А потом Дольф нашел ее рядом с трупом старика.
Барон нахмурился:
– Я ничего подобного не слышал.
Джек кивнул:
– Не слышал, потому что Дольф показал ее только одной Лилит, чтобы принудить ее выйти за него. – Барон хотел что-то сказать, но Джек, подняв руку, остановил его; – Тебе не кажется, что это довольно странно? Человек, упорно настаивавший, что его дядя был убит, придумывает трюк с бутылкой портвейна, а затем скрывает важную улику.
Ричард насторожился:
– Придумал трюк с бутылкой? Что это значит? Ты ведь говорил, что дал ее Уэнфорду.
– Да, я дал старику бутылку. Но не ту, которую нашли в его кабинете.
– И ты знаешь, что это совсем другая бутылка, потому что…
– Потому что я ночью пробрался в кабинет его светлости. Пробрался перед тем, как обнаружили труп. Так вот, бутылки там не было. Вероятно, Уэнфорд; покинув «Уайтс», не заезжал домой. Скорее всего, он поехал к племяннику и сообщил ему, что собирается жениться и больше не намерен оплачивать карточные долги Дольфа. И уже после этого он отправился к Лилит.
– Значит, ты пробрался в… – Ричард покачал головой. – Даже не хочу знать об этом. Послушай, неужели ты думаешь, что Дольф убил Уэнфорда?
– Да.
Ричард вздохнул:
– Тебе будет дьявольски трудно что-либо доказать. Я имею в виду – с твоей репутацией.
– Спасибо, – усмехнулся Джек. – Мне это известно. Но нет ли у тебя других соображений?
– Принимая во внимание то, что я услышал сегодня утром… Не уверен, что смогу чем-то помочь.
Выражение лица Ричарда явно не предвещало ничего хорошего.
– И что же ты услышал?
– Остатки вина из той самой бутылки испробовали на крысах. Они сдохли.
– Значит, Дольф подсыпал мышьяку в эту проклятую бутылку и оставил ее в кабинете дяди. – Джек выругался сквозь зубы. – Черт побери, даже жаль, что это так очевидно.
– Это очевидно для тебя. Для всех остальных ты негодяй, однажды уже убивший женщину. И ведь все знают, что вы с герцогом враждовали.
– Верно, все знали.
Ричард немного помолчал, потом вновь заговорил:
– Мисс Бентон могла бы засвидетельствовать, что Уэнфорд умер в ее присутствии и в очень ранний час. Это поставило бы версию с бутылкой под сомнение.
Маркиз замотал головой:
– Нет.
– Почему?
– Ей очень не хочется скандала. – А он нисколько не помог делу, оставив Уэнфорда голым, хотя ему все еще казалось, что это была прекрасная идея.
– Джек, я не уверен, что ты понимаешь, насколько все это серьезно. В бутылке определенно был яд, и множество свидетелей видели, как ты передавал ее старому герцогу. Ты можешь оказаться под судом, и тогда все равно всплывут истинные обстоятельства этого дела.
Маркиз снова покачал головой:
– Нет, я не допущу, чтобы она прошла через это.
– В таком случае ты предпочтешь, чтобы принц завладел Дансбери, а тебя отправил в кандалах в Австралию? Ведь принц давно жаждет заполучить твое поместье, как тебе известно. Оно ближе к Лондону, чем Брайтон, и его дешевле превратить в так называемый дворец наслаждений.
– Я знаю об этом. И я предпочитаю потерять Дансбери, чем нарушить слово, данное мисс Бентон. – Как ни странно, но это было правдой. Он бы скорее умер, чем причинил неприятности Лилит.
Впервые на лице Ричарда промелькнула улыбка.
– Понимаю. И как же глубоко ты увяз?
Джек в смущении пожал плечами. Любовь была столь новым для него чувством, что ему не хотелось с кем-либо говорить о нем.
– Достаточно глубоко, полагаю.
– Значит, я должен Элисон еще десять фунтов. Она сказала, что ты с ума сходишь по мисс Бентон, а я не верил.
– Я не схожу с ума, – с раздражением заявил Джек. – Но если ты не против, то давай лучше обсудим, как мне выйти из этого положения.
Ричард откашлялся и пробормотал:
– Она знает о… твоем прошлом?
– Она знает, что я убил женщину.
– Черт бы тебя побрал, Дансбери! – возмутился Ричард. – Я все пытаюсь поймать тебя, а ты ускользаешь. Последний раз спрашиваю. Ты расскажешь мне, что произошло в ту ночь?
Маркиз пристально посмотрел на Ричарда:
– Возможно, расскажу. Но только после того, как мы что-нибудь придумаем.
Барон развел руками:
– По-моему, все очень просто. Заставь Дольфа сознаться, что он убил дядю, чтобы получить наследство. Если не получится, то не думаю, что у тебя есть шанс.
Джек вздохнул:
– Что ж, спасибо за совет. До свидания. – Он хотел протянуть Ричарду руку, но не был уверен, что тот пожмет ее.
Джек уже шагнул к калитке, но барон окликнул его:
– Джек!..
Он обернулся.
– Ричард, почему ты сегодня решил поговорить со мной?
Тот пожал плечами:
– Понятия не имею. Возможно, потому, что на дне рождения Би я увидел тебя с мисс Бентон. Мне тогда показалось, что ты изменился… изменился в лучшую сторону.
Джек молча кивнул и подошел к калитке. Потом вдруг остановился и пристально посмотрел на Ричарда. Маркизу очень не хотелось в этом признаваться, но временами ему не хватало дружеского общения. Вернувшись к барону, он вполголоса проговорил:
– Знаешь, в тот день… во Франции… Я тогда сломал дверь в гостинице, чтобы захватить Женевьеву, а она пришла в бешенство. Она закричала и, схватив нож, бросилась на меня. Я пытался оттолкнуть ее, пытался отобрать нож, но она не переставала кричать. Она подняла ужасный шум, и я боялся, что солдаты вот-вот ворвутся…
– Значит, ты заколол ее.
Маркиз кивнул:
– Они чуть не повесили меня, когда она в первый раз предала нас. Пойми, я не мог рисковать…
– Почему ты мне не сказал, что это была не просто месть?
– Ты не желал меня слушать. Разве не так?
Ричард медлил с ответом.
– Что ж, вероятно, ты прав. Но это было ужасное зрелище. Комната, залитая кровью…
– И ты назвал меня «проклятым убийцей», насколько я помню, – перебил Джек. – Ты назвал меня так, хотя был моим другом, Ричард. Я же был слишком оскорблен тем, что ты поверил, будто я мог совершить такое из мести. А потом, позднее… Думаю, я был слишком горд, потому и молчал.
– Но, Джек…
– Вероятно, ты был прав, Ричард. Вероятно, я не должен был убивать ее, мне следовало найти какой-то другой выход.
Маркиз резко развернулся и снова направился к калитке. Ричард молча смотрел ему вслед.
После разговора с Ричардом Джек направился на Бонд-стрит. Именно там, в одной из ювелирных лавок он обнаружил Уильяма.
– Рад тебя видеть. – Он хлопнул своего юного приятеля по спине.
На сей раз Уильям явно не обрадовался встрече с маркизом.
– Джек, что привело вас сюда? – Юноша поспешно опустил бриллиантовое колье в бархатный мешочек, служивший футляром. Отложив мешочек на прилавок, пробормотал:
– Меня больше не должны видеть в вашем обществе. Сегодня утром отец не меньше двадцати минут произносил проповедь о том, что мы с Лил должны избегать маркиза Дансбери. А ведь у бедняжки Лилит и так хватает неприятностей…
Джек криво усмехнулся:
– Видишь ли, меня привела сюда забота о тебе, мой дорогой друг. Боюсь, я совсем забросил тебя. Сегодняшний вечер мы могли бы провести вместе.
Уильям в смущении потупился:
– Сегодня вечером я занят, Джек.
Джек обнял юношу за плечи и повел к дверям, подальше от любопытных.
– Уильям, могу я спросить тебя кое о чем?
– Я сейчас очень занят. Может быть, мы могли бы…
– Скажи, у тебя не было женщин, кроме Антонии? – перебил Джек.
– Почему же не было? – оскорбился Уильям. – Конечно, у меня не так много побед, как у вас, но… Черт возьми, какое вам до этого дело?
– Интимные отношения влияют на сердца тех, кто еще неопытен в таких делах, – как бы между прочим заметил Джек. – Я знал нескольких юных глупцов, которые принимали похоть за любовь и делали предложение первой же девице, с которой переспали. Я просто хотел убедиться, что ты понимаешь, как себя вести.
Уильям нахмурился и проворчал:
– Я знаю, чего вы добиваетесь, Дансбери. Не такой уж я идиот.
Джек рассмеялся и сказал:
– Вот что, Уильям, если ты хочешь остаться моим другом, тебе не следует продолжать в том же духе.
Юноша судорожно сглотнул.
– Поймите, Джек, я люблю Антонию и собираюсь сделать ей предложение. А вам это не нравится, верно?
Джек кивнул:
– Да, не нравится. Но я не говорю, что ты не должен делать предложение. Я только говорю, что ты должен убедиться, что знаешь ее истинное лицо, а не то хорошенькое накрашенное личико, которое она показывает тебе. Скажи, вы с ней когда-нибудь спорили? О чем-нибудь спорили?
– Нет, конечно, – ответил Уильям. – Мы всегда во всем соглашаемся. Вот поэтому-то мы так подходим друг другу.
– А ты когда-нибудь встречал людей, которые хорошо бы знали друг друга и не спорили? – Джеку тотчас же вспомнились его стычки с Лилит, И он подавил улыбку. – Ты знал таких людей?
– Да, конечно…
– Так вот, Уильям, ставлю тысячу фунтов, что ты не сможешь заставить ее не согласиться с тобой. Она всегда и во всем будет с тобой соглашаться.
– И что это докажет? Джек пожал плечами:
– Ничего особенного. Но ты получишь прекрасный свадебный подарок, если выиграешь пари.
– Я могу солгать и сказать, что мы ссорились.
Маркиз усмехнулся:
– Не скажешь. Вы с сестрой одной крови. Ты не солжешь.
Уильям скорчил гримасу. Затем взглянул на мешочек с бриллиантами, все еще лежавший на прилавке, и с самоуверенным видом заявил:
– Когда я выиграю пари, вы купите мне это колье, чтобы я мог подарить его Антонии. Согласны?
– Согласен. Но если выиграю я, тебе придется призадуматься над моими словами. А после этого поступай, как тебе заблагорассудится.
Они пожали друг другу руки, и маркиз вышел на улицу.
Вскочив в седло, он повернул Бенедика в сторону дома. Вечером Лилит будет у Мистнеров, и, к счастью, они прислали ему приглашение. Прежде чем что-то предпринять против Дольфа, он хотел получить ее разрешение. А если она действительно решила выйти за этого шута, то он… Вероятно, он скроется в Испании или в Америке, а затем его убьют на дуэли, если только он не сумеет похитить Лилит и сбежать с ней. Джек усмехнулся. Видит Бог, он становится слабоумным.
Поскольку ей запретили видеться с ним, ему придется сегодня быть предельно осторожным – ставки в игре значительно поднялись, и теперь эта игра стала самой важной в его жизни.
Очевидно, молитвы Лилит были услышаны. Вопреки уверенности тети Юджинии в том, что его светлость вместе с ними появится у Мистнеров, герцог Уэнфорд прислал свои извинения, объяснив, что ему необходимо срочно встретиться со своими поверенными. Это выглядело слишком подозрительно, и Лилит по дороге на бал не переставала беспокоиться, что Дольф затевает что-то против Джека. После прошлой ночи неприятности Джека волновали ее не меньше, чем собственные беды.
Она чуть не споткнулась о ногу Лайонела Хенрика, когда, танцуя с ним вальс, увидела Дансбери. Он стоял в дверях, беседуя с Огденом Прайсом. Все остальные гости демонстративно отошли от него, но маркиз, казалось, этого не замечал. Взглянув на нее, он едва заметно улыбнулся и продолжил беседу.
Ему не следовало появляться здесь. Лилит очень встревожилась, узнав о том, что в найденной в кабинете Уэнфорда бутылке обнаружили яд. Разумеется, маркиз тоже об этом узнал, но все же он осмелился здесь появиться. Но почему Джек приехал сюда? Что собирается предпринять?
– Лилит… – Лайонел посмотрел на нее, и она в смущении потупилась. – Лилит, я очень надеюсь, что вы не забудете меня, когда станете рассылать приглашения на свадьбу. Я думаю, мы остались друзьями.
Конечно, граф не хотел бы пропустить такое событие.
– О, мне бы и в голову не пришло не пригласить вас, – с улыбкой ответила Лилит.
Граф просиял:
– Рад это слышать.
Когда вальс закончился, Пен схватила подругу за руку и прошептала:
– Я думаю, маркиз неравнодушен к тебе. Иначе он никогда бы здесь не появился.
– Возможно, он просто очень упрям, – пробормотала Лилит, она очень надеялась, что подруга права.
– О, это так романтично, – продолжала Пенелопа. – Он совсем как Ромео, который осмелился явиться в дом своих врагов, чтобы увидеть Джульетту.
– Но маркиз Дансбери вовсе не Ромео, – с улыбкой заметила Лилит. Она повернула голову и увидела, что Джек снова посмотрел на нее. При этом он незаметно кивнул в сторону дальних комнат, по крайней мере, ей так показалось. – Да, маркиз вовсе не Ромео…
– Лил, ты все портишь, – сказала Пен. Она покосилась на маркиза. – По-моему, он пытается привлечь твое внимание, – добавила она, понизив голос.
– Ты так думаешь? – спросила Лилит. – Но я не знаю, чего он хочет. Я же не могу с ним танцевать.
Пен пристально взглянула на подругу:
– Лил, я узнаю, чего он хочет.
– Пен, но как же…
Но Пенелопа уже открыто улыбалась маркизу Дансбери. Кивнув Лилит, она отошла к столу и взяла у слуги стакан пунша.
Джек тотчас же все понял. Извинившись перед Прайсом, он направился к столу с закусками. Лилит наконец-то сообразила, что не сводит глаз с Дансбери. Отвернувшись, она принялась рассматривать какое-то растение в горшке. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Пен снова подошла к ней. Подруга раскраснелась, и ее красивые карие глаза горели от возбуждения.
– Лил, лорд Дансбери думает, что тебе, возможно, захочется посмотреть портрет лорда Мистнера работы Томаса Лоуренса. Портрет висит над камином в гостиной. – Пен подавила смешок. – И он полагает, что лучше всего, если тебе этого захочется через полчаса после полуночи.
Лилит взглянула на ближайшие часы. Они показывали четверть первого. Мысль о том, что она будет говорить с Джеком, ужасно взволновала ее. Разумеется, она не должна была говорить с ним. Ей следовало забыть его, следовало смириться с тем, что она станет женой герцога. Браки по договоренности заключались постоянно, так что в этом не было ничего особенного.
Лилит посмотрела на подругу и с улыбкой прошептала:
– Спасибо, Пен.
В двадцать восемь минут после полуночи она подошла к леди Мистнер.
– Миледи, – Лилит улыбнулась, – я слышала, что Томас Лоуренс написал портрет вашего мужа. Я большая поклонница мистера Лоуренса, и я подумала… Миледи, нельзя ли мне посмотреть этот портрет?
Леди Мистнер окинула взглядом заполненный гостями бальный зал и тоже улыбнулась:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36