В толпе зашумели: Вальтьоф заменил имя отца Йорма самым оскорбительным прозвищем, какое только могло быть: он назвал Йорма Сыном Лиса.Те, кто хорошо знал Вальтьофа, были поражены его смелостью. Впервые за многие годы его взгляд выражал спокойную уверенность.Он шагнул к Йорму, который растерянно смотрел на него, не зная, как отвести грозящий ему удар.— Ты так оскорбляешь меня, Вальтьоф, будто я причинил тебе какое-нибудь зло. Не забывай, что я привез тебя на борту моего корабля. Отца моего и вправду звали Рыжим, но это не имеет ничего общего с обманчивым нравом Лиса.Его маленькие глазки метали искры и впивались в лицо Вальтьофа, словно искали объяснения этому неожиданному выпаду. Вальтьоф, не выказывая волнения, остановился перед Йормом.— Твой отец здесь ни при чем, Йорм! Лис притаился в глубине твоей души, и с того самого дня, как ты появился на свет, вы связаны с ним, как быки в одной упряжке. Вас может удивить, друзья мои, что Вальтьоф Печальный, Вальтьоф Тихий вдруг заговорил перед таким многолюдным собранием. Но ведь сейчас решается успех всего нашего дела.Он отвернулся от Йорма и продолжал:— Я заговорил потому, братья, что от этого зависит наша жизнь. Я прошу вас выслушать меня внимательно. Потом вы вольны будете поступить, как найдете нужным. Всего лишь трое суток мы находимся на новой земле, куда добровольно последовали за Эйриком Рыжим, а уже среди нас поселилась вражда.От этого человека исходила какая-то удивительная сила убеждения. Он не успел высказать свои обвинения против Йорма, но все уже почувствовали, что ни малейшая ложь не сойдет с уст этого человека, на лице которого залегли преждевременные морщины.Йорм лучше кого-либо другого понимал, какая опасность над ним нависла.— Вальтьоф хочет обвинить меня в вымышленных грехах! — закричал он отчаянным голосом. — А почему? Да потому, что Бьярни Турлусон завидует мне. Замолчи, Вальтьоф, и останемся добрыми друзьями! У тебя нет более преданного друга, чем я!Не обращая внимания на эти льстивые слова, Вальтьоф привлек к себе обоих сыновей и выдвинул их вперед.— Слушайте, викинги! Вот мое единственное сокровище на этом свете. Головами детей моих клянусь говорить только правду. А если я погибну раньше, чем докончу мой рассказ, младший заменит меня. Я поведал ему о предательстве Йорма, хозяина «Гуся», чтобы зло не осталось безнаказанным.— Ложь! Ложь! — завопил Йорм. — Скажите же ему, что это ложь! Ведь вы все знаете меня!Он призывал в свидетели моряков своего судна, но его протесты не находили отклика. Торольф Волк, Скиди Норвежец и Ивар Горлан смотрели куда-то в сторону. Один лишь Сын Лосося поддерживал его, проворчав несколько необдуманных слов, окончательно подорвавших доверие, на которое надеялся Йорм.Выждав, чтобы Йорм перестал бесноваться, Вальтьоф спокойно продолжал:— Я обвиняю Йорма, Эгиля Павлина, Скиди Норвежца и десяток других, чьих имен я не знаю, в том, что они хотели поднять бунт против Эйрика Рыжего. Это было однажды вечером на борту «Гуся». Я поднимался из трюма, где ухаживал за лошадьми…Лицо Вальтьофа оживилось, будто гнев стер с него серый налет, покрывавший его, как маска.Викинги почтительно слушали, как разматывался клубок заговора. Эгиль Павлин попытался протиснуться сквозь первый ряд, чтобы затеряться в толпе, но кузнец Бьорн Кальфсон грубо вытолкнул его на середину круга. Тогда Эгиль бросился на Йорма и стал изо всех сил бить его в грудь кулаками.— Это все ты подстроил, Йорм! По справедливости наказан должен быть ты один. Я хотел только земли, чтобы мои стада приносили больше дохода.Эйрик Рыжий, который до этой минуты стоял неподвижно, подошел к Вальтьофу:— Тебе незачем продолжать, Вальтьоф! Эгиль сам признал свое участие в заговоре, и Йорму нечего возразить. Очень досадно, что на земле, которой еще не коснулась мотыга, уже начинаются распри. Но, может быть, это и к лучшему. В Гренландии пока нет законов, мы их еще не установили. Я не стану мстить ни Йорму, ни Эгилю. С востока на запад тянутся обширные земли. Все недовольные могут поселиться там, где им заблагорассудится. Они получат свою долю орудий, скота и семян. «Гусь» — собственность Йорма. Пусть он у него и останется! Вдоль западного побережья нет недостатка во фьордах.— А я могу увезти свое стадо? — спросил Эгиль.— Этим ты окажешь нам услугу, — пошутил Эйрик. — Если твои быки похожи на тебя, они будут только портить наших. Собирай их скорее и уходи отсюда прочь!— Дай мне немного времени на сборы, — попросил Йорм. — Хоть несколько дней.Дело обернулось для заговорщиков не так уж плохо, и склочник Йорм немного воспрянул духом. Быть может, эта отсрочка позволит увезти из Восточного поселка побольше людей.— Вы уедете сегодня же вечером, — резко оборвал его Эйрик. — Пока Эгиль будет считать коров, ты, Йорм, собери своих людей. Клянусь Тором, я охотно уступаю тебе Скиди Норвежца, Грима и всех им подобных. А сын Лосося сумеет позабавить вас по вечерам.За Йормом и Эгилем последовали двадцать семейств и двенадцать неженатых мужчин. Это составляло семьдесят девять человек, включая детей. Тут были моряки с «Гуся», к которым присоединились недовольные, ожидавшие найти в Гренландии жизнь, свободную от всяких забот. Бьярни и Лейф Турлусон занимались выдачей отъезжающим их доли ячменя, съестных припасов и сельскохозяйственных орудий. Когда настала очередь Йорма, Лейф оказался с ним с глазу на глаз.Йорм наклонился к Лейфу:— Предупреди отца, Лейф Турлусон, что я ничего не забуду.Юноша прямо смотрел ему в глаза:— Если когда-нибудь на этой земле с моим отцом случится несчастье, а твоя рука или твой язык будут тому виной, я проломлю тебе голову, Сын Лиса. И знай, что это не пустая угроза.Йорм отошел со своей сетью и двумя гарпунами. Лейф проводил его взглядом до песчаной отмели фьорда. Изгнанники переносили на борт «Гуся» свою долю имущества. Из трюма, где содержался скот, шел едкий запах пота и прелой соломы. На носу и на корме громоздились тюки звериных шкур и мехов. Трое подростков, вооружившись длинными ремнями, отгоняли рои чаек, слетавшихся с высоты на парусину, где были разложены зерно и сушеная рыба. Чем меньше времени оставалось до отплытия, тем больше все суетились, бегая с корабля на берег и с берега на корабль. В этой сутолоке не смолкала перебранка женщин, рассаживавших маленьких детей под скамьями гребцов, чтобы уберечь от холодного ветра, дующего с суши.Эгиль Павлин стоял, опершись на перила, безучастный ко всему, что происходило вокруг него. Его не огорчал отъезд из Восточного поселка. Где бы «Гусь» ни бросил якорь, где бы изгнанники ни решили основать поселение, везде он будет первым по богатству и положению. А здесь он должен был подчиняться Эйрику Рыжему. Судьба обернулась против него. Но он не таил злобы на великого викинга. Весь гнев и ненависть сосредоточились у него на Вальтьофе Турлусоне, который раскрыл перед всеми тщательно подготовленный заговор.Придет время, и он отомстит этому человеку, унизившему его при всех. У Эгиля в ушах до сих пор отдавался оглушительный взрыв хохота, приветствовавшего его плачевное падение.По сходням шел на корабль Йорм. Эгиль двинулся ему навстречу. Эгилю очень хотелось знать, как встретит его теперь хозяин «Гуся».Йорм опустил широкую ладонь на руку Эгиля.— Забудем взаимные обиды, Эгиль! — сказал он. — Теперь нам необходимо объединиться. Если мы с тобой найдем общий язык, нам не придется склонять голову перед Эйриком и его дружками. Наше положение выгоднее, чем их.И, так как Павлин, пораженный бодрым настроением Йорма, удивленно поднял брови, моряк наклонился к Эгилю и сказал так, чтобы никто не мог его услышать:— У нас то преимущество, Эгиль, что мы знаем, где их найти, а сами можем долгое время скрываться от них. Они выделили нам нашу долю семян и скота, орудий и гарпунов. Клянусь Тором, настанет срок, и мы вернемся сюда за всем остальным. Наши предки были пиратами, Эгиль. Если ты согласен, мы восстановим их обычаи на новой земле, а тебя изберем вождем.— Ты умен, Йорм! Твои слова мне по душе. Знай, что здесь остается человек, у которого я мечтаю вырвать сердце из груди. Ради этого я готов стать пиратом или берсерком.— А заодно приятно будет разделить добычу, Эгиль! Позднее мы будем совершать более далекие набеги.— Я пойду за тобой, Йорм, но поклянись, что ты поможешь мне отомстить этому человеку. Ведь ты понимаешь, о ком я говорю?— Конечно, о Вальтьофе Турлусоне. Не бойся, Эгиль, у меня накопилось не меньше обид на этого медведя! Обещаю тебе, что жертвой первого же набега станет Вальтьоф Турлусон. Если мы захватим его живьем, можешь, если тебе захочется, растерзать его. Если же он от нас ускользнет, то, быть может, нам удастся взять его детенышей.— Ты дальновиден, Йорм. Хорошо, что ты мне доверился.Эгиль Павлин принял важный вид, напыжился и тоном, подобающим вождю, произнес одну из тех фраз, какими прежде любил пересыпать свои речи перед судьями альтинга в Исландии:— Я сумею проложить новые пути, Йорм!Йорм одобрительно кивнул. Сейчас не время было противоречить этому напыщенному чурбану.Между тем заканчивалась погрузка земледельческих орудий. Грим и Скиди Норвежец, завершая шествие, катили бочонок с крепким пивом, которое получалось от брожения брусничных и можжевеловых ягод. Двум пройдохам удалось выклянчить его. В ту минуту, когда Йорм уже отдавал приказ поднять парус, к «Гусю» подошли Эйрик Рыжий и Бьярни Турлусон с сыновьями Вальтьофа.— Эгиль, Йорм и все, кто последовали за вами! — обратился к отъезжающим Эйрик. — Я желаю вам доброго пути. Гренландия велика, и места хватит всем. Желаю вам успехов и процветания, но не вздумайте возвращаться в Восточный поселок. Если вы это сделаете, я прогоню вас, как собак. Для нас вы отныне чужие, и мы не хотим больше видеть ни вас, ни ваших потомков.Это была не угроза. Это были издавна принятые слова, которыми провожали изгнанников. Эгиль, Йорм и их приспешники своими делами сами отделяли себя от общины, и община порывала с ними всякую связь.Спорить было не о чем. Йорм поднял руку, и двенадцать пар весел погрузились в воду. Судно отвалило от берега. Жители Восточного поселка возвратились к прерванным работам.— Дядя Бьярни, — задумчиво сказал Лейф, — что их ожидает?Скальд пожал плечами.— На этом судне слишком много плутов и лодырей, а таких едва ли ожидает завидная участь. Скажу тебе по совести, мой мальчик: не будь на борту женщин и детей, я пожелал бы, чтобы «Гусь» раскололся пополам в открытом море. Глава IVДЛЯ БУДУЩЕГО УРОЖАЯ Отъезд Эгиля, Йорма и их приспешников мало отразился на жизни Восточного поселка. Колонистов ждало множество неотложных дел, и каждый час был дорог. Скоро суровая северная зима, как голодная волчица, набросится на долины и фьорд. Эйрик, Бьярни и все те, кому уже дважды привелось зимовать в Гренландии, знали, что нужно хорошо использовать двух — или трехнедельную отсрочку. К счастью, ветры не меняли юго-западного направления. Они гнали перед собой по небу тяжелые тучи, которые внезапно разражались ливнями. Эти поздние осенние дожди не только не охлаждали трудовой пыл викингов, но даже подстегивали их старания. Ведь стоит ветрам повернуть, как на смену дождям придут снега, и зима воцарится на всем плоскогорье.Строительного камня было хоть отбавляй. Его даже не нужно было выламывать из скал. Гранитные плиты и толстые пласты сланца покрывали склоны фьорда.Стоило лишь нагнуться, и можно было выбрать подходящий для кладки стен материал. Болотистая низменность в долине с избытком поставляла глину и торф.За одну неделю двенадцать длинных строений и тринадцать поменьше, похожих на исландские постройки, начали растило обе стороны от трех домов, возведенных Эйриком в предшествовавшем году. На время холодов и люди, и животные найдут кров. А весной в свободное время можно будет расширить поселок и предложить каждой семье поставить собственный дом.С каждым приливом во фьорд заносило огромные косяки трески. В некоторых местах вода бурлила под натиском рыбы. Словно серебряная дорога протянулась по морю. Даже самые бывалые исландские рыбаки не видали ничего подобного. Для лова трески не требовалось ни закидывать сети, ни прибегать к помощи гарпунов. Кузнец Бьорн Кальфсон роздал всем железные пики длиной от шести до семи футов, и мужчинам оставалось только глушить эту кишащую массу, которая два раза в сутки заполняла фьорд. Добычу перестали считать. Груды битой трески были выпотрошены и прокопчены над кострами из морских водорослей, разведенными на песчаном берегу.Лейф и Скьольд предпочли бы разделить труд рыбаков, но Вальтьоф забрал под свое начало всех юношей поселка и приобщил их к однообразной и неблагодарной работе по расчистке и вспашке почвы. Отлынивать не приходилось. Будущая жизнь всей колонии зависела от их упорных усилий. Сейчас самые насущные нужды поселка взрослые мужчины удовлетворяли охотой, рыбной ловлей и строительством, тогда как женщины собирали морские водоросли, ухаживали за коровами, овцами и козами, конопатили щели в стенах, готовясь к долгой зимовке. Вальтьоф и молодежь заботились о будущем урожае. Весь день Лейф, Скьольд и другие подростки — Торомы, Олафы, Гюнланги, Бьорны, Ульфы, Хруты — карабкаясь по склонам трех долин, очищали пашню от валежника, корчевали кустарник, взрыхляли острыми мотыгами каменистую почву, удобряли ее, закапывая в борозды мох и навоз.Однажды утром юноша, по имени Торкель, взбунтовался. Хватит с него по прихоти Вальтьофа унавоживать эту тощую землю!— Такой труд недостоин воина, Вальтьоф! Ты заставляешь нас работать, как рабов. Я пожалуюсь отцу!Вальтьоф вместо ответа схватил Торкеля за шею и повалил лицом вниз, в грязь.— На этой земле, — вмешался Эйрик Рыжий, — нет рабов. Так научись же любить камни Гренландии, которая сделала тебя свободным человеком. Отныне твоя родина здесь. — И, не обращая внимания на вопли Торкеля, он вымазал ему лицо навозной жижей. — Эта земля твоя, никто ее прежде не обрабатывал. Здесь воины не нужны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20