Тебе, Скьольд, понадобятся годы и годы, чтоб взойти на первый холм знаний, а с этого холма перед тобой откроются другие вершины, и тебе вновь придется взбираться по самым крутым склонам.Так рассуждая, Бьорн Кальфсон был уже не простым кузнецом в прожженном фартуке, но вдохновенным творцом, наделенным страшной силой, чья мысль способна распахнуть врата невидимого мира.— Тому, кто владеет рунами, лучше живется на земле, ибо, все зная, он превосходит воина, мореплавателя, ярла и короля. Будь справедлив и упорен, Скьольд, тогда со временем ты станешь властителем рун. Я научу тебя, как их вырезать и толковать, как их испытывать, как к ним взывать и как перед ними приносить жертвы. Я научу тебя также, кому их можно открывать и кому передавать. И, только узнав все это, о Скьольд, ты сможешь властвовать над рунами.Когда безудержные ветры завывали над Окадалем и от мороза трескались глиняные горшки, а вдали море швыряло на рифы айсберги, Скьольд изучал знаки, вырезанные на дубовых дощечках, оленьих рогах или моржовых клыках. И Бьорн терпеливо объяснял ему слово, от которого пойдет бесконечная цепь других слов.— От одного слова родится другое, а потом еще и еще, и так же от одного поступка родится другой, а потом еще и еще.Бледный рассвет нередко заставал их перед каменным столом, и у обоих — учителя и ученика — лихорадочно блестели глаза и пылали лица, но они мужественно побеждали усталость.Однажды утром Бьорн, пошатываясь, поднялся со скамьи. Мускулы его лица напряглись от внутреннего волнения. Он запел строфу из саги о Вольсунгах («Сага о Вольсунгах» (XIII век) — одна из самых известных скандинавских саг, в которой повествуется о трагической судьбе рода Вольсунгов.), которую Скьольд знал наизусть:В певучих рунах восхвали прибой,И в море белокрылых скакуновОт беспощадных бурь ты охранишь.Укрась на судне рунами бушпритИ румпель, чтобы руль послушен был.На веслах тоже руны выжги ты.Скьольд понял, что незримые врата распахнулись, что властитель рун оседлал время и его дух витает над морем в поисках знакомого паруса.Бьорн долго оставался в полузабытьи, казалось — он изнемогает. Скьольд затаил дыхание, боясь разорвать таинственную нить, которая протянулась от кузнеца к далеким рубежам. Бьорн видел что-то сокровенное, и перед его взволнованным взором возникали образы, недоступные тем, кто не умеет повелевать рунами. Мало-помалу лицо кузнеца стало спокойнее.— Я забыл о тебе, Скьольд. Эйрик Рыжий, Бьярни и твой брат Лейф уже несколько дней, как достигли конца Западного моря.Скьольд вскочил на ноги. Он побледнел. Кровь стучала у него в висках, как тысячи цепов на гумне.— Ты их видел, Бьорн?— Да. Там был большой пир на лужайке, окруженной деревьями. Такими большими деревьями, что шесть человек, взявшись за руки, с трудом обхватили бы их стволы. Дым поднимался над костром, на котором жарили мясо оленей и медведей. И перед нашими людьми стояли такие же чаши из древесной коры, как перед меднокожими местными жителями с волосами чернее воронова крыла. А женщины в знак радости били по натянутой на барабаны коже. Кого же они приветствовали среди изобилия и согласия? Твоего брата Лейфа и девушку того племени, более прекрасную, чем огонь и лед.— Такую прекрасную? — переспросил Скьольд. — А какого цвета у нее глаза? Как огонь или как лед? Золотистые, голубые или зеленые?— Не знаю. В них отражался только Лейф; а у Лейфа было счастливое лицо. Глава VIIИНЕТИ-КИ Прошло восемь месяцев с той поры, как викинги разбили лагерь на высоком мысе над рекой, напротив острова, где Виннета-ка, великий вождь речных мандатов, велел поставить хижины своего поселка. Эйрик назвал местность, где поселились викинги, Большим мысом.Скрелинги помогли бледнолицым людям устроиться. Они свалили и пригнали по воде стволы с твердой сердцевиной, предназначенные на срубы для складов, которые Эйрик хотел построить на правом берегу. Краснокожие поделились с мореплавателями олениной, медвежатиной, козлятиной и лососиной. Лосось водился в окрестных реках и ручьях в таком множестве, что скрелинги чтили его как покровительствующее им божество. Манданы научили моряков делать челны из кожи, натянутой на остов из гибкого дерева. На этих челнах можно было быстро и без утомления передвигаться по воде. Скрелинги отказались взять у викингов что-либо взамен, кроме искусно выкованных топоров и гвоздей, а также барана и овцы, которых они, стреножив, выпустили на лужайку посреди селения. Все взрослые и дети стали считать этих животных тотемами, символами дружбы, связывающей их с белыми людьми.Виннета-ка и его соплеменники каждый день приезжали на Большой мыс в пирогах, доверху нагруженных дичиной, сочными кореньями и плодами, которые женщины собирали в лесу.Несколько недель спустя многие жители уже бойко изъяснялись на норвежском языке. С этих пор связи между белыми и краснокожими еще более укрепились. Виннета-ка просил объяснить ему обычаи заморских бледнолицых братьев, рассказать, как они охотятся, ловят рыбу, строят белокрылые корабли и жилища, чтят своих богов. Ничто его не удивляло. Казалось, что для вождя майданов мир был бесконечен и разнообразен, полон множества тайн, раскрытия которых он ожидал в терпеливом спокойствии.В свою очередь, Эйрик, Бьярни, Лейф и другие викинги дивились всему тому, что скрелинги раскрывали пред ними. Обычно говорил Виннета-ка. Он с трудом подбирал норвежские слова, но Иннети-ки, его дочь, шутя усвоила все тонкости трудной норвежской речи и легко переводила отцу непонятные места. Она повсюду сопровождала вождя, и с каждым днем приязнь, возникшая с первой встречи между Лейфом и девушкой, становилась все более нежной и сильной. Итак, Иннети-ки переводила, а Лейф упивался каждым ее словом.— Ты можешь идти два лунных месяца на запад, не останавливаясь от зари до захода солнца, и лишь тогда натолкнешься на преграду из высоких гор, но все равно увидишь лишь десятую часть племен краснокожих людей. Ты встретишь наших ближних братьев — озерных и лесных манданов, микмаков, черноногих, толстопузых, оджибвеев и кри, но с севера до юга и от восхода до заката нашим племенам нет числа. Они живут бок о бок, как листья на одном дереве. А за высокими горами есть еще другие племена, а потом, говорят, лежит огромное море. Я никогда не бывала дальше большого озера, откуда течет эта река. Великий дух, который владеет нашими судьбами, отдал майданам этот край между берегами Великой воды и озерами. Да и к чему нам идти дальше? В лесу много дичи, а наш брат лосось никогда нас не покидает. Ваши боги, белые люди, наверно, пожелали, чтобы вы перебирались с места на место, как чайки или медведи. Значит, ваша земля не может вас прокормить.Беседа у костров, разведенных на берегу реки, часто длилась до поздней ночи. А Лейф видел только глаза Иннети-ки, глубокие, как озера в краю манданов.И вот на четвертый месяц после их встречи Лейф и дочь Виннета-ка решили соединить свои жизни.Лейф поведал об этом своему приемному отцу Эйрику и ближайшему родственнику — дяде Бьярни, потому что обычаи в стране скрелингов, несомненно, были иные, чем в Исландии.Эйрик и дядя Бьярни очень обрадовались. Они видели в этом браке союз двух племен и залог счастливого будущего. Торжественно явились они в хижину Виннета-ка на длинном острове и, слегка смущаясь, попросили руки его дочери в тех словах, которые были приняты для такого случая в Исландии.Вождь беседовал с несколькими охотниками. На его губах мелькнула усмешка.— Воины, я ничего не могу вам ответить. Только сама Иннети-ки может дать согласие на брак.Он позвал дочь и тихо заговорил с ней на языке скрелингов.Эйрику и дяде Бьярни не пришлось повторять свою просьбу. Личико Иннети-ки сияло.Вождь манданов поднялся и положил руку на плечо Эйрика:— Скажи своему сыну, что с этого часа он и мой сын, раз этого хочет Иннети-ки. Иннети-ки драгоценна, как свет, но я знал с первого дня, что твой сын заменит меня в ее сердце. Ну что ж, это, наверно, к добру!Он погладил волосы Иннети-ки и, отведя взор от викингов, сказал:— Не знаю, не тяжело ли будет моей белочке ужиться на чужой земле даже с тем, кого она избрала.— Виннета-ка, мой сын Лейф решил жить у Большой реки. Весной наш корабль уйдет, но Лейф останется с теми из моих людей, кто этого пожелает.— Ну, тогда я счастлив!— Мы будем возвращаться каждый год за грузом, вождь.— Возвращайтесь, когда захотите. Вашим кораблям никогда не вывезти всего леса или всей пушнины с этой земли. Ты и твои земляки всегда найдут хороший прием.Иннети-ки выскользнула из вигвама и побежала к реке…На длинном острове большим праздником отметили свадьбу сына викингов и дочери скрелингов. Осень одарила леса ослепительным красным, желтым и золотым убранством, а Большая река спокойно текла меж стен из столетних стволов.На самой высокой точке Большого мыса был построен деревянный дом. В нем и поселилась Иннети-ки. Пробудившись, она могла видеть через открытую дверь реку, остров и противоположный берег, дремавший в густом утреннем тумане.Все осенние месяцы викинги и их новые друзья посвятили рубке леса и заготовке мехов. Манданам очень нравились цветные полотна, а у Эйрика на борту было несколько ярко-красных парусов. Краснокожие охотно обменивали тяжелые связки шкур на яркие ткани. Ими манданы украшали свои хижины. Им также нравилось разрезать алые полосы на ленты и вплетать их в волосы.У берега реки, милю вверх по течению, Лейф нашел рожь, известную в Исландии под именем «мелр». Здесь это был высокий дикорастущий злак. Он рос вдоль высохших рукавов Большой реки, и, насколько хватал глаз, тесно прижатые друг к другу стебли качались на ветру.Колосья уже полегли, и Иннети-ки, смеясь, сообщила Лейфу, что они созрели уже ко времени появления белых людей. Все же викинги радостно приветствовали находку Лейфа, так как рожь встречалась в Гренландии очень редко. Эйрик решил к предстоящему плаванию взять на корабль побольше зерна.Вскоре после женитьбы Лейфа исчез франк Тюркер. Он ближе всех сошелся с краснокожими людьми. Его сметливость, пылкое воображение, страстность речей пленяли скрелингов. Если не считать Лейфа, он единственный из северян понимал речь мандатов и сам говорил на их языке.Тюркер часто сопровождал в лесных походах одного из самых старых охотников племени — Омене-ти, доверия которого он добился. Но однажды вечером Омене-ти причалил в своей пироге к Большому мысу и пожелал говорить с «отцом викингов». Эйрик позвал Лейфа, служившего переводчиком.Омене-ти сплюнул на сторону, что означало торжественную клятву.— Круглоголовый белый человек спятил. В двух днях ходьбы отсюда мы с ним напали на след медведя. И вдруг Круглая Голова увидел холм, заросший кустарником с листьями над самой землей. Тогда он стал прыгать, плясать и орать, как одержимый. Не иначе, как в его тело вселился злой дух. Круглая Голова сказал мне, громко смеясь, что он отсюда не уйдет и чтоб я его там оставил. Я сделал перед ним двенадцать телодвижений, которые изгоняют безумие, но думаю, что Круглая Голова не поправится.Охотник ждал, пока Лейф не переведет это странное донесение.Эйрик очень любил франка.— Пусть Омене-ти проводит нас к Тюркеру. Если наш друг сошел с ума, ему грозит гибель в когтях какого-нибудь хищника. Предупреди дядю Бьярни, что мы отправляемся на поиски.Омене-ти понял смысл ответа Эйрика.— Скажи отцу викингов, что я готов проводить его к холму ползучих листьев.Эйрик, Лейф и трое викингов полдня поднимались по реке, пока не достигли водопада. Омене-ти указал пальцем на лес.Они углубились под своды высоких красных кленов, которые викинги считали самым ценным деревом Нового Света.Едва путники прошли с милю, как впереди послышались раскаты смеха.— Вот и Тюркер, — сказал Лейф. — Он направляется к реке.Франк их шумно приветствовал. Он казался очень возбужденным и размахивал руками.— Эйрик, брат мой, я никогда не вернусь ни в Исландию, ни в Гренландию и ни в иную северную землю.— Успокойся, Тюркер, успокойся!— Клянусь Тором, Эйрик Рыжий, ты думаешь, что я свихнулся! Раскрой пошире уши и выслушай меня! Я нашел самое ценное растение в этом краю: я нашел виноград и виноградные лозы. Холмы, покрытые виноградниками, тянутся на мили. Виноград уже созрел для давильни.Друзья не поверили ему. Может быть, это слова безумия, помутившего его разум?— Ах, вы не верите? Ну, так идемте со мной. Моя одежда еще пахнет раздавленным виноградом.И они пошли за Тюркером. До самого горизонта кудрявились едва пожелтевшие виноградные лозы, а на них висели такие огромные гроздья, что ими можно было бы загрузить несколько кораблей.Лейф и самые молодые из викингов впоследствии до отвала наедались сладкой ягодой.— Ну как. Желторотый? — торжествовал Тюркер. — А ведь виноград еще ничто по сравнению с вином. До конца дней своих я останусь на этой земле властителем вин. Эйрик, эта земля заслуживает лучшего названия, чем Маркланд. Назовем ее Винеланд — Виноградная страна.Вождь викингов Эйрик стиснул в сильных ладонях золотистую гроздь.— Винеланд? Что ж, такое название подходит этой земле, Тюркер! Винеланд — край винограда и всевозможных чудес!Чуть поодаль Омене-ти удивленно смотрел, как белые люди лакомились ягодами, которые были пригодны разве что в пищу медведям. Эпилог Зима покрыла снегом берега реки и притихший лес, но жизнь на Большом мысе и на острове майданов не заглохла. Охотники ставили капканы на пушного зверя, а викинги в глубине бухты строили два корабля, которые должны были увезти в трюмах лес, меха и бурдюки с молодым виноградным вином.Река замерзла, и ледяная дорога соединила берег с островом.Виннета-ка и его сородичи топили в глиняных горшках медвежий жир и коптили мясо диких гусей и уток, которых тысячами ловили в сети, натянутые в засохших тростниках.В зимние вечера вождь манданов, Эйрик и дядя Бьярни часто встречались под кровом Лейфа и в теплом деревянном доме вели бесконечные беседы о будущих поселениях, о торговле между Гренландией и Винеландом, о дружеских союзах, которые определят судьбы двух племен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20