— Это очень возможно,— заметил Ренэ.
— Те, у кого ничего нет, не боятся дележа. Вот почему принц Наваррский — гугенот. Но если судьбе будет угодно, что последний из моих сыновей умрет бездетным, ты увидишь, что этот король горцев, этот монарх бесплодных полей и пастушьих хижин откажется от своей ереси и начнет ходить к обедне, чтобы сесть на французский престол.
— Вы говорите истину, ваше величество, но у вас еще три сына, из которых старшему, королю, нет еще и двадцати четырех лет, и Валуа имеют перед собою долгую будущность.
Лицо Екатерины приняло грустное выражение.
— Кто знает? — сказала она.
Она долго оставалась в задумчивости, как будто угол завесы, скрывавшей будущее, приподнялся перед нею.
— Но так как Генрих Бурбонский стоит ближе к трону, чем герцог Гиз...— начал Ренэ.
— Ах,— перебила его Екатерина,— если бы герцог Гиз, который по степени родства стоит дальше от трона, женился на моей дочери Маргарите, то он стал бы к нему ближе, чем король Франции.
И Екатерина описала Ренэ гордый и могущественный Лотарингский дом, который с берегов Мерты и из своих замков в Нанси с завистью смотрел на Сену и на старые стены Лувра.
— Как и мой род, от которого остались три ветви, Лотарингский дом имеет три ветви, которым Господь дал то, чего лишил моих детей,— здоровье! Генрих, кардинал, Майенн! Эти трое, Ренэ, если бы им позволить сделать хоть один шаг к трону, шагнули бы так, что, подобно колоссу Родосскому, встали бы одной ногой на берег океана, а другой — на склон Альпов.
Ренэ слушал, задумавшись.
— Понимаешь теперь, почему я предпочитаю лучше выбрать зятем принца Наваррского — гугенота, нежели герцога Гиза — католика. Но у меня есть и другие планы относительно этого принца, который скоро должен приехать сюда со своей матерью, королевой д'Альбре, но я расскажу тебе об этом в другой раз. Теперь же возьми перо и пиши под мою диктовку письмо моему сыну, герцогу Алансонскому.
Ренэ сел к столу и стал ждать.
— Пиши,— сказала Екатерина и начала диктовать: «Возлюбленный сын мой!
Состояние здоровья короля очень плохое, и он не может серьезно заниматься политикой, а потому я беру на себя право ответить вам относительно волнений, которые поднимают гугеноты в Анжу.
Мнение мое таково: в силу неограниченной власти, дарованной вам королем, вы должны как можно строже поступить с бунтовщиками, повесить и обезглавить, в случае необходимости, их зачинщиков и предводителей.
Затем, возлюбленный сын мой, я молю Бога, чтобы Он не оставил вас своими милостями».
— Ваше величество,— сказал Ренэ, положив перед королевой пергамент, чтобы она подписала свое имя и приложила печать,— вы даете благие советы относительно гугенотов, живущих в провинции, а как насчет парижских?
— После,— сказала королева.
— Я знаю одного из них,— настаивал Ренэ.— Он очень богат и много помогает деньгами мятежникам. Притом это гнусный мошенник, чудовищно лицемерный человек, который для видимости ходит к обедне, хотя он и гугенот в душе.
— Ну, так напомни мне его имя в тот день, когда я буду сводить счеты с парижскими гугенотами.
Ренэ закусил губу.
— Хорошо было бы, если бы какой-нибудь немецкий рейтар или пьяный ландскнехт убил его из-за угла.
— Как ты ни усерден для блага монархии, друг мой Ренэ,— сказала королева, пытливо смотря на своего парфюмера,— но ты не решился бы требовать жизни человека, совершенно для тебя постороннего.
— Ах, ваше величество...
— Этот человек или твой враг, или очень богат, и ты хочешь его ограбить.
Ренэ молчал.
— Я простила тебе уже много грехов,— продолжала Екатерина,— но, наконец, не могу же я разрешить тебе отравлять и убивать всех в королевстве.
— Ваше величество, я прочел по звездам, что смерть этого человека очень полезна для монархии.
— Ренэ, Ренэ,— прошептала королева,— между нами слишком много страшных тайн, и я не откажу тебе в жизни одного человека. Делай, что хочешь. Я даже не хочу знать имени новой жертвы твоей жадности. Но берегись! Когда-нибудь король проснется не в духе, и так же, как ты просишь у меня теперь смерти этого человека, у него будут просить твоей.
Ренэ вздрогнул.
— И он согласится,— докончила Екатерина.
Она подписала письмо, сложила его, приложила восковую печать и перевязала его голубой шелковинкой.
— Ступай и пришли ко мне моих женщин,— сказала она Ренэ.
Ренэ вышел, пятясь к двери, как тигр, уносящий добычу. Королева отдала в его власть жизнь Самуила Лорио.
***
У Ренэ, как известно, была квартира в Лувре, на верхнем этаже, том самом, где жили дворяне и пажи, состоявшие при короле.
Но вместо того, чтобы подняться туда, Ренэ спустился в луврский двор и вошел в караульню ландскнехтов. Большая часть из них спала на походных кроватях. Некоторые грелись у жаровни, стоявшей посреди караульни.
«Вот кого мне именно нужно»,— подумал Ренэ и крикнул:
— Эй, Теобальд!
Один из ландскнехтов обернулся и, увидев Ренэ, вышел.
— Ты толст и стареешь,— сказал флорентиец.— В твои годы надо бояться сердечного приступа, и ты напрасно греешься у огня. Пойдем лучше прогуляемся по берегу реки.
— Очень холодно,— сказал Теобальд, подмигивая глазом.
— Холод полезен для здоровья.
— А будет ли он полезен моему кошельку?
— Может быть.
Ренэ взял под руку ландскнехта и увлек его к реке, рассчитывая там не встретиться с прохожими.
— Теобальд, друг мой,— обратился парфюмер к ландскнехту,— мы с тобой старинные приятели и не раз устраивали вместе дела.
— Да,— ответил ландскнехт,— но только всегда так случалось, что удар кинжала или выстрел, который вы у меня покупали, приносил мне очень мало денег, и если вы не увеличите плату...
— Ее увеличат.
— Пятьдесят пистолей за то, чтобы убить дворя-нина! — проворчал ландскнехт.— Какая жалкая сумма!
— Времена очень тяжелые,— сказал Ренэ.— Притом речь идет не о дворянине.
— О ком же?
— О мещанине.
— А богат он?
— Это неизвестно.
— Указы строгие, дозорные караулят усердно.
— О, не беспокойся, королева дала свое согласие.
— Но кто же он?
— Я уже сказал тебе, что он мещанин.
— Ну, это дело иное.
— Все пойдет как по маслу.
— Гм,— прошептал ландскнехт,— мещанин, которого королева разрешила отправить на тот свет, должен иметь некоторую цену.
— У него есть жена...
— Хорошенькая?
— Да, я люблю ее.
— Неужели! — с изумлением воскликнул Теобальд.— Неужели вы кого-нибудь в жизни любили?
— Нет, я люблю в первый раз.
— Вы можете взять жену, не убивая мужа.
— Нет, потому что я хочу жениться на ней.
— На этой женщине?
— Да.
— О, не шутите,— сказал Теобальд.— Как, господин Ренэ, вы хотите жениться на жене мещанина?
— Я уже пятнадцать лет вдовец.
— Понимаю. Но мне непонятно также и то, что вы проговорились относительно того, какую цену имеет муж.
— Каким образом?
— Если бы смерть мужа не делала жену богатой, вы не подумали бы жениться на ней.
Ренэ закусил губу.
— Я дам тебе сто пистолей.
— Нет, прибавьте еще пятьдесят, и по рукам.
— Идет!
— Где же я могу найти беднягу?
— О, я помогу тебе. Приходи завтра в девять часов на мост Св. Михаила.
— Приду. Спокойной ночи.
Ландскнехт ушел.
«Черт возьми,— думал Ренэ,— я, кажется, напрасно поторопился. Годольфин во сне сказал мне, что это случится через три дня. Надо вернуться и спросить его, должен ли я подождать эти три дня».
И Ренэ снова направился к мосту Св. Михаила.
Когда он подходил к мосту, то услышал за собой шум шагов. Это не были шаги запоздалого мещанина, спешившего домой после сигнала к тушению огня, но шаги дворянина, стучавшего шпорами по мостовой.
Ренэ обернулся.
Ночь, до этого времени очень темная, теперь прояснилась. Луна показалась из-за туч, и при свете ее Ренэ разглядел силуэты двух дворян, которые шли на некотором расстоянии от него. Он остановился и, когда они были только в нескольких шагах, спросил:
— Кто идет?
В ответ послышался смех.
— Эге! — сказал насмешливый голос— Да это наш друг Ренэ-флорентиец.
С этими словами дворяне подошли к Ренэ, и он узнал Генриха и Ноэ. Ренэ вздрогнул.
— Честное слово,— сказал Генрих,— вам не везет, дружище Ренэ, нас двое, а вы один. Мы в уединенном месте. В Сене много воды, и она черна.
Ренэ схватился за шпагу.
— Моему другу де Коарассу очень хочется убить вас и сбросить в воду. Что вы об этом думаете?
— Ко мне, помогите! — закричал Ренэ, обнажив шпагу.
— Генрих продолжал смеяться.
— Вместо того, чтобы убить вас, я лучше погадаю вам. Вам известно, что я умею угадывать будущее по звездам ?
— Простите, господа, у меня это движение вырвалось невольно. Люди, подобные вам, не убивают.
— Фи! — сказал Ноэ.
— Притом я надеюсь оказать вам столько услуг, что вы меня в конце концов полюбите. Вы, конечно, не забыли моего предсказания относительно вашей смерти?
— Нет,— прошептал Ренэ, вздрогнув.
— Хотите, я предскажу вам еще что-нибудь?
— Хорошо.
— Вложите вашу шпагу в ножны. Ренэ повиновался.
— Теперь дайте вашу руку.
— Вот она.
— Ах, черт возьми! — сказал Генрих.— Здесь так темно, что я не вижу линий руки. Пойдемте к фонарю, который стоит на мосту.
— Хорошо,— согласился Ренэ.
Он последовал за Генрихом и Ноэ. Молодые люди пробудили в суеверном итальянце целый ряд воспоминаний. Ренэ прекрасно помнил предсказание цыганки во Флоренции, которое Генрих повторил ему слово в слово.
— Ах, господин де Коарасс,— сказал он,— вчера вы предсказывали, и мне очень хочется узнать, угадаете ли вы и сегодня то, что я думаю.
— За это не ручаюсь,— ответил Генрих,— однако попробую.
— Значит, звезды имеют от вас тайны? — насмешливо сказал парфюмер.
— Небо сегодня так заволокли тучи, что звезд не видно.
Говоря это, Генрих подвел Ренэ к фонарю и начал внимательно рассматривать его руку.
— Господин Ренэ,— сказал он наконец,— у вас в голове план...
Ренэ вздрогнул.
— План, который должен удовлетворить в одно и то же время вашу страсть к женщине и любовь к богатству.
Ренэ сделал усилие, чтобы не вскрикнуть.
— Как... вы знаете? — с ужасом спросил он.
— Конечно, потому что узнаю по звездам. И если вы верите мне, то подождите приводить его в исполнение.
— А сколько времени? — спросил пораженный и изумленный Ренэ.
— Три дня,— сказал Генрих.
Ренэ, бледный и дрожащий, смотрел на принца.
— Да вы сам дьявол в образе человека! — воскликнул он.
— Может быть,— заметил Генрих.
Молодые люди увидели, как свирепый, страшный Ренэ задрожал от страха.
XXI
Генрих и Ноэ шли от Маликана.
Ноэ дорогой рассказал принцу о необыкновенных вещах, которым он был свидетелем у Ренэ-флорентийца. У Генриха выступил на лбу холодный пот.
— Ах,— воскликнул он, когда Ноэ кончил свой рассказ,— если бы мне даже пришлось убить Ренэ, я все равно не допущу похищения Сары.
— Вероятно, негодяй не отважится на это дело один, и нам придется выдержать борьбу с дюжиной убийц.
— Мы заколем их,— воскликнул отважный принц Наваррский.
Ноэ, смеясь, покачал головой.
— Можно сделать нечто получше,— сказал он.
— Что же? — спросил принц.
— Вы не настаиваете на спасении мужа?
— Кого? Лорио?
— Да.
— Конечно, нет. Это негодяй, который, если падет под кинжалом Ренэ, получит заслуженное возмездие за свои злодеяния.
— Хорошо,— сказал Ноэ,— в таком случае похитим прекрасную ювелиршу.
— Хорошая мысль! Но куда ее спрятать?
— Это, положим, труднее сделать, чем похитить ее.
— Однако попытаемся.
Пока молодые люди разговаривали вполголоса в пустом кабачке, Маликан дремал за прилавком. Кабатчик не проснулся, когда вошел принц.
Ноэ запер дверь и толкнул локтем Маликана, который, увидев принца, вскочил.
— Тс-с,— сказал ему Генрих,— ты нам нужен.
— Приказывайте, ваше высочество.
— Ты, кажется, человек, способный дать добрый совет.
— Гм, гм,— самодовольно пробормотал Маликан.
— Друг мой Ноэ, расскажи все Маликану.
— Хорошо,— сказал Ноэ и, посмотрев на кабатчика, спросил: — Ты, вероятно, знаешь Ренэ-флорен-тийца?
У Маликана вырвался крик ужаса.
— Боже мой! Неужели, ваше высочество, вы имеете с ним дело?
— Нет,— успокоил его Генрих,— это он будет иметь с нами дело.
— Это одно и то же,— пробормотал Маликан,— и если бы мне пришлось выбирать между Жаном Кабошем и мессиром Ренэ...
— Ну, так кого бы ты выбрал?
— Жана Кабоша. У палача умрешь от топора, огня или веревки — всех известных видов смерти, а у Ренэ умрешь...
— От неведомых и ужасных ядов, хочешь ты сказать?
— Именно, ваше высочество. На вашем месте я бы не стал нападать на такое ядовитое животное.
— Однако, бедный мой Маликан,— сказал принц,— борьба началась, и мы рассчитываем на твою помощь.
— На мою? — спросил Маликан.
Он вздрогнул от испуга, но вслед за тем его честное и умное лицо прояснилось.
— Впрочем, умирают только раз, и вы, ваше высочество, знаете, что жизнь моя принадлежит вам и вы можете располагать ею по вашему усмотрению.
— Спасибо, друг мой. Однако успокойся — твоя жизнь не подвергается ни малейшей опасности.
— Есть женщина,— продолжал Ноэ,— в судьбе которой его высочество и я принимаем большое участие.
Маликан лукаво улыбнулся.
— К несчастью, Ренэ также интересуется ею и хочет убить ее мужа.
— А, у нее есть муж...
-- Да. Муж этот негодяй — нечто вроде ростовщика и убийцы, который делает свою жену очень несчастной.
— Честное слово! — воскликнул Маликан.— На вашем месте я не становился бы в этом деле поперек дороги Ренэ-флорентийцу.
— Да, если бы дело шло только о муже, но, убив мужа, он хочет похитить жену.
— Ну, в таком случае,— сказал Маликан,— необходимо предупредить его и похитить ее раньше.
— Об этом мы и думаем.
— Но где спрятать ее? — спросил Генрих.
— Гм,— промычал Маликан,— об этом надо подумать
— С этим делом именно к тебе мы и обращаемся.
— Париж велик,— сказал Маликан, подумав несколько минут,— и женщине нетрудно спрятаться в нем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26