсюда, – отметил он. – А прежде вам доводилось видеть замок Лорримор?– Нет. – Саманта не собиралась вдаваться в подробности и с досадой подумала, что это ей следует задавать ему вопросы.– Вон окно вашей комнаты. Взгляните туда. – Следуя взглядом за указательным пальцем Кэла, она подняла глаза на зубчатую башню, ощутив трепет волнения.– Ночь в средневековой башне – просто-таки романтическое приключение, – заметила она. – И окна выходят в сад. Я начинаю чувствовать себя как Леди из Шалотта.– Ах да, – сказал он. – «Четыре серые башни угрюмо глядят на цветущий розовый сад...» Но вы же знаете, что случилось с Леди из Шалотта еще до того, как она решилась покинуть свою башню?.. – Неожиданно он наклонился и осторожно дунул ей в шею. – Жучок, – объяснил он ошеломленной девушке. А еще спустя секунду добавил: – Всходит луна. Может быть, пойдем в сад? Там очень красиво при лунном свете. ГЛАВА ТРЕТЬЯ Хотя Саманта знала, что у Кэла и в мыслях нет ничего похожего на флирт, все же перспектива прогулки с ним при лунном свете крайне ее напугала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17