— Десять против одного, что вы измените свое мнение. Если этого не случится, я поверю вам, когда вы в очередной раз скажете, что решили отказаться от общения с женщинами.
В динамике раздался щелчок; я посмотрел на Криса.
— Она спятила, — заявил я.
Он вяло улыбнулся и шагнул к двери. Не успел он дойти до нее, как дверь начала открываться. Крис торопливо отпрянул в сторону, чтобы не удариться.
Я услышал голос Микки.
— Пожалуйста, сюда, миссис Шайлер.
Я начал медленно подниматься из-за стола. В кабинет вошла Микки. Крис посмотрел в приемную. Такого выражения на его лице я еще не видел.
Затем появилась она, и я понял, что означало это выражение. Все-таки его жилы наполнены кровью, а не долларовыми купюрами, подумал я.
Мое лицо тоже, очевидно, не осталось бесстрастным, поскольку Микки, закрывая дверь за собой и Крисом, лукаво улыбнулась. Я понял, что неуверенно иду навстречу посетительнице.
— Миссис Шайлер, — сказал я, протягивая руку. — Бред Ровен.
Она улыбнулась, пожимая мою руку.
— Рада познакомиться с вами, мистер Ровен, — тихо сказала миссис Шайлер. — Эдит много говорила мне о вас.
Ее голос напоминал перезвон колокольчиков.
Я посмотрел на нее. Мне довелось повидать множество женщин. Работая в кинокомпании, я общался с красивейшими женщинами мира. Это входило в мои служебные обязанности. Я мог иметь их в неограниченном количестве. Но эта дама была чем-то особенным.
В ней чувствовалась порода. Передо мной был бриллиант чистейшей воды. Золото высшей пробы. Большие белые орхидеи в витрине цветочного магазина. Нежное утреннее солнце. Июньская изумрудная зелень. Рубиновый портвейн после обеда. Любовная песня Билли Эпстайна.
Ее темно-каштановые волосы, коротко постриженные спереди, сбоку доходили до плеч. Темно-синие, почти фиолетовые глаза казались бездонными озерками.
Лицо было овальным, с высокими скулами, нежным, мягким ртом, скругленным подбородком, чуть вздернутым носиком. Ее ровные зубы сверкали белизной.
Я перевел дыхание и подтянул живот. Внезапно пожалел о том, что слишком редко играл этим летом в теннис и гольф, отчего у меня образовалось маленькое брюшко.
— Называйте меня Бредом, — сказал я, пододвигая к ней кресло. — Пожалуйста, садитесь.
Она села; по-прежнему находясь в состоянии легкого шока, я вернулся за мой большой стол, чтобы прийти в себя.
Я снова взглянул на миссис Шайлер. Она сняла перчатки, и я увидел ее руки — белые, тонкие, с нежно-перламутровым лаком на ногтях. На левой руке у нее было кольцо с крупным бриллиантом.
— Пол предупредил меня о вашем визите, — смущенно произнес я. — Но я не ждал вас так скоро.
Она снова улыбнулась. Комната озарилась светом.
— Называйте меня Элейн.
— Э-лейн, — повторил я за ней.
На лице миссис Шайлер опять появилась улыбка.
— Мне никогда не нравилось имя Хортенс.
Ее голос звучал по-дружески доверительно.
— Не могу простить это маме.
Я усмехнулся.
— Понимаю. Родители нарекли меня Бернардом. Все звали меня Берни.
Она достала сигарету из плоского золотого портсигара, и я едва не расшиб себе лоб, поспешив обойти стол и поднести ей огонь. Она сделала глубокую затяжку и медленно выпустила дым.
Я вернулся к своему креслу и сел; в душе у меня происходила борьба. Я не мог понять причину.
Она посмотрела на меня широко раскрытыми глазами.
— Эдит посоветовала обратиться к вам, потому что, — она тихо засмеялась, — вы — единственный человек в мире, способный помочь мне.
Я тоже позволил себе рассмеяться. Я начал успокаиваться. Почувствовал себя в своей тарелке. Старая, как мир, лесть. Снова посмотрел на миссис Шайлер. Понял, что выбило меня из колеи — я ожидал увидеть копию Эдит.
— Каким образом? — спросил я.
— Меня выбрали председателем нашего местного комитета по профилактике полиомиелита, и я подумала, что вы можете помочь мне спланировать эффективную кампанию, способную дать ощутимые результаты.
Она выжидательно посмотрела на меня.
Моя симпатия к ней мигом улетучилась. Как бы ни выглядела миссис Шайлер, прежде всего она была «девушкой» Эдит. Ее волновало только одно — как бы захватить побольше газетной площади. Я испытал разочарование.
Сам не знаю, почему это произошло. Все эти светские дамы одинаковы. Мечтают об известности, жаждут внимания прессы. Я поднялся.
— Буду рад помочь вам, миссис Шайлер, — сухо сказал я. — Если вы оставите моей секретарше ваш адрес и информацию о деятельности вашей организации или о вас лично, мы постараемся создать вам соответствующие имидж в прессе и широкое паблисити.
Она смотрела на меня с некоторым удивлением. Ее глаза выражали недоумение по поводу такого финала нашей беседы.
— Это все, что вы можете сделать, мистер Ровен? — недоверчиво спросила она.
Я раздраженно взглянул на нее. Меня тошнило от этих пустышек, которые приходили на заседания своих комитетов в норковых шубах.
— Разве вам нужно не это, миссис Шайлер? — с ядом в голосе произнес я. — Мы не можем заранее назвать суммарный объем публикаций, который нам удастся реализовать, но кое-что мы вам обеспечим. Вы ведь пришли сюда за этим?
Она плотно сомкнула губы. Глаза ее стали холодными, мрачными. Она встала, бросила сигарету в пепельницу. Взяла сумочку, лежавшую на кресле. Когда миссис Шайлер снова повернулась ко мне, ее лицо было таким же негодующим, холодным, как глаза.
— Вы не правильно меня поняли, мистер Ровен. Я не ищу личной известности. Я сыта ею. Я пришла сюда только за тем, чтобы разработать с вашей помощью план кампании по предупреждению полиомиелита. Я знаю, что такое терять близких, которых уносит эта болезнь, и поэтому взялась за эту работу. Я не хочу, чтобы другие матери и жены переживали то, что выпало на мою долю.
Она направилась к двери.
Я в полной растерянности смотрел вслед миссис Шайлер. Перед глазами мелькнул ее оскорбленный профиль.
— Миссис Дэвид Э. Шайлер! — вырвалось из моих уст.
Теперь я все вспомнил. Мысленно назвал себя идиотом. В прошлогодних газетах было много посвященных ей публикаций. Ее муж и дети умерли от полиомиелита.
Я остановил миссис Шайлер у двери, прежде чем она успела открыть ее. Прислонился к деревянной панели, преграждая путь миссис Шайлер. Она подняла глаза. Я заметил в них слезы.
— Миссис Шайлер, — с раскаянием в голосе вымолвил я. — Извините тупого болвана с Третьей авеню. Мне очень стыдно.
Она взглянула мне в глаза, вздохнула и молча вернулась к креслу. Достала золотой портсигар и раскрыла его. Поднесла сигарету к губам. Я увидел, что ее руки дрожат. Протянул зажженную спичку.
— Я очень виноват, — сказал я, когда отсвет золотистого огонька упал на лицо женщины. — Я принял вас за одну из тех дам, что ищут личной славы.
Она не отводила от меня взгляда. Голубоватый дымок стелился возле ее лица. Затем остались только глаза. Я утонул в переполнявшей их боли. С трудом сдержал желание обнять ее, утешить. Никто не должен испытывать таких страданий.
Ее голос прозвучал спокойно и мягко.
— Я прошу вас, Бред, если вы действительно поможете мне.
Глава 4
Зазвонил телефон. Это был Крис.
— Бухгалтер только что подвел баланс за прошлый месяц, — сказал он.
Я посмотрел на Элейн.
— Извините, — улыбнулся я. — Дела.
— Конечно, — кивнула она.
— Говори, — сказал я в трубку.
— Наш доход — двадцать одна тысяча; после уплаты налогов остается девять, — произнес он сухим, деловитым голосом.
— Хорошо. Продолжай.
— У тебя есть время? — с сарказмом в голосе спросил он.
— Да, есть, — холодным тоном ответил я.
Крис начал перечислять расходные статьи. Не слушая его, я смотрел на миссис Шайлер.
Она поднялась с кресла, прошла к стене и стала изучать плакаты. Мне нравилось, как она двигается, как держит себя, как наклоняет голову, рассматривая эскиз.
Должно быть, она спиной почувствовала мой взгляд. Внезапно повернувшись, миссис Шайлер улыбнулась мне.
Я ответил ей улыбкой; она подошла к столу и села Наконец Крис смолк, и я опустил трубку.
— Извините, — сказал я.
— Ничего, — отозвалась она. — Я понимаю.
Она посмотрела на плакаты.
— Какая необычная реклама. Вы не продаете ничего конкретного. Только разъясняете области применения стали.
— Что и требуется, — сказал я. — Это — часть кампании, которую мы готовим для сталелитейной ассоциации.
— А, кампания по обеспечению связей сталелитейщиков с общественностью, — произнесла она.
— Вы о ней знаете?
— Последние две недели я только о ней и слышу, — заявила она.
На моем лице появилось удивленное выражение.
— Мой дядя, Мэттью Брэйди, — председатель правления «Консолидейтид Стил». Последние две недели я провела в его доме.
Я присвистнул. Мэтт Брэйди был одним из немногих уцелевших стальных магнатов старой закалки. Пиратом с головы до пят. Умным, жестоким, безжалостным. Орехом, который нам предстояло расколоть. Даже Крис его боялся.
Она засмеялась.
— У вас такое забавное выражение лица. О чем вы задумались?
Я испытующе заглянул в ее глаза и решил, что с этой женщиной следует быть честным.
— Я подумал о том, что мой добрый ангел вновь спас меня. Я едва не выгнал из кабинета племянницу Мэтта Брэйди. Тогда я мог бы расстаться с надеждой получить заказ сталелитейщиков.
— Вы полагаете, что я бы поступила таким образом?
Она уже не смеялась.
Я покачал головой.
— Вы — нет. А вот я бы на месте вашего дяди — да.
Будь я Мэттом Брэйди, никто бы не смог безнаказанно обидеть вас.
Смех снова появился в ее глазах.
— Значит, вы не знаете моего дядю, — сказала она. — Когда речь идет о бизнесе, родственные отношения ничего для него не значат.
— Об этом я слышал, — сказал я.
О худших вещах, известных мне, я не стал говорить.
— Но он — добрый человек, и я очень люблю его, — быстро добавила она.
Я мысленно улыбнулся. У меня бы язык не повернулся назвать Мэтта Брэйди добрым. Того самого Мэтта Брэйди, который во время последнего экономического спада прижал к стене все мелкие сталелитейные компании, а затем поглотил их. Лишь Бог ведает, скольких людей он погубил одним этим альтруистическим поступком.
Я заглянул в мои записи.
— Довольно об этом, — сказал я. — Вернемся к нашим проблемам. Сложность проведения подобных кампаний заключается в том, что публика устала от всяких печальных историй и больше не желает их слушать. Но я думаю, что совместными усилиями мы справимся с этой задачей.
— Я сделаю все необходимое, — промолвила Элейн.
— Хорошо, — сказал я. — Тогда мы организуем серию интервью с вами для газет, радио и ТВ. Вы расскажете о вашем несчастье. Сдержанно, без надрыва. История из первых уст.
Тень легла на ее лицо. Я не видел ни в чьих глазах такой боли. Невольно взял миссис Шайлер за руку. Ее рука замерла в моей.
— Это необязательно, — поспешно произнес я, желая облегчить ее боль. — Есть другие пути. Мы найдем их.
Она медленно высвободила свою руку, опустила ее на колени. Сплела пальцы.
— Мы сделаем это, — сказала миссис Шайэтер. — Вы правы. Так будет лучше.
Ей нельзя было отказать в мужестве. Мэтт Брэйди мог гордиться своей племянницей.
— Вы — молодец, — сказал я.
Зазвонил телефон, я нажал клавишу.
— Да?
Из динамика донесся усталый голос Микки.
— Половина седьмого, шеф. У меня сегодня важная встреча. Я вам еще нужна?
Взглянув на часы, я удивился, что уже так поздно.
— Ты свободна, Микки. Я скоро закончу.
— Спасибо, шеф, — отозвалась она. — Можете оставить десятку на моем столе. Всего хорошего.
Я отжал клавишу и повернулся к Элейн. Она улыбнулась.
— Я не хотела вас задерживать. Бред, — сказала миссис Шайлер.
— А я — вас, — отозвался я.
— Теперь вы опоздаете домой к обеду, а мое время принадлежит мне, — заметила она.
— Мардж не обидится, — произнес я. — Она привыкла.
Миссис Шайлер подошла к сумочке.
— Тем не менее мне пора уходить, — сказала она.
Вынув помаду, Элейн принялась подкрашивать губы.
Я следил за ней.
— Но мы еще не закончили, — сказал я, не желая так скоро расставаться с ней. — А завтра вы возвращаетесь в Вашингтон.
Она посмотрела на меня поверх зеркальца.
— Я вернусь сюда на следующей неделе.
Элейн закрыла губную помаду.
— Не стоит откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, — услышал я свой голос.
Она пристально поглядела на меня.
— Что вы предлагаете? — спросила миссис Шайлер.
Я с каждым мгновением все сильней удивлял самого себя.
— Если вы сейчас свободны, давайте пообедаем вместе, — произнес я. — Затем мы можем вернуться сюда и закончить разговор.
Посмотрев мне в глаза, она еле заметно покачала головой.
— Не стоит Этого делать, — сказала Элейн. — Я не имею права отнимать у вас вечер. Я и так вам помешала.
Я подошел к миссис Шайлер и подал ей короткую шубку.
— О'кей, — разочарованно произнес я. — А выпить вы не хотите?
Она повернулась и в упор посмотрела на меня.
— Какую цель вы преследуете, Бред?
Удивление на моем лице не было абсолютно искренним.
— Никакую. По-вашему, если мужчина предлагает женщине бокал вина, он обязательно преследует какую-то цель?
— Необязательно, — без тени улыбки сказала она. — Но вы не похожи на человека, который часто угощает женщин.
Я почувствовал, что краснею.
— Это правда.
Ее глаза по-прежнему изучали мое лицо.
— Тогда почему вы предложили это мне?
Я испытывал неловкость и смущение, точно паренек, который пригласил девочку на свидание и получил отказ. Постарался подыскать подходящий ответ.
— Потому что чувствую себя виноватым и хочу загладить свою вину.
Выражение ее лица смягчилось.
— В этом нет необходимости, Бред, — тихо произнесла она. — Я вас уже простила.
Я молчал.
— Всего доброго, Бред, — сказала Элейн, протягивая руку. — Спасибо.
Я взял ее руку — маленькую, легкую, с гладкой кожей.
— Всего доброго, Элейн.
— Я вернусь в понедельник, и мы можем встретиться, если это будет вам удобно, — произнесла она.
— В любое подходящее для вас время, — сказал я, все еще держа ее руку в своей.
Я чувствовал, как в моих висках пульсирует кровь.
Она посмотрела на свою руку и осторожно высвободила ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20