Сегодня вечером, если возможно.— Понятно. А что там произойдет?— Ничего. Он хочет спать с вами.— О! А вы что же, королевский.., посыльный?Почему ничего не произойдет ?— Да, и хорошо оплачиваемый. Я также и вам принес много денег. Вот. Он будет мертв.— Отлично, я буду там. Во сколько?— Скажем, в полночь.— В полночь, — она улыбнулась.В полночь. Когда он ушел, волны замерцали и схлынули.Но Персей со стеклянной рукою, с мечом изо льда… Солнце же жжет горячей!И тогда, впервые за много лет, она засмеялась. *** Боевики Комстока рассредоточились в темноте. Малейший сигнал, и их ряды сомкнутся. Войти мог любой. Выйти не мог никто.— Ты знаешь время, Эл?— Еще только десять.Лазерные ружья с антрацитово поблескивавшими прикладами высовывались из черневших ветвей…— Думаешь, кто-нибудь придет?— Не знаю.Напряженное ожидание; летний домик по-прежнему темен.— Что, если Ричард вздумает прогуляться?— Старайся, чтобы он тебя не заметил. Комстоку это ни к чему.— Черт, речь идет о голове старика! Ему следовало бы быть благодарным.— Это не его приказ, так что утихни. Искры, жужжание насекомых.— Кто там в коттедже?— Не знаю. Поскольку никто не выходит, это не имеет значения.— А если выйдут?— Посмотрим.Влажный ветер, хохот грома…— Ты захватил пончо?— Да, а ты нет?— Проклятье! Шаги. *** Сквозь спрессованную всепроницаемость Опоясывающего Стата просачивались невесомые числовые значения: слова, доходившие отовсюду.Трижды в день Статком устраивал тридцатисекундный перерыв, отдыхая от тяжелых материй, и переводил все на язык человеческой речи — миллионы единиц человеческой речи. Затем он трансформировал все в категории значимости.Когда появлялся префикс V-кода, он расталкивал все остальные слова, сметая их в завывающие груды, и зажигал огни цвета поблекшей корицы.Длинный бумажный язык метнулся по направлению к Смиту. Тот перестал полировать ногти и проткнул бумагу пилкой.Подтянув к себе, прочитал.Улыбнувшись, вновь уронил бумагу на пол.Проинформировав лобные доли мозга о том, что Рамсэй скоро умрет, мозжечок вернулся к пережевыванию своей жвачки.Мозг вновь сфокусировал внимание на ногте большого пальца. *** — ..Паралич и лихорадка, — ответил Рамсэй, — вот что происходит. Кричи, если хочешь, — никто тебя не услышит.— Мертва. Она мертва, — сказал Ричард.— Разумеется. Ты об этом позаботился девятнадцать лет назад. Помнишь?Рамсэй обнял тоненькие плечи. Медленно повернул кресло с сидящей в нем женщиной.— Глория! Ты помнишь Глорию?— Да. Да! Горло горит огнем!— Превосходно! Подожди, пока яд разорвет твои легкие!— Кто ты? Ты не можешь быть…— Но это я!Его глаза загорелись оранжевыми сполохами, и он воздел руки над головой. Годы, словно листья, опадали с него.— Капитан Рамсэй… Виндичи!— Да, я Рамсэй, — сказал он. — Я собирался заколоть тебя кинжалом, но так получилось даже лучше. Ты так страстно хотел поцеловать ее минуту назад.., девятнадцать лет назад. Настолько страстно, что убил ее вместе с мужем.Герцог начал задыхаться.— Побыстрее кончайся. Я должен вернуть ее в гробницу и закончить другую работу.— Только не трогай сына! — прокаркал герцог.— Да, старина — дряхлый, подлый, гнусный отравитель — я покончу и с ним, и по той же самой причине. Ты это сделал с моей женой, он — с моей дочерью, и папочка с сыночком отправятся в ад в одной упряжке.— Он так молод! — выкрикнул герцог.— Совсем, как Глория. И как Кассиопея… Герцог закричал. Это был вой, похожий на длинное лезвие, сломанное на конце. Рамсэй обернулся, нахмурив лоб.— Умри, проклятый! Умри!— Зеленая губная помада, — прохрипел Ричард. — Зеленая помада…Стены летнего домика затрещали и рухнули. Рамсэй заметался, словно летучая мышь в лопастях вентилятора. Первого нападавшего он ударил ребром ладони по горлу. Выхватил его ружье и начал палить.Трое упали.Он перепрыгнул через тело и шагнул сквозь пролом в стене, стреляя сначала налево, потом направо.Ружейный приклад обрушился ему на спину, заставив упасть на колени.Тяжелые ботинки начали молотить по почкам, по ребрам.Он свернулся клубком, прикрывая руками затылок.Прежде чем все исчезло, он разглядел свечу, череп, кинжал и зеркало. *** — Привет, — сказала она.— Привет. Ты рано.— Осталось несколько минут.— Не могла дождаться, да?— Еще бы!Он подошел к ней, разглядывая ее с ног до головы. Похлопал ее по бедрам.— Ты вроде ничего девочка. Боже! Глаза-то! Никогда не видел глаз такого цвета.— Они меняются, — сказала она. — Это мой счастливый цвет.Он самодовольно ухмыльнулся и провел рукой по ее волосам, щекам.— Что ж, давай станем по-настоящему счастливы.Он притянул ее к себе, неловко нащупывая застежки у нее спине.— Ты теплая, — сказал он, стягивая бретельки с плеч. — Такая теплая…Не выпуская ее из объятий, он откинулся назад и выключил верхний свет.— Так уютнее. Я люблю атмосферу… Что это было?— Вопль, — улыбнулась она.Он оттолкнул ее и подбежал к окну.— Должно быть, какая-то безумная птица, — сказал он после паузы.Передернув плечами, она сбросила остатки одежды и встала во весь рост, чуть раскачиваясь в тусклом свете. Ее волосы отливали рыжими полосками тигриной шкуры, а глаза — черными…— Это был герцог, твой отец, — тихо сказала она. — Ты унаследовал его титул. Да здравствует герцог Ларри! По крайней мере до полуночи.Он обернулся, прислонившись спиной к оконному косяку.— Посмотри на меня в последний раз. Ледяные гробницы опустели.Он пытался вскрикнуть, но ее тело было подобно языку белого пламени, а глаза сияли, словно два черных солнца; он смотрел на нее, как дикий зверь, пойманный в ловушку.Он не пошевелился, просто не смог.Совершенные изгибы, выточенные из слоновой кости, — ее плечи, и две луны, обрамленные голубым сиянием, — ее груди, и огненная река из старинных баллад— ее тигриные волосы: все это отпечаталось в его голове; затем видение задрожало и помутнело в ледяных волнах паралича, поднимавшегося по позвоночному столбу, словно мороз по тонкому стволу саженца.— Полукровка! — прошептал он за мгновение до того, как мороз поглотил его полностью. МИНУС ЧЕТЫРЕ — Он выживет? — спросил толстый сержант.— Еще неизвестно; — ответил долговязый, стирая яичный желток с усов. — Как только ему вливают свежую кровь, она тут же становится отравленной. Не успевают перекачивать. Легкие парализованы. Ему подключили искусственное дыхание, а сам он без сознания.— Кто станет у власти, если он умрет?— Говорят, парнишка.— Боже!Он посмотрел на неподвижную фигуру в летнем домике. Человек смотрел в потолок и не шевелился. Четверо боевиков Комстока, заняв позиции по четырем сторонам света, держали ружья наготове.— Что будем делать с ним?— Собираемся допросить его, как только он придет в себя.— Это и есть тигр? — спросил толстяк.— Так они говорят.— Значит, он знает что-то о Стате.— Ну да.Голос толстяка задрожал от волнения, маленькие черные глазки заблестели.— Дайте мне допросить его!— Тут все хотят. Ты что, особенный?— Он пытался убить герцога. У меня такие же права, как и у остальных.Долговязый покачал головой.— Мы будем тянуть спички перед первым допросом. У тебя сбудут те же шансы, что и у остальных.— Хорошо, — толстяк поиграл ремнем. — Хочу браслет из зубов тигра. *** Ричард лежал, словно в гробу, окруженный трубками, змеевиками, бутылочками, насосами. Все это дышало вместо него. Проделывало работу сотни пар почек. Заряжало его кровь витаминами и противоядиями. Заставляло защитные силы его организма кряхтеть от натуги.Как ни странно, в этом мире покоя, где дрейфовал его разум, герцог не потерял способности думать. Словно он освободился от пылающей плоти и бестелесно плыл в пустом пространстве…Юность — радости пора, ей любви не избежать…Обрывки старых песен пронизывали его. Впервые со времен детства он чувствовал в себе умиротворенную импотенцию.Вспышки угрызений совести освещали его внутреннюю ночь при мысли о Федерации — неповоротливой, неумолимо переживавшей и переваривавшей все на своем пути. Тернерианская Ось была последней великой оппозицией в этих осьминожьих объятиях. Автономия, дарованная когда-то пограничным мирам, исчезала теперь в пасти осьминога, словно воспоминания юности. Щупальца осьминога стремились захватить колесо, вращавшее галактику, превратить все миры в клетки своего тела.Нет! Он не даст этому случиться. Он выживет! Все девять звездолетов уже прибыли и ждут, где-то там наверху, построившись клином. Девять звездолетов ждут, чтобы его рука направила острие клина прямо в глаз осьминога, в самое сердце Стата! Он постарается выжить во что бы то ни стало.К нему вернулось ощущение огня во всем теле. *** — Ты не можешь держать меня вечно, полукровка! — хрипел он. — Ты уже теряешь свою силу!— Это правда, — улыбнулась она.— Кто-нибудь придет, чтобы рассказать о происшествии.., они найдут тебя здесь…— Нет, — сказала она.— ..Тогда ты пожалеешь, что родилась на свет.— Я жалею об этом девятнадцать лет, — ответила она, прежде чем разбить вазу о его голову.Старый отец, старый кукольник, что случилось ?Я проиграл.Виндичи не проигрывает.Кто такой Виндичи?Ты должен попытаться вспомнить… *** — Я выиграл! — захихикал толстяк.Тигр, тигр…— Я выиграл, — повторил он.Зверь горящий…— Воспользуюсь той комнатой, — показала он.Я иду.— Давай.Вон из дворца!Он встал, и охранники подняли Рамсэя и поставили на ноги.Ты помнишь?Они подтолкнули его по направлению к кладовке.Я пытаюсь вспомнить. Вон из дворца!Он пошатнулся и врезался в стену.Почему ?Дверь распахнулась. Множество рук втолкнули его, и он оказался внутри.Я не знаю. Знаю только, что ты должна немедленно уйти.Удерживаться на ногах было нелегко. Он стоял посередине маленькой комнаты, щуря припухшие веки, чтобы прикрыть свой желто-серый взгляд от безжалостно обнаженной лампочки на потолке.В небе уже девять звездолетов…Иди домой!Сержант улыбнулся и закрыл за собой дверь. Он запер ее, положил ключ в карман.— Итак, ты тигр. Ты не кажешься таким уж свирепым.Рамсэй покачал головой и внимательно посмотрел на сержанта.Тот отстегнул пистолет от ремня и засунул его за пояс брюк. Медленно, смакуя каждое движение, он расстегнул этот широкий ремень и вытянул его из штрипок. Неспеша начал накручивать его на руку.Тигр, тигр…Когда на свободе осталась только пряжка и несколько дюймов кожи, он улыбнулся и медленно шагнул вперед.Зверь горящий…Рамсэй поднял руку над головой, потянулся и разбил ненавистную лампочку.— Лучше уж Виндичи, — послышался странный смешок.Толстяк сделал три неуверенных шага в темноте по направлению к тому месту, где стоял Рамсэй.Что сулит твой взор из чащи…Занес правую руку для удара.Кто бессмертный изваял эту поступь и оскал…Предпоследним звуком, который он услышал, был металлический звон за спиной. Кто-то вцепился ему в волосы, чье-то колено врезалось в позвоночник.Он почувствовал, будто что-то вроде осколка льда коснулось его горла, и сам он почему-то стал весь мокрый.Последним звуком, который он услышал, было либо бульканье, либо тихий смех, либо и то и другое. *** Комсток вскочил на ноги с побелевшим лицом.— Сбежал?— Да, сэр, — выдавил лейтенант.— Кто ответственный?— Сержант Эльтон, — лейтенант закусил нижнюю губу.— Немедленно расстрелять.— Он уже мертв, сэр. Виндичи перерезал ему горло и забрал пистолет. Он убил пятерых охранников. В помещении открыто окно, одна униформа исчезла.— Найти его. Привести сюда, если сможете. Если не сможете, принести то, что останется.— Да, сэр. Мы уже ищем.— Убирайся вон! Подключайся к поискам!— Да, сэр.Некоторое время он боролся с собой. Потом сел и поднял трубку.— Сэр?— Удвойте охрану Ричарда. Этот человек опять на свободе.Он бросил трубку, не дождавшись ответа.— Он был прав, — сообщил Комсток пустому экрану. — Все-таки он был прав. *** Мир Стата — хмельная летучая мышь, Что мечется взад и вперед… *** — Он не справился с заданием, — сказал Гаррисон, обращаясь к блестящему коричневому ящику.— Он еще жив? — спросил он.— Да, но…— Значит, еще рано говорить, что не справился, — ответил он.— Но он скоро умрет…Раздался звук, словно на стальной гитаре лопнула струна.Тогда Гаррисон понял, что разговаривает сам с собой.Он закрыл ящик, рот и разум и встал, чтобы подключиться к охоте на тигра. ***— Отец?— Кто это?— Касси, но…— Я не знаю никого по имени Касси. И у меня нет детей.— Ты Виндичи. Но ты также капитан Рамсэй. Я твоя дочь.— Я позаимствовал личность Рамсэя случайно. Ты его дочь, не моя.— Пусть так, иди своим путем. Но посмотри наверх.— Я под землей. Здесь ничего не видно.— В небе девять звездолетов, готовых нанести удар по Федерации… Может, в том, чтобы разбить ее, есть свой резон.— Какой резон?— Она уже исполнила свою роль. Доставила человечество к звездам. Теперь это всего лишь гигантская губка, сосущая кровь из миров, которые жаждут независимости. Надави на нее, и она сожмется, истекая этой кровью…— Это не мое дело.— Когда-то это было делом моего отца. Очень давно.— И Ричард убил его! Ты предлагаешь дать планам Ричарда осуществиться?— Только ты знаешь, где находится Стат.— Это верно.— Ты помнишь Глорию? Молчание — Люди впереди! Огни! Бешеный бег, больше ни слова. Ненавижу, активный глагол. Ярость, внутренность топки. Молчание… Боль… МИНУС ТРИ Он пробудился.Долго не открывал глаза. Подумал о своих руках и ногах — они были на месте. Он попытался вспомнить, кто он такой, но не смог.Потом его начало трясти.Затем пришла боль.Вспомнил, как бежал, бежал в подземных туннелях. Он разжигал костер памяти. Вспомнил, как пробирался в подземелье под дворцом. Добрался до огромного вентилятора. Кто-то говорил с ним из ниоткуда.Костер тлел.Кто-то, возможно, Рамсэй, хотел, чтобы он помог раздавить Стат. Он вспомнил, что убил множество людей. Вспомнил, как его прижали к стене, отняли пистолет. Вспомнил, как начали бить.— Он стоял на четвереньках, рычал. Они пинали его. Он вспомнил, как ухватил за лодыжку человека, нагнувшегося над ним. Вспомнил, как сомкнул зубы, последовавший за этим вопль. Затем был вкус крови во рту, и череп раскололся на части, и перед глазами замаячило зеркало, в котором не было отражения…Он облизал губы и содрогнулся от вкуса крови.
1 2 3 4 5