К счастью, они в самом деле не заметили. В помещении собралось много гостей, и все стояли довольно тесными группками. Но и в этих условиях его близость вызывала томительно-сладостное чувство, а когда он, как бы невзначай коротко взглянул на нее, у Санчи возникло ощущение, будто оба они втайне наслаждаются чем-то запретным.
Выбор прилагательного «запретный», промелькнувшего в голове у Санчи, нельзя было назвать удачным. Он слишком явно указывал на страхи, которые внушали Санче граф и его возможные планы относительно скрытой от людских взоров любовной связи. У нее не было желания бегать к нему украдкой на свидания, стать своего рода тенью на задворках его жизни, никогда не появляясь вместе на публике.
Энергичным движением Санча высвободила руку. В этот момент заиграл специально нанятый для этого случая небольшой оркестр, и она, повернувшись к Антонио, сказала:
– Вы танцуете? Я просто обожаю танцы!
– Могу попробовать, – добродушно улыбнулся Антонио, и они присоединились к другим молодым парочкам, которые уже кружились в центре зала под зажигательные звуки рок-музыки.
Санче подобные танцы были хорошо знакомы. Она начала посещать молодежные клубы и дискотеки с шестнадцати лет и могла, отрешившись от реальности, полностью погрузиться в мир быстрых ритмов. Тогда движения ее тела делались особенно выразительными, почти чувственными.
Антонио совсем потерял голову, стараясь подражать ей. Но присутствующие смотрели только на Санчу, и когда она заметила, что является центром всеобщего внимания, то почувствовала, как всю ее, с головы до ног, пронизала горячая волна. Среди пристально следивших за ней гостей, был и граф. По вспыхивающим в глубине его холодных голубых глаз огонькам Санча догадалась, что он страшно сердит. Но она не могла сказать наверняка, в чем причина его раздражения. Это могло быть связано с тем, что она внезапно ушла от него, или, что многие из-за нее перестали танцевать и превратились в зрителей, или с чем-нибудь еще.
И хотя Санча убеждала себя, что ей безразлично мнение графа, она все-таки заметила, как тот, протолкавшись сквозь толпу сгрудившихся у края танцплощадки людей, направился к двери и вышел из комнаты.
Через короткое время оркестр заиграл в более спокойном ритме, и танцы стали всеобщими: в них активно включились и пожилые участники вечеринки.
Сказав Антонио, что хочет перевести дух и немного остыть, Санча вышла из круга, и Антонио спросил, не желает ли она чего-нибудь выпить.
– Да, пожалуйста! – провела Санча кончиком языка по пересохшим губам. – С удовольствием бы выпила бокал шампанского.
– Ваше желание будет немедленно исполнено, синьорина, – заверил Антонио, улыбаясь и отвешивая полушутливый поклон, и величественным жестом подал знак одному из официантов. Но тот уже скрылся среди гостей, окружавших танцевальную площадку. С досадой щелкнув языком, Антонио извинился, и последовал за ним. Санча стояла в ожидании, сожалея, что не пошла вместе с Антонио. Ее дядя и тетя с увлечением танцевали, и на какой-то момент Санча оказалась в одиночестве. Поэтому она не очень удивилась, почувствовав сзади на шее чье-то теплое дыхание и услышав резкий и твердый, как металл, голос:
– Прекратили выставлять себя на всеобщее обозрение?
Не поворачиваясь, Санча узнала говорившего, по спине пробежала легкая дрожь, но она решила не поддаваться давлению.
– Разве вы не веселитесь, синьор? – спросила Санча с вызовом, продолжая наблюдать за танцующими, которые, перемещаясь по комнате, создавали, как в калейдоскопе, все новые сочетания красок и форм.
. – Черт возьми! – тихо выругался он. – Санча, что вы пытаетесь со мной сделать?
Охватившая Санчу дрожь сделалась заметнее. Невзирая на окружавшую их толпу, граф обнял девушку за талию и прижал к себе. Пиджак у него был расстегнут, и она почувствовала спиной проникающий сквозь тонкую рубашку жар его тела. Наклонив голову, он коснулся губами ее шеи, опалив короткой лаской нежную кожу.
– Никогда больше не делай этого со мной, Санча, иначе я не отвечаю за последствия! – проговорил он сердито и строго.
Очнувшись, Санча резко отстранилась от него.
– Не командуйте мною, синьор! – заметила она запальчиво, поворачиваясь и смотря графу прямо в лицо. – Вы явно переступаете границы дозволенного. А что, если ваша очаровательная приятельница увидит вас здесь со мной?
Глаза графа превратились в щелки.
– Если бы я был слишком самонадеянным человеком, то непременно вообразил бы себе, что вы ревнуете! – сказал он вполголоса. – Но я ограничусь предположением, что вы обижены и рассержены и что каким-то образом в этом виноват я.
Санча чувствовала, как у нее внутри растет возмущение. Как смеет он стоять здесь и говорить ей слова любви, когда на другом конце комнаты его ждала женщина, с которой он пришел, женщина, которая так открыто предъявляла на него свои права?
В этот момент Санча, как ей казалось, ненавидела графа. Ненавидела его стройную фигуру, немного суровую, но такую красивую внешность, его властное и высокомерное отношение, но сильнее всего она ненавидела саму себя за то, что ее неудержимо тянуло к нему.
– Прошу вас, уйдите и оставьте меня в покое, – проговорила она тихо, с горечью. – Больше не желаю с вами разговаривать. Отправляйтесь к… к… своей Янине… или как ее там зовут! Я не собираюсь превращаться в одну из ваших наложниц!
Не успела Санча произнести последние слова, как уже пожалела о сказанном. Во-первых, они были какими-то глупыми и наивно-детскими, а во-вторых, граф никогда даже не намекнул на возможность подобной связи, и эти слова в известной мере показывали, какое у нее сложилось мнение о графе. Щеки Санчи пылали, и, видя, как сделалось жестким и непроницаемым лицо графа, ей захотелось, не сходя с места, упасть и умереть. Резче обозначились потянувшиеся к уголкам губ складки, и сперва Санче показалось, что он ответит какой-нибудь грубостью, скажет какие-то ужасные слова, но граф промолчал. Он лишь холодно посмотрел на нее голубыми глазами, повернулся на каблуках и удалился…
Глава пятая
Как она провела остальную часть вечера – да и весь оставшийся конец недели, – Санча толком не помнила. К ее огромному облегчению, дядя и тетя вскоре выразили желание уехать домой, и хотя Антонио проводил Санчу до машины, ему не удалось договориться о следующем свидании, о чем он, безусловно, втайне мечтал.
Супруги Тессиле были весьма довольны вечером и не находили странным упорное молчание Санчи, вероятно, предположив, что она просто устала, и девушка использовала этот предлог, чтобы при первой же возможности удалиться к себе в спальню.
Воскресенье прошло тихо и спокойно; Санча загорала и купалась, и ее поведение ничем не отличалось от обычного. Но она очень обрадовалась, когда наконец наступил понедельник и можно было углубиться в работу и выбросить все прочее из головы.
Статью о графе Малатесте планировалось запустить в печать через две недели, и Санча передала Эдуардо первый набросок утром во вторник.
Статья ему очень понравилась, и, за исключением некоторых незначительных поправок, он одобрил ее полностью. Затем нужно было поговорить с редактором рубрики, отобрать с Тони нужные для публикации фотографии и составить к ним подписи. В результате Санче пришлось работать до позднего вечера, сверх обычных редакционных часов.
Однако в среду, после трех бессонных ночей, Санча поняла, что так дальше не пойдет и нужно как-то с графом разобраться.
В начале недели она старалась убедить себя, что по-настоящему расслабиться ей мешает чрезмерная концентрация на будущей статье, но в то же время в глубине души она знала, что это самообман. В последующие дни даже интенсивная работа не могла заглушить терзавшую ее душевную боль.
Тогда на вечере она вела себя ужасно, и этому нет оправдания. Было необходимо что-то предпринять, даже если бы ей пришлось унизиться, как еще никогда в жизни. Ведь, в конце концов, сказала себе Санча, после безуспешных попыток найти веский аргумент, который бы заставил ее отказаться от намерения съездить во дворец, граф может из-за нее изменить свое мнение относительно публикации статьи, может отозвать свое согласие и что тогда?
В среду в обеденный перерыв Санча наняла моторную лодку и попросила доставить ее к «Палаццо Малатеста». Лодочник с нескрываемым удивлением взглянул на нее. В желтых в обтяжку брюках и короткой блузке, не прикрывавшей среднюю часть тела, она меньше всего походила на человека, достойного посещать палаццо, однако он воздержался от комментариев, а лишь улыбнулся, с явным удовольствием любуясь очаровательным зрелищем.
Большие стекла солнечных очков не только защищали от яркого света глаза Санчи, но и скрывали видимые вокруг них следы усталости и переживаний.
Когда они достигли дворцовой пристани, Санча попросила лодочника подождать, и тот, добродушно кивнув, пристроился на корме, где, надвинув шляпу на глаза, приготовился соснуть.
Санча пересекла поросший мохом внутренний дворик и потянула за тяжелую цепочку, соединенную где-то внутри с колокольчиком. Как и в прошлый раз – в ответ ни звука, тогда она громко постучала дверным молотком.
Дверь в конце концов отворил, зевая, Паоло, недовольный тем, что нарушили его послеобеденный покой.
– Да, синьорина? – сказал он, явно не ожидавший увидеть ее в качестве непрошеного гостя.
Санча с трудом проглотила застрявший в горле комок.
– Э-э… граф… он дома?
– А он вас ждет, синьорина?
– Не… Нет, не ждет, – после некоторого колебания проговорила Санча.
– Возможно, следует предварительно условиться о встрече, синьорина… – начал Паоло, с сомнением глядя на девушку.
– Граф дома? – решительно повторила она, сопровождая вопрос жестом нетерпения.
– Да, синьорина, – вздохнул Паоло, – граф у себя, но он работает.
– Понимаю, – прикусила губу Санча. – Но спросите, по крайней мере, не согласится ли он меня принять.
Паоло пожал плечами, его голова по-прежнему напоминала Санче бильярдный шар.
– Хорошо, синьорина. Пожалуйста, подождите, – заявил он и, наполовину притворив дверь, поднялся по лестнице.
Подчиняясь какому-то внутреннему порыву, Санча, приоткрыв дверь, заглянула в темный зал. В лицо пахнул тот же отвратительный промозглый запах, как и в прошлый раз, и Санча с неодобрением поморщилась.
Она уже было подумала, что о ней забыли, когда Паоло показался на верхней площадке и, спустившись в вестибюль, с сожалением покачал головой.
У Санчи мучительно сжалось сердце, и Паоло произнес слова, которых она больше всего боялась:
– Мне жаль, синьорина, но граф поручил мне передать вам, что он очень занят и что, если речь идет о статье, касающейся его книги, то лучше всего связаться с ним по почте.
Санча с беспомощным видом смотрела в бесстрастное лицо Паоло.
Разумеется, произошло именно так, как она и ожидала, но сдаваться безропотно она не собиралась.
– Речь идет не о книге, – проговорила она. – Вопрос сугубо личного характера. Так и передайте графу.
– Граф занят, синьорина… – вновь нахмурился Паоло.
– А мое дело очень важное и не терпит отлагательств! – горячо воскликнула Санча. – Будьте добры, передайте ему то, что я сказала!
Поколебавшись, Паоло пожал плечами и пошел назад к лестнице.
Подождав, пока он не скрылся из вида, Санча прошмыгнула в темный зал. Она уж преодолела половину ступеней, когда из двери вышел Паоло. Ему потребовалось меньше половины того времени, которое он потратил в первый раз, и на лестнице негде было спрятаться.
– Синьорина, – крикнул он строго, – что вы здесь делаете?
Санча упрямо поджала губы.
– Мне… мне непременно нужно встретиться с графом…
– Невозможно! Он не желает вас видеть, синьорина, уходите! – Паоло положил руку Санче на плечо, намереваясь повернуть и сопроводить ее вниз.
– Не прикасайтесь ко мне! – пришла в ярость Санча. – Я должна во что бы то ни стало увидеть графа…
Она попыталась проскочить мимо Паоло, но он был слишком ловким, и Санча отчаянно боролась, стараясь отпихнуть его в сторону. Несколько секунд Паоло позволил ей барахтаться, а потом, подхватив на руки, уже приготовился снести ее вниз.
– Оставьте меня! Оставьте меня, грубиян! – выкрикивала Санча сердито, по лицу катились гневные слезы. – Отпустите!
Звонкий девичий голос Санчи гулко разносился по вестибюлю и отзывался эхом в других покоях дворца. Наверху распахнулась дверь, и на верхней площадке в ярких лучах солнечного света показался граф. Он стоял и смотрел на них холодным оценивающим взглядом.
– Паоло! Что здесь происходит?
Освободившись от цепких рук Паоло, дрожащая и растрепанная Санча смотрела на графа, спутанные волосы рассыпались по плечам.
– Итак? – язвительно заметил граф. – Что значит этот спектакль, мисс Форрест?
Санча одернула короткую кофточку, внезапно стыдясь своей обнаженной талии.
– Я… Я хотела увидеться с вами, синьор, – нерешительно произнесла она. – Паоло сказал, что вы не желаете со мной встречаться.
– Паоло выполнял мои указания, – холодно взглянул граф на Санчу, прежде чем обратиться к своему слуге. – Послушай, Паоло, что мисс Форрест делает здесь, на лестнице?
Впервые в жизни Паоло пришел в замешательство.
– Я оставил синьорину за дверью, синьор. Когда я вышел от вас, она уже поднималась по лестнице.
– Это правда? – перевел граф взгляд на Санчу.
– О да… да! Пожалуйста! – Губы Санчи дрожали. – Пожалуйста, синьор! Я должна поговорить с вами.
Некоторое время граф пристально смотрел на нее, а потом сказал:
– Хорошо, Паоло! Пусть поднимется. Пойдемте, мисс Форрест! Уделю вам ровно пять минут моего времени!
Глубоко вздохнув, Санча взобралась по ступенькам на верхнюю площадку и, следуя приглашению графа, прошла в просторную, красиво убранную гостиную, где она и Тони первый раз брали у него интервью.
– Слушаю вас, синьорина! – проговорил граф официальным тоном, протягивая руку за манильской сигарой и прикуривая ее от золотой зажигалки.
– О чем вы собирались со мной говорить?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21