Только после того как наступление 1-й танковой дивизии СС на Лютрбуа с целью перерезать дорогу из Бастони на юг сорвалось, верховное командование, наконец, согласилось с точкой зрения командования группы армий «Б» и 5-й танковой армии, что атаки на этом участке ничего не могут дать, так как войска, доблесть которых была выше всяких похвал, слишком малочисленны и имеют слишком мало оружия и боеприпасов, чтобы одолеть противостоящие им силы противника. Холодный, пронизывающий ветер также причинял войскам большие неприятности, к которым добавлялись затруднения в снабжении.
Теперь все старшие начальники настаивали, чтобы атаки были немедленно прекращены, а войска выведены из того глубокого выступа, который образовался в результате нашего вклинения в оборону противника. Эти просьбы основывались на нашей оценке обстановки на 29 декабря. Противник сосредоточил такие большие силы к северу и югу от этого выступа, что мы не могли и надеяться (при наличной численности и оснащении войск) предупредить прорыв на Уффализ ни на левом, ни на правом фланге. Кроме того, господство противника в воздухе ограничивало действия наших войск сумерками, а передвижение, окопные работы, снабженческие перевозки и т. д. позволяло проводить только при полной темноте. Но несмотря на серьёзное ухудшение обстановки по обеим сторонам р. Урт и на правом фланге 7-й армии в районе Вильца, только после начала наступления противника верховное командование, наконец, с трудом согласилось 3 января 1945 г. разрешить отход наших войск.
12-13 января русские предприняли своё большое наступление с баруновского плацдарма . Влияние его немедленно сказалось на Западном фронте. Мы уже давно с тревогой ожидали переброски своих войск на Восток, и теперь она производилась с предельной быстротой. Туда была переброшена 6-я танковая армия СС с отдельными частями армейского подчинения, двумя штабами корпусов и четырьмя танковыми дивизиями СС, бригада «Фюрербеглейт» и гренадерская бригада, а также вся их артиллерия и переправочные средства. Нетрудно представить, как сказался отвод с фронта такой массы живой силы и техники на постоянном, катастрофическом недостатке у нас горючего. Теперь нам пришлось расплачиваться за промедление в отходе из большого выступа, который все равно в конце концов был бы нами потерян. В ставке верховного главнокомандующего не понимали, как сильно были измотаны наши войска. Физически и морально они были утомлены даже больше, чем мы считали, и уже не могли успешно бороться с крепкой американской армией, отлично снабжаемой боевой техникой и продовольствием. Полученное в январе пополнение ни качественно, ни количественно не соответствовало требованиям войск. В состав пополнения входили главным образом пожилые люди, ограниченно годные к службе и плохо обученные. Военная промышленность Германии разрушалась под нарастающими ударами бомбардировочной авиации союзников. В середине января были потеряны промышленные районы Верхней Силезии. Вскоре это стало сказываться на снабжении вооружением, боеприпасами и всеми видами военного имущества. Следя за непрерывным ростом сил противника, которые накапливались для нового удара, солдаты на Западном фронте теряли веру в победу. Потеряв веру, они утратили и наступательный порыв, хотя продолжали выполнять свой долг. Эта преданность войск до конца была, пожалуй, самым замечательным явлением последних месяцев войны.
Заключение
В течение пяти недель наши войска как в наступлении, так и в обороне сражались с удивительным мужеством и упорством, без отдыха, в чрезвычайно тяжёлых условиях. На эти почти сверхчеловеческие усилия их воодушевляла вера в то, что, жертвуя собой, они выиграют нашим политическим руководителям время для завершения войны.
Несмотря на преданность войск, наступление провалилось. Уже через несколько дней после начала наступления стало ясно, что оно закончится неудачей. Цель была слишком отдалённой, а силы наступающих войск совершенно не соответствовали поставленным перед ними задачам. Чтобы обеспечить стремительное и энергичное развитие успеха после прорыва, наши войска были недостаточно эшелонированы в глубину. В то же время мы не могли обеспечить фланги наших наступающих группировок, не взяв для этого части и соединения из состава сил, предназначенных для быстрого продвижения к р. Маас.
7-я армия была слишком слабой, чтобы выполнить свои ближайшие задачи — прикрыть южный фланг двух танковых армий и выделить специальные силы для наступления на Люксембург. 7-я армия не смогла удовлетворительно выполнить ни одной из этих двух задач. А ведь успешное продвижение 7-й армии имело важное значение для левого крыла 5-й танковой армии.
Общая нехватка сил имела ещё одно серьёзное последствие. Не было установлено определённого направления главного удара. Настойчивое стремление во что бы то ни стало выполнить первоначально поставленную задачу, несомненно, было ошибкой. Ошибочными были также организация и тактика наших войск. Верховное командование, не знавшее обстановки на фронте и проявлявшее повышенное и неуместное упрямство в своих требованиях выполнять его приказы со скрупулёзной точностью, уже не обладало необходимой оперативностью и не могло согласовывать ход операций с конкретной обстановкой. В конечном итоге это вина Гитлера. Когда выяснилось, что на самом деле мы не располагаем всеми теми дивизиями, которые намечались для Арденнского наступления 1944 г., нужно было изменить план действий с учётом слабых сил, находившихся в нашем распоряжении. И далее, как только стало очевидно, что мы не можем больше продолжать наступление, следовало своевременно принять решение о переходе к обороне и отойти на исходные позиции.
С моей точки зрения, наше поражение вызвали три основных фактора:
1. Противник гораздо быстрее, чем предполагало наше верховное командование, реагировал на наступление, начатое 16 декабря.
2. Контрмеры противника были согласованы и осуществлялись по единому плану.
3. Когда погода прояснилась, противник снова стал господствовать в воздухе, как и во время вторжения в Нормандию.
Правда, сейчас можно сказать, что контрнаступление противника началось преждевременно. Если бы противник перешёл в контрнаступление чуть позже, он мог бы уничтожить в Арденнах всю нашу наступавшую группировку. Другими словами, победа противника была «обычной» в обстановке, когда потерпевшая поражение немецкая армия, несмотря на тяжёлые потери, отходила на те рубежи, с которых она начала наступление. В это время союзники вынуждены были прекратить атаки по всей линии фронта на западе. Им пришлось опять отвоёвывать территорию, за которую они совсем недавно сражались.
Германия получила передышку. Внутренний фронт в тылу, страдавший от бомбардировочной авиации союзников, почувствовал некоторое облегчение. Однако заплатить за это пришлось такой дорогой ценой, что наступление не принесло ожидаемого результата. Последние немецкие резервы понесли огромные потери и больше не могли влиять на обстановку на Западном и Восточном фронтах.
Стремительное продвижение Красной Армии свело на нет последствия передышки, достигнутой Арденнским наступлением, и сделало неизбежным быстрое окончание войны. Поэтому выигрыш времени на Западном фронте оказался обманчивым.
Провал наступления отразился на моральном состоянии, а следовательно, и на поведении как армии, так и гражданского населения. Возможно, это ускорило окончание войны.
Несмотря на трагический исход наступления, нельзя отрицать, что немецкие солдаты и офицеры сделали всё возможное, чтобы смягчить жестокий удар, который судьба готовила Германии. Уступая противнику в численности войск и вооружения, атакующие дивизии сражались превосходно. Отрицать это — значит отнять у американцев возможность по-настоящему оценить их победу.

ФИНАЛ

Генерал-лейтенант Зигфрид Вестфаль
Когда в Арденнах измотанные войска группы армий «Б» отходили под натиском противника назад, на исходные позиции «Западного вала», Гитлер в своей ставке «Орлиное гнездо» близ Бад-Наугейма получил известие, которое заставило его с большой поспешностью вернуться в Берлин. Это было донесение о новом большом наступлении советских войск с баранувского плацдарма на Висле. Событиям трёх последующих месяцев суждено было привести войну к концу.
Окончание войны было ускорено ослаблением Восточного фронта, откуда часть войск была переброшена в Арденны, и резким спадом производства вооружения и боеприпасов. Немецкому народу, многим миллионам мужчин, женщин и детей, бежавших от Красной Армии по обледенелым дорогам Центральной Европы, последние события войны приносили только непрерывные бедствия. Русские заняли Силезию, Восточную и Западную Пруссию, Померанию и даже Бранденбург — колыбель старой империи Гогенцоллернов. Был окружён Рур. Англичане вступили в Гамбург и Киль, а американцы заняли Франкфурт-на-Майне, Штутгарт и Мюнхен. Были потеряны Саксония и Тюрингия, и передовые отряды русских встретились с американцами на Эльбе возле Магдебурга. Красная Армия заняла Берлин, и немецкие вооружённые силы, наконец, капитулировали, сложив оружие перед победоносными военачальниками противника. За последние месяцы немецкий народ испытал такие ужасные страдания и голод, что сообщение о самоубийстве Гитлера, избежавшего таким образом людского суда, не вызвало почти никакого интереса и даже не стало темой для разговоров. В то время народ находился в состоянии такой апатии и усталости, что у него оставалось только одно страстное желание — чтобы со всем этим было покончено раз и навсегда. Однако многим немцам (и притом далеко не самым худшим из моих соотечественников) пришлось вынести ещё одно испытание. Этим испытанием было жестокое открытие, что все огромные жертвы и беззаветная преданность войск были напрасными, что миллионы храбрых людей рисковали своей жизнью и погибали ради дела, которое, как теперь стало ясно, было нечестивым. И неизбежно возникали вопросы. Почему война окончилась именно так? Разве нам суждено было проиграть войну, несмотря на все наши великие победы первых дней, несмотря на то, что в своё время мы были хозяевами почти всей Европы?
Сейчас разумные и трезво рассуждающие немцы знают, как ответить на эти вопросы. Преступное правительство Гитлера вызвало за границей такое отвращение и ненависть, что немцы не могли и надеяться в течение длительного времени с оружием в руках угрожать всему миру. Просто мир был слишком велик. Победа немцев при таком колоссальном преимуществе их союзников в живой силе, сырьевых ресурсах и промышленной мощи стала совершенно невозможной уже тогда, когда сравнительно ограниченная война 1939-1940 гг. переросла в мировой конфликт, в котором Соединённые Штаты Америки и Советская Россия выступали против нас. Многие немецкие солдаты хорошо понимали это и так же мало желали этой войны, как и гражданское население Германии. Многие даже правильно предугадали её вероятный исход, и это отнюдь не облегчало им выполнение их долга. Однако у солдат нет другого выбора, кроме выполнения своего долга. После декларации в Касабланке о том, что для союзных правительств единственным приемлемым условием будет только безоговорочная капитуляция Германии, даже те, кто был полностью осведомлён об истинной обстановке, не видели никакого выхода, кроме продолжения войны до её горького конца. Только немногие реагировали настолько сильно, что решились на открытый мятеж. С другой стороны, в Германии сейчас есть небольшая и все уменьшающаяся группа людей, которые не научились смотреть действительности прямо в глаза. Эти люди во что бы то ни стало хотят снова поверить в возрождённую сказку 1918 г., в легенду об «ударе ножом в спину» . Даже теперь они приписывают наше поражение измене. Но где в мире нет глупцов — людей, которые не замечают очевидных фактов, людей, которых опыт буквально ничему не научил?
С этой точки зрения, роковые решения, описанные в данной книге людьми, которые знают то, о чём они пишут, вовсе не были роковыми в подлинном смысле слова. Иначе говоря, якобы не эти решения превратили верную победу немцев в несомненное поражение. Результаты различных операций в известной степени предопределяло взаимоотношение сил, и первой причиной поражений была ложная оценка наших возможностей в то время, когда принимались эти решения. Даже если бы немецкая авиация выиграла сражение за Англию, Великобритания едва ли стала бы на колени, а захват Сталинграда или своевременный отвод 6-й армии едва ли привели бы к быстрому прекращению советского сопротивления. Поражение под Эль-Аламейном в октябре-ноябре 1942 г. было неизбежным ввиду плохого материального обеспечения войск Роммеля. В этих условиях победа в Арденнах ничего не дала бы Гитлеру, разве что несколько продлила бы его земное существование. И даже поражение союзников в Нормандии — почти невероятное, если принять во внимание их подавляющее превосходство на море и в воздухе, — всё равно не заставило бы англичан и американцев отказаться от новых попыток вторжения.
Основным роковым решением было то, которое исходило из ошибочного предположения Гитлера, что западные державы позволят ему уничтожить Польщу, не заступившись за своего союзника. Как только было принято решение о вторжении в Польшу, решилась и наша судьба.
Уроки войны 1914-1918 гг. снова повторились четверть века спустя: Германия не может выиграть войну, ведя её более чем на одном фронте. Благодарение богу, сегодня мы научились большему. Мы усвоили более глубокую истину. Немецкий народ теперь искренне желает полного и окончательного примирения со своими бывшими врагами. Сейчас мы убеждены, что никогда больше не должны скрещивать мечи с нашими соседями. Давайте же соревноваться с ними, но только в условиях мира . Мы проиграли войну. Теперь мы должны бороться только за то, чтобы завоевать любовь и уважение своих бывших врагов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45