Он встал с намерением так же внезапно уйти, как и пришел. Но умоляющий взгляд Зельды заставил его передумать, и он решил утешить ее.
— Подбодрись, Зельда! Я знаю, ты опечалена тем, что я пришел к тебе без всякой пользы для тебя. Но я такой человек — я люблю иногда отдать визит! Не беспокойся! Когда-нибудь ты отдашь его мне!
— Бернард, ты должен спасти ее! — умоляла Зельда, хватая его за руку, с внезапной надеждой в глазах. — Я не отпущу тебя, пока ты не спасешь ее!
И она насильно усадила его в кресло. Бернард замахал руками, протестуя.
— Зельда, ты знаешь меня — я не люблю вмешиваться! Вот и все!
— Я тоже не люблю вмешиваться, но при чем тут это? Ты должен взять ее из университета, Бернард. Пойди к профессору и скажи, что она должна выходить замуж! Сделай что-нибудь, Бернард, пока она еще не совсем затерялась среди книг! Она никогда теперь со мной не говорит, никогда на меня не смотрит. Домой приходит, как профессор — всегда с книгами! Ты знаешь, Бернард, я сильная женщина, никогда не плачу. Но иногда душит меня вот здесь, Бернард, прямо-таки…
— Глупости! Глупости! — быстро перебил ее Бернард, боясь, что она опять разразится слезами. — В конце концов, Сарра — просто дитя. Она точь в точь, как я — она любит книги! Ты знаешь меня Зельда — когда я вижу книгу, меня трудно удержать. Я сейчас же должен знать, сколько она стоит!… Да при том, какое отношение имеют книги к замужеству?
— Вот и я так думаю, — вздохнула Зельда. — Но попробуй поговорить с Менделем. Он придумал новое изобретение! Он хочет, чтоб Сарра полюбила жизнь и забыла думать о мужчине!… Бернард, мой брат, я прошу тебя — помоги мне, помоги!
Бернард встал и решительно одернул полы своей жилетки. Он прекрасно сознавал, какое великое, ответственное дело поручила ему Зельда.
— Зельда, — начал он важно, — я такой человек — я люблю попробовать! Скажи мне, что ты от меня хочешь, и ты увидишь, как я все обделаю.
— Для себя — ничего, — осторожно сказала Зельда. — Я прошу тебя помочь Сарре. Ты знаешь, Бернард, у меня есть свои деньги. На что они мне? Если ты поможешь ей, я отдам их тебе…
Бернард энергично прервал ее.
— Зельда, не говори мне о деньгах! Я не люблю такой разговор! А немедленно бросаю все свои дела, свою работу, свою семью и буду работать только для тебя!
Зельда была так обрадована, что хотела обнять его. Но Бернард протянул руку вперед, слегка отталкивая ее, и сказал:
— Но помни, Зельда, что все, что бы я ни делал, я буду делать только ради Сарры, а не ради какой-то любви! И еще одна вещь! Я побожился, что там, где будет Мендель, не будет меня. Ты знаешь меня — я люблю божиться! Поэтому ты не должна подпускать ко мне Менделя. Было бы хорошо послать его куда-нибудь на отдых.
Бернард вдруг вскочил. Эта мысль пришла ему на ум внезапно и страшно обрадовала его.
— Ой! Это было бы замечательно! — воскликнул он, довольный собой. — Тогда мы найдем Сарре жениха, сразу выдадим ее замуж, и когда Мендель вернется из больницы, то есть я хочу сказать — с курорта, у нас уже все сделано, обделано и — до свидания!
— Ой, Бернард! Ты почти так же умеешь строить планы, как и Мендель!
Лицо Бернарда расплылось в улыбку.
— Не беспокойся, Зельда, у меня богатый опыт. Я тридцать четыре года занимаюсь маклерством. А Мендель говорит: „Что такое маклер? Сваха". Видишь, это одно и то же! А теперь я покажу тебе, как я могу работать, — таинственно добавил он. — Ты меня только что позвала, а у меня уже готово предложение № 1! Я такой человек — я не люблю много разговаривать! Я сразу берусь за дело! У меня уже есть один жених. Адвокат! А сам, как красивая девица. Голос такой мягкий, мягкий! Вот увидишь, они сразу влюбятся друг в друга, как две сестры!
Зельда прослезилась.
— Бернард, ты так обрадовал меня, что я не знаю, что и скажу ему, когда увижу его. Конечно, нет такого жениха, который был бы слишком хорош для Сарры. Но все-таки, какой он — красивый, смирный? И такой ли он застенчивый, как Оскар Гессенхейм?
— Точь в точь такой! — сказал Бернард, все более и более оживляясь. — Он и красивый, и смирный, и умеет петь. Я и позабыл сказать тебе, что он поет. Он поет, как… ну, как называется вот жестяная птичка, которую ты наполняешь водой, — и она потом свистит так красиво? Вот и он так поет! Гм! Он такой певец! Он даже не говорит, а только поет!
— Но, ты, кажется, сказал, что он адвокат? — в недоумении спросила Зельда.
— Он — все! — воскликнула Бернард. — Он и адвокат, он и певец, он и гений! Ну, точь в точь, как я! Зельда я ручаюсь, что как только Сарра увидит его, она сойдет с ума! И тогда мы их поженим! И еще я забыл сказать тебе самое главное. Он такой здоровяк — высокий, как потолок, крепкий, как дом, а руки у него, как колонны! Я могу побожиться, что он кулачный боец!
— Но ты сказал мне, что он поет, как девушка! — сказала Зельда; все более настораживаясь.
— Я сказал тебе, что он умеет все! — воскликнул Бернард строгим голосом, чтобы скрыть свое смущение. — Разве ты не понимаешь, Зельда, что значит „все"!
Зельда кротко кивнула головой, а Бернард, откашлявшись, продолжал:
— Гм! Если ты адвокат, но похож на кулачного бойца, то это же хорошо при сношениях с клиентами. А если ты кулачный боец и умеешь петь, то это хорошо для водевиля. Не беспокойся! Он знает, что делает! Предоставь это мне, то есть, я хочу сказать — ему!
— Но я не хочу, чтобы в нашей семье были драки, — возразила Зельда.
— Глупая женщина! Если в семье будет кулачный боец, то кто же захочет тогда драться?
Однако, видя нерешительность на лице Зельды, он изменил свой курс.
— Да при том он только выглядит таким силачом. А на самом деле, я могу сбить его с ног одним щелчком. Зельда, не беспокойся. Я такой человек — я люблю браться за дело. Я взялся за это дело, и буду держаться за него! Ты не беспокойся!
Но Зельда печально покачала головой.
— Ой, боюсь, чтоб не вышло так, как с Оскаром Гассенхеймом! Ты тогда говорил то же самое, а что получилось?
— Глупости! Теперь я говорю совсем другое, одобряюще сказал Бернард. — Послушай, Зельда, не плачь зря. Бери пример с меня. Я никогда не плачу, когда что-нибудь теряю. Я только теряю, когда плачу! Может все, что я говорю, тебе представляется в мрачном свете, но не забывай, что все еще может перевернуться вверх ногами! Не беспокойся и предоставь все мне!
Бернард ушел. Он был очень возбужден и доволен собой. Но Зельда сидела мрачная, с еще большим отчаянием в душе. Ей не нравился этот жених — великан, с голосом, как у девушки, который никогда не разговаривает, а только поет и вступает в кулачный бой со своими клиентами!
— Если он придет, я просто укажу ему на дверь! — мрачно решила она. — У меня и так хватает сумасшедших в доме. Подумаешь, какое счастье!
Она нисколько не будет удивлена, если окажется, что Бернард находится в тайном союзе с Менделем, чтобы сообща обойти ее и подсунуть этого жениха.
— Но я не уступлю им Сарры без борьбы! — решила она, хотя в уме у нее мелькнула мучительная мысль: „А может быть, я уже потеряла ее?".
Ибо, что общего было теперь у нее с Саррой? Какие общие интересы, мысли или секреты? Разве может она обсуждать с ней биологические вопросы или высказать свое мнение в искусстве?
— Может быть, тебе понравится это платье — самое модное теперь? — как будто случайно обратилась она к Сарре, показывая ей журнал мод, и стала ждать ее ответа.
— Не надоедай мне, мама, я очень занята! — отрезала Сарра, и Зельда сразу замолчала, словно в рот воды набрала. Ее сердце болезненно сжалось.
Но потом Сарра пожалела, что так резко ответила матери.
— Видишь ли, мама, я уже видела этот журнал, — добавила она в оправдание, не отрываясь от своей работы. — Я не вижу ничего особенного в этом платье.
— Я думала, что может быть… — начала было Зельда, но не могла кончить. Она вся как-то съежилась, ее старая, седая голова дрожала, как дрожали ее нервы.
Сарра продолжала работать. Она открывала и закрывала книги и что-то выписывала в свою тетрадь и так была увлечена работой, что совершенно забыла о присутствии матери. Спустя десять минут она встала, положила в стол тетрадь, закрыла книги и вышла из комнаты. Она окончила работу и теперь шла к отцу.
Мендель сидел в кабинете, в своем мягком кожаном кресле. Сарра села рядом.
Зельда все еще стояла на одном месте и смотрела в открытую дверь, туда, где сидели Мендель и Сарра. Было слышно, как они разговаривали и смеялись, но она не могла уловить смысла их разговора, казавшегося ей бессмысленной болтовней.
Только в двенадцать часов ночи, когда в гостиной начали бить огромные стенные часы, Зельда почувствовала в себе прилив прежней смелости, грубо вмешалась в их разговор, погнав их спать.
„Так вечно продолжаться не может, — решила она про себя. — Когда-нибудь наступит конец — или мне или всему этому! Девушки любят говорить о книгах, о музыке, о картинах, но все это только до поры, до времени. Когда они встречают мужчину, который им по душе, они бросают все это, как горячую картошку! Но только… где взять такого мужчину?"
X. ЗЕЛЬДА СОВЕЩАЕТСЯ С ПРОФЕССОРОМ.
— Что такое в самом деле Бернард в брачных делах? — рассуждала Зельда. — Он только — любитель. А мне нужен настоящий профессор.
И она решила посоветоваться с Натаном Надельсоном, профессиональным сватом.
Натан Надельсон вскоре явился. Это был высокий, худой, жилистый человек, степенный, медлительный и косой. Он удобно уселся в кресло, сложил руки на коленях и приготовился слушать.
— Ой, мистер Надельсон! — начала Зельда, наливая ему чашку чая и вздыхая. — У меня столько хлопот с моей Саррой! Она ищет любви, а я ищу ей жениха. Может быть, вы можете помочь мне в этом деле.
— Га? — сказал Надельсон, наклоняясь вперед.
— Вы разве плохо слышите? — закричала Зельда ему на ухо.
— Я не глухой! — в свою очередь закричал Надельсон. — У меня это просто привычка.
— В таком случае, извините, что я закричала на вас, — сказала Зельда.
— Га? — спросил Надельсон.
„Еще один сумасшедший на мою голову, — устало подумала Зельда. — Если ему кричать, и он кричит в ответ, а если говорить тихо, он отвечает „Га?".
Она боялась говорить и сидела молча, не зная что сказать.
— Моя Сарра — милая девушка, — начала она опять, не громко и не тихо, — но она меня, как видно, скоро сведет в могилу!
Надельсон сочувственно покачал головой.
— Вы напоминаете мне курицу, которая снесла золотое яйцо, — сказал он. — Ее хозяин решил, что внутри у нее — золото, и зарезал ее. Из этого вы можете видеть, что золотое яйцо всегда сводит курицу в могилу.
— Мне все равно! — сказала Зельда с материнской гордостью. — Сарра — моя дочь! Я должна принять меры, пока не поздно. Если ей нельзя достать лучшего мужа, чем у меня, то хоть такого.
— Таких как у вас, сколько угодно! — заявил Надельсон. — Ваша дочь напоминает мне корову, которую я знал когда-то, и, которая давала золотое молоко. Ее хозяин решил, что внутри у нее золотые россыпи и зарезал ее!…
— Но, ведь, это то же самое, что с курицей! — воскликнула Зельда, совершенно напуганная.
— А это указывает, — торжественно сказал Надельсон, — что то, что случилось с курицей, может случиться и с коровой. Если вам удалось выйти замуж, то, значит, и Сарре удастся!
— „Фу! Какие сравнения! — пробормотала про себя Зельда. — Я не понимаю, что это за человек! Мне не нравилось, когда он молчал и только говорил: „Га?", но мне еще больше не нравится, когда он начинает говорить.
— Ну, а как все-таки — есть у вас сейчас жених или нет? — озабоченно спросила она.
— Га? — сказал Надельсон, вскакивая с кресла. „Нет, все-таки хуже, когда он не разговаривает", -решила, наконец, Зельда.
— Послушайте, мистер Надельсон, вы или разговаривайте, или нет, или слушайте, или нет! А так, я совсем теряюсь!
— Не обращайте внимания! — убедительно сказал Надельсон. — Это такая привычка. А для Сарры у меня уже есть жених — зубной врач!
— Зубной врач! — воскликнула Зельда, воодушевляясь. Но она вспомнила об адвокате Бернарда, который знает все, и быстро спросила:
— А скажите мне, — ваш зубной врач знает все?
— Га?
— Я говорю, знает ли ваш зубной врач все! — закричала Зельда во все горло.
— Он ничего не знает! — закричал в ответ Надельсон. — Что с вами, вы глухая?
— Может быть, я глухая, — сказала Зельда, — но вы сумасшедший! Вы спите, когда я разговариваю, и просыпаетесь, когда я кончаю.
— Это у меня такая привычка!
— Ой! У меня разболелась голова! — застонала Зельда. — Простите, мистер Надельсон, но я больше не могу.
Однако ей не хотелось отпускать его. „Я должна найти жениха, или я потеряю дочь", звучало у нее в ушах, и чем больше она занималась этими напрасными поисками, тем безумнее становились ее усилия достичь своей цели. Если бы только зубной врач Надельсона не был похож на адвоката Бернарда, то она была бы вполне довольна.
— Скажите мне, мистер Надельсон, — спросила она со страхом в сердце, — ваш зубной врач поет?
— Зачем он должен петь? — удивленно закричал Надельсон. — Что он вам — кантор? Он немножко кричит, но это ничего! Он, как та собака, которую я знал когда-то, и у которой был золотой лай…
— Скажите мне еще вот что, — прервала его Зельда. — Может быть, он высокий, как дом, и может быть, любит драться, как кулачный боец, надевши рукавицы?
— Кто высокий? Кто дерется? Какие рукавицы? Какой дом? — кричал Надельсон, смущенный и обиженный. — Он совсем маленький человек — ничтожество! Я могу спрятать его в карман!
„Ну, я очень рада, что он такой маленький человечек, с большим голосом, который ничего не знает и только кричит. — подумала Зельда. — По крайней мере, у него нет недостатков адвоката Бернарда".
У нее кружилась голова от всей этой суеты и хлопот. Вид у нее был крайне усталый и изумленный, в душе разлад, в голове полный хаос. Если бы не Надельсон, она, наверное, легла бы в постель. А тут еще в комнату вошел Мендель.
Она быстро подала знак рукой Надельсону и прошептала:
— Ш-ш-ш! Мой муж не должен ничего знать!
— Га? — спросил Надельсон, глядя на нее рассеянным взглядом и продолжая описывать своего зубного врача. Зельда поспешно прервала его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21