— Зельда! — звал он жену, вытянувшись в кресле, и… Но зачем мучить себя тем, чего больше нет?
Когда вечером после работы Зельда вернулась домой, надеясь на ужин, она нашла в квартире ужасный беспорядок.
Все это, конечно, сделали дети. Кошка сидела на столе, а Джекки лежал под столом, и Лена нажимала на него ногой. Один глаз у Сэмми был подбит: Хими запустил в него блюдечком. Все было не на месте. Кухонные столы и табуретки стояли в столовой, подушки валялись на кухне.
Менделя нигде не было видно.
— Где папа? — строго спросила она, предварительно успокоив детей тумаками. — Все в доме вверх ногами. Он наверное за весь день не брал ничего в руки. Боже мой, я сойду с ума с таким мужем!
Резкий звук падающей посуды заставил Зельду броситься на кухню. Мендель, стоя одной ногой на раковине, другой на плите, искал что-то на полке. Осколки от тарелок, кастрюли и тряпки валялись на полу.
— Что тебе там нужно? — закричала она, вспыхнув от гнева.
Мендель повернул голову в ее сторону. Отдышавшись, он сказал:
— Йод.
— Какой йод? Зачем йод? — спросила она. Все еще крича на него, она начинала беспокоится.
— Небольшая царапина, — пояснил он, не двигаясь с места. — Палец как-то попал в мясорубку.
— Ой! Какой ты, Мендель, неловкий! А что это за тряпки и вода на полу?
— Хочу приложить компресс к ноге. Я поскользнулся, и на меня упала газовая плитка. Вывихнул ногу. Суп был очень хороший, но горячий. Может быть, у тебя есть что-нибудь от ожогов?
Зельда еще больше забеспокоилась.
— Чего же ты лезешь на стенку? Ложись в постель. На тебе лица нет.
Она тяжело вздохнула и покачала головой.
— Ничего не поделаешь, ведь он — мужчина, — рассуждала она. — Чего можно ожидать от него?
Она продолжала ворчать, но уже нежно ухаживала за ним.
— Как же так? Изобретатель, а не знаешь, как зажечь газовую плиту. Человек, который не может помочь сам себе, никому не поможет.
Помолчав, она добавила:
— Может быть, мне лучше оставаться дома?
— Может быть, — пробормотал он.
Зельда не знала, что сказать дальше.
— А что будет, если я останусь дома? — спросила она.
— Будет лучше.
— Это я знаю. Ну а ты?
— Я поправлюсь.
— И?…
Она ожидала, что он не только поправится, но и исправится.
— Если я поправлюсь, я буду здоров. Что такое здоровье? Сад. Что такое болезнь? Могила. Что такое хорошая жена? Садовник. Что такое плохая жена? Могильщик.
— Он никогда не исправится, — подумала она, махнув рукой. Наконец она решила:
— Не так все это страшно. Он от этого не умрет, а мы будем живы. Он будет привыкать к работе, а я буду кормить семью. И опыт продолжался.
Этот опыт тяжело сказывался на Менделе, еще тяже лее на Сарре и тяжелее всего на Зельде. Но время умерило протесты Менделя и улучшило его работу. Зельда была удивлена, видя, что он меняется и привыкает к новым условиям. Это почти пугало ее. На самом деле она не имела в виду, чтобы этот радикальный опыт был продолжительным. Она думала, что Мендель, день ото дня будет протестовать все больше и больше, пока не скажет: — Мне надоело это рабство. Я лучше согласен работать.
Но вместо этого, он, казалось, полюбил работу по хозяйству. Зельде все меньше и меньше приходилось работать, когда она возвращалась домой. Правда, его работа была груба и неряшлива. Он чистил посуду щеткой, а потом уже мыл ее. Заметал сор под стол. Варил суп в кофейнике, вытирал пол какой-нибудь юбкой или кофтой.
Но, по мере улучшения работы Менделя, Зельда становилась все более и более удрученной. Иногда ей было прямо-таки завидно.
— Вор! — хотелось закричать ей. — Уходи из моей кухни! Давай сюда мой фартук и больше не подходи к моей работе!
Ибо она теперь была не больше, как жильцом в, доме, которого терпят лишь потому, что он исправно платит за стол и квартиру. Детей она видела только по вечерам, причем они так пристально смотрели на мать, словно не узнавали ее.
За столом дети обращались только к отцу.
— Папа, Сэмми взял мою ложку!
— А ты возьми его, — наставлял Мендель.
— Папа, я хочу мяса.
— Бери мое.
— Па, Лена стащила мой хлеб.
— Стащи у нее.
— Суп горячий не могу кушать, — жаловался Джекки, показывая отцу обожженный язык.
— Подлей воды из-под крана, — советовал отец. Зельда сидела за столом, как чужая. Дети не обращали на нее никакого внимания. Она попыталась вмешаться.
— Не лей воды в суп, Джекки. Лучше подуй на него.
Но мальчик сполз со стула, не обращая внимания на мать, вылез из-за стола и вскоре вернулся, весело неся чашку холодной воды.
Ее материнский инстинкт запротестовал.
— Не надо! — крикнула она, когда он поднес чашку к тарелке с гороховым супом.
Но мальчик, взглянув на отца, смело вылил воду в суп.
Зельда ударила его по руке. Чашка упала и покатилась по столу. Это вызвало неловкое, напряженное молчание. Джекки расплакался. Он подбежал к отцу и уткнулся ему лицом в колени. Лена из сочувствия начала хныкать.
Что— то оборвалось в душе Зельды. Аппетит сразу пропал. Она встала из за стола, прошла в спальню и заперлась там.
Ей не хотелось, чтобы дети слышали как она плачет.
Все случилось совсем не так, как она хотела! Вместо того, чтобы заставить Менделя работать, она сама попала в какую-то ссылку. Если бы только можно было исправить это дело! Она попробует уговорить Менделя.
— Мендель, я опять буду работать по дому, а ты будешь сидеть на кушетке, заложив руки за голову, смотреть в окно и мечтать о своих изобретениях.
Но Мендель отрицательно покачал головой.
— Для тебя будет тяжело. — галантно сказал он.
— Ничего, Мендель, я справлюсь.
— Но мне будет жалко тебя.
— Ты скоро привыкнешь.
— Нет! Домашняя работа не для женщин. Мудрец говорит: „Будь добр со своей женой и корми своих детей". Это значит, что муж должен сам убирать квартиру и готовить обед для детей. Что такое жена? Солдат. Ее место на поле сражения. Что такое муж? Генерал. Он должен сидеть дома.
Зельда была не на шутку опечалила.
— Так вот это — то будущее о котором ты мечтал? — издевалась она. — Быть прачкой и кухаркой! Фу! Постыдись, Мендель. Подумай о том, что говорят соседи. Они даже не могут понять, кто из нас муж, кто жена.
Мендель спокойно свертывал папиросу. В ее гневе он слышал жалобную ноту. Это ему нравилось.
— Разве не ты сама заставила меня сидеть дома и работать? Вот, я и работаю! Что такое работа? Удовольствие. Если знаешь как…
Он чиркнул спичкой и закурил. Зельда тяжело опустилась на стул.
„Работа — удовольствие", — звучало у нее в ушах. -Быть может, ему нравится быть одному лома. Или, быть может… быть может?… Удовольствие! А что такое удовольствие? — подумала она. Внезапно пришедшая ей в голову мысль чуть не заставила ее вскрикнуть. Так вот в чем дело! Она давно подозревала кое что, но ЭТО не пришло бы ей в голову никогда в жизни. Те половые щетки, что она нашла третьего дня под кроватью, и швабра в ведре, — ведь это все чужое. Где он мог их взять? Она, кажется, видела их где-то. Ах, да — у жены дворника!
— Не удивительно, что ему так нравится сидеть дома, — подумала она. — А я и забыла об этом. Мендель не зря полюбил работу.
Ее подозрение было основано лишь на предположении, но вместе с тем отдельные эпизоды соединились в одно целое, образуя яркую картину, не предвещавшую ничего хорошего.
III. УЗУРПАТОР
Однажды, вернувшись с работы, она застала Менделя сидящим на окне с папиросой в зубах. Скрестив ноги под фартуком и сложив руки на коленях, он мечтательно глядел в окно.
Зельда удивленно посмотрела вокруг. В квартире порядок, на кухне — чистота, белье высушено и выглажено, чисто вымытый пол прямо блестит. Самая образцовая хозяйка не сумела бы сделать лучше. Так рано, и уже сделана вся работа! Да еще как!
— Сарра, я хотела бы знать, кто все это сделал? — сказала она, обращаясь к дочери.
— А ты думаешь, кто? — невинно спросила Сарра.
— Разве ты никогда не замечала, как она на меня смотрит? — воскликнула Зельда. — Всегда смеется мне в глаза. Недаром она говорит соседям: „Какая она дура — сама работает, а муж развлекается". Недаром!
— О чем ты говоришь, мама? — удивленно спросила Сарра.
— Ни о чем! Твой милый папаша хорошо сам знает. Она все это делает. Ривка — жена дворника. Я знаю эту птицу, я не раз замечала, как она строит Менделю глазки. Она старше меня на четыре года, но красится, как вывеска, всегда взбивает волосы и думает, что мужчины от нее без ума. Спроси отца. Ему все это известно.
Мендель сидел, как огорошенный. И только удивленно таращил глаза.
— Довольно притворяться! — вскрикнула Зельда. — Знаем вас, мужчин, хорошо. Я работаю, как лошадь, а эта паршивая… Помни, мистер Маранц, что ты еще пожалеешь! — сквозь слезы выкрикнула она, размахивая кулаком под самым носом Менделя, и вышла из комнаты.
Менделю было жалко ее. Он повернул удивленное лицо к Сарре.
— Когда в доме все было вверх ногами, она говорила, что я сведу ее с ума. Теперь, когда в доме порядок, она меня сводит с ума. Что такое жена? Эпидемия. Если она не разразится тут, она разразится там.
На другой день Зельда не могла спокойно работать. Ей хотелось бросить работу, уйти домой и поймать их вместе — Менделя и Ривку, — выцарапать глаза старой мегере, вырвать волосы. Но она решила выждать. Ведь Мендель, наверное, ожидает нападения и скажет Ривке, чтобы она пока не приходила.
И она решила действовать хитро. Она сделает вид, что все забыла и простила.
Вечером, на площадке четвертого этажа она столкнулась с Ривкой, спускавшейся с пятого этажа. На пятом этаже было всего две квартиры. В одной жила миссис Цвак — вдова, ненавидевшая Ривку и никогда не пускавшая ее к себе в квартиру, а другой — Мендель Маранц с семьей. Откуда же шла Ривка?
В квартире у себя Зельда нашла тот же порядок, ту же чистоту. Говоря по правде, она сама не могла бы убрать так чисто. Квартира блестела, как зеркало.
Было ясно, что все это сделала та злая ведьма, которую она повстречала на лестнице.
Всю ночь Зельда не могла заснуть. А на работе у нее трещала голова, глаза застилало туманом, и она не могла шить. Разные мысли лезли ей в голову. Если бы все дело заключалось только в Менделе, то она, не задумываясь, ушла бы от него. Но дети! Дочь-невеста и целая куча малышей. Что скажут люди? А Мендель? Она не простит ему ни за что на свете. Так вот почему у него такая чистота и порядок! Вот почему он говорит, что работа для него удовольствие! Судя по работе, которую для него выполняла Ривка, Зельда считала, что их любовь развивается с угрожающей быстротой.
Она рисовала себе разные картины измены: Мендель вертится около Ривки, пятидесятилетней мегеры, в то время, как та моет ему посуду и стирает белье. Помешивая белье в котле, она, наверное, толкает его локтем в бок и говорит:
— Мендель, мой милый, что же ты равнодушен к моей красоте?
А Мендель, прижимаясь к ней отвечает:
— Что такое красота? Вино. Чем старее, тем лучше. — Затем, положив голову ей на грудь, он, наверное, скажет нежно:
— А ты — толстушка. Приятно обнимать тебя.
Затем Ривка прижмется головой к его груди, посмотрит на него своими дьявольскими глазами и начнет шептать:
— Люби! Люби меня, Мендель. Я — твоя!
А Мендель, крепко упираясь ногами в пол, чтобы сдержать тяжесть ее тела, обнимет ее в страстном порыве, шепча:
— Что такое любовь? Метла. Она сметает тебя с лица земли…
Не будучи в состоянии дольше владеть собой, Зельда, в одиннадцать часов ушла домой. Тяжело дыша, она подбежала к дому. Поднимаясь по лестнице, она несколько раз споткнулась. Наконец, подошла к двери и прислушалась.
Что это? Как будто разговор? Нет, это ее воображение. Нет, разговор. Сперва мужской голос, потом — женский, затем — смех. Толкнув дверь, она влетела в комнату и застыла на месте.
Перед ней стояла Ривка. Стоит и смеется прямо ей в глаза. Тут же стоит Мендель. Но еще тут же стоит дворник — муж Ривки. И еще два человека! В цилиндрах, сюртуках и лакированных штиблетах. Наверное — сыщики, которых привел дворник, чтобы уличить жену в неверности и арестовать Менделя. А вот еще Мортон, племянник Менделя — Адвокат.
— Ой! И адвокат… Ну, теперь все пропало! — простонала она.
Зельда чуть не упала в обморок, но тут к ней подошел Мендель взял ее за руку и сказал:
— Это моя жена. Она во всем виновата. Заставила меня сделать это.
— Вы сейчас поедете с нами, — сказал один из джентльменов в цилиндрах, обращаясь к Менделю.
— Скажите мне, скажите, в чем тут дело? — воскликнула, наконец, Зельда.
— Мне нужно ехать с ними, — сказал Мендель. — Но ты можешь спросить Ривку, — добавил он многозначительно. — Ей все известно.
Мендель, его племянник и оба незнакомца ушли, прежде, чем она успела опомниться. С горящими глазами она повернулась к Ривке-потаскухе.
— Я хотела бы, чтобы и моего мужа взяли туда, куда взяли твоего, — начала Ривка. — Ты сама не знаешь, что у тебя за муж. О нем теперь будут писать в газетах. Он здесь что-то делал. Эти мужчины только таращили глаза и прыгали, как сумасшедшие.
— Что же такое он сделал? — спросила Зельда, вся настораживаясь. — Наверное, ты тут замешана.
— Я? А он говорит, что ты. Я только привела сюда этих людей. Они постучали к нам в двери и спросили: „Здесь живет мистер Мендель Маранц? Покажите нам его квартиру". Я и привела их к вам.
— А зачем ты их привела? Зачем? Разве ты не видишь, что это шпионы? — набросилась на нее Зельда.
— Как я могу сказать, кто они? Когда они вошли, твой муж побелел, как молоко. „Вы тот, кто это сделал?" — спросили они. А он весь задрожал и сказал„Да".
Зельда заломила руки.
— Зачем он сказал „Да?" Зачем!
— Потому что это правда, — пояснила Ривка.
— Что правда?
— Что он сделал это.
— А что он сделал, что? Я с ума сойду тут с тобой. Почему ты не говоришь мне?
— Я уже все тебе сказала.
— Когда ты мне сказала? Когда? Ты говоришь и говоришь, а ничего нельзя понять. Что тут случилось? Что им тут было нужно? Почему твой муж был тут? Почему ты тут? Почему все тут? В чем тут вообще дело?
— О, Господи! Что с тобой? — нетерпеливо воскликнула Ривка. — Иди сюда, открой глаза, и, может, тогда сама увидишь.
И она потащила Зельду на кухню.
— Видишь это?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21