Рано утром ему позвонил Гил и предложил позавтракать вместе в кафе «Каракатица» на набережной Арброта. Кеннет тут же заподозрил, что друг его раскопал что-то порочащее Шатти и хочет побеседовать с ним с глазу на глаз.
Он уже приготовился услышать, что девица солгала ему и на самом деле замужем. Или совершила что-то противозаконное. Или что она — мошенница мирового масштаба, как сразу предположил Гид. Однако, дожидаясь друга, Лэверок упрямо убеждал себя в том, что любое разоблачение, пусть даже самое скандальное и позорное, не повлияет на его чувства к Шатти…
Ну что он за дурень! Или он так твердо решил видеть в Шатти неотъемлемую часть своей жизни, что закрывает глаза на очевидное? Черт подери, они знакомы десять дней, не больше, но он уже готов все поставить на кон ради совместного будущего. Если бы месяц назад кто-нибудь сказал ему, что он, Кеннет Лэверок, влюбится с первого взгляда, он бы просто рассмеялся шутнику в лицо. Но вот он встретил девушку, нуждающуюся в помощи, — и роман закрутился стремительно, точно в кино. А ведь и с Гилом, и с Рэндалом было именно так., С кем поведешься, как говорится…
Официантка принесла ему кофе и вручила меню. Кеннет добавил в чашку сахару и сливок, задумчиво помешал, не сводя глаз с двери. Минуту спустя появился Гил — в пижонском костюме и при галстуке. С тех пор как его повысили в должности, одеваться он стал не в пример лучше… Или это Бернис на него благотворно влияет? Экий он нынче респектабельный, честное слово!
Гил обвел взглядом зал, высмотрел друга и направился к его столику. Сел напротив, махнул официантке, прося принести еще кофе.
— Ну, рассказывай, что узнал, — нетерпеливо потребовал Кеннет, подавшись вперед и пытаясь прочесть хоть что-нибудь по выражению лица собеседника.
— Как? — фыркнул Гил. — А где же «здравствуй, старый друг»? Ты даже поприветствовать меня не хочешь? Не спросишь, как дела, как здоровье жены?
Кеннет чертыхнулся сквозь зубы.
— Привет! Как дела? Отлично выглядишь, парень! Как там Бернис? Ну, доволен? А теперь рассказывай!
Официантка принесла кофе. Кеннет раздраженно постукивал носком ботинка по полу, дожидаясь, когда же она наконец уйдет. Едва официантка скрылась в кухне, Гил извлек из нагрудного кармана пухлый конверт и перебросил его через стол. Кеннет опасливо уставился на него, вдруг засомневавшись, а в самом ли деле он хочет заглянуть внутрь. Ящик Пандоры, одно слово. Может, лучше вообще не доискиваться правды? Жить себе, как живется, а прошлое пусть остается в прошлом…
— Ты что, испугался? — усмехнулся Гил— А то давай, я сам открою.
— Было бы чего бояться, — буркнул Кеннет. — Просто я…
— Просто ты влюбился в нее по уши и умираешь от любопытства, гадая, кто она, — услужливо докончил Гил. — Ну так я тебе расскажу. Только держись крепче, чтобы не упасть.
Готов? Так вот, она — наследница миллионного состояния!
В первую минуту Кеннет решил, что ослышался. Он-то ожидал узнать, что Шатти сбежала из тюрьмы… что находится в розыске…
— Что?
— Что слышал. Ее настоящее имя — Шарлотта Арран Кэссилис. Ее отец — Гордон Алан Мак-Мед, граф Кэссилис, владелец «Кэссилис инкорпорейтед». Ее дед — Энгус Арран, тот самый, которому принадлежат лондонский и бирмингемский филиалы «Кэссилис инкорпорейтед», и художественная галерея «Арран» в Эдинбурге, и исследовательский онкологический институт имени Аррана в Глазго, и превосходно оборудованный детский дом «Беатрис», и…
— Шатти — из тех самых Арранов?!
— Шатти принадлежит к одному из богатейших и знатнейших семейств Шотландии, а в мае унаследует несколько миллионов доверительной собственности, переведенной на ее имя. Когда же папаша Кэссилис откинет копыта, ей отойдет вся семейная копилка. Твоя смазливая официанточка в недалеком будущем миллионерша и графиня.
Кеннет раздраженно запустил пальцы в волосы и в сердцах пару раз дернул за черные пряди, грозя вырвать их с корнем.
— Тогда какого черта она скрывается? — С губ его сорвалось проклятие, в груди вскипал гнев. — Подумать только, все это время я тревожился насчет ее прошлого, гадал, что у нее за тайны, боялся, что нагрянет полиция! А она скрывает лишь то, что баснословно богата!
— Может, она не хочет этих денег? — пожал плечами Гил.
— Какой дурак откажется от кучи золота? — негодующе возразил Лэверок и понизил голос, заметив, что посетители кафе начинают встревоженно на него поглядывать. — Наверное, у нее и жених есть, да? Такие богатые наследницы обычно с пеленок бывают помолвлены с каким-нибудь там троюродным кузеном.
— И жених есть. Эдам Патрик Мюир. — Презрительно фыркнув, Гил вскрыл конверт и протянул другу одну из страниц своего отчета. — Интересно, почему богачи одним именем не ограничиваются, им подавай два или три!.. Вот он, миляга Эдам Патрик Мюир. Тоже из хорошей семьи, со связями в правительстве. У Мюиров большой издательский бизнес. Хотя денег, конечно, поменьше, чем у Кэссилисов. Шатти исчезла из дому за неделю до свадьбы. Сначала родители думали, что девушку похитили ради выкупа. А потом убедились, что ненаглядное чадо сбежало по собственной воле. Тогда-то папаша Кэссилис и разослал повсюду частных детективов.
— Но ведь она совершеннолетняя! Она вправе делать, что хочет! — возразил Кеннет. — Родные просто не могут заставить ее вернуться, если. она того не желает.
— Кен, нам с тобою высших мира сего не понять, поскольку мы с тобой люди простые, родились в Арброте. А богатство и титул накладывают определенные обязательства. От них нельзя так вот просто взять да и уйти. Шарлотта — единственная дочь и наследница. Наверняка в семье ее жестко контролируют. Захочешь сбегать на танцульки со смазливым продавцом мороженого из местного киоска — а нельзя!
Лэверок убито разглядывал фотографию Шатти и ее жениха. Вырезка из «Эдинбург ньюз… А вот и еще одна, из „Эдинбург тудей“.
И еще. И еще…
— Выйти замуж за сына арбротского рыбака ей уж точно не разрешат, — вздохнул он. — Или за писателя, который сам не знает, кто заплатит ему за следующую книгу и заплатит ли вообще.
— Только не начинай плакаться в жилетку, — предостерег его Гил. — Я сам рассуждал точно так же, когда ухаживал за Бернис, если помнишь.
Бернис — профессорская дочка, а я кто? Жалкий коп, герой анекдотов. Но если ты кого-то любишь, все остальное значения не имеет.
— Бернис не миллионерша. А отец Шатти нас с тобой обоих может купить с потрохами на карманную мелочь.
— Зато я не известный писатель, — возразил Гил. — Ты же не бомж какой-нибудь. Ты — творческая личность, восходящая звезда отечественной литературы. Люди тебя знают. Твой талант стоит чего-то или нет, как думаешь?
Ничего не ответив, Кеннет долго, смотрел в окно, за которым сгущался туман.
— По всей видимости, Шатти не считает, что одного таланта достаточно, иначе сказала бы мне правду, — произнес он наконец.
— Ты не знаешь мотивов ее поведения, так что не спеши судить, Предвкушая неприятный разговор, Лэверок мысленно подготовился к самому худшему, но как воспринимать услышанное, просто не знал.
Итак, он влюбился вовсе не в Шатти Арран, в прошлом — официантку, в настоящем — многообещающего литературного редактора. Он влюбился в наследницу миллионов и титула. Он, Кеннет Лэверок, мальчишка с побережья, родом из бедной рыбацкой семьи… высоко метит, нечего сказать!
— Горазд ты ее защищать! — угрюмо съязвил он. — Не ты ли неделю назад требовал, чтобы я от нее избавился, да поскорее!
— Она не преступница. И никаких законов не нарушила… Вот разве что с налоговой инспекцией у нее может быть проблемка, раз ты платишь ей наличными… — Гил откинулся на спинку стула. — Ну и что ты теперь намерен делать?
Признаешься ей в том, что тебе все известно?
Кеннет пожал пленами.
— Еще не знаю. — Он залпом допил кофе и поднял глаза. — Мне пора.
Гил ободряюще потрепал друга по плечу.
— А заглянул бы ты в паб нынче вечером? И Шатти с собой привел бы. Бернис и Флоу просто мечтают с ней познакомиться. Ну, ты же знаешь женщин, все до одной прирожденные свахи.
— Посмотрим, — уклончиво ответил Кеннет, бросил на стол несколько фунтов и тепло пожал другу руку. — Спасибо, старина. Я по гроб жизни тебе обязан.
— Буду рад, если все обернется к лучшему, — подмигнул Гил.
— Посмотрим, — невесело улыбнулся Лэверок и, распрощавшись, поспешно вышел на улицу.
Для декабря день выдался на диво теплый.
Густой туман укрыл гавань и море плотной белесой пеленой. Пока Кеннет шел к причалу, мысли его то и дело возвращались к вечеру их с Шатти знакомства.
Первое впечатление не обмануло писателя. Не зря эта девушка казалась ему чужой в толпе подгулявших рыбаков. Она и впрямь не принадлежала этому миру. В заведение старика Викмана она пришла из иных, высших сфер, до которых босякам вроде Лэвероков — как до звезды небесной. И внезапно в душе Кеннета воскресли все детские обиды, и страхи, и неуверенность в себе. А вместе с ними — воинствующая, непримиримая гордость плебея, всего в жизни добившегося своими руками.
Хотя Кеннет не имел чести знать его светлость Гордона Алана Мак-Меда Кэссилиса, он с легкостью мог предсказать реакцию отца Шатти. Его ненаглядной деточке незачем тратить жизнь на такое отребье, как Кеннет Лэверок. Для любимой доченьки папа-граф уготовил иное будущее. Кеннет чертыхнулся сквозь зубы и ускорил шаг.
Добравшись до пирса, владелец «Морского ястреба» долгое время стоял на самом краю, глядя на свинцовые воды. Теперь, когда он узнал истинное имя любимой, посмотрит ли он на Шатти другими глазами?
— Шарлотта Арран Кэссилис, — прошептал он. Но отчего-то образ знатной наследницы с Шатти Арран никак не вязался в его сознании.
Дойдя до шхуны, Кеннет заметил на носу «Морского ястреба» миниатюрную женскую фигурку.
— Какого черта ты там делаешь? — окликнул он ассистентку.
Шатти обернулась, заметила своего босса и весело помахала ему рукой.
— Ты только посмотри! — возбужденно закричала она. — Это я на предпраздничной распродаже нашла!
Молодая женщина отошла в сторону, и взгляду Кеннет открылся здоровенный Санта-Клаус, каким-то непостижимым образом укрепленный над бушпритом и сияющий, точно золотой идол. Хитро устроенная подсветка превращала игрушку в своего рода маяк, — Ну разве не чудо? Ночью эта штука на всю гавань сиять будет!
— По-твоему, это хорошо? — спросил Кеннет.
— Тебе не нравится? — тут же надулась Шатти.
— Да иди же наконец сюда, — нетерпеливо позвал ее Кеннет.
Тут же оставив в покое и Санта-Клауса, и бушприт, молодая женщина поспешила к нему.
Щеки ее раскраснелись от холода, от разлитой в воздухе влаги рыжие пряди завились крутыми кудряшками. Шатти с разбегу бросилась на шею любимому и пылко чмокнула его в губы.
Но Лэверок отстранился. Теперь, когда он знал правду, Шатти вдруг показалась ему чужой, незнакомой, даже в чем-то враждебной.
Кеннет понятия не имел, полагается ли ему злиться или обижаться.
Почему молодая женщина скрыла от него свое подлинное имя? Да, у нее полным-полно денег. И что с того? Она что, думала, будто Кеннет Лэверок попытается воспользоваться ее доверием и посягнет на эти треклятые миллионы?
Господь свидетель, он зарабатывает достаточно и больше ему не нужно. Или дело в другом? Может, богатые и знатные девушки вроде Шарлотты Арран Кэссилис испытывают нездоровый интерес к трущобам? Может, это у них развлечение такое — переспать с каким-нибудь «парнем из народа», а потом уйти, изящно помахав на прощание ручкой?
— Увидела этого Санта-Клауса — и удержаться не могла, — объяснила Шатти, глядя через плечо на нос шхуны. — Он всего-то пять фунтов стоил.
— Подумать только! — не без сарказма откликнулся Кеннет. — Ну что ж, если в гавани сломается маяк, наш Санта-Клаус его отлично заменит. — И, недовольно хмыкнув, владелец шхуны направился в салон.
Молодая женщина поспешила за ним.
— Может, надо было купить что-нибудь более… э-э-э… библейское, — вслух рассуждала Шатти на ходу. — Там еще ясли с младенцем продавались, но я подумала, раз уж взялась тебя перевоспитывать, Санта-Клаус для этой цели подойдет больше. На такого только взглянешь — и тут же смех разбирает.
Кеннет любовался нежным, точно весенний цветок, лицом Шатти, чувствуя, как гнев проходит сам собою. Конечно, об осторожности забывать не следует… Но теперь, вспоминая отчет Гила, молодой человек испытывал глубочайшее облегчение, и только. Шатти не замужем и не преступница. У них есть шанс на совместное будущее, причем немалый.
— Ты права, — прошептал он, выкидывая из головы все, что узнал нынче утром в кафе.
Ему, хоть убей, никак не удавалось представить Шатти в роскошном особняке, в окружении толпы угодливых слуг. Одежда от ведущих модельеров, золото и бриллианты, стильные спортивные машины — все это не имело к Шатти Арран никакого отношения. Он знает одну-единственную Шатти — ту, что делила с ним койку в его каюте.
Кеннет порывисто, обнял молодую женщину и привлек к себе.
— Ты замерзла, — заботливо произнес он, переводя дух и целуя ее в висок.
Минуту, не меньше, Кеннет не находил в себе сил разомкнуть объятия, опасаясь, что прямо здесь, на его глазах, Шатти изменится, превратится во что-то ему совершенно чужое. По пути от кафе Лэверок изнывал от нетерпения объясниться с ней начистоту, но теперь, когда она была рядом, проблема словно перестала существовать. Кеннет понимал, что рискует своим сердцем и своим будущим, осмеливаясь любить женщину, которая, возможно, никогда не полюбит его. Но как не верить тому, что он ежечасно читал в глазах Шатти, тому, что слышал в ее голосе? Он необходим Шатти Арран так же, как она необходима ему.
— Ну же, — позвал Кеннет, — пойдем-ка внутрь. У нас с тобой работы невпроворот.
Лежа под теплым одеялом, Шатти любовалась Кеннетом. Он расхаживал по каюте, подбирая с пола разбросанную одежду и аккуратно складывая ее на стул. Ее возлюбленный только что встал и накинуть на себя хоть что-нибудь не удосужился, однако наготы своей нимало не стыдился.
Тело у него было потрясающее:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19