Марти направлялась к лестнице, когда зазвонил телефон, стоявший на полу.
— Привет, Файлин. — Марти вздохнула и привалилась к стене, смирившись с необходимостью выслушивать разговорчивую приятельницу. Файлин принялась описывать яхту, пришвартовавшуюся у причала к югу от жилища Боба Эда.
— Я успела увидеть всего двух мужчин, но мы сможем заполучить всех, кто там есть. Если они останутся здесь до воскресенья, то я, наверное, Приглашу их на вечеринку Боба Эда.
Марти могла не отвечать, зная, что стоит Файлин закусить удила, как она уже ничего не слышит.
— Такая красивая яхта со старомодной резьбой, которую теперь редко увидишь. Как ты думаешь, пригласить мне их на тушеную гусятину?
— Почему бы и нет? Какой смысл терять мужчин, которыми битком набита яхта? — шутливо сказала Марти.
— Вот и я так думаю. Ну что, получается у тебя с твоим мужчиной?
— Моим?.. Файлин, он не мой мужчина!
— Я об этом и толкую. Если не получится с тем, которого я прислала, возможно, мы сможем забагрить для тебя кого-нибудь с яхты.
Марти тяжело вздохнула.
— Приглашай всех, женатых или холостых. Делай что хочешь. Только оставь в покое моего плотника.
Еще несколько минут она слушала, как Файлин строит немыслимые предположения, в основном почерпнутые из мыльных опер, о том, что может быть общего у неженатого яхтсмена с продавщицей книг или бухгалтером. В том, что касается прожектерства и перемывания косточек, Файлин ничем не отличается от Саши.
Прислонившись спиной к стене и рассеянно потирая кончики обожженных пальцев, Марти отняла трубку от уха. Все эти ящики с книгами, которые она перетащила из одной спальни в другую, необходимо спустить вниз. Она могла оставить их в гараже, но сырость — злейший враг книг.
Когда Файлин умолкла, чтобы перевести дух, Марти сказала:
— Ладно, дорогая, приглашай весь экипаж, и пусть игры начнутся. — Она положила трубку, прежде чем ее подруга успела разразиться новой тирадой.
Подняв голову, Марти заметила, что Стивенс настороженно смотрит на нее.
— Мне нужно сделать кое-какие дела, — сказала она. — Я поставлю пылесос внизу, и вы сможете взять его, когда он вам понадобится.
Возможно, он никогда не получит премию как мистер Общительность, размышляла она по пути в супермаркет, но теперь он принадлежит ей — куплен и оплачен.
Или, если не куплен и не оплачен, то по крайней мере заказан и доставлен.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Коул подождал, пока не услышал, что Марти спустилась вниз. Сняв багеты, он отнес их в спальню, которую она недавно освободила от мебели. В комнате все еще витал слабый аромат, который уже начал ассоциироваться у него с этой женщиной. Это не был запах полиуретановой краски и жженой корицы. Ничего явного, как у Полы, но что-то, напоминающее запах цветов, который ветер доносит до моря, когда плывешь в тропических водах жаркой летней ночью.
Ты в Мадди-Лэндинг, болван, и сейчас январь.
Не теряются, подумал Коул, проигрывая в уме услышанный телефонный разговор. Не успел какой-то бедняга пришвартоваться, как местные дамы налетают на него, как сирены. Может быть, ему следует заглянуть к хозяину яхты по пути и предупредить, как моряк моряка.
А лучше не лезть не в свое дело.
Как она выразилась? Пусть игры начнутся?
Неприятно, конечно, думать, что Марти может быть вовлечена в игру такого рода, но это его не касается. Ему нужно сделать работу согласно контракту, получить плату за свой труд и оправляться к следующему причалу, следующей работе — возможно, в другую страну.
До того как он женился на дочери босса и перекочевал в угловой офис, где ему пришлось бросить якорь за проклятым столом, Коул делал любые строительные работы, начав с причала, где он нашел свою первую работу на лето. Но прошло много лет с тех пор, как он работал руками, если не считать помощи, которую он оказал Бобу Эду, и труда, вложенного в «Тайм-аут».
Вероятно, он сделал ошибку. Возможно, ему следовало двигаться дальше; подождать, пока пройдет больше времени, хотя теперь он неуязвим для женщин, требующих огромных сумм на содержание и использующих свою красоту как условие сделки. Но в том, что касается красоты, которая не зависит от штукатурки, краски и лака, он может оказаться чувствительным.
Можно поспорить, сказал он себе, забавляясь этой мыслью, что под мешковатой одеждой у нее простое хлопковое белье.
Несколько следующих часов прошли быстро.
Коул измерял, размечал и отпиливал; иногда мысли уводили его от работы, которой он занимался.
Странно, как быстро он освоился с Марти после того, как застал ее в задымленной кухне. Обычно ему требуется время, чтобы привыкнуть к людям.
Даже до того, как рухнула его карьера, не говоря уже о личной жизни, он никогда не отличался общительностью.
Не привязывайся к этому месту. И пусть ему нравятся прочные, непретенциозные дома и те же качества он ценит в женщинах, но сейчас это просто работа. И больше ничего.
И все-таки она цельная и непретенциозная. Несомненно умная, но скромная. И у нее есть чувство юмора.
Или, быть может, его оценка слишком завышенная?
Мда… он уже убедился в этом один раз.
В полдень, услышав, что Коул спускается вниз, Марти выложила на стол все, что нужно для приготовления сэндвичей, и поставила кувшин чая со льдом и кофейник с только что сваренным кофе.
Насколько ей известно, он не привез никакой еды.
Если ему захочется поехать за гамбургерами, она потеряет драгоценное время. В течение тех часов, когда он находится у нее, он нужен ей весь.
Эта мысль окрылила ее. Прежде чем она успела обуздать воображение, картина начала приобретать форму. Марти издала стон. Определенно в ее жизни чего-то не хватает.
В коридоре, проходя мимо Коула, она постаралась не смотреть на него, все еще немного обиженная тем, что он попросил не мешать ему работать.
— Завтрак на столе. Если не возражаете, я сбегаю наверх и немного уберу там, пока вы будете есть, — сказала Марти. Пусть считает ее помешанной на чистоте. Во всяком случае, это даст ей повод не сидеть с ним за одним столом и не смотреть на его чувственные губы и загадочные глаза.
— Послушайте, не сердитесь, если я был немного резок, хорошо? Я не хотел обидеть вас.
— Резок? Вовсе нет, — ответила Марти. — Вы выразились очень ясно, и, поверьте, я вас понимаю.
Если бы каждый временно нанятый работник указывал мне, как вести дело, я бы уже лишилась его. Собственно говоря, это ведь произошло, не так ли? — Вы понимаете, что я имею в виду, — неловко пробормотала она.
Как только Марти поднялась наверх, ее раздражение немедленно уступило место панике при виде обнаженного скелета стены, пыли и обломков.
Убери все это. Немедленно убери!
И вот так она снова почувствовала себя маленькой девочкой, которая изо всех сил старается быть хорошей, надеясь наперекор всему, что она понравится кому-нибудь и ее удочерят. Кто-то ведь должен понять, что под невзрачной внешностью нескладного ребенка скрывается маленькая чистюля, умненькая, хорошенькая и послушная девочка, из которой получится замечательная дочь.
Марти моргнула, смахнув набежавшие слезы и возвращаясь к реальности, взяла большой мешок для мусора и начала подбирать куски штукатурки.
Прощайте, красивые желтые стены! Когда-то здесь был изящный деревянный столик и несколько красивых картин на стене. Столик — подарок Бо в первый год их супружеской жизни — давным-давно с его же помощью исчез. Как и многое другое.
По крайней мере первый муж подарил ей дом.
Алан оформил дарственную вскоре после свадьбы, словно предчувствуя, что ему остается жить всего несколько лет. Пожалуй, она может гордиться тем, что справлялась с супружеской жизнью, потому что даже до того, как Алану диагностировали рассеянный склероз, она затрачивала на него всю свою энергию. Не потому, что он был чрезмерно требовательным; просто ей хотелось быть идеальной женой.
Но затем Алан заболел, и несколько лет она жила на автопилоте. Так как счета накапливались, закрыть магазин было невозможно. Ей пришлось нанять продавца, чтобы оставаться дома с Аланом.
После его смерти она заставила себя преодолеть скорбь и заняться восстановлением того, что осталось от ее бизнеса. В течение нескольких лет ей удалось покрыть убытки и даже выйти на прибыль, но затем начался спад деловой активности.
Из-за роста налогов на недвижимость возросла арендная плата, и к тому времени онлайновые книготорговцы уже занялись продажей не только новых, но и подержанных книг. Остальное, как говорится, — старая история.
Теперь, если ее план не удастся, она окажется на исходной позиции и из-за сильной моральной и физической усталости не сможет предпринять ничего другого.
Внизу Коул услышал, как она включила и затем выключила пылесос, когда что-то с грохотом упало на пол. До него донеслось испуганное восклицание Марти. Он покачал головой. С кем он подписал контракт? Ему казалось, что у него сложилось о ней правильное мнение, до тех пор, пока она не предложила пригласить на вечеринку весь экипаж какой-то яхты и начать «игры».
Какие, хотелось бы знать, игры?
Спустя несколько минут они встретились на лестнице, и Коул отступил в сторону, глядя на воинственно выпяченный изящный подбородок Марти.
Кожа цвета густых сливок… матовая и нежная. Какой у нее может быть вкус?
— Спасибо за завтрак. Я не учел расходы на питание, когда составлял смету.
— Нет проблем, — беззаботно ответила она и, внезапно выронив мешок, схватилась за поясницу.
— Что такое?
— Ничего, ничего, — быстро сказала Марти.
Она смотрела, как он вприпрыжку поднимается по лестнице. Дубовые ступеньки почти не скрипели под его легкими шагами. Эти широкие плечи созданы для того, чтобы носить тяжелые балки. А длинные мускулистые ноги…
Ах, Оуэнз, уймись и займись делом!
В тот момент, когда Марти открыла дверь, чтобы вынести наружу мусор, зазвонил телефон. Она остановилась на секунду, затем решила, что, кто бы это ни был, у нее нет настроения пускаться в разговоры.
— Поднять трубку? — крикнул Коул после пятого звонка.
Возможно, предлагают какие-нибудь товары, предположила Марти.
— Как хотите, — откликнулась она. Может быть, это Саша, которой хочется поговорить о новой идее Файлин. Как будто ей не о чем думать, кроме очередного сватовства! , Когда она, вернувшись, увидела своего плотника, он был седой как лунь. Господи, что она сказала или сделала, чтобы вызвать у него такое потрясение? Ах да, это же от штукатурки…
— Кто звонил? — осведомилась она, закрывая за собой дверь.
— Он не представился.
— Он?
Коул пожал плечами.
— Наверное, один из тех шутников, которые, позвонив, вешают трубку.
Чудесно! Только анонимных звонков ей не хватает!
В половине пятого, когда Марти оделась потеплее, чтобы вести Матта на дневную прогулку, Коул выносил мешок с последними кусками штукатурной плиты.
— На выгул? — спросил он.
— Ага. Вы будете здесь, когда я возвращусь?
Когда он взглянул на часы, Марти заметила, как играют мышцы на покрытой пылью руке.
— Я могу закончить на сегодня, но мне бы хотелось отнести наверх кое-какой строительный материал, чтобы завтра начать возводить новые стены.
Это звучит многообещающе — кажется, он не передумал. Она смотрела, как он выносит строительный мусор и накрывает его полимерной пленкой. Есть что-то трогательное в мужчине, который проявляет такую аккуратность. У Алана была привычка разбрасывать одежду и старые газеты по всему дому. Бо после первых нескольких месяцев семейной жизни не оставался дома достаточно долго для того, чтобы разбрасывать что-либо.
Коул наблюдал за тем, как Марти натягивает толстые вязаные перчатки и повязку, закрывающую уши от холода. От пронизывающего ветра у нее уже покраснели щеки и нос. Такая чувствительная кожа — сказывается, вероятно, кровь шотландских или ирландских предков — лучше всякого детектора лжи. Не то чтобы Коул думал, будто Марти обманывает его, но после Полы он пришел к твердому убеждению, что все без исключения женщины прибегают ко лжи, если по каким-то причинам им невыгодно говорить правду. С Полой это была утомительная игра — подлови меня, если можешь!
Спустя некоторое время он даже не трудился делать это.
— Запереть за собой дверь? — крикнул он, когда Марти собралась садиться в свой фургончик.
— Только в том случае, если вы беспокоитесь за сохранность ваших инструментов. — Не ожидая ответа, она подала машину назад и выехала на улицу. Коул заметил, как серый «мерседес», выруливший с подъездной дороги соседнего дома, уступил ей путь и поехал в том же направлении. Он обратил внимание на машину только потому, что это была устаревшая модель — хорошо воссозданная классика, по правде сказать. Хотя ему приходится ездить на рухляди, которую он взял напрокат у Боба Эда, он способен оценить хорошую машину.
Увидев ее, Матт пришел в бурное волнение.
— Наверное, ему скучно здесь, — сказала Марти парнишке с золотой серьгой в ухе и с голубыми волосами, подстриженными а-ля индеец-могавк.
Она пыталась застегнуть поводок на строгом ошейнике. Ее смущало, что приходится надевать его, но Анни сказала, что он не причиняет Матту никакой боли и просто помогает удержать пса, когда у него возникает желание пуститься наутек.
— Что ему нужно, так это погоняться за грузовиками, — весело сказал «могавк» с голубыми волосами.
— Грузовику не поздоровилось бы, если бы он догнал его.
— Не-е-а, он бы просто помочился на колесо.
Марти поспешно вывела Матта, едва не упав на него, так как пес успел обвить поводком ее ноги.
— В чем ты нуждаешься, милейший Матт, так это в срочном обучении хорошим манерам, — задыхаясь, проговорила она, как только большая лохматая псина выволокла ее на дорожку, которая служила тротуаром. — Налево! Налево! Сюда, черт подери!
Они повернули направо, к кафе, где продавали гамбургеры. Матт решил, что это подходящее место для того, чтобы опрокинуть урну. Когда Марти наклонилась, чтобы собрать содержимое, пес весело набросился на нее.
Серый «мерседес» медленно проехал мимо, как будто водитель искал стоянку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16