Но не надо принижать нашу близость, это было так… — Он запнулся, подыскивая слова, способные хоть отдаленно передать иx удивительное слияние,
— Стихийно, — тихонько подсказала Крис. Их глаза встретились, и Гарольд сердито сказал:
— Иди-ка займись делом, Крис. А не то все твои декоративные травы так и погибнут.
Крис смущенно повела плечами.
— Когда я сегодня утром встала, мне и в голову не приходило, что сегодня между нами произойдет нечто подобное.
И я бы с удовольствием повторила, честно призналась она себе. Причем прямо сейчас. А ведь близость с Дэном была настоящей пыткой.
— Гарольд, — взмолилась она, вконец смущенная, — мне правда надо бежать. Ты закроешь за собой дверь? Просто захлопни, и все.
— Хорошо, — отозвался он и прибавил будничным тоном:
— Ты там поосторожнее.
Ни один из них словом не обмолвился о следующей встрече. Однако, когда Крис вернулась домой, после того как растения были спасены, она обнаружила у входной двери бумажный пакет. Внутри оказалась банка маринованной свеклы.
Гарольд любил и ценил свою мать, они были добрыми друзьями, что встречается не так уж часто. Сегодня за обедом и потом, когда они отправились гулять по тенистым улочкам Портленда, в его памяти снова и снова всплывали слова Крис: «Я ношу под сердцем ее внука», — сказала она. Внука, которого так хотела его мать.
Мелани была гордым и тактичным человеком — скорее всего она больше вообще не станет затрагивать эту больную тему. Но Гарольд знал, что хотя горе после кончины любимого второго мужа Мелани переносит стоически и с достоинством, жизнь ее все больше кажется пустой и грустной. Как он может лишить ее такой радости — долгожданного внука?
И тем не менее не хотел ничего менять.
Гарольд рано ушел к себе в комнату. Бросившись на широкую двуспальную кровать, он долго не мог заснуть. Что сейчас делает Крис? Тоже легла в кровать? В ту самую кровать, где солнечным летним днем он испытал такое удовлетворение и восторг, о каком не мог даже мечтать.
Лора, как ни старался Гарольд быть с ней нежным, как ни скрывал потребности своего тела, всегда немного побаивалась его, а может быть, ей просто чужд был сам акт любви. Ни разу за восемь лет совместной жизни она не обняла его так страстно, как Крис, ни разу не засмеялась так радостно и открыто. И Гарольд никогда не вел себя с женой так свободно и раскованно, как сегодня с Крис.
Наверное, сам того не желая, он обижал Лору чем-то… И от этого ему было очень больно, а к боли добавилось еще чувство вины, не оставлявшее Гарольда с того дня, когда Лора и Ребекка погибли.
Ребекка… его дочь.
Гарольд с силой ударил кулаком по подушке, погасил настольную лампу и, как ни странно, наконец, заснул. Но в два часа ночи проснулся от собственного хриплого крика, с бешено колотившимся сердцем. Его снова мучили жуткие образы, навеки врезавшиеся в сознание.
Он совершил тогда ошибку, поехав на место аварии, и теперь искореженный металл и осколки стекла стали частью всех его кошмаров. Но хуже всего были крики — Лоры и Ребекки, страшные звуки, от которых сердце его разрывалось от боли, а глаза застилали слезы.
Гарольд сел в постели и нервно взъерошил волосы. Он уже по опыту знал, что бесполезно пытаться снова заснуть, пока не успокоится. Дома, в своей квартире, он обычно вставал и принимался за работу или включал телевизор. Но здесь, даже зная, что у матери сон очень крепкий, Гарольд не хотел рисковать, чтобы не разбудить ее.
Гарольд пытался унять нервную дрожь, но это не удавалось. Совершенно ясно, что означает этот сон, мрачно думал он, уставившись в стену. Он не готов идти на риск и снова вступать в брак. С потерей Ребекки у него словно сердце вырвали из груди…
И вот теперь эта близость с Крис, и это отчетливое чувство, что не все в их близости чистая физиология.
Надо убираться отсюда немедленно, пока еще не поздно, предупреждал внутренний голос.
Праздновать день рождения Мелани начали с самого утра — Гарольд порадовал мать подарками, привезенными из разных стран. Днем к обеду пришли ее друзья, а потом, когда мать предавалась отдыху, гордо именуемому ею «сиестой» (ибо только древние старухи спят после обеда), сын попытался занять себя чтением нового бестселлера. В три тридцать позвонили в дверь.
Крис со своими планами, подумал Гарольд, отправляясь открывать. Сердце у него заколотилось. Однако на пороге стоял молодой человек. Он
Был одет в бежевые брюки и рубашку со знакомым логотипом «Бьюти Лэнд». Горькое разочарование, которое почувствовал Гарольд, совсем не соответствовало его намерению решительно порвать с Крис. Молодой человек обладал исключительно привлекательной внешностью — этакий сексапильный голубоглазый блондин. Том, подумал Гарльд. Она прислала вместо себя Тома.
Женщины, наверное, проходу не дают этому красавчику.
Между тем Том протянул Гарольду конверт.
— Вас не затруднит передать это миссис Смиттер? Это план сада, разработанный Крис Робинс, а я ее ассистент.
Гарольду решительно не понравилось, как Том произнес имя Крис, — слишком интимно это прозвучало, что ли. Но он тут же рассердился на себя и вслух вежливо произнес:
— Кажется, она собиралась сама завезти планы?
— Во второй половине дня Крис обычно работает дома, — уклончиво отозвался Том. — Если будут вопросы, звоните ей домой — телефон указан на прейскуранте.
— Понятно. Я передам это миссис Смиттер, спасибо.
Том удалился с видом столь независимым, что это сделало бы честь любому ковбою. А Гарольд вернулся в дом и принялся писать письмо Крис. Перепробовав несколько версий, он скомкал испорченные листки, отнес их в подвал и засунул поглубже в мусорный бак, а письмо запечатал в конверт.
Он тщательно старался скрыть свои чувства, поэтому письмо получилось холодным и сухим. Боясь передумать, он поспешно вышел из дома, сел в машину матери и поехал к дому Крис.
Какой же ты трус, Гарольд Фарбер, упрекал он сам себя, подходя к порогу. Ему пришлось постучать дважды, прежде чем дверь отворилась.
Крис была бледна как привидение, под глазами залегли темные круги.
— Гарольд! — простонала она и прижалась щекой к его груди.
Теперь она понимала, что имела в виду Вивьен, когда говорила ей об одиночестве. Гарольд сейчас казался надежным как скала — и он ей был просто необходим.
Гарольд слегка покачнулся, но сразу обрел равновесие и обнял ее.
— Дневная тошнота? — спросил он участливо.
Крис застонала:
— Я выжата как лимон. И очень рада, что ты пришел.
Он тоже был рад. Более того, его переполняла нежность. Но справившись с собой, Гарольд коротко произнес:
— Я приехал поговорить.
Крис подняла глаза. Что-то в его голосе ей не понравилось.
— Тогда лучше зайти в дом, — предложила она, отстраняясь. Ощущение надежности тут же пропало.
В гостиной она повернулась к Гарольду. Глаза ее смотрели настороженно. Нарочно вызвав в памяти ужас, испытанный им прошлой ночью, Гарольд произнес:
— Ты была права, Крис, нам лучше не встречаться. И давай будем честными до конца — нам не следует заниматься любовью так, как это было вчера. Мы заключили сделку. Причем у каждого из нас были свои интересы, так что давай придерживаться условий этой сделки. В следующий раз, когда я приеду сюда, то тебе об этом сообщать не буду. — Он нахмурился. — Но мне все же хотелось бы, чтобы ты дала мне знать, когда родится ребенок.
Крис как будто хотела именно этого — чтобы ее оставили в покое. Тогда почему же у нее такое ощущение, словно ее неожиданно ударили в самое больное место? Сдерживая подступающую тошноту, она сухо отозвалась:
— Ты, конечно, прав. — И только тут заметила белый конверт в руках Гарольда, — А это что?
— Я написал записку на случай, если тебя не окажется дома.
Ни за что на свете Гарольд не отдал бы ей сейчас это письмо — вид у нее и без того был ужасный. Надо поскорее уносить отсюда ноги, решил он.
— Собственно, это все, что я хотел сказать. Да, еще — береги себя, Крис.
— Не волнуйся, — с бесцветной улыбкой отозвалась Крис и пошла провожать его к двери.
Гарольд знал, что, если поцелует ее на прощание, от его решимости не останется и следа, и тогда он — конченый человек. Поэтому он молча вышел и зашагал к машине, ни разу не обернувшись.
Крис заперла дверь и прижалась лбом к прохладному дереву. Ей было слишком больно, чтобы плакать: Крис поняла, что они расстались
Навсегда.
Три месяца спустя, в начале сентября, Гарольд снова прилетел в Портленд. Когда под крылом самолета открылась панорама города, ему отчаянно захотелось крикнуть, чтобы пилот повернул назад в Нью-Йорк. Ведь здесь, совсем близко, была Крис. И его будущий ребенок.
Со времени своего последнего визита в июне он не получал от Крис никаких вестей. Впрочем, он и не рассчитывал на это и сам тоже не делал никаких попыток связаться с ней.
Мать очень просила, чтобы сын приехал летом и посмотрел ее сад, однако у Гарольда все время находились отговорки. Но больше он уже не мог тянуть: важные дела требовали его присутствия, реконструкция центра должна была начаться не позднее октября. Что ж, выхода нет, он расхвалит сад, как полагается, и через пару дней улетит домой.
Самолет совершил посадку, и через час Гарольд уже подъезжал к дому матери. И не успел он войти, как выяснилось, что Мелани взяла билеты на симфонический концерт с участием знаменитого скрипача, приехавшего на гастроли. Гарольд был в смятении — он понимал, что на концерте может встретить Крис, но матери так хотелось идти именно с ним — ведь это было для нее целое событие.
— Ты ведь не имеешь ничего против, Гарольд? — спросила Мелани робко. — Наверное, мне следовало тебя предупредить, но я надеялась сделать тебе приятный сюрприз.
Да уж, куда приятнее! Гарольд с величайшим трудом выдавил непринужденную улыбку.
— Все прекрасно, мама. Удивляюсь, как им удалось заполучить скрипача такого масштаба.
Без пятнадцати восемь Гарольд усадил мать в кресло в концертном зале и сел рядом. В воздухе витало возбуждение, обычно сопровождающее приезд большого артиста. В программе стоял скрипичный концерт Мендельсона-один из самых любимых концертов Гарольда. Мать завела разговор с сидевшей рядом женщиной, а он принялся потихоньку рассматривать публику в зале. Нервы у него вибрировали, как струны настраивавшегося оркестра.
Публика все прибывала, но довольно долго он не видел знакомых лиц и уже стал понемногу успокаиваться, как вдруг впереди мелькнула каштановая головка, и сердце его бешено забилось. Она, конечно, она.
С ней был мужчина, которого Гарольд не знал. Рука Крис лежала у него на рукаве, и мужчина наклонился, чтобы лучше расслышать слова Крис, затем весело рассмеялся. Похоже, им хорошо друг с другом, и, кроме того, они явно не первый день знакомы.
У нее было три месяца, чтобы завязать знакомство. И все же это было странно, потому что беременность Крис уже бросалась в глаза.
Крис между тем наконец пробралась к своему креслу. На ней было свободного покроя платье цвета морской волны, которое ей очень шло. Оба сели и о чем-то заговорили, сблизив головы.
— Гарольд, это Нэнси Уайт, кузина Уэнделла… Гарольд, ты меня слышишь?
— Извините, — пробормотал Гарольд, пожимая руку дамы, имени которой так и не услышал. Каким-то чудом ему удалось поддерживать разговор, во всяком случае, ни мать, ни ее собеседница не бросали на него косых взглядов. Наконец, к величайшему облегчению Гарольда, свет в зале погас.
Моцарт и Гайдн помогли ему продержаться до антракта. Гарольд был полон решимости не покидать своего места, но мать попросила:
— Дорогой, тебя не затруднит принести нам чего-нибудь прохладительного? В зале ужасно жарко, а в буфете всегда такая давка.
Выхода не было — Гарольд поплелся за дамами по проходу, смотря прямо вперед, затем, оставив их в фойе, пристроился в хвост очереди в буфет. Не успев передать даме-как там ее зовут, черт побери? — содовую воду, а матери — ром с кока-колой, Гарольд увидел, что Крис со своим спутником направляются прямо в их сторону. Крис оживленно болтала с мужчиной, и вид у нее был просто цветущий, беременность удивительно шла ей.
Мелани тепло приветствовала ее:
— Крис, милая, а я и не знала, что вы замужем.
Крис обернулась, увидела мать Гарольда, а потом и самого Гарольда, стоявшего позади нее, и румянец медленно сполз с ее щек.
— А я не замужем, — выпалила она. Мелани Смиттер тут же продемонстрировала современное понимание жизни:
— О, как бестактно с моей стороны! В конце концов, что такое клочок бумаги? Я рада видеть вас такой цветущей. Кстати, это Нэнси Уайт, кузина моего покойного мужа и… вы ведь помните моего сына Гарольда?
О да, Крис его отлично помнила.
Правила приличия требовали представить спутника. Хорошенько стукнув его по лодыжке открытой туфелькой на высоком каблуке. Крис произнесла:
— А это Филипп Браунли. Мелани пожала руку Филиппу.
— Поздравляю вас. Крис, когда у вас сроки?
— В декабре, — неохотно отозвалась Крис. — Как вам нравится концерт?
Умница, похвалила Крис сама себя за то, что сумела вывернуться. Только в этой сцене, где все атрибуты фарса налицо, отсутствует занавес, падающий в финале под аплодисменты растроганных зрителей. И что теперь говорить? Объяснять, что Филипп — муж моей лучшей подруги? И что отец моего ребенка стоит в двух шагах от вас, миссис Смиттер, и совершенно случайно доводится вам сыном?
Ее матери такой финал вряд ли бы понравился…
Положение Крис нечаянно спасла Нэнси Уайт, со знанием дела отозвавшаяся о струнных инструментах. Филипп, большой поклонник симфонической музыки, сразу подхватил эту тему, и разговор завязался. Гарольд в нем не участвовал — он стоял рядом, точь-в-точь знаменитый герой великого английского поэта Байрона — угрюмый, недовольный всем на свете Чайльд Гарольд.
Крис с трудом подавила новый приступ истерического смеха. Она изо всех сил старалась не встречаться глазами с Гарольдом, а тот готов был испепелить Филиппа ненавидящим взглядом. Однако Филиппа тоже голыми руками не возьмешь — не тот случай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19