надежное ли оружие выделили оружейники. Он вызвал медиков и давал им нагоняй за то, что у них плохо оборудованы лазареты, не проинструктированы санинструкторы. Он не давал покоя ни себе, ни людям. За эти дни Листер осунулся, похудел, и только из-под кустистых бровей поблескивали черные глаза. Он видел, что люди устали, и в душе жалел, что не может предоставить им отдыха.
– Что я могу сделать? – сокрушался он как-то за ужином. – Ведь скоро наступление.
– Не расстраивайся, Энрике, – успокаивал я его. – Ты все делаешь правильно. Но однажды я видел, как и у этого «железного» человека не выдержало сердце. Случайно проходя мимо огромного грузовика, доставившего снаряды, Листер увидел, что шофер, совсем молодой парень, заснул, ожидая дальнейших указаний. Энрике тронул парня за плечо. Тот встрепенулся и стал что-то быстро-быстро говорить, очевидно оправдываться. Листер его успокоил, легонько подтолкнул на соседнее место и сам сел за руль.
– Дай-ка я тряхну стариной. – И повел машину к ближайшему складу.
К наступлению готовились все. Не отставала и наша бригада. Кропотливо проверялась готовность к бою каждого подразделения. Перед атакой мы с Пандо зашли в танковую роту, расположенную в небольшой оливковой роще. Командир роты на чистом русском языке доложил о готовности роты к боевым действиям. Экипажи в летних синих комбинезонах и шлемах были выстроены перед машинами. Танкисты с радостными улыбками смотрели на нас.
Лица многих из них показались мне знакомыми:
– Приходилось ли вам участвовать в боях за Университетский городок и за мост на реке Мансанарес? – спросил я танкистов.
– Да, и вас я тоже видел там, товарищ Павлито, – ответил один из них.
Я вновь встретился с боевыми товарищами и их славным командиром – советским добровольцем Дмитрием Погодиным. Многих из тех, кого я помнил, уже не было в строю. Рота стала интернациональной, в ее экипажах воевали русские, поляки, чехи, испанцы…
Мы выяснили, что настроение у бойцов бодрое, материальная часть находится в полной готовности.
Распрощались с танкистами тепло, дружески. Но едва отошли метров пятьдесят, как я услышал голос Погодина:
– Обождите!
Мы остановились.
– В чем дело, что случилось?
Подбежал запыхавшийся Дмитрий:
– Экипажи упрекают меня, что не угостил вас танкистским пайком. Вы задержитесь всего на 2–3 минуты;.
Пандо, вообще неравнодушный к еде, заинтересовался этим пайком, и мы вернулись. Были поданы стаканы, тоненькие кусочки вареного мяса на хлебе. Появилась бутыль с красноватым терпким вином. Мы подняли тост за успех.
– Ну, вот теперь будете знать танкистский паек, – шутили бойцы.
Через полчаса мы были уже на своем наблюдательном пункте. Связь с батальонами первого эшелона была установлена проводная, а в остальные подразделения отправляли посыльных на мотоциклах и лошадях. Начальник штаба доложил Пандо, что все войска к атаке готовы.
В точно назначенное время в небе появились республиканские самолеты. Итальянцы не ожидали появления нашей авиации в такую дождливую и туманную погоду. У противника началась паника, А тут в дело вступила наша артиллерия, которая произвела мощный огневой налет по боевым порядкам итальянцев. Пошли в наступление танки и пехота.
Танкисты с ходу атаковали карабинеров противника, оборонявших подступы к Трихуэке, и после небольшой перестрелки ворвались в деревню.
Вслед за танками в населенный пункт просочились бойцы первого эшелона 2-й бригады. Завязался ожесточенный уличный бой. Внезапная атака танков и пехоты ошеломила противника, фашисты выскакивали из траншей и в панике бежали.
Но полностью развернуться наши танкисты здесь все же не смогли: местность не позволяла. Узкие старинные улочки, застроенные небольшими домиками, сковывали действия танков. Очень часто боевые машины сбивались в кучу, создавались заторы, терялось драгоценное время. А если еще добавить, что поработавшая накануне наша авиация завалила многие узкие улицы огромными каменными глыбами, то можно представить, какие трудности стояли перед республиканскими танкистами.
Итальянские пехотинцы, используя выгодные тактические условия, бросали на наши машины из окон чердаков и других укрытий горящие факелы, сделанные из старой ветоши, политой бензином или керосином, бутылки с горючей смесью, Танкисты были вынуждены временно покинуть Трихуэке и выйти в обход на Французское шоссе. Они расстреляли из пушек итальянские батареи, а потом гусеницами смяли оставшиеся орудия вместе с тягачами.
После того как 1-й и 2-й батальоны захватили южную и восточную окраины деревни и кое-где завязались уличные бои, командир бригады принял решение ввести в бой второй эшелон, который, совершив глубокий обход, нанес противнику основной удар с тыла. С юга штурмовать Трихуэке было нецелесообразно, так как итальянцы сосредоточили там основные огневые средства и живую силу. Капитан Гарсиа решил атаковать врага с северо-запада, со стороны деревни Вальдеаренас.
Пулеметчикам 1-го батальона приказали прикрыть республиканские войска со стороны деревни Вальдеаренас и обеспечить действия рот первого эшелона. Это решение комбата было одобрено и утверждено Пандо.
Батальон капитана Гарсиа был уже в пути, когда мы с Марио догнали его. На марше капитан пустил первой пехотную роту, усиленную пулеметным взводом.
Появление батальона было полной неожиданностью для фашистов. Они в панике перебегали от дома к дому, всюду попадая под губительный винтовочный и пулеметный огонь республиканцев. Северо-западная и северная части деревни в течение часа были полностью очищены от итальянцев. Противник оставался лишь на юго-восточной окраине и продолжал там вести упорные бои. Мы с Гарсиа хотели было перейти в деревню, как вдруг из-за высоты показалась колонна итальянцев. Мне подумалось, что командир этой колонны не знает о том, что сейчас происходит в Трихуэке.
Итальянцы шли в колонне по четыре, без боевого охранения и без разведки. Я сказал Гарсиа:
– Капитан, вы управляйте боем батальона, а мы с Марио пойдем к Луне, чтобы предупредить ее о движении фашистской колонны.
Мы быстро спустились с высотки в расположение пулеметной роты. В двух словах рассказали командиру роты о приближающихся итальянцах:
– Надо врагов встретить по всем правилам. Поскольку они не знают о нашем существовании и совершают марш без боевого охранения, есть смысл пропустить голову колонны и, когда фашисты втянутся в огневой мешок, открыть огонь по колонне в лоб. Как только итальянцы в спешке начнут перестраиваться в боевой порядок и расходиться в стороны, откроем огонь фланговыми пулеметами. Один расчет надо оставить при себе.
Луна кивнула головой:
– Сейчас мы им устроим небольшую корриду.
Она подозвала своего заместителя и отдала приказ переместить пулеметные расчеты.
– Ты беги в первый взвод и объясни им все, как полагается, – наставляла Луна. – А я останусь здесь вместе с Павлито.
Пока Луна и ее заместитель расставляли пулеметчиков и втолковывали задачу каждому пулеметному расчету, первые подразделения фашистского батальона поравнялись с пулеметом, который должен был пропустить всю колонну, не открывая огня. Мятежники шли беспечно, не подозревая об опасности. Мундиры расстегнуты, винтовки небрежно закинуты за спину. Глядя в бинокль, как они втягиваются в приготовленную им ловушку, мы стали волноваться за наших парней: хватит ли у них терпения, выдержки? Хватило. Итальянцы больше чем наполовину втянулись в зону огня наших пулеметов.
Марио шепнул мне на ухо:
– Идут они так спокойно, точно к папе римскому на благословение.
– Ну что же, пусть идут, – добавила командир пулеметной роты Энкарнасион. – Сейчас они получат благословение, только не от римского папы, а от нас.
Но вдруг мы увидели, что итальянцы начали перестраивать свою колонну. То ли они заранее это запланировали, то ли почувствовали грозящую им опасность. Так или иначе, но теперь судьбу боя решали секунды.
– Энкарнасион, – повернулся я к Луне. – Пока они не успели принять боевой порядок, дай сигнал всем фланговым пулеметам открыть огонь.
Луна выхватила из-за пояса ракетницу и послала красную ракету.
Не успела ракета растаять в небе, как раздались длинные трескучие очереди четырех «максимов». Началось что-то невообразимое. Фашисты метались во все стороны, но повсюду их встречал губительный огонь. Одна группа во главе с офицером стала отходить, но не тут-то было. Ловушка захлопнулась. И сзади мятежников теперь поджидали наши пулеметчики. Отчаявшись выбиться из окружения, длинноногий фельдфебель собрал часть солдат и повел их на штурм самого крайнего пулемета. Это уже была агония. Фашисты шли на пулемет, оставляя вокруг себя убитых и раненых. Страх, отчаяние толкали их вперед. Фельдфебель подбежал к пулемету, бросил гранату, и «максим» затих. Обрадованные мятежники с гиком бросились в образовавшуюся брешь, казалось, вот-вот они выйдут из окружения. Но тут случилось непредвиденное. Когда остаткам вражеского батальона почти удалось вырваться из наших тисков, в небе появились итальянские самолеты. Командованию итальянского корпуса стало, очевидно, известно, что республиканцы зашли в тыл Трихуэке, и авиация получила приказ атаковать республиканские части.
Итальянские летчики, приняв батальон, который попал под огонь наших пулеметов, за республиканцев, стали бомбить его и обстреливать с воздуха. Сквозь грохот боя Марио прокричал:
– Вот здорово! Теперь они прилетят на аэродром и будут докладывать, что уничтожили наступающих республиканцев. Ха-ха! Сами своих же побили…
От этого батальона остались, как у нас говорится, рожки да ножки.
А я смотрел на победителей – Луну, Марио, Пандо и радовался: какие замечательные люди сражаются за Испанию. Все они участвовали в боях на реке Харама, где солдаты, унтер-офицеры, офицеры порой в исключительно трудной обстановке побеждали во много раз превосходящего противника. Командиры и комиссары мужали на глазах. Смелость, мужество, смекалка, находчивость, хитрость росли от боя к бою. Они научились предвидеть, чувствовать и понимать цели боя, замысел своего старшего начальника и сложившуюся обстановку, реально оценивать силы противника, возможный характер действий его резервов. Характерен в этом отношении пример Пан-до. План захвата Трихуэке был выше всех похвал. Грамотно воевал и командир 1-го батальона капитан Гарсиа.
Обходный маневр, удачно осуществленный батальоном капитана Гарсиа, решил судьбу боя за Трихуэке. Противник не ожидал появления республиканцев в этом месте и вынужден был отступить. Бригада смогла с малыми потерями полностью овладеть деревней. Командир бригады Пандо представил к правительственным наградам капитана Гарсиа, командира пулеметной роты Энкарнасион Луну и многих командиров и бойцов, которые особенно отличились в этих боях.
К 18 часам наша пехота вышла на указанный рубеж и у стен Каса-дель-Кобо залегла. Дальше продвигаться бойцы не имели сил: они лежали в воде и грязи, мокрые и усталые.
Начинался рассвет нового дня. И снова грянул бой, явившийся продолжением вчерашнего… позавчерашнего… Битва за республику продолжалась, и мы продолжали наступать.
Разгромленные части дивизии «Литторио», с которыми мы сражались, постепенно откатывались на северо-восток, стремясь занять выгодный рубеж для обороны, а на фронте 12-й интернациональной бригады генерала Лукача шли еще ожесточенные бои со 2-й итальянской дивизией «Черное пламя». Эта свежая дивизия имела в своем составе в четыре раза больше людей, вооружения и техники, чем республиканцы. 3-й батальон имени Гарибальди, состоявший из добровольцев-итальянцев, 4-й батальон имени Димитрова, в котором были французы, бельгийцы и одна русская рота добровольцев, с боями захватили юго-западную окраину Паласио-де-Ибарра. Уже третьи сутки шли беспрерывные бои. Дивизия «Черное пламя» по нескольку раз в день переходила в атаку, но, устилая поло сотнями трупов, откатывалась назад.
14 марта бои были особенно жестокими.
С утра наша бомбардировочная авиация нанесла три последовательных массированных бомбовых удара по боевым порядкам 2-й итальянской дивизии. Затем был произведен десятиминутный огневой артиллерийский налет. И тогда батальоны имени Гарибальди и Димитрова перешли в наступление. Трудно было разобраться, где интернационалисты, а где итальянцы дивизии «Черное пламя». Все смешалось в рукопашном бое.
Интербригадцы стояли насмерть. Если падал один, на его место становился второй, третий…
Вот такое письмо нашли друзья в кармане венгерского антифашиста рабочего Имре Шебеши: «Бои идут здесь жестокие. Не на жизнь, а на смерть. Вчера нас разбудили в одиннадцать часов. Политкомиссар сообщил, что нужны добровольцы в штурмовой отряд. Будем атаковать фашистские пулеметные гнезда. Вызвалось десять человек. Перед уходом пели революционные песни. Атака началась в четыре часа утра. С неслыханной храбростью атаковали фашистов. Произошла отчаянная рукопашная схватка. Ребята вернулись, оставив троих убитых и четверых раненых. Но это выяснилось только к вечеру следующего дня, так как днем нельзя выйти, чтобы взять раненых. Среди раненых два чеха и один венгр. Вечером, под прикрытием темноты, выползли они из воронки и рассказали о случившемся. Они уничтожили пять пулеметов и убили много фашистов. Все свои гранаты разбросали на неприятеля. Очень характерно для настроения, что первыми словами бойцов штурмового отряда были: «Завтра опять пойдем».
И они шли. Через несколько часов схватки победа интернационалистов была предрешена. Умело заходя во фланг и тыл, роты 12-й интербригады рассекали подразделения итальянцев и по частям уничтожали их.
В итоге трехдневных боев батальонами Лукача было захвачено 13 орудий, около 50 пулеметов, 500 исправных винтовок, а также около 500 пленных солдат и офицеров.
В эти дни в числе наших трофеев оказались интересные документы штаба дивизии «Черное пламя».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43